Народ!
Я таки решила пойти в эту чертову политику.
Да, есть еще люди, которые надеются что-то изменить, и среди них - я.
Мне нужна команда. Такие же ненормальные, числом как минимум 12. Можно и больше - у нас, как в ирландской семье, всегда есть место для еще одного.
Деньги будут, хотя главное - быть единомышленниками. Потому что с циниками каши не сваришь.
Я представляю ДемАльянс, который сейчас выступает в союзе с Самопомощью.
Забег будет долгим: сначала президентские выборы, где мы будем работать на единого кандидата от демократических сил, затем - парламентские, затем - выборы в местные советы, куда я буду баллотироваться.
Такой вот блокбастер.
Пишите в комменты и личку. Я всех буду рада услышать.
(э-э-э... лайк, репост?) This entry was originally posted at https://morreth.dreamwidth.org/2963393.html. Please comment there using OpenID.
https://shakko-kitsune.livejournal.com/1337567.html
Угадала все из всех.
И сейчас объясню, по какому критерию выбирала. Кто хочет пройти тест, тот себе не спойлит, сначала проходит, а потом под кат.
Очень важен тот момент, что все "абы кто", тем не менее, крепкие ремесленники, умеющие держать кисточку в руках. То есть, первичный отбор - "Импрессионист, гришь? Ну, нарисуй лошадку" - все проходят. А теперь поехали дальше.
У всех работ, принадлежащих кисти гения, есть общая черта: легкая "недоделанность". Посмотрите на глянцевых лошадков Дедрё (он, кстати, не совсем абыхто, он известный анималист) и на Делакруа. На вылизанную бабу и воды и "непричесанную" женщину Курбе. На Милле и Бретона. На этого Шарля Антуана и на карабинерского генерала. Ну вот только Коро кажется более вылизанным, чем де ла Пенья, но там другая фишка, я потом расскажу.
Гений вовремя откладывает кисть. Он не допиливает картину до мыльного скрипа. Почему?
И вот здесь пролегает линия водораздела.
Художник говорит о своем. Ремесленник работает на заказчика.
Да, даже когда гений выполняет заказ, он все равно говорит о своем. Они иначе не может.
У Делакруа на картине четко "Конь и его парень". Они слиты в близком, почти интимном жесте: конь ласкается к человеку головой, человек обнимает коня. Между ними есть связь, есть отношения. Химия. Они оба молоды, полны энергии, нетерпеливы.
Лошадки Дедрё - это просто парадный портрет лошадков. Богатенький эмир заказал успешному художнику изобразить любимых коников, на память, потому что цветных фоток тогда не было. Навешали на коников красивых попон, нарядили слугу-зинджа в расшитую золотом ливрею, поставили в позу и зарисовали. Шоб все видели: у нас, эмиров, по-богатому. И кони первый сорт, и зиндж первый сорт, и попонки парчовые, и седла шикарные. У того же Дедрё есть собакен в кресле - посмотрите, насколько он лучше и выразительней:
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D1%80%D1%91,_%D0%90%D0%BB%D1%8C%D1%84%D1%80%D0%B5%D0%B4_%D0%B4%D0%B5#/media/File:Alfred_Dedreux_-_Pug_Dog_in_an_Armchair.jpg
Тётки. Бодри - это прон. Причем от того, что нарисовано в рамках дозволенного, с одинокой сиськой рейтинга - прон в квадрате. Эта тетка разделась для зрителя, и валяется там для зрителя, и сиську выставила для зрителя: смотри, дорогой, какая у меня сиська. А потом к ней сзади пририсовали волны, но это фальшивые волны, потому что она сухая, на ней нет брызг, и песок фальшивый - он не пристает к ее телу. Как это обычно и бывает в проне, где нагота не бывает естественной, она всегда впихнута в красивенькие декорации.
Для тетки Курбе зрителя нет. Она разделась, чтобы искупаться и с удовольствием искупалась, сейчас сидит на бережку обсыхает, а собацюра к ней ласкается, и тетка с собацюрой прекрасно радуются друг на друга, не собираясь причесываться и принимать призывную позу ради зрителя-покупателя телес.
С Диасом сложнее. Он запоздалый романтик. Он не коммерческий мазила, и его успех объясняется не угодничеством перед публикой, а тем, что романтизм в его время сделался уже достаточно консервативен, чтобы нравиться истеблишменту. Его опушки, чащи, бури, мельницы, грозы - все это написано с чувством, это не глянцевые открыточки для украшения интерьеров - но старомодная монументальность в 1860-1870х уже не торт. На его картине слишком много всего, и грозовое небо, которое лучше всего ему удавалось, просто не помещается уже. Она не плохая, нет, если не сравнивать с "Мостом в Нанте" - вполне себе ничо так. Свое место в Луврах и Эрмитажах он заслужил.
Но "Мост в Нанте", народ... Понимаете, вот эта вот штука, когда на передний план вылезают грубые черные стволы, и какая-то случайная лодка, и пеньки... Первым делом хочется воскликнуть - чувак, тычо, про композицию не слышал? А потом понимаешь, что все нормально тут с композицией, тут высший пилотаж - выстроить ее так, словно бы ее и нет, словно бы этот "кадр" никто не выстраивал, просто шел ты по берегу ясным весенним днем, а оно вдруг упало тебе в глаз. И черные стволы торчат на переднем плане, чтоб подчеркнуть воздушную невесомость моста. Но кажется, что просто так. А вот.
С крестьянами все просто: у Бретона это просто неудачная работа, где слишком много фигур, которые перекрывают друг друга, чтобы не загородить красивенький пейзажик. Ну не определился чувак, что он хочет - показать людей за работой, комичную жанровую сценку, где мущинка в треуголке командует, пока женщин подбирают колоски, или пейзажик. Напихал в картину все-все-все. Вышло пестро и бестолково. У него есть реально классные "Песня жаворонка" и
ОК, тепер у мене є можливість поговорити про феномен "Хлопець старається" ( "дівчина старається" теж буває, але рідше).
"Хлопець старагається" - це випадок, коли автор хоче додати репрезентації жінок у своїх творах, але у нього не дуже виходить.
Розглянемо це на прикладі мого улюбленого автора Еда МакБейна.
Свій цикл про 87 поліцейську дільницю МакБейн почав в 1956 році, коли відсутність жінок в поліції була повсюдним явищем, та й взагалі передбачалося, що дівчина повинна працювати тільки до заміжжя. Природно, всі головні герої циклу - чоловіки. МакБейн чесно намагається зображати жінок персонажами "не для меблів". Наречена, а потім дружина головного героя Стіва Карелли Тедді Франклін - інтелектуальна начитана дівчина, відважна і кмітлива при тому - одного разу врятувала себе і нареченого від вірної загибелі, іншого - вистежила злочинця. Все це підкреслюється ще й тим, що вона глухоніма, тобто, їй кожен раз потрібно долати мовний бар'єр між собою і оточуючими (крім Стіва, який вивчив мову жестів).
Це класно, але МакБейн прекрасно розуміє, що водевільний розклад "дружина допомагає копу в розслідуванні" не котить в жорсткому детективному циклі - і Тедді відступає на неминучий третій план, поряд з іншими дружинами поліцейських: Сарою Майер, Гарріет Бернс, Клер Браун. Надалі він намагається додати Тедді сюжету, але повноцінної арки все одно не виходить: то Тедді намагається влаштуватися на роботу і наривається на харрассмент, то вона бере участь в про-чойсерскій демонстрації і її обливає кров'ю релігійний фанатик, то вона татуює ще одного метелика на плечі - сміливі ходи для жінки-домогосподарки, але ніяк не тягнуть на сюжетну лінію на кшталт тих, які були у Тедді в перших романах.
Ну і не можна забувати, що попри роки і пологи Тедді Карелла залишається надзвичайною красунею.
МакБейн робить висновок: щоб жінку не довелося пхати в домогосподарки, потрібно, щоб її стосунки з поліцейським не завершувалися неминучим весіллям. Як наслідок, Клер Таунсенд, подруга, а потім і наречена Берта Клінга, не збирається за нього заміж, поки не закінчить освіту. Але цієї мотузочці теж не можна витися вічно: Клер все більше перетворюється в двійника Тедді Карелли, тільки говорить (а вона ще й довгонога пекуча брюнетка, як Тедді). Та загалом і Берт, у міру того, як дорослішає і матеріє, все більше перетворюється на Кареллу - відважного компетентного безкомпромісного копа. І-і-і ... МакБейн вбиває Клер, робить її "жінкою в холодильнику", перетворюючи її смерть на причину зміни характеру Берта: він надовго стає озлобленим на весь світ козлом.
Згодом Берт у всіх романах віддувається за проблемні відносини з жінками: адже усталені сім'ї Карелл, Майєрів, Браунів і Бернсів не можна руйнувати :). Тому саме Берта кине дівчина заради кар'єри, саме Бертові буде зраджувати дружина-фотомодель і саме у Берта зав'яжеться трагічний роман двох травматиків з Ейлін Берк.
Саме час поговорити про Ейлін. Для свого часу МакБейн дуже передовитий письменник, і вже в другому романі циклу, Mugger, вводить жінку-копа, Ейлін Берк. Але це все ще Америка 50-х років, і, звичайно ж, Ейлін не може бути просто дільничним копом нарівні зі Стівом, Бертом, Майєром, Бертом і Артуром. Вона працює "підсадною качкою", зображуючи то повію, то легковажну громадяночку, яка прогулюється вулицями вночі. Це небезпечне і важке заняття, і начебто МакБейн ставиться до своєї персонажки з повагою. Але вона не належить до ділянки, вона в підпорядкуванні центрального управління, тому честь розкриття справи не може дістатися їй. Тому раз по раз вона фейлить. Щоб було не так прикро і щоб не створювалося враження "баба-дурепа запартачила справу", разом з нею фейлить і напарник-чоловік, як правило, Хел Вілліс. На третій раз, правда, МакБейн віддав-таки злочинця в її руки (Хел знову зафейлив, для комічного ефекту), але, як то кажуть, "осад залишився" - тим більше що в тій само книзі вже інший злочинець досить сильно б'є Ейлін і трохи не ґвалтує. А в наступному романі ґвалтівник, якого вона ловила на живця, таки її ґвалтує. І начебто знову через пару книг їй дають можливість реабілітуватися і вбити серійного вбивцю... але і це вбивство представлено як "психанула", випустила шість куль в спину. І на цьому її нещастя не закінчуються - вона переходить до відділу звільнення заручників переговорницею (головним чином для того, щоб їй не довелося більше нікого вбивати), і в перший раз у неї вбивають заручницю, яку вона майже вже витягла, а другий раз злочинець застрелює в обличчя її більш досвідчену старшу колегу. Створивши образ "сильної жінки-копа", МакБейн чомусь не може видати їй тріумфу, належного її чоловікам-колегам. І навіть в 90-2000х роках в 87 ділянці не з'являється ось просто жінка просто коп, яка була б просто одним з копів ділянки поряд з іншими представниками меншин - чорним Брауном, євреєм Майєром, японцем Фудзіварою. Є детектив Енн Роулинз, яка бере-таки "календарного ґвалтівника, який
У всій цій історіїзі зґвалтуванням вражає якийсь ідеально гармонійне, ось прямо небесносферичне поєднання підлості і боягузтва. Мущінки, у яких ніколи не вистачить пороху вийти на барикади проти міліції, що їх береже, навіть в отих ваших енторнетіках не ризикують гавкнути на трьох ґвалтівників, які начебто теж належать до ненависної ментовні. Весь їх праведний гнів проти системи виливається на зґвалтовану дівчину.
Та пізно вже берегти синів. Немає у вас вже ніяких синів.
Во всей этой истории поражает какое-то идеально гармоничное, вот прямо небесносферическое сочетание подлости и трусости. Мужичонки, у которых никогда не хватит пороху выйти на баррикады против берегущей их милиции, даже в этих ваших энторнетиках не рискуют гавкнуть на трех насильников, которые вроде бы тоже принадлежать к ненавистной ментовне. Весь их праведный гнев против системы выливается на изнасилованную девушку.
Да поздно беречь сыновей. Нет у вас уже никаких сыновей.
This entry was originally posted at https://morreth.dreamwidth.org/2962703.html. Please comment there using OpenID.
Ви знаєте, що у Дирі є Союз Письменників?
Отепер знатимете, не одній же ж мені лягати з цим знанням спати в день після Хеловіну.
Чим я так згрішила, що Фейсбук мені запропонував їх полайкати, я не знаю - але я зайшла на їхню сторіночку і зацінила креатифф. Зацініть і ви.
Тут прекрасно все. І голови росіських класиків, посаджені на тулуби американських "Нестримних". І роль, яку в уяві креатора відіграє російська класична література. І імпотенція самого творця.
Але найкраще тут - чистісінька божа правдонька, мимохіть сказана творцем про ролю російської класики у розбудові "Руцкава міра". Так, це воно, з ножем і автоматом, іде до тебе. Культуру несе.
This entry was originally posted at https://morreth.dreamwidth.org/2962662.html. Please comment there using OpenID.
Говорячи про дискримінацію жінок, ми зі страшною силою недооцінюємо роль інституціональності. Власне, я недооцінювала і не замислювалася про неї до вчорашнього, коли прочитала чудову статтю Лінди Нохлін за посиланням.
http://artaktivist.org/tag/tekst-pochemu-ne-bylo-velikix-xudozhnic
Ми закохані в міф про селф-мейд-мена, чоловіка, який прийшов ось просто з вулиці і досяг висот. Цей міф наче каже нам: побільше старань, і ти теж так зможеш. Він же наповнює нас, жінок, токсичним соромом за те, що ми мало стараємося.
Нохлін розставляє все по своїх місцях. Аби стати геніальним художником або музикантом, тобто, перевершити школу, напрямок, жанр, в якому ти подвизаєшся, відкрити нове - потрібно спочатку УВІЙТИ. Всі чесні генії визнавали, що вони стоять на плечах гігантів. Але, щоб влізти на плечі гігантів, потрібно спочатку увійти в коло гігантів, потім влізти на коліна гігантів, потім стати врівень з гігантами, і тільки там вже можна підняти питання про влізання на плечі. А, так, і не забуваємо нахабство, потрібне, щоб, стоячи на плечах гігантів, сказати: це все хуйня, ми не тим займалися і не туди йшли, повертаємо ось у цьому напрямку.
Там, де мова йде про якісь інституті - а живопис, музика, кіно це ду-у-уже інституційні штуки - жінка вбиває життя на те, щоб увійти в інститут і влізти на коліна. Все, життя закінчилося, опаньки. Про плечі мови немає, тим більше про нахабство.
Чоловік може вважати, що він прийшов з вулиці, весь такий кльовий, і зробив себе ось практично з нуля. Геніальний хлопчик Ландау приходить ось просто з єврейського кварталу, як є, і в 14 років поступає одразу на два факультети університету. Ну що це як не доказ геніальної геніальності? А давайте подумаємо, чи взяли б геніальну дівчинку, яка в 14 років вміє диференціювати й інтегрувати, хоч би на один факультет.
Для порівняння: мама того ж Ландау спочатку вбивалася об стінку, щоб вчитися в Цюріху, бо в Росії дівчат до університетів тупо не брали. Потім грошей не вистачило, вона повернулася до рідного Могильову, і почала вбиватися об стіну, щоб покинути межі осілості. У 21 рік, коли хлопці вже закінчують університет, їй вдається нарешті вступити на жіночі курси, в 22 роки - в Жіночий медичний інститут. Царський уряд нарешті роздупливсь і змилостився, відкрив цей Жіночий інститут. Потім - неминучий заміж, повіт в єбеня, в Баку, куди послали чоловіка. Там вона практикує як лікар, акушер і гінеколог. Їй 30 років, і десять вона вбила на те, щоб УВІЙТИ в інститут медицини як ЗВИЧАЙНИЙ практикуючий лікар. І тільки революція дає їй можливість увійти в університетське середовище, де вона стає ЗВИЧАЙНИМ співробітником кафедри, спочатку в Баку, потім в Пітері. Їй 40, час поривів і звершень позаду, кращі роки пішли на те, щоб стати просто "однією з". Ну і виховати сина, який інтегрує в 14 років.
Який урок виніс з цього її геніальний син? Та ніякого, він так і вірив в свою винятковість і був мерзенним сексистом до кінця життя. "За Ландау, дівчата діляться на красивих, гарненьких і цікавих. У гарненьких ніс злегка кирпатий, у красивих він прямий, у цікавих носи жахливо великі".
Ну добре, скажете ви, це справи давно минулих днів, зараз не треба пробивати головою стіну, щоб потрапити в інститути.
Е-е-е, взагалі-то треба. Тільки стіна стала нижче і м'якіше, тепер жінка може пройти в інститут на рівні отримання освіти, ну в більшість, і якщо це інститут, вже досить заповнений жінками, як, наприклад, гуманітарні науки, їй навіть не доведеться ходити в лайні по пояс назустріч потоку, а тільки по кісточку. Так, хлопчикам, які потрапили на потік, будуть завищувати оцінки, тому що ці два з половиною хлопчика рідкість, треба берегти, та, часом викладач-чоловік ляпне "навіщо вам все це, вам же тільки заміж вийти", але це ж фігня в порівнянні з необхідністю їхати в Цюріх? Ні, серйозно, хлопець повинен нелюдськи слакати, щоб вилетіти з філфаку або істфаку. Його будуть тягнути і витягнуть, якщо він робить хоч щось. У гіршому випадку він потрапить в школу, де з ним, єдиним чоловіком в колективі, теж будуть носитися як з крашанкою від Фаберже.
На природних науках гівна вже по коліно, сексистів більше, але все одно не потрібно записуватися повією, щоб отримати право жити в столиці, правда ж?
Стіна з'являється при вході в професію. Чим вище в професії роль інституту - тим вище стіна. Письменниць найлегше: ось голова, ось текстовий редактор, ось інтернет. Правда, в інтернеті дохуя товаришів, які принципово не будуть читати, чого там ця баба написала, причому і серед самих баб таких дохуя, але це не те ж саме, що бути режисером. Режисер - це начальник цеху в багатомільйонної індустрії. Ти можеш прийти на завод і сказати: "Я начальник цеху, ось диплом, довірте мені виробництво на вісім лимонів доларів"? Ні? Отож бо.
Мені скажуть: але
This entry was originally posted at https://morreth.dreamwidth.org/2961935.html. Please comment there using OpenID.
Дивіться, я навіть не ставлю питання у формі "чи потрібна вона нам?"
Авжеж потрібна.
Я вже писала, що жінкам потрібні не оригінальні сюжети, яких неможливо вже придумати – а великі сюжети. Що до цього треба ставитися не як до "вторинної творчості" чи "постмодернізму", а як до повернення собі свого законного майна, від якого ми довгий час були відрізані правдами й неправдами.
Що таке Джеймс Бонд? Це ікона маскулінності, яку чоловіки творили й викохували близько 70 років. Це не мрія про "сильного мужчину" — це втілення того ідеалу, який зветься словом "чоловік" та описується поняттям "мужність". Бонд на 100% є тим, чим одвіку хочуть зробити хлопців, вимагаючи, щоб вони були мужні, витривалі, винахідливі, войовничі, добрі товариші та водночас самотні вовки (не питайте), жорстокі, не схильні до емпатії, сексуальні хижаки, але здатні коли не коли на щире кохання до Гідної Жінки (не питайте), елегантні та дотепні, і ще добрі питухи, мартіні з горілкою, будь ласка, збовтати, але не розмішувати. Звичайно жодна людина не в змозі бути усім оцим на 100%, але вона може мріяти.
Саме тому галас "створіть собі свою, ОРИГІНАЛЬНУ жіночу ікону, не чіпаючи нашого Бондика" не має сенсу. "Жіноча ікона маскулінності" — нонсенс. Паралеллю Бондові була б ікона фемінності — але фемінність є конструктом, який теж вигадано чоловіками і який потребує деконструкції аж до стадії "вщент". Якщо створити супершпигунку, яка водночас була б іконою жіночості, це буде не супершпигунка, бо створіння тендітне, покірне і лагідне супершпигункою бути не може.
Справа не в тому, щоб дати жінкам мрію про якусь "атомну блондинку", яка стала б нашею мрією про "сильну жінку", бо "сильна жінка" це аж ніяк не ікона маскулінності, ані ікона фемінності, це образ у собі самому, що не є поганим, нехай їх буде що більше, то краще, але це НЕ ТЕ, ПРО ЩО Я ВЕДУ.
Я веду про ДЕКОНСТРУКЦІЮ БОНДА як маскулінної ікони.
Саме тому нам потрібна Джейн Бонд. Нам потрібна ДЕКОНСТРУКЦІЯ ікони маскулінності як шлях до деконструкції маскулінності у цілому. Нам потрібна жінка, яка поводитиметься як убермужик, битиметься, як убермужик, бухатиме та брехатиме, як убермужик, ставитиметься до статевих партнерів як до ганчір’я, буде водночас брутальною та чарівною — тобто, цілковито присвоїть чоловічу power fantasy, і ти самим віддасть її до рук жінок.
Вигадувати для цього "оригінальний персонаж" — це все одно що пропонувати Джекові Сперроу побудувати "оригінальний корабель" замість того, щоб відібрати в Барбоси "Чорну Перлину".
Почему нам нужна Бонд? Джейн Бонд?
Смотрите, я даже не ставлю вопрос в форме "нужна ли она нам?"
Конечно нужна.
Я уже писала, что женщинам нужны не оригинальные сюжеты, которых уже и не придумать — а великие сюжеты. Что к этому надо относиться не как к "вторичному творчеству" или "постмодернизму", а как к возвращению себе своего законного имущества, от которого мы долго были отрезаны правдами и неправдами.
Что такое Джеймс Бонд? Это икона маскулинности, которую мужчины творили и холили около 70 лет. Это не мечта о "сильном мужчине" - это воплощение того идеала, который называется словом "мужчина" и описывается понятием "мужество". Бонд на 100% является тем, чем издавна хотят сделать мальчиков, требуя, чтобы они были мужественны, выносливы, изобретательны, воинственны, хорошие товарищи и одновременно одинокие волки (не спрашивайте), жестоки, не склонны к эмпатии, сексуальные хищники, но способные иногда на искреннюю любовь к Достойной Женщине (не спрашивайте), элегантные и остроумные, и еще хорошие віпивохи, мартини с водкой, пожалуйста, взболтать, но не размешивать. Конечно никто не в состоянии быть всем этим на 100%, но он может мечтать.
Именно поэтому крик "Создайте себе свою оригинальную женскую икону, не трогая нашего Бондика" не имеет смысла. "Женская икона маскулинности" — нонсенс. Параллелью Бонду была бы икона феминности — но феминность так же является конструктом, придуманнім мужчинами и требующим деконструкции до стадии "вдребезги". Если создать супершпионку, которая одновременно была бы иконой женственности, это будет не супершпионка, потому что создание хрупкое, покорное и кроткое супершпионкой быть не может.
Дело не в том, чтобы дать женщинам мечту о некой "атомной блондинке", которая стала бы нашей мечтой о "сильной женщине", потому что "сильная женщина" это отнюдь не икона маскулинности, не икона феминности, это образ в себе самом, что не плохо, пусть их будет чем больше, тем лучше, но это НЕ ТО, О ЧЕМ Я ГОВОРЮ.
Я говорю о деконструкции БОНДА как маскулинной иконы.
Именно поэтому нам нужна Джейн Бонд. Нам нужна деконструкция иконы маскулинности как путь к деконструкции маскулинности в целом.
This entry was originally posted at https://morreth.dreamwidth.org/2961494.html. Please comment there using OpenID.
Критикиня Галина Юзефович виступила на якійсь русофантастичній тусі.
Мама дорогенька, що почалося! У п'яти словах: дріжджі вкинули до великої гноївки.
Каганов зробив підборку найцікавіших посилань:
http://lleo.me/dnevnik/2018/09/05.html
Там одразу є і розшифровка лекції, енджой. Найупоротіша реакція в Холмогорова, на неї посилання нема, але є посилання в коментах у Лук'янена, який посідає почесне друге місце по упоротості.
АПД: знайшла упоротий псто Хламогорова:
https://360tv.ru/news/tekst/rossijskaya-fantastika/
This entry was originally posted at https://morreth.dreamwidth.org/2961367.html. Please comment there using OpenID.
Кстати об аватарке.
Характерный пример гендерной дискриминации - это набигание на аватарку с криками: "А вот Йуля же! Витренко! Фарион!".
При этом в ВР 89% составляют мужчины, и никому это не кажется диким, и никто не кричит "А вот Ляшко! А вот Берёза! А вот Мосийчук!"
Я уж молчу про президентов, от Леонид Макарыча до "дважды несудимого".
"Плохой" мужчина во власти понимается как некое отклонение от "общей мужской" нормы - предполагается, что вообще мужчина как фигура власти это нормально, просто вот есть отдельные такие уроды, которые как-то сумели просочиться. Но "плохая" женщина во власти как бы выступает представительницей всех женщин, словно мы все каким-то образом воплощаемся в Юле или Фарион.
Бред, который большинством воспринимается как должное.
This entry was originally posted at https://morreth.dreamwidth.org/2960999.html. Please comment there using OpenID.1. Я плюс сайз.
2. Я плюс сайз від народження. Я народилася 4100 замість "положених" 3200. Я ніколи не була тонкою та дзвінкою, ніколи не вписувалася у завітну формулу "зріст мінус 110", що в підлітковому віці приводило до трагедій, бо я дивилася в дзеркало, де бачила те, що мене розчаровувало, а тра було дивитися на хлопаків, які падали довкола штабелями.
3. Після двох пологів мій плюс сайз став плюс плюс сайзом. Зараз я важу 97 кг.
4. Коли в мене поганий настрій, можу наїсти до 100+, але з такою вагою вже некомфортно, тому скидаю.
5. В день я в середньому проходжу 6,5 кілометрів, або бігаю 5 кілометрів, або їду на велосипеді 21 кілометр. Минулого літа я намотала на велі понад 2 000 км. До сраки. 97 кг.
6. Я займаюся силовими вправами з 24-килограмовою гирею. Перш ніж казати мені, яке я лінько та недбайло, зробіть принаймні один довгий цикл 24-килограмовою гирею.
7. Так, я намагалася схуднути. Результат — прокачана серцево-судинна система, що таки непогано. Через постійне кардіо я можу бігати, не захекуючись, на довгі дистанції, та подумую про тренування на "Залізну людину". Оце буде бомба: тітка плюс-сайз зробилася "Залізною людиною"!
8. У бійці немає такого поняття як "зайва вага". Що більше маєш, то більше вкладеш в удар.
9. Ні, я не вдоволена своїм здоров’ям. Бо я живу в запилюженому та задимленому Дніпрі, і мої бігові та велосипедні вправи приводять до того, що я ковтаю пилюку кілограмами та хворію на бронхіти щоосени. От зараз у мене бронхіт, через який я не бігаю вже два тижні.
10. Якщо вас турбує моє здоров’я, приєднуйтеся до руху Save Dnipro, будемо разом тиснути на забруднювачів повітря.
11. Я не питаю порад, як мені схуднути. Взагалі, найдурніше, що ви можете ляпнути людині плюс-сайз — це порада про схуднення, якої людина в вас не просила. БО а) ви не перший і не сто перший, який лізе з порадами; б) або людина не хоче скидати вагу, їй нормально так, в неї така тілобудова — і тоді ви пошиєтеся в дурні, або людина хвора, і тоді ви пошиєтеся в квадратні дурні.
12. Якщо у вас є ідеї, у чому ще я б мала відмовити собі, щоб більш відповідати вашому естетичному ідеалові — тримайте ці ідеї при собі. Я не почну любити кисломолочні продукти і не розлюблю шоколад (хоча до решти солодощів я байдужа). Ні, я не хочу решту життя харчуватися вареною курячою грудкою та шпинатом. Занотуйте собі де-небудь, що я ненавиджу шпинат.
13. Мій калораж у день — 2600. Це на тисячу калорій менше, ніж армійська норма і на 1300 кк більше ніж пайок в'язня німецького концтабору. Я знаю жінок, які харчуються як в'язні німецьких концтаборів. Хай йому біс так жити. Це правда повільне вмирання, нацисти знали, що робили.
14. Якщо ви прийшли пофетшеймити мене, то поцілуйте мене в мою товсту сраку.
This entry was originally posted at https://morreth.dreamwidth.org/2960788.html. Please comment there using OpenID.
Извините за неровный почерк, но эти игры в литературоедство пора заканчивать.
Начинали мы с того, что у украинской литературы репутация страшно депрессивной. Наши писатели действительно любят развивать сюжет от плохого к худшему и заканчивать на минорной ноте.
Но если сравнить с русской литературой, то есть одна ключевая разница, которую я хотела показать на примере Достоевского и Мирного, но в принципе она приложима к 9/10 классиков.
Рассмотрев ключевые образы романов "Преступление и наказание" и "Хіба ревуть воли, як ясла повні?", мы несколько приподнимемся над конкретикой каждого образа и посмотрим на общее, что их объединяет.
Думаю, я не встречу особых возражений, если скажу, что герои Достоевского похожи на призраков. Их бэкграунд очень туманен, и чаще всего мы узнаем о нем с их собственных или чужих слов. Их эволюции часто лишены смысла — например, Раскольников просто болтается по городу туда-сюда, смысл приезда в Петербург мамы, Дуняши, Лужина весьма невнятен — пожениться они могли и на родине Раскольникова. Кстати, где она? Какой губернии уроженец главгер? А Разумихин? Мармеладов? Они все в Питер понаехавшие – откуда?
Герои Достоевского — ходячие платоновские идеи, вот в чем дело. Непонятно, почему Фёдормихалыча так упорно верстают в реалисты — "ПиН" ближе в мрачному фэнтези вроде Горменгаста. Даже хронотоп затуманен: почему герой идет к К—ину, а не к Кокушкину мосту? Что мешает назвать С—й переулок Столярным?
Ничто иное, как авторский замысел, согласно которому Петербург и должен быть призрачным городом, населенным идеями.
В противоположность Достоевскому, у Мирного очень реалистичный хронотоп. Да, село Пески и Гетманский уезд на Полтавщине вымышленные. Но они наделены конкретными названиями. У них есть история, которая разворачивается на протяжении ста лет. История есть и у героев, они укоренены в своем прошлом — и в этом прошлом Мирный находит истоки настоящего. Чипка и его приятель Лушня — в буквальном смысле плод изнасилования украинской деревни польско-российским дворянством: Чипка незаконный внук, а Лушня — сын пана Польского. Бывшая солдатская шлюшка Явдоха — дочь москаля-солдата и его сожительницы, плоть от плоти той пены, которую порождает вокруг себя российская армия, стоящая в Украине. Махамед — запоздалый последыш Запорожья. И так далее.
У Достоевского, как справедливо заметила Вираго, постоянная горячка и болезнь — заразная идея, которую вьюноша подхватил, как триппер, и ходит болеет, пока его не вылечит целительными пиздюлями каторга и жалостью, хорошей идеей — Сонечка Мармеладова. Но по сюжету лихорадочное состояние Раскольникова — это еще и обоснуй его броуновских мельтешений.
У Мирного действиями героев повелевает причинно-следственная связь. Чипка начинает бухать не потому, что подхватил заразную идею, а потому что у него отняли землю, в которую они с матерью вложили много труда. Да, скверная идея у Чипки есть — винить во всем панов и отрываться при этом на тех, кто слабей, кто не может дать сдачи. Но Чипка предается ей не на пустом месте, каждый раз толчком служит какая-то подлость, которую обрушивает на него общество. И выросла она не на пустом месте: Чипка очень рано узнал, что его отец — плод изнасилования, а сам он — дитя обмана и предательства. Мирный не устает напоминать, что Чипка — чудовище, воспитанное коллективными усилиями, и в значительной степени — усилиями российской колониальной администрации. Хотя сельская громада Песков тоже внесла свою лепту.
Притом, что у Достоевского постоянно педалируется тема денег и нищеты, вопрос, откуда берутся деньги, обходится стороной. Например, у Раскольникова денег нет, потом мать присылает ему 35 рублей. Но откуда их взяла мать? Неясно. Взяла откуда-то, точка.
Чем зарабатывает Лужин? Откуда деньги у покойной жены Свидригайлова? Более-менее понятны источники доходов Разумихина и Сонечки, но и только. Неоднократно Достоевский подчеркивает тот момент, что из взятых у процентщицы денег Раскольников не истратил ни копейки.
Откуда берутся деньги у героев Мирного, автор пишет прямо: герой их зарабатывает либо крадет. А третьего варианта нет. Потому что герои Мирного — материальные люди и живут в материальном мире.
И вот здесь мы подходим к коренному отличию между русской и украинской литературой: украинская больше и чаще рисует материальных людей с материальной проблематикой, русская же стремится кудой-то в горние выси. Что в глазах многих дарагих расеян делает ее автоматом лучше приземленной украинской. А в моих наоборот.
Френдесса mmekourdukova объясняет это все классовым сознанием. Мол, Фёдормихалыч дворянин и на все смотрел со своей дворянской колокольни.
Я не выражу ни согласия, ни отрицания. Да, ВРЛ на 90% создавалась дворянами. А украинская
Извините за неровный почерк, но эти игры в литературоедство пора заканчивать.
Начинали мы с того, что у украинской литературы репутация страшно депрессивной. Наши писатели действительно любят развивать сюжет от плохого к худшему и заканчивать на минорной ноте.
Но если сравнить с русской литературой, то есть одна ключевая разница, которую я хотела показать на примере Достоевского и Мирного, но в принципе она приложима к 9/10 классиков.
Рассмотрев ключевые образы романов "Преступление и наказание" и "Хіба ревуть воли, як ясла повні?", мы несколько приподнимемся над конкретикой каждого образа и посмотрим на общее, что их объединяет.
Думаю, я не встречу особых возражений, если скажу, что герои Достоевского похожи на призраков. Их бэкграунд очень туманен, и чаще всего мы узнаем о нем с их собственных или чужих слов. Их эволюции часто лишены смысла — например, Раскольников просто болтается по городу туда-сюда, смысл приезда в Петербург мамы, Дуняши, Лужина весьма невнятен — пожениться они могли и на родине Раскольникова. Кстати, где она? Какой губернии уроженец главгер? А Разумихин? Мармеладов? Они все в Питер понаехавшие – откуда?
Герои Достоевского — ходячие платоновские идеи, вот в чем дело. Непонятно, почему Фёдормихалыча так упорно верстают в реалисты — "ПиН" ближе в мрачному фэнтези вроде Горменгаста. Даже хронотоп затуманен: почему герой идет к К—ину, а не к Кокушкину мосту? Что мешает назвать С—й переулок Столярным?
Ничто иное, как авторский замысел, согласно которому Петербург и должен быть призрачным городом, населенным идеями.
В противоположность Достоевскому, у Мирного очень реалистичный хронотоп. Да, село Пески и Гетманский уезд на Полтавщине вымышленные. Но они наделены конкретными названиями. У них есть история, которая разворачивается на протяжении ста лет. История есть и у героев, они укоренены в своем прошлом — и в этом прошлом Мирный находит истоки настоящего. Чипка и его приятель Лушня — в буквальном смысле плод изнасилования украинской деревни польско-российским дворянством: Чипка незаконный внук, а Лушня — сын пана Польского. Бывшая солдатская шлюшка Явдоха — дочь москаля-солдата и его сожительницы, плоть от плоти той пены, которую порождает вокруг себя российская армия, стоящая в Украине. Махамед — запоздалый последыш Запорожья. И так далее.
У Достоевского, как справедливо заметила Вираго, постоянная горячка и болезнь — заразная идея, которую вьюноша подхватил, как триппер, и ходит болеет, пока его не вылечит целительными пиздюлями каторга и жалостью, хорошей идеей — Сонечка Мармеладова. Но по сюжету лихорадочное состояние Раскольникова — это еще и обоснуй его броуновских мельтешений.
У Мирного действиями героев повелевает причинно-следственная связь. Чипка начинает бухать не потому, что подхватил заразную идею, а потому что у него отняли землю, в которую они с матерью вложили много труда. Да, скверная идея у Чипки есть — винить во всем панов и отрываться при этом на тех, кто слабей, кто не может дать сдачи. Но Чипка предается ей не на пустом месте, каждый раз толчком служит какая-то подлость, которую обрушивает на него общество. И выросла она не на пустом месте: Чипка очень рано узнал, что его отец — плод изнасилования, а сам он — дитя обмана и предательства. Мирный не устает напоминать, что Чипка — чудовище, воспитанное коллективными усилиями, и в значительной степени — усилиями российской колониальной администрации. Хотя сельская громада Песков тоже внесла свою лепту.
Притом, что у Достоевского постоянно педалируется тема денег и нищеты, вопрос, откуда берутся деньги, обходится стороной. Например, у Раскольникова денег нет, потом мать присылает ему 35 рублей. Но откуда их взяла мать? Неясно. Взяла откуда-то, точка.
Чем зарабатывает Лужин? Откуда деньги у покойной жены Свидригайлова? Более-менее понятны источники доходов Разумихина и Сонечки, но и только. Неоднократно Достоевский подчеркивает тот момент, что из взятых у процентщицы денег Раскольников не истратил ни копейки.
Откуда берутся деньги у героев Мирного, автор пишет прямо: герой их зарабатывает либо крадет. А третьего варианта нет. Потому что герои Мирного — материальные люди и живут в материальном мире.
И вот здесь мы подходим к коренному отличию между русской и украинской литературой: украинская больше и чаще рисует материальных людей с материальной проблематикой, русская же стремится кудой-то в горние выси. Что в глазах многих дарагих расеян делает ее автоматом лучше приземленной украинской. А в моих наоборот.
Френдесса mmekourdukova объясняет это все классовым сознанием. Мол, Фёдормихалыч дворянин и на все смотрел со своей дворянской колокольни.
Я не выражу ни согласия, ни
Ненавидите ли вы Сонечку Мармеладову?
В смысле, ненавидите ли вы ее как ненавижу ее я?
То есть, я ненавижу не столько саму Сонечку, сколько позицию автора в отношении Сонечки, потому что автор пытается нам втюхать, что вот это вот и есть добро и даже некоторым образом святость, это вот и есть свойство "положительно прекрасного человека": давать себя ЖРАТ. И вот эта вот готовность давать себя ЖРАТ – она кагбэ преображает и воскрешает Раскольникова в конце:
"Как это случилось, он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к ее ногам. Он плакал и обнимал ее колени. В первое мгновение она ужасно испугалась, и все лицо ее помертвело. Она вскочила с места и, задрожав, смотрела на него. Но тотчас же, в тот же миг она все поняла. В глазах ее засветилось бесконечное счастье; она поняла, и для нее уже не было сомнения, что он любит, бесконечно любит ее и что настала же, наконец, эта минута... <...> Слезы стояли в их глазах. Они оба были бледны и худы; но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого. Они положили ждать и терпеть. Им оставалось еще семь лет; а до тех пор столько нестерпимой муки и столько бесконечного счастия! Но он воскрес, и он знал это, чувствовал вполне всем обновившимся существом своим, а она — она ведь и жила только одною его жизнью!.."
Ну не ёб ли вашу мать, а? У нее своей-то жизни никогда и не было, аффтар, сцуко, ну дай же ты ей немножко этой жизни! Нет, блять. Хэппи-энд для Сонечки будет состоять в том, что ее начнет ЖРАТ Раскольников. Вот отсидит свое – и сразу начнет.
Кроме того, мое sensus fideі просто вопиет… даже не вопиет, но благим матом орет и топает ногами на попытки Фёдормихалыча как-то упихнуть туда еще и Христа.
То есть, конечно, на любом самопожертвовании в европейской культуре лежит Его отблеск. Так исторически сложилось.
Но, сцуко, для того, чтобы пожертвовать собой, нужно, для начала, быть собой. Представлять собой некую ценность, позитивную величину. Ведь даже простые грубые кочевники-евреи понимали, что паршивую овцу или старую корову Богу в жертву нельзя, никакая это не жертва.
Но у нас как-то сформировалось поверие, что на себя нужно смотреть как на самую последнюю дрянь, недостойную того, чтоб о нее ноги вытерли. Это душеполезно и праведно.
Вот только выбросить тряпку, о которую ноги вытирают — не значит чем-то пожертвовать.
Сонечка настолько абсолютно и полно себя не ценит, что, став проституткой ради своих ближних, совершенно не пытается извлечь никаких мелких вторичных выгод из этой ситуации: найти богатого папика, откладывать что-то, да хотя бы лучше питаться. Она смиренно разрушает себя, потому что чоуж теперь уж. И вот это саморазрушение Федормихалыч описывает с садистским каким-то упоением.
Причем для него заход Сони в проститутки — это реально высшая жертва, потому что ну что ж может быть у женщины ценней ее "добродетели", в самом деле. То есть, это жертва не потому что вот такое вот общество говно, а объективно. У нее реально нет ничего, кроме этой добродетели, она не умна, не предприимчива, не обаятельна, даже ее вера не подразумевает глубокого проникновения в истины веры. Она абсолютно бессильна перед злом и искренне верит сама, что чего-то куда-то там пала, а не ее насилуют за деньги. И когда в авторском тексте ее называют блудницей, хочется Федормихалыча его же талмудом отоварить по голове, потому что ну какая она в пень блудница? Она страстотерпица.
Без этой жертвы Сонечка создание совершенно пустотное, ретранслятор Евангелия.
Совершенно очевидно, что по мысли автора Сонечка — хороший человек, лучший в романе. Но из каких ее поступков мы это знаем? А вот опять же из ее самопожертвования. Ну и из того, что она жалеет Раскольникова и способствует тому, что "переворот відбувся в його душі" (с) Лесь. Причем она убеждает его не словами, не доводами разума — куда ей, глупенькой, — а вот просто своей вот офигенной чистотой. И вот это вот смакование парадокса — проститутка, а гляньте, какая чистая! — особенно отвратительно. Потому что, блин, тут никакого парадокса нет: отчего бы проститутке и не быть хорошим человеком? Даже очень хорошим человеком? От того, что она "преступила"? Да идите вы в пень, это через нее все переступают.
Штука в том, что по мнению Фёдормихалыча та же Сонечка, если бы не жавала себя жрать и немного заботилась о себе, будучи проституткой, потеряла бы всю мимимишную прелесть.
Пам’яті всіх, кого позбавили права,
пам’яті всіх, кого викреслили зі списків,
пам’яті всіх, кого випалила серпнева заграва,
кому за жодних режимів не ставитимуть обелісків
Пам’яті тих, кого викинули за кордони,
пам’яті тих, хто говорив із зашитими вустами,
пам’яті тих, хто залишився на лінії оборони
пливуть небеса цього ранку,
пливуть над містами.
Пливуть над околицями, пливуть над урядовим кварталом,
пливуть над парламентом,
пливуть над університетом.
Відбивається сонце в ріці червоним коралом.
Останні дні літа.
Пахне димом і медом.
Пахне випаленим пшеничним полем.
Виживи в цьому вогні, юний підранку.
Географією твоєю і видноколом
небо пливе над країною, де щоранку
пам’яті тих, хто пішов, розряджаються телефони,
пам’яті тих, хто зник, працюють судноремонтні заводи,
пам’яті тих, кого немає, переганяють вагони,
і жінки, говорячи про дітей, видихають тепло свободи.
Пам’яті тих, хто впав, пливуть вантажні пороми,
пам’яті тих, кого не назвали, починаються зливи,
працюють невидимі
меліоратори та агрономи,
працюють удень і вночі, тому що важливо,
аби влітку не пересихали ріки,
аби в грудні не завмирали пекарні,
аби в містах можна було купити молоко і ліки,
аби не зупиняли роботу вокзали й друкарні,
щоби всім в радість була їхня праця,
щоби всім ставало уважності й сили,
щоби пам’яті тих, хто боїться, хтось підіймався.
щоби пам’яті тих, хто мовчить, щось говорили.
Сергій Жадан
Свидригайлов появляется у Раскольникова пыщ-пыщ внезапно, хотя его появление предуготовляется письмом матери и очередным бредовым сном Раскольникова. Совершенно неожиданно для себя Раскольников находит со Свидригайловым общий язык, хотя и ненавидит его. Во-первых, их объединяет презрение и ненависть к Лужину. Во-вторых, они оба убийцы, которым убийство сошло с рук. Свидригайлов рассчитывает на помощь Раскольникова в деле овладения Дуняшей, получает закономерный посыл, но при этом нисколько не обижается или не подает виду.
Его функция в романе очевидна: он воплощает в себе будущее Раскольникова, показывает, каким тот станет, если все же "превозможет в соби поца" (с) Лесь. Эта картина так не нравится Раскольникову, что становится существенным фактором в его движении к раскаянию.
Свидригайлов как учитель зла — фигура мелочная. Он был шулером, сидел в долговой яме, откуда его выкупила женщина, ставшая его женой. Ее содержанцем он был много лет, пока она не умерла от инсульта. Сыграли ли в этом решающую роль побои, нанесенные им — неизвестно, но Свидригайлов намекает, что таки да. В Петербург он прибывает с одной целью: трахнуть-таки Дуню, не мытьем так катаньем. Он готов на все, даже жениться. Когда он получает от Дуни отлуп, внутренняя пустота толкает его к самоубийству.
Символика имени Свидригайлова тоже довольно прозрачна: С одной стороны фамилия указывает на высокое происхожение — Свидригайло был великим князем литовским, а с другой стороны он же был большой сволочью.
В отличие от Свидригайлова, Максим-Махамед — фигура почти эпичная. Это тоже подчеркнуто символикой имени (Максим – большой с латыни, как известно). Махамед — традиционное в те времена ругательство типа "бусурман", но все-таки имя Пророка и вождя.
Он из тех людей, о ком говорят "родился не в то время". В 17 век с его войнами и заварухами он вписался бы прекрсно, а сонная Полтавщина 1820 годов могла ему предложить только пьянку и порчу девок. Даже на Наполеонку он опоздал. Неудивительно, что в конце концов громада решила отдать его в рекруты, да и сам он, в общем-то, не возражал, ибо в Песках ему было что-то тесновато.
Биографию Махамеда автор пересказывает подробно, не обошлось и без некоторой русофобии:
"Пройшли ще верстов з десять або й більше; вийшли на узлісся... З-під тесової стріхи якоїсь чорної будівлі показався димок... Очі напрямились на його.
— Що то? кузні? — пита Максим.
— Село, — одказав йому старший москаль, що вів їх.
— То це кузні у царині?
— Не, то — избы.
— Що то за ізби?
— Хаты, по-твоєму, хахол!
Максим зареготався.
Увійшли в село, або краще — в одну довжелезну вулицю, котра й була ціле село. Аж дивно! Одним одна вулиця, парканами одгороджена з одного й з другого боку; а на вулицю виглядали без вікон хати — чорні, як комори, закурені димом... Де-де забовваніли й люди — в личаках, у довгополих балахонах, з бородами...
От розвели їх по кватирях. Максим аж спльовував... Таркани, прусаки, стоноги снували скрізь по стінах, та було їх і в страві, і в квасі. У хаті — не виметено, смітник по коліна, несло од його чимсь смердючим; під сволоком лави, де на його стороні зайві горшки ховають, тут були замість ліжка... Світили в хаті не смальцем або олією, а якимись тонкими лучинами... Дим з печі валив прямо на хату, — бо хата без димаря, — давив у горлі, різав очі... Максим не поліз на "палаті"; страшно йому було прилягти і в тій багнюці, що на долівці. Він за цілу ніч не прилягав: з хати ходив надвір, знадвору — в хату; смоктав люльку (бо хазяїн прохав, щоб не курив у хаті)...
Ранком знову погнали їх далі.
Чим далі йшли, тим не краще, а гірше. Поминали вони ще таких же сіл, може, з десяток; минули й город один... Церков біліло аж шість, чи сім, а то все чорніло сіро-чорним цвітом... За городом тільки якась фабрика муріла, бо до цегли не так дим приставав, а може, була ще недавно вимурована... Засумували наші некрутики! А до того ще попідбивалися так, що молили бога, коли б уже швидше доставитись на місце, — хай воно вдесятеро буде гірше того, що бачили, аби спочити. Ішли вже два тижні й два дні...
Аж ось, пройшовши ще днів з п'ять, сказано їм, що вже недалеко те місце, куди їх гнали. Ліси щодалі все рідшали та рідшали; почалося нив'я — не нив'я, а так поле з пеньками (видно, не дуже давно й там ліс був); а здалека заманячило їм щось високе — то там, то там... Підійшли ближче, побачили верховини церков — із золотими банями, і з блакитними, а найчастіше — по зеленому полю золоті зірочки... Ще трохи — вітер доносив до них заводи дзвонів, гвалт, крик... Серце в кожного радісно забилося. Ось-ось таки спочинуть!
Велике місто з своїми церквами високими, з своїми палацами довгими та широкими, з кам'яними крамницями розкинулось на невеличкім згірку. Внизу, посеред города,
Занимательные читения Достоевского и Мирного. Часть 4. Жопорез
Первые две части романа Мирного — по сути дела, здоровенная экспозиция. Нормальное развитие сюжета начинается в третьей части, где Чика попадает в жопорез, причем совершенно не по своей вине: с Дона заявляется какой-то кузен, сын двоеженца Вареника/Хруща, и претендует на отцовскую землю на том основании, что брак Мотри и Хруща не был законным.
Шах и мат, Чипка.
Пацан пытается спасти достояние, нажитое каторжным трудом, идет в город — судиться за землю. Там с него вымогают неподъемную взятку: 50 рублей. Там же он знакомится с водярой благодаря спившемуся чиновнику Пороху.
С горя Чипка начинает бухать.
Заметим: повод у паренька более чем серьезный: «людина без землі — як риба без води». В отличие от Раскольникова, которому не черт копал — сам попал, парень нисколько не виноват в своей беде.
Но с Раскольниковым его роднит несколько туннельное видение. Например, ему не приходит в голову поправить свою жизнь так, как поправил Грицько Чупруненко: пойти на заработки и купить себе землю, в конце концов. Он упивается своим горем и квасит.
Примечательно также и то, что, подобно Раскольникову, Чипка не ищет помощи у друга. В его состоянии все люди кажутся ему врагами:
«А все люди, все люди... Вони в мене й батька одняли, людоїди; вони мене ще-змалечку ненавиділи — з іграшок прогонили, йшли повз хату, одхрещувались... Я малим був, а все бачив... За чортеня щитали... Я чорт... е-е... Я чорт... над чортами чорт!.. А баба вчила мене людей прощати, а дід — любити... Дурнії дурні! не стоять вони слова доброго... їх мучити... му... морр...
Та — пуць! на землю... Так і захарчав... Мотря встала, витягла з-під себе ряднину, вкрила нею Чіпку, перехрестила його, сама перехрестилась, лягла на голому полу, та сон уже не йшов їй на думку...»
Пойдя по кривой дорожке, Чипка встречает трех «мушкетеров» — Лушню, Пацюка и Матню. Все трое — бывшие крепостные, «панские», у всех троих человеческое достоинство выбито. Все трое с детства оторваны от земли, от крестьянской работы, и не привычны к ней — поэтому, когда их выгнали с барских дворов, органично пошли воровать. Чипка попал, что называется, под дурное влияние. Но в какой-то момент, пропив почти все, Чипка не решается пропить последнее: хлеб, который стоит в поле и все еще ему принадлежит.
Продавать хлеб он идет к Грицьку.И в конце концов просто дарит этот хлеб.
И вот тут нужно заметить, что Грицько ведет себя совсем не как Разумихин. Он не только принимает дар как бы неохотно — он даже не помогает Чипке советом.
В конце концов Чипка органически приходит к решению ограбить пана.
В ходе ограбления Чипка, не рассчитав силы по пьяной лавочке, убивает сторожа.
Нота бене: поскольку Чипка делает это в пьяном угаре, это не переживается им как переход морального горизонта событий. Он не задается вопросом про дрожащую тварь, про то, годится ли он теперь в Наполеоны: он даже не особенно переживает это убийство как факт.
Тем более оно сходит ему с рук: доказательств против него так и не нашли (все украденное было тут же продано местному еврею-шинкарю), и в конце концов, продержав неделю в холодной, всю гоп-компанию выпустили.
Выпущенные на волю, парни ударяются в еще более отчаянное робингудство: сначала грабят сельского голову, потом писаря. На этот раз обходится без смертоубийства.
А тем временем проходят два года, которые крепостные должны были отработать на пана после освобождения — и в Рождество, хорошенько наподдав и расхрабрившись, «громада» приходит к пану на двор, требовать денег за эту отработку.
Это ж Украина. В любой непонятной ситуации – роби Майдан.
Пан, впрочем, поступил как Янукович: схватив сундук с деньгами и жену, съебал под покровом ночи, а через день в Пески пришли москали. Как видите, грабить народ, съебывать и присылать москалей — традиция, освященная веками.
Тут-то Чипка и проявляет себя впервые как народный герой, а Грицько подтверждает заявку на звание мудака и теряет сходство с Разумихиным:
«Громада стала напирати на москалів; москалі на громаду. Піднявся крик, ґвалт; зчепилася бійка з москалями... Люди, зачувши таку колотнечу, біжать, як на пожежу дивитись. Чоловіки — аж до самих москалів; жінки на тини поспинались — з огородів... Дід Улас, старий, не видержав натовпу, — упав... Москалі підняли...
Чіпка побачив. Закипіло його серце, заболіла душа... Біга поміж козаками, мотається на всі боки: — Братця! — кричить: — не даймо глумитися над нами! Не даймо знущатися над дідом!.. Ходім, братця!.. Тимофію! Петре! Якиме! Збирайте громаду докупи! Не даймо, братця!...
А ті, як побачили, що непереливки, та — тільки видно — через село...
Чіпка їх лає, батькує, молить, просить; кидається то в той бік, то в другий; то підскочить до москалів, то вертає до своїх. Побачив Грицька.
— Грицьку! братику! Ти бачиш? кров безневинно ллється... Діда Уласа ледве живого підняли на вітер... Не