Как-то нашел я один сайт в интенете,там какой-то астроном,не помню его фамилию,может Федорцов,вел свой дневник наблюдения за одним забавным астероидом,который летит прям на землю(астероид по его подсчетам столкнется с землей где-то 28 октября этого года)и предполагал последствия падения астероида,так если "камушек"упадет к примеру на Германию,то от половины России останется "русское поле",если упадет в индийский океан,то рыбной ухи хватит на весь мир,но самое обидное,что всех выживших ждет ядерная зима,которое в итоге убьет все живое на земле и что самое странное,на этом сайте больше нет его дневника?????и это наводит на мрачные мысли,что возможно это все правда,да чуть не забыл,там были и фотографии этого астероида,на всякий случай пишу вам адрес этого сайта,может вы что нибудь найдете.Желаю всем остаться в живых. www.kometa.by.ru

Город жестокий и мрачный вне времени,
Жители – люди без роду и племени,
Алчная, злая толпа
Козни и дрязги в квартирах и офисах
Жвачка для внутренних органов в «Ростиксах»
Вечная ложь и борьба

Вечером – отдых опять, как обещано,
Прячуцца в норы мужчины и женщины,
Чтобы к экранам припасть,
Ну а эфир полон ложью и придурью,
Серут в мозги телерейтингов лидеры,
Вновь на экранах кривляюцца пидары
И изголяецца власть

Роскошь, богатство, разврат, изобилие,
Рядом же – грязь, нищета и насилие,
Разные мании, фобии, филии…
Город, как злобный тиран
Властно диктует нам правила строгие,
Мысли простые, желанья убогие
И покрывает обман…

Всё пронзительней и тоньше
Настроенье дней осенних.
Терпеливо дождик точит
Стены мокрые строений.

Срок, по-прежнему, неведом,
Но, когда придёт молчанье,
Навсегда укроет снегом -
Белым саваном печальным.

Собственная небезгрешность,
Отчего-то, не пугает,
Отдаляется неспешно
Горизонта нить тугая

И прилежнее, чем прежде,
Дождевые бусы нижет…
Всё прозрачнее одежды
Уходящей с ветром жизни.

Она рожала, как дурная кошка,
От мужа, что всегда был крепко пьян
Младенцев же бросала за окошко
С обрыва в Ледовитый окиян

Больная, некрасивая к тому же,
Состарившись, однажды сгоряча
Она во время ссоры гада-мужа
Отправила туда же, хохоча

А после в скит ушла на покаянья
И там усопла. Да и хрен бы с ней
Живут теперь в студеном окияне
Ее супруг и кодла сыновей

И на похмел души из вод бездонных
Выходят, в чешуе как жар горя,
На берег к изумленному Гвидону
С папашей тридцать три богатыря...

Вы граппа, дорогая, просто граппа.
Напиток грубый, но дурманящий мне кровь.
И Ваше тело на бордовой коже Nappa,
Не раз постыдно чувствовать пришлось.

Автомобиль был домом и кибиткой,
Невысказанным был пустой вопрос.
И жемчуг Ваш, холодной белой ниткой,
Когда Вы сверху, мне щекочет нос.

Вы пахнете изменой и пороком,
Огнем подсвеченные радио-FM .
Где про любовь нам воют монстры рока,
Прокравшись через чащу микросхем.

Мы разговаривать давно уж перестали.
Живем движением, а после – пустотой.
Вы в запотевший люк смотреть устали.
Мечтать, что попадется холостой.

Я, торопясь, в объятиях Вас комкал.
Вы, торопясь, нашарили белье,
Там, где другая завтра скажет громко:
«Послушай, а ведь это не мое!»

Я сижу, роняя суши,
На ботинки и пиджак,
Вроде и хотел покушать,
Но забыл, танцпола мрак

Аппетиту стал преградой,
Челюстям – стальным гвоздём,
Увлечён я той наядой,
Что беснуется на нём.

Плавность линий и движений,
Сердцу в радость, песне в такт,
Танцевальных достижений,
Демонстрируется акт.

Вот и всё, обед закончен,
Я сижу, открывши рот,
Не поел я и не кончил,
Так за что, простите, счёт?

Весь в черном — демон сладострастья —
Приду к тебе в таинственной ночи,
И принесу в руках немного счастья.
— Молчи теперь, любимая, молчи!
Молчи, внимай, я буду петь о главном,
Твоих волос касаясь там и там,
Сегодня ночью будет плыть забавно нам
По разным неизведанным местам.
Себя скрывая в образе инкуба,
Но проявляя естество сквозь акт
Возьму немножко зло, немножко грубо,
И уловлю извечный fuckin` такт.
Раскачивая голые колени
Под тихое журчанье нужных слов,
Дыши, любимая, лови прикосновение,
Лови меня, поймай ее - любовь!
Поймай ее, проклятую заразу,
Расправь ей крылышки, и препарат налей,
Чтоб сохранить на острие оргазма
Тот миг, который нам всего милей,
Тот миг, что существует только в прошлом,
И в предвкушеньи будущих утех;
Что, ощутив, помыслить невозможно,
Что, безусловно, заключает грех.
Запомни — и забудь, не жди повтора,
Как в ресторане, блюда из меню.
Я ворочусь к тебе, хотя не скоро.
Но все свое в тебе я сохраню.

Копеечка.

***
Лет пять мне тогда было. Мы гуляли с мамой во дворе и я нашел копейку. Я гладил монетку, разглядывал ее и был рад. Это были мои первые деньги! «Что это у тебя?» - спросила мама. А я засунул копейку в нос и ответил: «Ничего».

Дома, спрятавшись в своей комнате, я попытался извлечь копейку из носовой полости, но о боже! Монета наглухо застряла! Более того, пальцем я протолкнул ее еще глубже и дышать стало несколько некомфортно. Я заплакал и побежал к маме. Нормальная реакция для пяти лет.

- Ну что ты, не бойся, - как могла успокаивала меня мама а я зассал еще больше, потому что видел что она сама испугалась. – Сейчас, подцеплю чем-нибудь и все…
- ААА!!! – заорал я увидев в ее руках спицу.
- Ну все, не плачь, - мама спрятала спицу за спину. – Поедем в Склиф.

***
В Склифе мне понравилось, особенно стенд со всякими штучками которые пацаны и девчонки умудрились запихнуть себе в различные свои дырочки. Чего там только не было! Я с восхищением разглядывал экспонаты и был горд за себя. Скоро моя монетка попадет в этот музей! И мне нисколечко не было ее жаль.

- Ну вот и все. Держи свою копейку. – Доктор аккуратно вытащил монетку пинцетом и протянул ее мне. – Только больше не засовывай никуда!
- А вы что, в музей ее не повесите? – удивился я.
- Ты про стенд? Нет брат, этого добра там полно. Вот если бы ты рубль юбилейный в нос засунул, тогда да! А так …
- Ага, спасибо. – Я был убит.

Рубль.

***
Через пару месяцев мы пошли в гости к дедушке с бабушкой. Взрослые веселились, а мне было скучно.
- Что не весел, сынок? – Дед почему-то всегда называл меня сыном. Уже будучи взрослым я попытался расспросить мать, но она отшутилась. Видно какая-то порочная семейная тайна.
- Играть не с кем, - честно признался я.
- Подожди-ка … - Дед вышел из комнаты и через минуту вернулся с большим альбомом в руках. – Вот, посмотри. Моя коллекция монет.
- Ух ты! – Я бережно взял альбом в руки и открыл первый лист.
- Нравится?
- Ага!
- Ну вот, а бабка не понимает. – Дед улыбнулся и потрепал меня по волосам.

Юбилейным рублям была отведена значительная часть альбома. Там было на что посмотреть! Я доставал монеты по одной, внимательно разглядывал и клал на место. Вот он – пропускной билет в музей медицины! Не долго думая я сунул одну из них, с изображением красивого здания, в карман и направился в ванную.
***
Уединившись и заперев дверь на крючок, я попытался засунуть монету в нос. Но не тут то было! Размер входного отверстия явно не соответствовал диаметру инородного тела! Я даже намылил рубль и нос для лучшей проходимости – монета не шла! Слезы текли из глаз, нос болел, я бросил монету на пол и в сердцах прошептал: «Ну тебя в жопу».

Эти слова вероятно и натолкнули мой неокрепший детский мозг на столь креативное решение проблемы попадания в музей медицинской славы. Я поднял монету с пола, стянул штанишки и, предварительно намылив очко, направил рубль ТУДА.Первая попытка провалилась. Я закусил губу, зажмурился, с силой нажал на монету и почувствовал как круглый предмет проскочил в меня. Очко сомкнулось а ОНА осталась ТАМ. Я сделал ЭТО!

- Мама, нам срочно надо в Склиф! – еле сдерживая радость прошептал я на ухо матери.
- Что случилось?
- У меня в попе рубль…
- Чего??? – Все внимание за столом сразу было обращено на нас.
- У меня в попе рубль, - несколько смущаясь под пристальными взглядами родственников повторил я.

***
- Ну вот и все, - сказал доктор, а я и так почувствовал что все. – Как это тебя брат угораздило? – Меня несколько смутило что врач постоянно называет меня братом. Позже я интересовался у матери этим вопросом, но она по обыкновению отшутилась.
- А вы поместите рубль в музей? – проигнорировав вопрос поинтересовался я.
- Рубль? Обязательно.

Он действительно до сих пор висит на стенде. Олимпийский рубль из моего зада.

Так я попал в историю отечественной медицины. Можно сказать вошел с рублем в ее аналы.

Что-то было совсем не так. Игорь, отправляясь исключительно из вежливости на день рождения к Анечке, прихватив с собой для страховки Серёгу, не мог и предположить, что окажется с новорождённой наедине, да ещё и на кровати в комнате её родителей.

И сел специально за стол далеко от счастливой Анечки, и старался, как мог не пить, когда Серёга, шумно косея, булькая водкой во все рюмки и тыкая вилкой во все салаты, другой свободной рукой тискал коленку неожиданно (вот судьба), оказавшейся рядом одноклассницы, пришедшей со своим парнем. К ней он так открыто, да ещё вставляя искреннюю радость в поздравительные тосты, сообщал неустанно собравшимся, испытывал глубоко-нежнейшие чувства, начиная прямо со второго класса средней школы. И так много раз это подчёркивал, что парень счастливой одноклассницы, расстроившись и забыв подраться, ушёл.

Неожиданно даже для себя самого, Игорь потихонечку нажрался, а нажравшись, обнаружил уже полное отсутствие гостей; страховавший друга до последней минуты Серёга услужливо вызвался проводить школьную любовь, и ему, Игорю, не оставалось ничего другого, как, позабыв об множественных изьянах и непривлекательности Анечки, не признавшись ей даже как следует в любви вначале целоваться, а затем и исступлённо трахаться в родительской спальне, на родительской же кровати, прямо до самого их прихода из гостей. Затем, трезвея и краснея, осознавая и раскаиваясь, давать обещание, что непременно женится на опозорено-несчастной их дочери и ночевать дальше до самого утра в гостеприимном доме, но уже на законных основаниях.

И на следующий день знакомить новых родственников с опечаленными своими родителями, спешно готовиться к свадьбе, чтобы жениться с белым цветком в петлице и кислым лицом. Избежать этого надвигающегося торжества было никак, потому как папа Анечки работал полковником милиции, а мама в непростой поликлинике и у них были приличные связи.

Серёжа, удовлетворяя всё это время свою школьную мечту, пришёл на свадьбу друга с ней, с ненаглядной и так долго желанной, а ушёл по-английски, не попрощавшись с другой, внезапно приглянувшейся ему и достаточно пьяненькой сокурсницей Игоря.

Судьба распорядилась так, что Серёга после злополучной свадьбы друга запил и покатился по наклонной, а Игорю родители Анечки подарили приличную машинку и отдельную квартирку. Теперь Игорь уважаемый человек и нисколько не жалеет о женитьбе. Жизнь, как говорится - удалась. Подумаешь, жена не красавица, вон их сколько вокруг, красивых. Только не зевай...

Они шли в темноте по бетонной дорожке, ограждённой с одной стороны густой порослью кустов, с другой парковкой, забитой машинами и узкой полосой изгаженного собаками газона. Шли, шатаясь, явно навеселе, один громко и визгливо смеялся, другой что то рассказывал ему на немецком с явно проступающим русским акцентом, постоянно срываясь на мощный хохот.
Дорожка вывела их к трамвайной остановке, наполовину утопленной в ночном парке. Они подошли к расписанию трамваев и долго, видимо не совсем плодотворно тыкали в неё пальцами.
Один, плотно сбитый, даже немного тяжеловатый паренёк лет двадцати пяти вещал при этом с серьёзным и умным видом, коверкая и путая слова не так давно освоенного языка:
- Слушай, парень, ты меня удивляешь! Ты же немец! – произнёс он с таким видом словно это было чем то удивительным в Берлине.
- Ну и что?
- Да то, что я первый раз вижу такого немца как ты!
- Какого такого?
- Ну вот ты меня знаешь, да? – тыкал он пальцем себя в грудь.
Немец промолчал, очевидно думая что это риторический вопрос.
- Вот смотри, я русский! Я много пью! - Гордо сообщил тот.
Немец молчал.
- Не то что бы я гордился этим, но даже не каждый русский может пить так много как я! – в голосе явная гордость.
- Ну и ...? - не выдержал наконец немец.
- Ну и... Ты то можешь выпить почти столько же сколько я! Да что там почти, столько же можешь выпить! Только пьянеешь сильней, это конечно да, но выдержать ты такое же количества алкоголя можешь!
- Ну и ...?
- А то, что не каждый русский после такого на ногах стоит, а ты – пожалуйста вон и ходишь и разговариваешь и хоть бы что.
- Ну и что тут такого? – удивился немец.
- Ну ты и странный, - начал возмущённо русский и замолчал. Чёрные зловещие кусты в два человеческих роста высотой метрах в двадцати от него затрещали, зашевелились и вытолкнули из тьмы существо, которое неспешной развалкой приближалось к ним.
Войдя в освещённый конус фонаря, существо оказалось молодым парнем, невысоким, но весьма широким, в чёрных плоских туфлях с квадратными носами, широких чёрных брюках бананами и чёрной же кожанной куртке. Картину дополняла наглая, циничная рожа изъеденная то ли оспой, то ли угрями, увенчанная «платформой», модной у чёрных музыкантов восьмидесятых годов.
Он подошёл вплотную к молчавшей теперь парочке и вихляя плечами начал переводить взгляд с одного на другого, сплюнул в сторону хелуху, закинул несколько семечек в свою ухмыляющююся пасть.
- Вот гопота, тоже мне, - подумал русский.
- Бля, вот хорошо что я не один пошёл – подумал немец.
- Эй, ты, есть сигарета? – на совсем уж плохом немецком прогундосил гопник, непонятно к кому обращаясь. Достал руки из карманов.
- Да не, мужик, не курим, - дружелюбно, но несколько поспешно сказал русский совершенно трезвым голосом на родном языке. Немец на всякий случай кивнул.
- ААА, братаны! Громко заорал гопник, отчего немец ощутимо вздрогнул.
- Бля свои, а мы уж хотели... – тут он умолк и увесито хлопнул каждого по плечу.
- Ну счастливо – протянул он и такой же походкой направился к кустам и с треском в них растворился.
Оттуда раздалось несколько голосов одновременно:
- Ну ты чё, хотел же без разговоров с ноги!
- Чё там?
- Тебя только посылать!
- Ну ты дал!
- На какой хрен теперь сигареты купим?
- Полвторого уже, теперь хрен дождёшься кого..!
- Ну ты и лось!
- Дак свои же! – Хрипло орал гопник. - Русские же! Не курят!
- Ну ладно, подождём ещё, делать всё равно нечего – рассудительно сказал один.
- Нда... Пиво осталось ещё?
Двое на остановке стояли понурив головы.
Русский думал – Вот же дают, гады, а! Хорошо мало выпил, а то бы послал его, и пинали б нас щас здесь.
Немец же думал вечную немецкую невесёлую думу, в основном о том, какой мудак был Гитлер.
Что напал на русских а победить не победил, что теперь даёт им полное право приезжать в его родной город и хозяйничать здесь.
На правах победителей менять всё по своему подобию.
Что 61 год после поражения немецко-фашистской Германии выражение «немцы в городе» обретает совсем новый смысл.
«Внимание! Вы въезжаете в русский сектор!»

Юре она сразу понравилась. Можно даже сказать – с первого взгляда. Впрочем, тактико-технические данные молоденькой продавщицы отдела галантереи стоили того: упругая грудь, стройные ножки, томный, с поволокой взгляд, ей даже не нужно было говорить, все желания явно читались в глазах...

Смазливой брюнеточке тоже понравился молодой человек. Особенно своими остроумными ответами на ее вопросы о том, чем занимается Юра по жизни.
- Да ничем таким, собственно! – отвечал он.
- Хорошее занятие.
- Хорошее… - соглашался он. - Только конкуренция большая.
Так и завязался роман, стремительный как «энерджайзер». Брюнетку звали Наташей, она жила одна в двухкомнатной квартире, училась в университете на заочном, и бредила сериалом «Секс в большой городе».

В тот памятный вечер Юра пришел к ней домой. С тортом и двумя бутылками шампанского. Они устроились на диване, Юра нарезал торт и открыл шампанское. Первая бутылка была выпита залпом. Не в силах себя сдерживать, Юра впился долгим поцелуем в губы своей подруги, попутно делая удачные попытки расстегнуть блузку и запустить руку под лифчик, к стремительно набухающим соскам.

Действовали они синхронно: пока Юра искал пуговицы на ее юбке, Наташа тоже самое проделывала с его брюками. Сдвинув белую полоску трусиков в сторону, Юра рывком ввел твердокаменный член в ее влажное лоно.

Оххх..........................................................................................................................................................

Освободив свою шею от судорожно сжатых объятий подруги, Юра откинулся на подушку дивана, закурил сигарету и придвинул ей тарелку:
- Наташа, съешь кусочек торта!
- Нет, спасибо, Юра, - жеманилась она. - Я не хочу.
- Ну попробуй, он такой вкусный!
- Нет, спасибо. Я после шести вообще не ем.
Юра был настойчив:
- Наташенька, ну пожалуйста…
- Юра, я сладкое вообще не люблю...
- Жри торт, дура! Внутри кольцо, я женится на тебе хочу!

Я погружаюсь в объятья истомы,
Растворя в тишине вздыханья и стоны.
Не зная причины, последствий и связи,
Люблю сам себя без фальши, без грязи.

Самодостаточен, никто мне не нужен,
Я совокупность пороков я туп и бездушен
Нет друзей, нет врагов – социальный отброс.
Добровольное рабство эротических грез.

На иссохших ладонях мозоли до крови.
Душевные муки - хуже смерти и боли.
Пессимизм и апатия стали друзьями,
Мой грех это грань между мною и вами.

В ослепших глазах потухла надежда
Кровяные мозоли не скроет одежда.
Я устал каждый день бороться с собой,
Обрету после смерти желанный покой.

Мозоль на руке становится язвой,
От нагноений распухшей и грязной.
Идут язвы дальше, разрывается кожа
Обливается кровью предсмертная ложа.

Облизав языком воспаленный нарыв,
Едва контролируя рвотный позыв.
Пропуская инфекцию в свой организм,
Ты сгноил свое тело, а виной – онанизм.

Я подарю тебе ромашку с орхидеей
Та орхидея лишь одна тебе подстать
Души минор твоей быстрей она развеет
А на ромашке, можно просто погадать

Я подарю тебе браслет из сердолика
По гороскопу, этот камень только твой
Я не Орфей, увы, а ты не Эвридика
Но и без этого мы можем быть с тобой

Я подарю тебе ноктюрн для фортепиано
Четыре четверти размерность отточив
И ля минор, достойный лишь сопрано
Нас увлечет с тобой в бескрайний позитив

И напоследок, чтобы просто было
Конечно же, тебе я подарю
Веревку и хозяйственное мыло
И научу тебя завязывать петлю...

Ах, и все же, какой у Вас сынок! Прилежен, образован, а как поёт! Это божественно. Он дочери моей сгодится в женихи, мне показалос что у них симпатия мелькала, ах что за пара! Я как отец, жду от отца благословенья.
Ну право же, отнюдь, спешу не согласиться с Вами.
Ну отчего же, милостивый государь? Неужто Вам сынок Ваш докучает? Он чем-то огорчает Вас?
Ах нет, ну что Вы, мы друзья большие с ним. Он всем хорош, за редким исключеньем.
О чем могла идти бы речь, позвольте интересоваться? Что, неужели в чем-то он повинен, иль чем-то честь своей семьи он уронил?
Ну что Вы! Как такое можно…
Так что же это? В чем же дело? Что есть в сынке твоём такого, что дочери моей он не подходит?
Я с позволенья Вашего уйти хотел бы.
Нет, никуда ты не пойдешь!
Позвольте, это почему же?
Я должен знать, что в нём плохого, тотчас!
Да что за интерес у Вас такой?
Скажи сейчас, не сдобровать тебе иначе и на себя тогда пеняй!
О боже, что за наказанье. Я не хочу об этом говорить, зачем мальца порочить?
Скажи, не то получишь вилкой в ухо!
Нет, нет, я унижаться не намерен.
Я открывашкой рот тебе порву, глаза тебе сучара выткну!
Ну это переходит все границы! Возьмите в руки…
И сраку разорву тебе на флаг британской!
Да что же Вы такое говорите, и как не стыдно Вам?
Скажи, в чем провинился сын твой!!!
Что ж, видит бог, я не хотел…. Я педофил. Ну как? Теперь довольны?
Нет! Сын твой здесь причем?!
Я дочь твою недавно трогал, погладил да и только, пока невинна и чиста, мне так приятен их румяцец бледный, когда я трогаю рукой… но оказалось мой сынок родной её недавно обесчестил, да так, что трогать нечего теперь! О боги, нам в аду гореть. Теперь убить меня Вы вправе…
Ну что за вздор… И это недостаток? Избавьте, если так судить, то я и сам не меньше грешен…
Правда?
Мне дочка надоела много раньше, я забавляться с ней устал и сыну Вашему порвал, к чему теперь он пристрастился и благодарен нежно мне… Такие пустяки здесь не при чём. Для свадьбы мне другое важно: Сифак? Трипак? Ночами ссытся, срётся?
Недавно курс лечения прошёл.
Что ж, коли так, то свадьба! Е%#@ь их в рот, пускай уже живут.

Сегодня отводил сына и дочку в школу,30-го пробный день,с дочкой ладно,в 4 идет,а сына в первый,собрал нас учитель и началось,фонд школы,фонд класса,как-будто это разные здания.Потом радостная новость,за учебники платить не надо,для первоклашек аренды нет,все сразу расслабились,но учетельница тут же заявляет,что прописей у них нет,потом еще какой-то книжки,дополнение к букварю,тоже нет,школа у нас Русская и некоторые учебники из России,в магазинах они есть,но стоят сами понимаете не дешево,спасибо посольству России в Молдове,дарующие первоклашкам буквари(хоть что-то бесплатно),вот вы ответьте мне мои дорогие,может кто знает,где найти фонд родителей,чтоб деньги на все это брать,только на учебники и школьные принадлежности,больше нам не надо,на все остальное хватает.

В настоящее время на постсоветском пространстве явственно наблюдается дегенеративная тенденция восхваления Советского Союза и всего с ним связанного. А ведь теперешние малолетние адепты совка и не подозревают, что не развались СССР, они бы сейчас даже совокупиться полноценно не имели бы возможности. Вопреки расхожему выражению, секс в Союзе, конечно, был, но секс – это ведь не только тупое засовывание члена во влагалище, это еще и огромный комплекс сопутствующих материальных, ментальных и психологических факторов. И тут были проблемы.

Главной такой сексуальной проблемой в СССР были женские трусы. Точнее практически полное отсутствие таковых, так сказать – поголовное беструсовье. В соответствии с теорией психоанализа, трусы, на бытовом уровне, призваны играть важнейшую роль фетиша в сексуальном возбуждении мужчин, и посему практически во всех странах мира был налажен их массовый выпуск. Но в стране победившего социализма фрейдистский психоанализ считался буржуазной лженаукой и трусы, соответственно, шились в очень ограниченном количестве, мгновенно превращаясь в дефицит.

Вместо трусов министерство лёгкой промышленности, для прикрытия интимных мест советских женщин, большими сериями изготавливало рейтузы, панталоны и укороченные гамаши с рюшечками и без. На вид эти модели практически ничем не отличались друг от друга за исключением цвета: рейтузы были линяло-розовые, панталоны – грязно-салатные, а гамаши – цвета детской неожиданности. Во время сексуальных прелюдий, при стаскивании с женщин таких рейтуз и панталон, грация в движениях полностью отсутствовала, что надолго выводило мужчин из состояния возбуждения и уменьшало частоту и качество половых актов. К тому же после нескольких стирок хозяйственным мылом и вываривания в десятилитровых оцинкованных вёдрах, панталоны и рейтузы увеличивались в размерах примерно вдвое, что тоже не способствовало развитию сексуального аппетита.

Нормальные белые женские трусы можно было достать лишь перед государственными праздниками и перед Восьмым марта и только в ЦУМах столиц союзных республик и в московском ГУМе, при этом очередь за трусами, порой, выходила на Красную Площадь. Счастливые обладательницы таких трусов берегли их как зеницу ока и стирали уже не в мыле, а в порошке «Лотос», после чего изделие приобретало характерный желтоватый оттенок, в местах, в которых до стирки его не было. После наступала процедура отбеливания с добавлением единственно доступного средства «Лебедь», но поскольку оное содержало активный хлор, то трусики сильно утонялись, обтрёпывались по краям и начинали напоминать марлю. Отсюда произошла поговорка – «Слабый, как марлевые трусы».

Верхние части нательного белья – бюстгальтеры, называемые в СССР «лифчиками» или попросту «лифонами» встречались в магазинах чаще трусов, поскольку были на 2-3 размера больше среднестатистически необходимых и особым спросом не пользовались. В конструкции такого бюстгальтера использовалась не только ткань, но и полихлорвиниловые чашки с каркасом из станиолевой проволоки диаметром полтора миллиметра. За спиной такие лифоны застёгивались при помощи железных петель и крючков армейского образца. Снять в пылу страсти с жены это полувоенное изделие, да ещё при выключенном свете, было более чем затруднительно. Многие мужчины терялись.

В свою очередь, мужские трусы тоже были одного фасона – семейные - чёрного или фиолетового цветов с постоянно влажной от пота мотнёй. По видимому, Госплан СССР считал советских мужчин склонными уписываться и семейники светлых цветов не выпускал. Более менее приличные трусы типа «плавки» появились только к 1980 году и тоже мгновенно стали дефицитом. Казалось бы, тотальный дефицит нижнего белья должен был бы способствовать росту сексуальных контактов, но в жизни этого не происходило из-за сильной необразованности в этом вопросе обоих полов.

Сексуальная литература в СССР была запрещена Кремлём и, соответственно, ни Камасутры, ни Плейбоя на одной шестой части суши не существовало. В ходу были подпольные самиздатовские перепечатки Баркова «Лука Мудищев», Толстого «Баня» и переделанные произведения Александра Пушкина со строками типа «Залупой красной Солнце встало». На пьянках и кухонных посиделках интеллигенция пересказывала друг дружке якобы стихотворение Маяковского о женщине, у которой жопа метр на метр как витрина в ларьке продовольственном, и о километровом члене, которым якобы можно доставить ей удовольствие. Вершиной наглядных пособий на тему эротики служили малоформатные чёрно-белые календарики, изготовленные фотографическим способом из югославских журналов, качество которых было таково, что решительно невозможно было разобрать, что у изображённых там женщин находится на лобке: толи густая растительность, толи чёрные трусы.

Сексуальное образование дети и подростки получали на улице или в подворотне, поэтому некоторые мальчики 12-13 лет всерьёз допускали мысль, что у девочек тоже есть яйца, только они внутри (слух о яичниках), и не могли точно Читать далее...

Я тебя обнимаю, целую
Крепко-крепко к себе прижимаю
Без тебя не денька, не смогу я
Без тебя не живу, а страдаю

Ты моя, лишь моя, о родная
Ведь не жил я до встречи с тобою
Сотни раз я других обнимая
И не думал, что мир сей открою

Ты ответила мне пониманьем
Полюбила, как есть такового
Без измен наградила вниманьем
И сказала: «Не надо другого!!!»

А в те дни, что не вместе с тобою
Слава Богу, что их очень мало
Серым волком лесным дико вою
И тогда мне и мира не надо

Никогда ты обиды не бросишь
Даже если приду пьяный поздно
Даже если чего-то и просишь
Значит это и вправду серьезно

Как же мне повело!!! Понимаю
Ты мой свет! Ты моя золотая
На тебя лишь одну уповаю
Моя Ауди – спорт А шестая...

Давно это было, лет десять наверное,
А может и раньше – не верю я памяти –
Я шёл новостройкой. Погода прескверная,
Осенняя сырость противная… Знаете?

Короче иду себе, морда – лопатою
И, вдруг, на углу у помойного ящика
Огромное мокрое чудо лохматое.
Я понял – я друга нашёл настоящего.

Поймал кое-как, был покусан, естественно,
Потом – на такси со скитальцем поехали.
Породисто выглядел пёс, но и – бедственно:
В репьях экстерьер, воспитанье с огрехами.

Отмыт и откормлен на новом питании,
Приучен на стол не влезать своей мордою,
Мой друг завершил по помойкам скитания.
Стал – просто красавец, животное гордое.

Такой озорной, энергичный, с фигурою
Огромной и с крупными рыжими пятнами.
С ним утра, что ранее виделись хмурыми,
Мне стали казаться почти что приятными.

Недолгой была эта наша идиллия…
В то время я ездил с утра и до вечера,
А где же оставить собаку водиле? Я
С собой его брал. Сочинять было нечего.

А зверь мой боялся, увы, одиночества,
На шкуре его изучив, не в теории.
Мой друг шерстяной без фамилии-отчества,
Не ты виноват в этой грустной истории.

Я дверцу машины захлопнул стремительно,
На встречу уже опоздавший немножечко,
Забыв посмотреть на окно предварительно.
Открытым оно оказалось – окошечко.

И пес испугавшийся: снова-де брошенный –
Стремглав – на дорогу: открыто, пожалуйста,
И тут же был сбит, и упал, как подкошенный,
На ту же дорогу, но метрах, пожалуй, в ста…

Его схоронил в диком парке под липкою,
Давно это было и жизнь – штука хлипкая.
Но я подпишу: посвящается памяти…

Очень красивое стихотворение,на мой взгляд как раз подходит к сегодняшнему дню(у нас с утра льет осенний дождь).
Всё быстрей, день за днём, словно поезд проносится лето.
Холодеет земля, и деревья седеют росой.
Стали ночи темней, и позднее приходят рассветы,
Небеса поднимая, как зонт над отцветшей красой.

Не пришлось обрести, не пришлось потерять, и не надо.
Скоро осень опять зарыдает слезливо дождём,
Смоет лишние краски, засыплет ковром листопада.
Пусть любовь не пришла, мы её ещё год подождём.

Белый пар над рекой под откосом за старой калиткой.
Поднимается солнце, и светятся бусы воды.
Там в садовой беседке, паучьей опутанной ниткой,
Позабыты стаканы - ночных посиделок следы.

Умирающий август надеется сгинуть красиво,
Ароматом цветочным предсмертно дурманя опять.
Только выдохлось к утру в стаканах забытое пиво,
И любовь не пришла… Ничего не придётся менять.

Смерть пришла к Андрею Ивановичу ночью. Точнее под утро. Андрей Иванович проснулся рывком, не до конца понимая почему. Это было так, словно включили отключенный механизм.
Раз, и Андрей Иванович уже сидит с открытыми, спросонья ничего не различающими в темноте, глазами.
Два, и он начинает осознавать, что непонятно почему, вместо того чтобы отдыхать перед уже новым, начинающимся тяжёлым рабочим днём, тупо уставился в темноту предутренней комнаты.
Три, и Андрей Иванович с тяжёлым вздохом рушится обратно на смятую подушку обиженно-удивлённо вплывая в раздражение от прерванного отдыха.
И только тут приходит осознание, что в комнате он не один.
Нет-нет, конечно же, он и до этого был не один, жена всё так же свернувшись калачиком, насколько может свернуться калачиком 90-килограммовая 40-летняя дама, спит слева у стенки. Спит? Но её дыхания, натужного дыхания лёгких, спрятанных в недрах здоровущей тётки, сиплого с изредкими всхрапыво-всхлипываниями, давно привычного ночного фона – нет. Да вообще нет звуков. Никаких.
А вот глаза уже различают фигуру стоящую у их кровати.
Немое удивление сменилось страхом и как следствие взрывающей мозг паникой, но неведомая и непонятная сила не даёт Андрею Ивановичу не то что подскочить, но и выдавить хотя бы звук. Тело просто перестало подчиняться – паралич. Причем полный и безоговорочный.
Фигура зловеще-молчаливо смотрит на него. Андрей Иванович видит плащ и капюшон, не видит глаз ночного гостя, но понимает…. на него смотрят… и пришли именно к нему. И вместе с этим он понимает, что знает КТО, пришёл к нему.
«Нет.» «Господи, неужели это всё? Но я не готов…я не хочу….это не может быть так… так скоро… нет!!!»
- Да. Твоё Время вышло, человек.
«Но у меня ещё столько дел.. мне ещё надо… но я не готов!!!»
- А ты считаешь, что к моему приходу можно быть готовым?? – капюшон покачивается, в его недрах невидно ничего, там абсолютная тьма и Андрей Иванович чувствует, как его начинает затягивать в эту тьму. Ужас сменяется тупой апатией и покорностью, хотя на задворках сознания паника ещё бьётся о холодное понимание происходящего.
- Минуточку, не так быстро, уважаемый Страж, не так быстро..
- Ангел-хранитель вознамерился спорить со Стражем Отпущенного Времени??? – капюшон перестаёт надвигаться на Андрея Ивановича и обращается куда то в изголовье кровати.
- Да нет вообще-то, я не собираюсь спорить, я всего лишь констатирую своевременный приход, но несвоевременность действия. Время, каким бы консервативным оно не было, вынуждено подчиняться Переменам Реальности. У моего подопечного есть право на Отсрочку.
- Грамотный ангел-хранитель? Нечасто вы мне попадаетесь. Хорошо. У него есть Право на два года. Но ответь, зачем они ему?? Он что-то изменит в жизни? Он перестанет тратить попусту Отпущенное ему Время??? Смысл??? Ну где смысл твоей защиты???
- А зачем мне думать о смысле, если я всего лишь выполняю свою работу?? Я ангел-хранитель этого человека и я просто выполняю свою функцию… и стараюсь делать это максимально эффективно,… так же как и ты Страж.
- Но какая разница тебе, кого охранять? Его Отсрочка всего лишь отсрочит смену твоих подопечных. Смысл??
- Я уже всё сказал, спор бессмысленный… и я требую Отсрочки для моего подопечного. Ты волен решать, но напоминаю, что на Суде это будет учтено… И ты знаешь как. Отсутствие предоставления ВСЕХ возможностей..
- О каких возможностях ты говоришь? Ты считаешь, что за предоставленную Отсрочку он успеет изменить себя к лучшему настолько что это повлияет на его участь?
- Я ничего не считаю… я настаиваю на его Праве и только. Остановить тебя я не в силах, но ты сам всё понимаешь, я выбью Право на перерождение и у тебя не станет меньше работы… в конце концов именно не предоставление Права на Отсрочку приводит к перенаселению земли…хехе… особенно у этих идиотов китайцев… и следствием этого становится увеличение именно твоих обязанностей. Разве ты можешь сравнить свою нынешнюю занятость с занятостью хотя бы трёхсот лет назад?? Разве ты сопровождал ТАКОЕ количество??? Ты сам работаешь на увеличение объёма своей функции… по-моему это глупо. Но решать, конечно, тебе.
- Два года… и не более.
- Два с половиной.
- Ты торгуешься??? Со мной??
- Мы можем подсчитать.. очереди и пробки… можем…
- Не надо со мной шутить, ангел, ты смертен.. незабывайся… я могу организовать Визит и к тебе..
- Можешь, кто бы спорил, ну хотя бы два месяца… Это будет справедливо… Ну посуди сам, что для тебя эти два месяца??? Раз уж ты даёшь два года!!!
- Ты хороший ангел-хранитель, я даю их… но не ему… тебе… бхахахахааааааа… до встречи на Судилище…

Фигура в плаще размазалась в темноте комнаты за какие-то доли секунды и Андрей Иванович, ставший невольным свидетелем этого разговора почувствовал, что свободен. Возможность двигаться вернулась к нему, и Андрей Иванович первым делом повернул голову вправо, к жене… к тому месту, с которым говорил Страж. На плече его жены сидел крохотный ангел, свесив с её плеча ноги. За его спиной виднелись сложенные Читать далее...