Мои твиты
lj_paslen
17-02-2022 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 16 февраля 2022
lj_paslen
17-02-2022 00:06
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 15 февраля 2022
lj_paslen
16-02-2022 00:12
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 14 февраля 2022
lj_paslen
15-02-2022 00:11
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Бенуа Петерс Биография «Деррида». Перевод Дмитрия Кралечкина. Интеллектуальные биографии;"Дело" 2018
lj_paslen
14-02-2022 17:27
На Жака Деррида еще ссылаются, но по собственной воле почти не читают. По крайней мере, не так массово, как при его жизни.
После ухода в 2004-м человека, еще недавно слывшего гением и главным (французским) философом современности, прошло всего ничего, а даже Френсиса Фукуяму цитируют чаще.
Хотя и цитируют, в основном, чтобы опровергнуть.
Эта мораль не о том, как проходит слава земная, но про особенности метода, напрямую связанного с биографизмом подачи любых умозаключений.
Того, что принято теперь называть «антропологическим поворотом», у истоков которого Деррида и стоял, не просто вводя в свои тексты, о чем бы он не говорил (а говорил и писал он всегда по какому-то поводу, в основном, отрабатывая заказы и задания, поступающие извне) фигуру наблюдателя и искажений, связанных с его субъективностью, но еще и демонстративно отталкиваясь от этой неизбежной предвзятости как от берега или нулевого километра, – Деррида почти всегда строит свои выкладки как стенограмму собственных чувств.
Таким, демонстративно антикантовским способом (философия – не игры чистого, отвлеченного разума, но что-то конкретное, сермяжное, отталкивающееся от четкой причины), вскрывая прием, актуализируя высказывание и погружая его сугубо в человеческое измерение.
Гуманизм постмодерна – та еще штучка, изворотливая и одновременно уязвимая, уязвленная.
Из автора магистральной методики Деррида теперь воспринимается чем-то вроде необязательной (особенно терпкой) приправы.
Впрочем, Деррида же многоликий и у каждого автора свой.
Удобный для цитирования со всех сторон.
Если его теперь и упоминают, то, в основном, ради того, чтобы вспомнить о «деконструкции», методики которой растворились в стратегиях современного письма (были усвоены культурой до полного неразличения авторства метода) или же в связи с кем-то или с чем-то.
Например, из-за Гуссерля с его феноменологией, так как Деррида начинал с книги о «Началах геометрии».
Ну, или же из-за Хайдеггера, которого Деррида боготворил и к которому постоянно обращался особенно в середине своей жизни.
Хотя к концу ее он, почему-то – из-за моды и дружбы с Альтюссером, видимо, чаще думал о Марксе и марксизме: книга «Призраки Маркса», так и не переведенная на русский, быстро стала международным бестселлером.
А еще Деррида вспоминают из-за политических событий второй половины ХХ века, к которым этот человек с неуемным общественным темпераментом был жестко привязан – всегда соблазнительно, знаете ли, ввернуть неоднозначную цитату с расплывчатым контекстом в качестве интеллектуального эхо.
Даже если это совершенно далекие от нас война в Алжире и независимость Алжира, парижская революция 1968 года, пражское диссидентство и арест гастролирующего философа в Чехословакии.
Ну, или различимые уже в нашей персональной истории такие следы как падение берлинской стены, теракты 11 сентября: все это Деррида описывал, обсуждал, делал эмблемами собственного творчества.
Но не как активист, подобно Сюзан Зонтаг, ставившей Беккета в разбомбленном Сараево, а как писатель, способный оставить нерядовое и конструктивное свидетельство, позволяющее понять причины, смысл и последствия происходящего на глазах.
А еще Деррида вспоминают из-за тесных дружб и творческих связей (или конфликтов) с людьми, которые важны другим людям.
И тут разброс интересов поистине бесконечный.
Кому-то Деррида важен из-за Фуко, с которым поначалу дружил, а потом, после критических пассажей, равноудалился, кому-то из-за Бланшо, перед которым поклонялся.
Кто-то обращает внимание на Деррида, читая Поля де Мана, кто-то из-за Элен Сиксу, кто-то из-за Альтюссера, а кто-то из-за Бурдье.
Для одних Деррида намертво связан с Нанси и Лаку-Лабартом, а так же с «новым романом», для других – с Жаном Жене, Соллерсом, Шарлем Пеги или, например, с Гадамером.
В этом смысле Деррида как бы становится интеллектуальным центром и звеном, связующим всех со всеми – вот как, примерно, Ролан Барт в романе Лорана Бине «Седьмая функция языка».
Бенуа Петерс, опросивший под сотню знакомых философа, от вдовы до учеников, изображает Деррида максимально невротичным интеллектуалом (карьера, позволяющая до предела заполнить все свое время, не оставляет даже зазоров для массы фобий), бегущим от экзистенциальных страхов, нарастающих год от года.
Читать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
На Жака Деррида еще ссылаются, но по собственной воле почти не читают. По крайней мере, не так массово, как при его жизни.
После ухода в 2004-м человека, еще недавно слывшего гением и главным (французским) философом современности, прошло всего ничего, а даже Френсиса Фукуяму цитируют чаще.
Хотя и цитируют, в основном, чтобы опровергнуть.
Эта мораль не о том, как проходит слава земная, но про особенности метода, напрямую связанного с биографизмом подачи любых умозаключений.
Того, что принято теперь называть «антропологическим поворотом», у истоков которого Деррида и стоял, не просто вводя в свои тексты, о чем бы он не говорил (а говорил и писал он всегда по какому-то поводу, в основном, отрабатывая заказы и задания, поступающие извне) фигуру наблюдателя и искажений, связанных с его субъективностью, но еще и демонстративно отталкиваясь от этой неизбежной предвзятости как от берега или нулевого километра, – Деррида почти всегда строит свои выкладки как стенограмму собственных чувств.
Таким, демонстративно антикантовским способом (философия – не игры чистого, отвлеченного разума, но что-то конкретное, сермяжное, отталкивающееся от четкой причины), вскрывая прием, актуализируя высказывание и погружая его сугубо в человеческое измерение.
Гуманизм постмодерна – та еще штучка, изворотливая и одновременно уязвимая, уязвленная.
Из автора магистральной методики Деррида теперь воспринимается чем-то вроде необязательной (особенно терпкой) приправы.
Впрочем, Деррида же многоликий и у каждого автора свой.
Удобный для цитирования со всех сторон.
Если его теперь и упоминают, то, в основном, ради того, чтобы вспомнить о «деконструкции», методики которой растворились в стратегиях современного письма (были усвоены культурой до полного неразличения авторства метода) или же в связи с кем-то или с чем-то.
Например, из-за Гуссерля с его феноменологией, так как Деррида начинал с книги о «Началах геометрии».
Ну, или же из-за Хайдеггера, которого Деррида боготворил и к которому постоянно обращался особенно в середине своей жизни.
Хотя к концу ее он, почему-то – из-за моды и дружбы с Альтюссером, видимо, чаще думал о Марксе и марксизме: книга «Призраки Маркса», так и не переведенная на русский, быстро стала международным бестселлером.
А еще Деррида вспоминают из-за политических событий второй половины ХХ века, к которым этот человек с неуемным общественным темпераментом был жестко привязан – всегда соблазнительно, знаете ли, ввернуть неоднозначную цитату с расплывчатым контекстом в качестве интеллектуального эхо.
Даже если это совершенно далекие от нас война в Алжире и независимость Алжира, парижская революция 1968 года, пражское диссидентство и арест гастролирующего философа в Чехословакии.
Ну, или различимые уже в нашей персональной истории такие следы как падение берлинской стены, теракты 11 сентября: все это Деррида описывал, обсуждал, делал эмблемами собственного творчества.
Но не как активист, подобно Сюзан Зонтаг, ставившей Беккета в разбомбленном Сараево, а как писатель, способный оставить нерядовое и конструктивное свидетельство, позволяющее понять причины, смысл и последствия происходящего на глазах.
А еще Деррида вспоминают из-за тесных дружб и творческих связей (или конфликтов) с людьми, которые важны другим людям.
И тут разброс интересов поистине бесконечный.
Кому-то Деррида важен из-за Фуко, с которым поначалу дружил, а потом, после критических пассажей, равноудалился, кому-то из-за Бланшо, перед которым поклонялся.
Кто-то обращает внимание на Деррида, читая Поля де Мана, кто-то из-за Элен Сиксу, кто-то из-за Альтюссера, а кто-то из-за Бурдье.
Для одних Деррида намертво связан с Нанси и Лаку-Лабартом, а так же с «новым романом», для других – с Жаном Жене, Соллерсом, Шарлем Пеги или, например, с Гадамером.
В этом смысле Деррида как бы становится интеллектуальным центром и звеном, связующим всех со всеми – вот как, примерно, Ролан Барт в романе Лорана Бине «Седьмая функция языка».
Бенуа Петерс, опросивший под сотню знакомых философа, от вдовы до учеников, изображает Деррида максимально невротичным интеллектуалом (карьера, позволяющая до предела заполнить все свое время, не оставляет даже зазоров для массы фобий), бегущим от экзистенциальных страхов, нарастающих год от года.
Мои публикации в Instagram за 13 февраля 2022
lj_paslen
14-02-2022 00:12
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Биография Канта авторства Манфреда Кюна в переводе Анны Васильевой. "Дело", 2021
lj_paslen
13-02-2022 15:06
Открывая любой трактат Канта, сталкиваешься с сверхплотной мыслительной материей. Один только вид собрания сочинений философа вызывает понятную оторопь.
Продраться сквозь нее почти невозможно.
Но, читая биографический том американского профессора Манфреда Кюна с философского факультета Бостонского университета, пару раз я ловил себя на том, что если смотреть на творения философа, распределенные внутри книги по годам и темам, сгруппированным внутри отдельных глав-периодов, выйдет, что написал-то Кант не так много, как кажется.
Кюн не делает взгляды Канта и цепочки его доказательств более доступными – они и в этой книге не теряют эзотеричности и отвлеченности.
Но Кюн целенаправленно разъедает массивы кантовских аргументаций, намертво спаянных железной логикой причин и следствий, вкраплениями тщательно прописанных инородных концептов. Иногда оказывается полезным рубить хвост по частям и скармливать сложные материи простодушному читателю отдельными (и даже тематическими) кусками.
Так, в главе «Всесокрущающий критик метафизики», головокружительные пассажи, объясняющие суть «Критики чистого разума», между прочим сильно напоминающей главные принципы феноменологии («…если бы мы были устроены иначе, то, возможно, мы и смогли бы “видеть” (или созерцать) вещи как они есть сами по себе, а не только как они нам являются. Но, будучи конечными существами, мы не можем обладать опытом ни о чем помимо наших чувств….», 336), вполне органично соседствуют с обстоятельствами покупки «весьма романтичного» дома рядом с тюрьмой.
Кант приобрел его в 56 на сбережения, заработанные ежедневным, многочасовым преподаванием.
Читать Канта (Витгенштейна, Деррида) сложно даже профессионалам, а штудировать комиксы, видеолекции или брошюрки типа «Философия Канта за пятнадцать минут» стыдно, а, главное, бесполезно – обучение не идет по касательной.
Работа, проделанная вместо нас, так и останется достижением популяризаторов, тех «двоих из ларца», которые едят и пьют вместо лодыря, у которого по усам текло, да в рот не попало.
Интеллектуальная биография – самый компромиссный вариант, размещающий отвлеченные достижения ума на фоне жизненных обстоятельств. Иной раз понять сложность философских построений помогает контекст, однако в случае с Кантом, жившим давно и в несуществующей ныне стране, это работает не всегда.
Ну, то есть, диалог с Фридрихом II и Фридрихом III, интерес к Французской революции, зарождение романтизма и автохтонные процессы вокруг, конечно, позволяют оценить почему перед мыслителем возникают именно эти, конкретные вопросы гносеологии, эстетики и морали.
Да только зря что ли Кант стремился в построениях своих уйти от частных случаев и какой бы то ни было конкретики, конструируя в трактатах чистое сияние чистого разума.
Для литератора и, тем более, биографа, Кант – тяжелый случай во всех смыслах. Он ведь самый фундаментально сложный и самый ранний (или же самый старый) из «отцов цивилизации», собранных издательским домом «Дело» в интеллектуальное политбюро.
Ближе всех к нему в этой коллекции интеллектуальных биографий стоит Гете, жизнь которого зафиксирована максимально подробно.
Помимо избытка свидетельств, труды веймарского олимпийца внятны любому, а еще остались целы и доступны материальные свидетельства жизни Гете, музеефицированные сразу же после его ухода.
В этом смысле, Кант бездомен и совершенно неприкаян.
Дома, где он жил, не сохранились.
Рукописи, в основном, тоже, за исключением, разве что, последнего, 1300-страничного бнезаконченного труда «Opus postumum» («…была ли она узконаправленным проектом, призванным заполнить какой-то пробел в его системе, или же проект представлял собой нечто гораздо более амбициозное, то есть самый краеугольный камень его системы? Мы никогда не узнаем этого просто потому, что Кант не смог ее закончить…», 554), представлявшем из себя груду записок, заметок на клочках планов и набросков.
Впрочем, чего уж говорить о рукописях, если с могилой философа большие вопросы.
Город, который он покидал и прославил, превратив в первостатейный интеллектуальный центр не только Германии, но и Европы, а также всего мира, практически стерт с лица земли, переименован и находится теперь на территории иного государства.
Канту, кстати, неплохо жилось и при первой оккупации Кёнигсберга русскими войсками, пришедшейся на самый пик его славы, зрелости и увлеченности светскими развлечениями.
Многолетний преподавательЧитать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Открывая любой трактат Канта, сталкиваешься с сверхплотной мыслительной материей. Один только вид собрания сочинений философа вызывает понятную оторопь.
Продраться сквозь нее почти невозможно.
Но, читая биографический том американского профессора Манфреда Кюна с философского факультета Бостонского университета, пару раз я ловил себя на том, что если смотреть на творения философа, распределенные внутри книги по годам и темам, сгруппированным внутри отдельных глав-периодов, выйдет, что написал-то Кант не так много, как кажется.
Кюн не делает взгляды Канта и цепочки его доказательств более доступными – они и в этой книге не теряют эзотеричности и отвлеченности.
Но Кюн целенаправленно разъедает массивы кантовских аргументаций, намертво спаянных железной логикой причин и следствий, вкраплениями тщательно прописанных инородных концептов. Иногда оказывается полезным рубить хвост по частям и скармливать сложные материи простодушному читателю отдельными (и даже тематическими) кусками.
Так, в главе «Всесокрущающий критик метафизики», головокружительные пассажи, объясняющие суть «Критики чистого разума», между прочим сильно напоминающей главные принципы феноменологии («…если бы мы были устроены иначе, то, возможно, мы и смогли бы “видеть” (или созерцать) вещи как они есть сами по себе, а не только как они нам являются. Но, будучи конечными существами, мы не можем обладать опытом ни о чем помимо наших чувств….», 336), вполне органично соседствуют с обстоятельствами покупки «весьма романтичного» дома рядом с тюрьмой.
Кант приобрел его в 56 на сбережения, заработанные ежедневным, многочасовым преподаванием.
Читать Канта (Витгенштейна, Деррида) сложно даже профессионалам, а штудировать комиксы, видеолекции или брошюрки типа «Философия Канта за пятнадцать минут» стыдно, а, главное, бесполезно – обучение не идет по касательной.
Работа, проделанная вместо нас, так и останется достижением популяризаторов, тех «двоих из ларца», которые едят и пьют вместо лодыря, у которого по усам текло, да в рот не попало.
Интеллектуальная биография – самый компромиссный вариант, размещающий отвлеченные достижения ума на фоне жизненных обстоятельств. Иной раз понять сложность философских построений помогает контекст, однако в случае с Кантом, жившим давно и в несуществующей ныне стране, это работает не всегда.
Ну, то есть, диалог с Фридрихом II и Фридрихом III, интерес к Французской революции, зарождение романтизма и автохтонные процессы вокруг, конечно, позволяют оценить почему перед мыслителем возникают именно эти, конкретные вопросы гносеологии, эстетики и морали.
Да только зря что ли Кант стремился в построениях своих уйти от частных случаев и какой бы то ни было конкретики, конструируя в трактатах чистое сияние чистого разума.
Для литератора и, тем более, биографа, Кант – тяжелый случай во всех смыслах. Он ведь самый фундаментально сложный и самый ранний (или же самый старый) из «отцов цивилизации», собранных издательским домом «Дело» в интеллектуальное политбюро.
Ближе всех к нему в этой коллекции интеллектуальных биографий стоит Гете, жизнь которого зафиксирована максимально подробно.
Помимо избытка свидетельств, труды веймарского олимпийца внятны любому, а еще остались целы и доступны материальные свидетельства жизни Гете, музеефицированные сразу же после его ухода.
В этом смысле, Кант бездомен и совершенно неприкаян.
Дома, где он жил, не сохранились.
Рукописи, в основном, тоже, за исключением, разве что, последнего, 1300-страничного бнезаконченного труда «Opus postumum» («…была ли она узконаправленным проектом, призванным заполнить какой-то пробел в его системе, или же проект представлял собой нечто гораздо более амбициозное, то есть самый краеугольный камень его системы? Мы никогда не узнаем этого просто потому, что Кант не смог ее закончить…», 554), представлявшем из себя груду записок, заметок на клочках планов и набросков.
Впрочем, чего уж говорить о рукописях, если с могилой философа большие вопросы.
Город, который он покидал и прославил, превратив в первостатейный интеллектуальный центр не только Германии, но и Европы, а также всего мира, практически стерт с лица земли, переименован и находится теперь на территории иного государства.
Канту, кстати, неплохо жилось и при первой оккупации Кёнигсберга русскими войсками, пришедшейся на самый пик его славы, зрелости и увлеченности светскими развлечениями.
Многолетний преподаватель
Мои публикации в Instagram за 12 февраля 2022
lj_paslen
13-02-2022 00:10
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Твиты второй половины февраля. АМЗ, Чердачинск, кроссоверы, снегопады
lj_paslen
12-02-2022 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Пт, 14:04: В ближайшие два дня снег не прекратиться.
- Пт, 21:24: Спускаясь по занесённой снегом лестнице (который день чищу как по расписанию) поймал себя на полумысли: хорошо бы зима не кончалась, и вот снег, пожалуйста, тоже никогда не выключайте… вечность - она ведь именно так и «выглядит»?
- Пт, 21:27: RT @godnoscop: КОЗЕРОГ. 11 февраля. Каждую пятницу вы в экзистенциальном кризисе.
- Сб, 23:29: Подлинного искусства без работы зрителя (слушателя, читателя) не бывает. Масскульт и попса не искусство (за редким исключением) вот хотя бы поэтому: искусство это чувственное наслаждение, переживаемое мозгом.
- Сб, 23:33: Искусство - это интенция, то есть мостик между автором и зрителем: содержание, возникающее и живущее посредине…когда артефакт нужен для столько для любования, сколько для выработки суггестии - запуска механизмов внутри потребительской головы.
- Вс, 15:39: Горячий тыквенный суп-пюре как главное снотворное середины февраля.
- Пн, 18:17: Практически утраченный навык: умение заполнять почтовые индексы на конверте по автоматизированному трафаретку в виде восьмерки. Всегда почти путался с расположением боковых чёрточек в «2» и в «7», но так и не запомнил их очерёдность. А теперь уж и не надо.
- Пн, 19:42: Лидия Маслова в стриме у Кашина идеально похожа на Мерил Стрип… https://t.co/ddtOIKSnrA
Мои публикации в Instagram за 11 февраля 2022
lj_paslen
12-02-2022 00:14
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 10 февраля 2022
lj_paslen
11-02-2022 00:14
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 9 февраля 2022
lj_paslen
10-02-2022 00:01
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Законы складывания нарративов. Снимки посёлка Автоматно-Механического Завода в январе 2022 года
lj_paslen
09-02-2022 21:18
Нарративы складываются незаметно и непонятно из чего - сначала, видимо, ветром надуваются, затем усыхают до схем - и вот тогда, уже на этой стадии, становятся прилипчивыми до такой степени, что более не отделаешься.
Главное здесь, видимо, именно что схематизация, то есть чёткие очертания, жёсткие границы, возможность охватить мысленным оком всё сразу, уместность, которая есть остановка у места.
Место: посёлок АМЗ с родной улицей, откуда есть пошли два направления, условно названные "к Германтам" и "к Свану", то есть, в сторону области и в сторону города, так как дом наш в четыре окна стоит ровно посредине улицы и окружён огородом, то есть, садом с палисадниками, теплицей и прочими прелестями жизни на природе.
Я же их снимаю каждый день, раскладываю по папкам, формируя четыре ежемесячные подборки, начинающие с видов из окна (самая первая по времени придумки, эта рубрика, начатая в апреле 2009 года, подбирается уже к полуторасотенному выпуску), а далее выстраивающихся по принципу расширения -
- виды из окна;
- сад-огород;
- улица Печерская;
- посёлок АМЗ.
Иногда (по мере накопления материала) сюда, в привычный распорядок, вклиниваются тематические подборки, вроде видов Шершней в городском бору, ну или же коллекции одуванчиков или же интеллектуальных натюрмортов, ледяных городков или пейзажей Северозападного района.
Каждая из этих тем, подобно стихотворному размеру, имеет свой семантический ореол, выражающийся в сопроводительных текстах, которые, впрочем, постепенно сложились и слежались в дневник экзистенциальных наблюдений за собственной природой - раз уж АМЗ - это я.
Я снимаю АМЗ когда я тут обитаю, следовательно, мои подборки не только про пространство (место), но и про время, которое я тут провожу - и из количества этих ежемесячных подборок можно составить хронику моей чердачинской жизни.
Исключением здесь являются виды из окон, которые с какого-то времени я веду без пропусков, где бы то ни был.
Главное чтоб в моем обиталище были окна наружу.
А ещё всё это - про степень отчуждения, легко замеряемую количеству снимков - можно увидеть, что в некоторые месяцы (как правило, следующие за продолжительным сидением на одном месте в статусе "сидячего камня") фотографий бывает так много, что их приходится делить на две части.
В некоторые месяцы пиков экзистенциальной разрядки, коей и является фотографирование, традиционные подборки добавляются тематическими - с поселкового стадиона, с туманом или же из соснового бора.
На Соколе возникали и возникают совсем другие подборки, менее, кстати, устаканенные, так как последние года три я больше времени провожу на Урале, чем в Москве, а именно эти три года связаны с тем, что посты в ЖЖ стали более системными, структурированными и определенными.
Москве повезло меньше в этом смысле.
Тут я подхожу к самому важному на сегодня - то, что ощущение обязательности непрерывных нарративов возникло совсем недавно, видимо, после начала пандемии ковид-19.
Очевидной реакцией на вот это вот все.
Если посмотреть на списки постов, которые я сделал для подборок про посёлок и всех других тем (окно выходит со списком постов с самого начала, теперь такие же списки я сделал как для видов улицы Печерской, так и, в свою очередь, для садовых снимков), то самым непрерывным и заполненным оказывается календарный 2020 год, где подборки выходили в ЖЖ каждый месяц.
Все прочие года выглядят ущербными, так как в эти годы я жил на АМЗ не все месяцы, но уезжал в Москву и в другие места.
Это как в моей двухгодичной армииЧитать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Нарративы складываются незаметно и непонятно из чего - сначала, видимо, ветром надуваются, затем усыхают до схем - и вот тогда, уже на этой стадии, становятся прилипчивыми до такой степени, что более не отделаешься.
Главное здесь, видимо, именно что схематизация, то есть чёткие очертания, жёсткие границы, возможность охватить мысленным оком всё сразу, уместность, которая есть остановка у места.
Место: посёлок АМЗ с родной улицей, откуда есть пошли два направления, условно названные "к Германтам" и "к Свану", то есть, в сторону области и в сторону города, так как дом наш в четыре окна стоит ровно посредине улицы и окружён огородом, то есть, садом с палисадниками, теплицей и прочими прелестями жизни на природе.
Я же их снимаю каждый день, раскладываю по папкам, формируя четыре ежемесячные подборки, начинающие с видов из окна (самая первая по времени придумки, эта рубрика, начатая в апреле 2009 года, подбирается уже к полуторасотенному выпуску), а далее выстраивающихся по принципу расширения -
- виды из окна;
- сад-огород;
- улица Печерская;
- посёлок АМЗ.
Иногда (по мере накопления материала) сюда, в привычный распорядок, вклиниваются тематические подборки, вроде видов Шершней в городском бору, ну или же коллекции одуванчиков или же интеллектуальных натюрмортов, ледяных городков или пейзажей Северозападного района.
Каждая из этих тем, подобно стихотворному размеру, имеет свой семантический ореол, выражающийся в сопроводительных текстах, которые, впрочем, постепенно сложились и слежались в дневник экзистенциальных наблюдений за собственной природой - раз уж АМЗ - это я.
Я снимаю АМЗ когда я тут обитаю, следовательно, мои подборки не только про пространство (место), но и про время, которое я тут провожу - и из количества этих ежемесячных подборок можно составить хронику моей чердачинской жизни.
Исключением здесь являются виды из окон, которые с какого-то времени я веду без пропусков, где бы то ни был.
Главное чтоб в моем обиталище были окна наружу.
А ещё всё это - про степень отчуждения, легко замеряемую количеству снимков - можно увидеть, что в некоторые месяцы (как правило, следующие за продолжительным сидением на одном месте в статусе "сидячего камня") фотографий бывает так много, что их приходится делить на две части.
В некоторые месяцы пиков экзистенциальной разрядки, коей и является фотографирование, традиционные подборки добавляются тематическими - с поселкового стадиона, с туманом или же из соснового бора.
На Соколе возникали и возникают совсем другие подборки, менее, кстати, устаканенные, так как последние года три я больше времени провожу на Урале, чем в Москве, а именно эти три года связаны с тем, что посты в ЖЖ стали более системными, структурированными и определенными.
Москве повезло меньше в этом смысле.
Тут я подхожу к самому важному на сегодня - то, что ощущение обязательности непрерывных нарративов возникло совсем недавно, видимо, после начала пандемии ковид-19.
Очевидной реакцией на вот это вот все.
Если посмотреть на списки постов, которые я сделал для подборок про посёлок и всех других тем (окно выходит со списком постов с самого начала, теперь такие же списки я сделал как для видов улицы Печерской, так и, в свою очередь, для садовых снимков), то самым непрерывным и заполненным оказывается календарный 2020 год, где подборки выходили в ЖЖ каждый месяц.
Все прочие года выглядят ущербными, так как в эти годы я жил на АМЗ не все месяцы, но уезжал в Москву и в другие места.
Это как в моей двухгодичной армии
Мои публикации в Instagram за 8 февраля 2022
lj_paslen
09-02-2022 00:05
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 7 февраля 2022
lj_paslen
08-02-2022 00:01
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 6 февраля 2022
lj_paslen
07-02-2022 00:09
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Снимки январского сада. АМЗ зимой 2022 года
lj_paslen
06-02-2022 14:57
В декабрьской Москве сделал несколько тысяч снимков - ну, то есть, существовал в режиме насыщенного трипа, путешествия, а не "обычной жизни", вот как в Италии, снимки которой, в основном, у меня так и не разобраны в телефоне.
Но я о другом: фотографии ведь делаются под конкретные нужды в круговороте системы блогов, чтобы, например, в ЖЖ о выставках отчитаться и об экскурсиях всяких видео в "Сториз" вывесить.
Между тем, ничего этого я делать не стал в этот раз.
Ограничился большом очерком про выставку Врубеля, отнявший у меня всё время для оперативных откликов, да мельком пробежавшись по выставке актуального западного искусства в "Новой Третьяковке" (мне не понравившейся)...
...да, был ещё текст про экспериментальную выставку Мартена в ГМИИ, не понравившуюся мне ещё сильнее, но то вовсе ведь вышла институциональная критика и вопль об общей неблагополучности мира...
А те посещения и экспозиции, что, напротив, оставили хорошее впечатление (открытие ТЭЦ-2, проект про длительности и время в "Гараже", французская графика и итальянский футуризм в филиале ГТГ, Венецианов с Сорокой в Инженерном корпусе ГТГ и Пименов в "Новой Третьяковке") остались за кадром, точно их и не было вовсе.
Теперь писать о них практически бессмысленно, так как впечатления окаменели, вместе со снимками - вы же знаете (тоже, скорее всего, наблюдали), как невостребованные снимки быстро слёживаются, точно пельмени после случайной разморозки, скукоживаются, теряя интерес вместе с внутренним светом.
Немногие из них способны потом на вторичное использование - редкие исключения продолжают нести и транслировать свет, запечатленный на них когда-то.
Всё хорошо вовремя и к сроку, а если старые снимки заваливаются сверху слоями новых, быть им пусту.
Особенно теперь, в ситуации миллиарда фотографий в сутки.
Но я снова про другое хотел - о том, что с таким большим количеством снимков (свидетельств) дома не живут - с таким урожаем гостят, да и то ограниченное (обозримое) количество времени.
На АМЗ количество фотоснимков уменьшилось - вот как показывают последние фотоподборки (и нынешняя не исключение), тогда как нарратив вытягивается, уходя в тьму бессловесного: чем детальней выписываются детали тем меньше хочется их обнародовать - записывать или произносить вслух...
...раз уж они такие объёмные и всеобъемлимые.
Всеобъемлющие.
Без того, чтоб не расплескать, уже не донесёшь.
Техники отчуждения (побочный эффект писательской графомании) достигли какого-то порога, за которым что там дальше?
Сначала отчуждался от действительности и людей, себя и территорий проживания (временного и постоянного), пока не дошёл уже до отчуждения от собственной литературки.
Со мною что-то происходит
Пугает ли это меня?
"Я ещё ничего не решил..."
Самое интересное, что мне и не хочется ничего решать, определять и определяться, сохраняя дистанцию вообще-то всего, чтобы однажды ощутить себя живущим на густом белом фоне тотальных каких выселок, в которые (и с радостью превеликой) определил себя сам.
Возрастное это или подорвался?
Это же такая важная интеллектуальная победа - перенастройка аквалайзера, позволяющего жить в нигде, при этом не теряя выхода к людям и к миру, при желании, конечно, которого мало, значит ли это, что всё дело, значит, в желании и следует работать именно с ним?
Ем-то я хорошо, тургер отменный, аппетит заразительный, сон затяжной и словно под снегом, словно бы снегом занесённый, а самочувствие все не славабогу.
Словно бы работает где-то под боком электростанция на грязном топливе, дико фонит и сливает отходы в прудик, где плавает серая шейка.
Водоплавающей из-за этого хорошо - радиоактивная лунка не замерзает, но лишь расширяется...
Зимой и урожай не такой, как летом и осенью, но бессмысленно снежный, изначально замороженный, вот как витаминизированные овощи внутри шоковой обработки.
Смотрел тут полуторачасовой о проблемах собачьих кормов...
Смотрел тут двухчасовое практически интервью на казахском...
Много думал.
А какие бесплодные и неочевидные действия совершаете вы?
Читать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
В декабрьской Москве сделал несколько тысяч снимков - ну, то есть, существовал в режиме насыщенного трипа, путешествия, а не "обычной жизни", вот как в Италии, снимки которой, в основном, у меня так и не разобраны в телефоне.
Но я о другом: фотографии ведь делаются под конкретные нужды в круговороте системы блогов, чтобы, например, в ЖЖ о выставках отчитаться и об экскурсиях всяких видео в "Сториз" вывесить.
Между тем, ничего этого я делать не стал в этот раз.
Ограничился большом очерком про выставку Врубеля, отнявший у меня всё время для оперативных откликов, да мельком пробежавшись по выставке актуального западного искусства в "Новой Третьяковке" (мне не понравившейся)...
...да, был ещё текст про экспериментальную выставку Мартена в ГМИИ, не понравившуюся мне ещё сильнее, но то вовсе ведь вышла институциональная критика и вопль об общей неблагополучности мира...
А те посещения и экспозиции, что, напротив, оставили хорошее впечатление (открытие ТЭЦ-2, проект про длительности и время в "Гараже", французская графика и итальянский футуризм в филиале ГТГ, Венецианов с Сорокой в Инженерном корпусе ГТГ и Пименов в "Новой Третьяковке") остались за кадром, точно их и не было вовсе.
Теперь писать о них практически бессмысленно, так как впечатления окаменели, вместе со снимками - вы же знаете (тоже, скорее всего, наблюдали), как невостребованные снимки быстро слёживаются, точно пельмени после случайной разморозки, скукоживаются, теряя интерес вместе с внутренним светом.
Немногие из них способны потом на вторичное использование - редкие исключения продолжают нести и транслировать свет, запечатленный на них когда-то.
Всё хорошо вовремя и к сроку, а если старые снимки заваливаются сверху слоями новых, быть им пусту.
Особенно теперь, в ситуации миллиарда фотографий в сутки.
Но я снова про другое хотел - о том, что с таким большим количеством снимков (свидетельств) дома не живут - с таким урожаем гостят, да и то ограниченное (обозримое) количество времени.
На АМЗ количество фотоснимков уменьшилось - вот как показывают последние фотоподборки (и нынешняя не исключение), тогда как нарратив вытягивается, уходя в тьму бессловесного: чем детальней выписываются детали тем меньше хочется их обнародовать - записывать или произносить вслух...
...раз уж они такие объёмные и всеобъемлимые.
Всеобъемлющие.
Без того, чтоб не расплескать, уже не донесёшь.
Техники отчуждения (побочный эффект писательской графомании) достигли какого-то порога, за которым что там дальше?
Сначала отчуждался от действительности и людей, себя и территорий проживания (временного и постоянного), пока не дошёл уже до отчуждения от собственной литературки.
Пугает ли это меня?
"Я ещё ничего не решил..."
Самое интересное, что мне и не хочется ничего решать, определять и определяться, сохраняя дистанцию вообще-то всего, чтобы однажды ощутить себя живущим на густом белом фоне тотальных каких выселок, в которые (и с радостью превеликой) определил себя сам.
Возрастное это или подорвался?
Это же такая важная интеллектуальная победа - перенастройка аквалайзера, позволяющего жить в нигде, при этом не теряя выхода к людям и к миру, при желании, конечно, которого мало, значит ли это, что всё дело, значит, в желании и следует работать именно с ним?
Ем-то я хорошо, тургер отменный, аппетит заразительный, сон затяжной и словно под снегом, словно бы снегом занесённый, а самочувствие все не славабогу.
Словно бы работает где-то под боком электростанция на грязном топливе, дико фонит и сливает отходы в прудик, где плавает серая шейка.
Водоплавающей из-за этого хорошо - радиоактивная лунка не замерзает, но лишь расширяется...
Зимой и урожай не такой, как летом и осенью, но бессмысленно снежный, изначально замороженный, вот как витаминизированные овощи внутри шоковой обработки.
Смотрел тут полуторачасовой о проблемах собачьих кормов...
Смотрел тут двухчасовое практически интервью на казахском...
Много думал.
А какие бесплодные и неочевидные действия совершаете вы?
Мои публикации в Instagram за 5 февраля 2022
lj_paslen
06-02-2022 00:09
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 4 февраля 2022
lj_paslen
05-02-2022 00:10
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 3 февраля 2022
lj_paslen
04-02-2022 00:02
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии