Огород в ноябре: лимб
lj_paslen
08-12-2020 08:10
Шёл заснеженным посёлком, накрытым сугробами чуть ли не с самого начала ноября (точно осень началась как раз тогда, когда выпал снег, а до этого тянулся промежуток недозавершившегося лета, как если бы август, претендовавший на эпилог, внезапно растянулся на целый дополнительный том, как это случилось у Пруста) и вдруг пронзила мысль о том, что зимнее существование наше похоже на то, как мы представляем свою посмертность.
Когда всё уже было и нет ничего впереди, кроме оглядываний назад и скорбного бесчувствия, смешанного с золой и прахом: чувства поджаты, а надежды отключены в силу очень уж затяжного прыжка (из начала сезона зима же кажется бесконечной, полгода снега практически впереди), дни сжаты до предела, темнота, в основном, поэтому время отсутствует, а смена дня и ночи выглядит недоразумением (не скажу досадным).
Вкус притупляется, из-за чего важно есть больше цитрусовых да солений из банки, максимально воздействующих на язык, иначе как точно бумагу жуешь, бумагу читаешь и на бумаге спишь, укрывшись бумагой: хочется спать даже когда выспишься, не хочется есть, даже если голодный, ну, разве что хлеб, создающий особую плотность тепла, расширяющегося изнутри.
Я захожу в огород, где вместо грядок и буйства природы - белая пустыня и понимаю, что смерть не только отсутствие новостей...
Полностью её представить невозможно, так уж мозги устроены... поэтому тут только метафоры: выключили свет, отключили сознание, уснуть и не видеть сны, тогда как полнота переживания и здесь невозможна.
Потому что нет никакого переживания, нет вообще ничего, а это представить ещё трудней.
Читать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Шёл заснеженным посёлком, накрытым сугробами чуть ли не с самого начала ноября (точно осень началась как раз тогда, когда выпал снег, а до этого тянулся промежуток недозавершившегося лета, как если бы август, претендовавший на эпилог, внезапно растянулся на целый дополнительный том, как это случилось у Пруста) и вдруг пронзила мысль о том, что зимнее существование наше похоже на то, как мы представляем свою посмертность.
Когда всё уже было и нет ничего впереди, кроме оглядываний назад и скорбного бесчувствия, смешанного с золой и прахом: чувства поджаты, а надежды отключены в силу очень уж затяжного прыжка (из начала сезона зима же кажется бесконечной, полгода снега практически впереди), дни сжаты до предела, темнота, в основном, поэтому время отсутствует, а смена дня и ночи выглядит недоразумением (не скажу досадным).
Вкус притупляется, из-за чего важно есть больше цитрусовых да солений из банки, максимально воздействующих на язык, иначе как точно бумагу жуешь, бумагу читаешь и на бумаге спишь, укрывшись бумагой: хочется спать даже когда выспишься, не хочется есть, даже если голодный, ну, разве что хлеб, создающий особую плотность тепла, расширяющегося изнутри.
Я захожу в огород, где вместо грядок и буйства природы - белая пустыня и понимаю, что смерть не только отсутствие новостей...
Полностью её представить невозможно, так уж мозги устроены... поэтому тут только метафоры: выключили свет, отключили сознание, уснуть и не видеть сны, тогда как полнота переживания и здесь невозможна.
Потому что нет никакого переживания, нет вообще ничего, а это представить ещё трудней.
Шершни и Голубой карьер этой глубокой осенью. Пространство вне времени
lj_paslen
07-12-2020 01:07
Который раз замечаю, что в лесу время и пространство тянутся иначе, не так, как в профанном мире, но, скорее, как в музее, где неторопливые переминания с ноги на ноги внезапно накапливаются в километры и в свинец внутри ног, а вот минуты, напротив, ускоряются, вместе с осознанием экспонатов, нагруженных еще и необходимостью выбора и верного распределения внимания.
Сосновый бор, отгораживающий наш посёлок от всего остального задымления в городе, кажется мне линзой, вставшей на дыбы (в отличие от линзы-карьера и линзы-водохранилища, лежащих отвесно), щеткой экологического наполнения или же ресничками, сдерживающими продукты распада мегаполисной цивилизации: бор и есть мой окоём - пожираемый оком простор, с одной стороны обваливающийся, сваливающийся в пропасть и, оттого, более заметный.
Я в него забредаю примерно также редко, как и езжу на Северок, но если Северо-Запад - хадж в советское прошлое, прогулка по бору, где будто бы ничто не меняется, только замерло всё до рассвета, до радостного утра - возможность заглянуть в такое будущее-без-нас, где уже навсегда царит вечность.
Во-первых, изменения здесь неочевидные и имеют растянутый цикл преступления, во-вторых, Митрофановское кладбище, куда мы, если еще помните тот репортаж, однажды забрели с Даней и с Микой, чтобы подспудная мысль малышни заработала.
Мягко и ненавязчиво, но про то, чего никому не избежать.
Лес микширует страх, отвлекает и умиротворяет, снимает противоречия (как часть непрерывного природно-календарного цикла, явленного во всей красе) и сглаживает углы (буквально), создавая погосту чуть ли не возвышенное настроение.
Последняя моя прогулка здесь была на излёте тумана (следовательно, это - пограничье сентября и октября), из-за чего пейзажи вышли обманчиво мягкими, почти акварельными, меланхолически китайскими, словно бы начертанными мягкой, распушенной кистью...
Обман в гранитной основе, буквально гранитной, каменной, горной - когда строили сказочные особняки (см. на фото) ямы для фундаментов не копали, но взрывали динамитом.
Народная молва говорит теперь об идеальных бомбоубежищах в этих домах, то есть, изнанка здесь самая что ни на есть мачехина, жестче не бывает - и когда однажды я описывал поселковые достопримечательности для журнала "Урал", то сравнивал эти неуступчивые каменистые склоны с вскрытой черепной коробкой и с иллюстрациями Боттичелли к дантевскому "Аду".
Казалось, я был здесь прошлой зимой, когда снег, но, покопавшись в ЖЖ-постах, увидел, что в последний раз ходил сюда прошлым летом, в самом конце купального сезона, и вспомнил, что весь март/апрель собирался на прогулку, надеясь застать проталины с хвоей да последние сугробы, да так и не собрался.
Тем более, что весна выдалась ранней, снег сошел быстро, будто в мгновение одно.
Выходит, в последний раз я видел снег на дне карьера в апреле 2018-го, то есть, два года назад, а как будто позавчера, честное слово.
Ну, то есть, и восприятие бора со всеми его внутренними сокровищами и заманухами, точно так же искривляет хронотоп, создавая единую линию, которую сложно делить не только на сезоны, но и на года.
Здесь же собственные единицы измерения.
Непонятно зачем я это говорю. И кому?
Никому, ни для кого - вот как лес растёт, сам для себя.
Чтобы воздухбыл стал чистым.
Читать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Который раз замечаю, что в лесу время и пространство тянутся иначе, не так, как в профанном мире, но, скорее, как в музее, где неторопливые переминания с ноги на ноги внезапно накапливаются в километры и в свинец внутри ног, а вот минуты, напротив, ускоряются, вместе с осознанием экспонатов, нагруженных еще и необходимостью выбора и верного распределения внимания.
Сосновый бор, отгораживающий наш посёлок от всего остального задымления в городе, кажется мне линзой, вставшей на дыбы (в отличие от линзы-карьера и линзы-водохранилища, лежащих отвесно), щеткой экологического наполнения или же ресничками, сдерживающими продукты распада мегаполисной цивилизации: бор и есть мой окоём - пожираемый оком простор, с одной стороны обваливающийся, сваливающийся в пропасть и, оттого, более заметный.
Я в него забредаю примерно также редко, как и езжу на Северок, но если Северо-Запад - хадж в советское прошлое, прогулка по бору, где будто бы ничто не меняется, только замерло всё до рассвета, до радостного утра - возможность заглянуть в такое будущее-без-нас, где уже навсегда царит вечность.
Во-первых, изменения здесь неочевидные и имеют растянутый цикл преступления, во-вторых, Митрофановское кладбище, куда мы, если еще помните тот репортаж, однажды забрели с Даней и с Микой, чтобы подспудная мысль малышни заработала.
Мягко и ненавязчиво, но про то, чего никому не избежать.
Лес микширует страх, отвлекает и умиротворяет, снимает противоречия (как часть непрерывного природно-календарного цикла, явленного во всей красе) и сглаживает углы (буквально), создавая погосту чуть ли не возвышенное настроение.
Последняя моя прогулка здесь была на излёте тумана (следовательно, это - пограничье сентября и октября), из-за чего пейзажи вышли обманчиво мягкими, почти акварельными, меланхолически китайскими, словно бы начертанными мягкой, распушенной кистью...
Обман в гранитной основе, буквально гранитной, каменной, горной - когда строили сказочные особняки (см. на фото) ямы для фундаментов не копали, но взрывали динамитом.
Народная молва говорит теперь об идеальных бомбоубежищах в этих домах, то есть, изнанка здесь самая что ни на есть мачехина, жестче не бывает - и когда однажды я описывал поселковые достопримечательности для журнала "Урал", то сравнивал эти неуступчивые каменистые склоны с вскрытой черепной коробкой и с иллюстрациями Боттичелли к дантевскому "Аду".
Казалось, я был здесь прошлой зимой, когда снег, но, покопавшись в ЖЖ-постах, увидел, что в последний раз ходил сюда прошлым летом, в самом конце купального сезона, и вспомнил, что весь март/апрель собирался на прогулку, надеясь застать проталины с хвоей да последние сугробы, да так и не собрался.
Тем более, что весна выдалась ранней, снег сошел быстро, будто в мгновение одно.
Выходит, в последний раз я видел снег на дне карьера в апреле 2018-го, то есть, два года назад, а как будто позавчера, честное слово.
Ну, то есть, и восприятие бора со всеми его внутренними сокровищами и заманухами, точно так же искривляет хронотоп, создавая единую линию, которую сложно делить не только на сезоны, но и на года.
Здесь же собственные единицы измерения.
Непонятно зачем я это говорю. И кому?
Никому, ни для кого - вот как лес растёт, сам для себя.
Чтобы воздух
Мои публикации в Instagram за 6 декабря 2020
lj_paslen
07-12-2020 00:12
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои твиты
lj_paslen
06-12-2020 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Сб, 18:44: Моя рецензия на «Гёте: жизнь как произведение искусства» Рюдигер Сафрански, "Знание/Сила", 12, 2020 https://t.co/7iv0qzjCtu
- Вс, 00:16: Оголтелочка
Моя рецензия на «Гёте: жизнь как произведение искусства» Рюдигер Сафрански, "Знание/Сила", 12, 2020
lj_paslen
05-12-2020 18:44
Если поверить определению Сафрански, что в книге этой он занимается изучением жизни «последнего универсального гения», важно понять в чем же заключается гений Гёте?
Не только же в том, что было пережито и написано, сделано и перечувствовано тогда – ведь что нам, ныне живущим, Гекуба двухсотвековой давности?
Умный автор уже в первых строках предисловия мотивирует читателя своего монументального тома, на который же нужно еще решиться (если читать его не пристально и системно, могут уйти месяцы непосильного труда), так: «Эта книга – попытка понять себя через описание жизни и творчества гения и изучение на его примере возможностей и границ искусства жизни…» (16)
Потому что подзаголовок этой биографии – «жизнь как произведение искусства» должен настраивать на концептуальное обобщение гениальной жизни, изученной вдоль и поперек, тем более, что начало этому процессу положил сам Иоганн Вольфганг своими воспоминаниями и дневниками, переписками, изданными еще при жизни, а также объемными архивами.
В случае с такими глыбами из разряда «отцов человечества», породивших библиотеки второисточников, важна не еще одна книга, написанная на основе других книг (что чаще всего и случается), но оригинальное повествование, ценное само по себе, вне фигуры изучаемого объекта.
Гете задал массу архетипических схем общественного бытования – все то, что кажется нам теперь привычным и будто бы взявшимся из воздуха: от жизни в усадьбе, наполненной постоянными гостями, пришедшим поклониться гению всех времен и народов до особенностей функционирования публичного интеллектуала при небольшом дворе, фигуры национального достояния.
Придворные любимцы существовали и ранее – при дворцах и замках итальянских, французских или островных феодалов, однако, кажется, впервые придворный деятель, занимающий важные посты и обладающий первоочередными званиями, становится достоянием не только «узкой кучки придворных», но и «широких слоев читающей публики».
Так как «период бури и натиска» как раз и выпадает на очередное межграничье формаций, порождающих небывалые раньше условия для самореализации мыслителей и поэтов.
Именно «с Гете начинается культ автора. Фигура автора затмевает славу произведения, а его жизнь отныне сама воспринимается как своего рода произведение искусства. Такому представлению способствовала и личная харизма Гете, однако же по сути оно возникало из характерной для «Бури и натиска» идеи, что творческий потенциал первичен по сравнению с формами, в которых он находит свое воплощение…» (168)
Кажется, именно это и имеют ввиду, когда говорят о людях, опередивших свое время.
Во-первых, это ведь «Вертер» «положил начало новой эпохи, что до него не удавалось сделать ни одному литературному произведению» – этот роман, трактуемый Сафрански как книга о воздействии изящной словесности и силе воображения, открыл субъективность как таковую.
Роман показал людям тайные возможности «внутренней свободы»: «Гете излил свою душу, тем самым, совершив революцию в литературе. До этого душевные откровения регламентировались церковью и общественной моралью. Теперь эти строгие правила относительно раскрытия душевных переживаний были сняты. Каждому хотелось, как Вертер, свободно и оригинально судить и говорить обо всем – о любви, браке, нравственности, религии, искусстве, воспитании детей, безумии и государственных делах. У человека должна быть возможность говорить обо всем, что его заботит и тяготит…» (166)
Однако, почему же, если теперь можно судить обо всем, что важно и интересно, свобода все равно не лишается тайны?
«Потому что свободу нельзя объяснить – ею можно только жить. Любое объяснение приводит к тому, что свобода исчезает, и остаются лишь причинно-следственные связи. Достаточные основания…» (166)
Этот пассаж о сокровенности внутренней свободы, ярким примером которой был тайный советник Гете, важен, чтобы показать самостоятельность книги Рюдигера Сафрански, использующего реалии чужой жизни для инсталлирования в текст собственных формул и умозаключений.
Важный момент этой книги заключается в том, что великий человек оказывается поводом для оригинальных интеллектуальных конструкций – жанровых или смысловых.
Судьба классика должна отвечать на вопросы современности, а иначе не стоило бы огород городить, тем более, что, во-вторых, некоторые повороты биографии Гете Сафрански с легкостью пришпиливает к реалиям XXIЧитать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Если поверить определению Сафрански, что в книге этой он занимается изучением жизни «последнего универсального гения», важно понять в чем же заключается гений Гёте?
Не только же в том, что было пережито и написано, сделано и перечувствовано тогда – ведь что нам, ныне живущим, Гекуба двухсотвековой давности?
Умный автор уже в первых строках предисловия мотивирует читателя своего монументального тома, на который же нужно еще решиться (если читать его не пристально и системно, могут уйти месяцы непосильного труда), так: «Эта книга – попытка понять себя через описание жизни и творчества гения и изучение на его примере возможностей и границ искусства жизни…» (16)
Потому что подзаголовок этой биографии – «жизнь как произведение искусства» должен настраивать на концептуальное обобщение гениальной жизни, изученной вдоль и поперек, тем более, что начало этому процессу положил сам Иоганн Вольфганг своими воспоминаниями и дневниками, переписками, изданными еще при жизни, а также объемными архивами.
В случае с такими глыбами из разряда «отцов человечества», породивших библиотеки второисточников, важна не еще одна книга, написанная на основе других книг (что чаще всего и случается), но оригинальное повествование, ценное само по себе, вне фигуры изучаемого объекта.
Гете задал массу архетипических схем общественного бытования – все то, что кажется нам теперь привычным и будто бы взявшимся из воздуха: от жизни в усадьбе, наполненной постоянными гостями, пришедшим поклониться гению всех времен и народов до особенностей функционирования публичного интеллектуала при небольшом дворе, фигуры национального достояния.
Придворные любимцы существовали и ранее – при дворцах и замках итальянских, французских или островных феодалов, однако, кажется, впервые придворный деятель, занимающий важные посты и обладающий первоочередными званиями, становится достоянием не только «узкой кучки придворных», но и «широких слоев читающей публики».
Так как «период бури и натиска» как раз и выпадает на очередное межграничье формаций, порождающих небывалые раньше условия для самореализации мыслителей и поэтов.
Именно «с Гете начинается культ автора. Фигура автора затмевает славу произведения, а его жизнь отныне сама воспринимается как своего рода произведение искусства. Такому представлению способствовала и личная харизма Гете, однако же по сути оно возникало из характерной для «Бури и натиска» идеи, что творческий потенциал первичен по сравнению с формами, в которых он находит свое воплощение…» (168)
Кажется, именно это и имеют ввиду, когда говорят о людях, опередивших свое время.
Во-первых, это ведь «Вертер» «положил начало новой эпохи, что до него не удавалось сделать ни одному литературному произведению» – этот роман, трактуемый Сафрански как книга о воздействии изящной словесности и силе воображения, открыл субъективность как таковую.
Роман показал людям тайные возможности «внутренней свободы»: «Гете излил свою душу, тем самым, совершив революцию в литературе. До этого душевные откровения регламентировались церковью и общественной моралью. Теперь эти строгие правила относительно раскрытия душевных переживаний были сняты. Каждому хотелось, как Вертер, свободно и оригинально судить и говорить обо всем – о любви, браке, нравственности, религии, искусстве, воспитании детей, безумии и государственных делах. У человека должна быть возможность говорить обо всем, что его заботит и тяготит…» (166)
Однако, почему же, если теперь можно судить обо всем, что важно и интересно, свобода все равно не лишается тайны?
«Потому что свободу нельзя объяснить – ею можно только жить. Любое объяснение приводит к тому, что свобода исчезает, и остаются лишь причинно-следственные связи. Достаточные основания…» (166)
Этот пассаж о сокровенности внутренней свободы, ярким примером которой был тайный советник Гете, важен, чтобы показать самостоятельность книги Рюдигера Сафрански, использующего реалии чужой жизни для инсталлирования в текст собственных формул и умозаключений.
Важный момент этой книги заключается в том, что великий человек оказывается поводом для оригинальных интеллектуальных конструкций – жанровых или смысловых.
Судьба классика должна отвечать на вопросы современности, а иначе не стоило бы огород городить, тем более, что, во-вторых, некоторые повороты биографии Гете Сафрански с легкостью пришпиливает к реалиям XXI
Мои публикации в Instagram за 4 декабря 2020
lj_paslen
05-12-2020 00:10
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Посёлок АМЗ в ноябре. Погружение во мглу
lj_paslen
04-12-2020 23:14
Начинался ноябрь разноцветным, как второе полушарие октября, который, в свою очередь, наследовал и продолжал август: так как лето было горячим, природа быстро повзрослела, сначала налилась, затем задубела да припылилась, застыв в моменте - но не как в затяжном прыжке, но вросшим в дёрн становищем.
Поэтому думалось и планировалось, что такое застывшее лето продолжится дальше, а оно возьми да оборвись, схоронись под первым снегом, который тут же встал и остался постоянным.
Так моя подборка и построена: начинаю с хохломы, чтобы уже очень скоро уйти в сумерки, в ночь и в чб.
Пока снега ещё не было, ранние вечера давали изумительные эффекты в стиле Озерной школы, где элегия и буколика смешиваются с меланхолическим выдохом, растянутым на целый сезон: ветер, ветер, ты горюч, ты гоняешь стаи туч...
Чердачинский ветер не могуч, но горюч: город расползся по низине, заполненной заводскими выхлопами, особенно по выходным и лишь городской бор встаёт на пути у отравителей воздуха - про лес, идеально подходящий для прощания с осенью и годом будет следующий пост (Шершни, Изумрудный карьер, Городской бор), а пока интересно отметить, что в этой подборке снимков меньше обычного.
Так уж вышло.
И про это интересно подумать, так как насыщенность тренда объясняет и жизненные приоритеты, в том числе.
Когда я бывал в Чердачинске наездами (ну, то есть, в своём обычном режиме) подборки с поселковыми видами преобладали над всеми прочими.
Иногда за месяц фотографий накапливалось так много, что их приходилось делить на две серии, так как у ЖЖ есть ограничения по объёму постов (не знали?)...
Последний раз я разбивал поселковые снимки на две части в марте, что, разумеется, насколько символично, настолько и закономерно, поскольку именно тогда новости о ковиде начали наступать по всем фронтам...
...ареал обитания резко сократился, подобравшись, сжался вокруг жилой точки.
С другой стороны, весь этот год я был привязан к саду-огороду, который наблюдал без пропущенных звеньев, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем -
- я ведь и в ноябре не помню когда посещал Чердачинск после того, как переехал отсюда в Москву.
Или посещал?
Теперь уже даже не вспомню.
Причем, огородные виды прошлой зимы я объединил в единую подборку (три в одном), тогда как уже в мае снимки из сада (особенно эффектными оказались портреты раннего цветения, которое держалось дольше обычного, из-за чего и начинало казаться, что год сошел с обычной траектории, идёт непонятно куда и впереди в природе возможно вообще всё, что угодно) стали множиться как почкованием.
Впечатлений стало так много, что летом оказалось возможным спохватиться и составить, например, фотоикебану из одуванчиков.
Спохватиться, поскольку первую волну их цветения я пропустил, копаясь в грядках, а до самосева по поселковым краям (в стороне Германтов и в стороне Свана) глаза и руки дошли только в июне.
Ближе к осени пандемию немного попустило (мы думали, что это весна, а это первая волна попросту не закончилась) и количество снимков внешних территорий резко пошло вверх: стало возможным делить на двое месячный урожай снимков улицы Печерской (знали бы вы какая она небольшая и обозримая вот как Венеция) и даже делать тематические подобрки "из города".
Например, пассажиров или, вот, ностальгического Северка.
2020-ый принято проклинать, но, если честно, мне он нравится как боец против цивилизационных стандартов.
И, если бы не смертиЧитать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Начинался ноябрь разноцветным, как второе полушарие октября, который, в свою очередь, наследовал и продолжал август: так как лето было горячим, природа быстро повзрослела, сначала налилась, затем задубела да припылилась, застыв в моменте - но не как в затяжном прыжке, но вросшим в дёрн становищем.
Поэтому думалось и планировалось, что такое застывшее лето продолжится дальше, а оно возьми да оборвись, схоронись под первым снегом, который тут же встал и остался постоянным.
Так моя подборка и построена: начинаю с хохломы, чтобы уже очень скоро уйти в сумерки, в ночь и в чб.
Пока снега ещё не было, ранние вечера давали изумительные эффекты в стиле Озерной школы, где элегия и буколика смешиваются с меланхолическим выдохом, растянутым на целый сезон: ветер, ветер, ты горюч, ты гоняешь стаи туч...
Чердачинский ветер не могуч, но горюч: город расползся по низине, заполненной заводскими выхлопами, особенно по выходным и лишь городской бор встаёт на пути у отравителей воздуха - про лес, идеально подходящий для прощания с осенью и годом будет следующий пост (Шершни, Изумрудный карьер, Городской бор), а пока интересно отметить, что в этой подборке снимков меньше обычного.
Так уж вышло.
И про это интересно подумать, так как насыщенность тренда объясняет и жизненные приоритеты, в том числе.
Когда я бывал в Чердачинске наездами (ну, то есть, в своём обычном режиме) подборки с поселковыми видами преобладали над всеми прочими.
Иногда за месяц фотографий накапливалось так много, что их приходилось делить на две серии, так как у ЖЖ есть ограничения по объёму постов (не знали?)...
Последний раз я разбивал поселковые снимки на две части в марте, что, разумеется, насколько символично, настолько и закономерно, поскольку именно тогда новости о ковиде начали наступать по всем фронтам...
...ареал обитания резко сократился, подобравшись, сжался вокруг жилой точки.
С другой стороны, весь этот год я был привязан к саду-огороду, который наблюдал без пропущенных звеньев, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем -
- я ведь и в ноябре не помню когда посещал Чердачинск после того, как переехал отсюда в Москву.
Или посещал?
Теперь уже даже не вспомню.
Причем, огородные виды прошлой зимы я объединил в единую подборку (три в одном), тогда как уже в мае снимки из сада (особенно эффектными оказались портреты раннего цветения, которое держалось дольше обычного, из-за чего и начинало казаться, что год сошел с обычной траектории, идёт непонятно куда и впереди в природе возможно вообще всё, что угодно) стали множиться как почкованием.
Впечатлений стало так много, что летом оказалось возможным спохватиться и составить, например, фотоикебану из одуванчиков.
Спохватиться, поскольку первую волну их цветения я пропустил, копаясь в грядках, а до самосева по поселковым краям (в стороне Германтов и в стороне Свана) глаза и руки дошли только в июне.
Ближе к осени пандемию немного попустило (мы думали, что это весна, а это первая волна попросту не закончилась) и количество снимков внешних территорий резко пошло вверх: стало возможным делить на двое месячный урожай снимков улицы Печерской (знали бы вы какая она небольшая и обозримая вот как Венеция) и даже делать тематические подобрки "из города".
Например, пассажиров или, вот, ностальгического Северка.
2020-ый принято проклинать, но, если честно, мне он нравится как боец против цивилизационных стандартов.
И, если бы не смерти
Мои твиты
lj_paslen
04-12-2020 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Чт, 20:00: Печерская в ноябре. От оммажей Ансельма Кифера к пастишам Сваю Твомбли https://t.co/gXgiQ31qSe
Мои публикации в Instagram за 3 декабря 2020
lj_paslen
04-12-2020 00:12
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Печерская в ноябре. От оммажей Ансельма Кифера к пастишам Саю Твомбли
lj_paslen
03-12-2020 20:00
Оммажи и пастиши позволяют спрятаться за крупными планами.
Я понимаю, что это слегка наивно, но, когда я вижу сухие цветы, стоящие по краям Печерской, то мгновенно вспоминаю картины и ассамбляжи Ансельма Кифера, задействующие корявые подсолнухи, мумифицированные маки и прочую "прелесть мая", перешедшую с иное агрегатное состояние.
Для Кифера это метафора и материал материализации воспоминаний, соединяющих "общее" и "частное".
Общая память итожит коллективные символы, растущие из былых времен и дающих нам возможность почувствовать причастность к тектоническим сдвигам прошлого...
Личная память говорит о персональной телесности, частной истории семьи или рода, почерневшего от переживаний.
Хотя главное, что мне нравится в работах Кифера (последнюю монументалку с цветами и страницами свинцовых книг он исполнил для парижского Пантеона) - метарефлексия: все его артефакты про картину (скульптуру, инсталляцию, ассамбляж) как медиум.
Из-за чего искусство для искусство почти мгновенно вспыхивает практический всей историей изобразительного искусства, уводящего корни любого объекта вглубь времен...
...и значит, в центр интерпретации и трактовки, делая экспонат выставки больше и шире себя, при том, что на квадратных метрах Кифер давно не экономит - все его творения, как раз, и предполагают музейный формат.
Который намеренно нарушается асимметрией и даже корявостью, принимаемой через усилие: раз он в музее (или в Пантеоне), значит, в этом действительно что-то есть.
Перекошенность японских гравюр, подхваченная импрессионистами, постимпрессионистами, пастозность экспрессионизма и взрезанные холсты Лючио Фонтана, а также любые другие кружения вокруг жанра картины, ее формата, особенностей носителя...
Грубая фактура, похожая на шкуру - ровно об этом, как и хрупкость (с ужасом думаешь о доле реставраторов будущего - это им сохранять и поддерживать конструкции Кифера на аутентичном уровне).
А потом выпадает снег и сухостой одевается в белые надежды.
Трава и бутоны едва видны из-под покрова, напоминающего белые и обширные поля холстов Сая Твомбли.
Сквозь белизну пробиваются царапины и штрихи, каракули бренных остатков и растения, подсохшие вне их зелёной души, оттиски случайно образовавшихся букв, ландшафтных и почвенных складок, бугорков, отбрасывающих тень на снежное сияние...
У Твомбли корявая асимметрия доводится до абсолюта, до детского росчерка дрожащей рукой с неровными краями, растекающимися по краям: Твомбли учит непреднамеренной красоте, возникающей из случайного стечения обстоятельств.
Красивой может быть даже промасленная газета, в которую рыбу заворачивали: важен ракурс.
Важна прицельность взгляда, знающего, что красоте необязательно быть конвенциональной и уравновешенной, из - как Аристотель когда-то завещал - пропорционального соотношения частностей и деталей.
Новое понимание красоты возникает из-за неактуальности идеи прогресса, которому более не нужно стремиться к постоянным улучшениям, а можно обернуться вокруг того, что уже есть, в поисках подножного корма.
Твомбли, правда, больше всего любил Средиземноморье, Грецию и Рим, вплетая в расплетенные абстракции свои имена богов и философов - первая его работа, которую я увидел в реальности - потолок, почти полностью закрашенный голубым в одном из залов древнегреческого искусства в Лувре, разумеется, символизирующим море, хотя более холстам и композициям его идёт именно белый - цвет нашего моря, нашей бесконечности, состоящей из замороженной воды.
Пресной, при этом.
Твомбли тоже много размышляет о носителе, потому что если текст не рассуждает о своей собственной природе и не решает какие-то имманентные задачи, то объёма и тайны в нём не бывает по определению: тайну создаёт суггестия, ну, то есть, красота самого смотрящего, а суггестия идёт от скрытого "способа существования", в рамках которого автор и творит одно и другое, и третье.
Автор станет великим, если навяжет свой "способ существования" как новый, но единственно возможный.
Безвозвратно расширив возможности другого (чужого, общего) зрения, из-за чего Ротко и Твомбли, Кифер и, например, Мур художники не менее великие, чем Уччелло или Пьеро делла Франческа, изобретшие перспективу.
Читать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Оммажи и пастиши позволяют спрятаться за крупными планами.
Я понимаю, что это слегка наивно, но, когда я вижу сухие цветы, стоящие по краям Печерской, то мгновенно вспоминаю картины и ассамбляжи Ансельма Кифера, задействующие корявые подсолнухи, мумифицированные маки и прочую "прелесть мая", перешедшую с иное агрегатное состояние.
Для Кифера это метафора и материал материализации воспоминаний, соединяющих "общее" и "частное".
Общая память итожит коллективные символы, растущие из былых времен и дающих нам возможность почувствовать причастность к тектоническим сдвигам прошлого...
Личная память говорит о персональной телесности, частной истории семьи или рода, почерневшего от переживаний.
Хотя главное, что мне нравится в работах Кифера (последнюю монументалку с цветами и страницами свинцовых книг он исполнил для парижского Пантеона) - метарефлексия: все его артефакты про картину (скульптуру, инсталляцию, ассамбляж) как медиум.
Из-за чего искусство для искусство почти мгновенно вспыхивает практический всей историей изобразительного искусства, уводящего корни любого объекта вглубь времен...
...и значит, в центр интерпретации и трактовки, делая экспонат выставки больше и шире себя, при том, что на квадратных метрах Кифер давно не экономит - все его творения, как раз, и предполагают музейный формат.
Который намеренно нарушается асимметрией и даже корявостью, принимаемой через усилие: раз он в музее (или в Пантеоне), значит, в этом действительно что-то есть.
Перекошенность японских гравюр, подхваченная импрессионистами, постимпрессионистами, пастозность экспрессионизма и взрезанные холсты Лючио Фонтана, а также любые другие кружения вокруг жанра картины, ее формата, особенностей носителя...
Грубая фактура, похожая на шкуру - ровно об этом, как и хрупкость (с ужасом думаешь о доле реставраторов будущего - это им сохранять и поддерживать конструкции Кифера на аутентичном уровне).
А потом выпадает снег и сухостой одевается в белые надежды.
Трава и бутоны едва видны из-под покрова, напоминающего белые и обширные поля холстов Сая Твомбли.
Сквозь белизну пробиваются царапины и штрихи, каракули бренных остатков и растения, подсохшие вне их зелёной души, оттиски случайно образовавшихся букв, ландшафтных и почвенных складок, бугорков, отбрасывающих тень на снежное сияние...
У Твомбли корявая асимметрия доводится до абсолюта, до детского росчерка дрожащей рукой с неровными краями, растекающимися по краям: Твомбли учит непреднамеренной красоте, возникающей из случайного стечения обстоятельств.
Красивой может быть даже промасленная газета, в которую рыбу заворачивали: важен ракурс.
Важна прицельность взгляда, знающего, что красоте необязательно быть конвенциональной и уравновешенной, из - как Аристотель когда-то завещал - пропорционального соотношения частностей и деталей.
Новое понимание красоты возникает из-за неактуальности идеи прогресса, которому более не нужно стремиться к постоянным улучшениям, а можно обернуться вокруг того, что уже есть, в поисках подножного корма.
Твомбли, правда, больше всего любил Средиземноморье, Грецию и Рим, вплетая в расплетенные абстракции свои имена богов и философов - первая его работа, которую я увидел в реальности - потолок, почти полностью закрашенный голубым в одном из залов древнегреческого искусства в Лувре, разумеется, символизирующим море, хотя более холстам и композициям его идёт именно белый - цвет нашего моря, нашей бесконечности, состоящей из замороженной воды.
Пресной, при этом.
Твомбли тоже много размышляет о носителе, потому что если текст не рассуждает о своей собственной природе и не решает какие-то имманентные задачи, то объёма и тайны в нём не бывает по определению: тайну создаёт суггестия, ну, то есть, красота самого смотрящего, а суггестия идёт от скрытого "способа существования", в рамках которого автор и творит одно и другое, и третье.
Автор станет великим, если навяжет свой "способ существования" как новый, но единственно возможный.
Безвозвратно расширив возможности другого (чужого, общего) зрения, из-за чего Ротко и Твомбли, Кифер и, например, Мур художники не менее великие, чем Уччелло или Пьеро делла Франческа, изобретшие перспективу.
Мои публикации в Instagram за 2 декабря 2020
lj_paslen
03-12-2020 00:10
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
134. Окно в ноябрь. Чердачинск, АМЗ
lj_paslen
02-12-2020 20:18
Если про ноябрь судить по избранным фоточкам, то он был яркий и разноцветный; всё это от того, что вновь и вновь я охочусь на выпадения и исключения, по итогу составляющие радужную картину...
...но на самом деле (хотел бы я обойтись без этого канцелярского оборота, но пока его не объехать, хотя составляют ли фоточки образ реальной реальности - того, что есть на самом деле? Не думаю: любой отбор по определению противоречит реализму и им не сойтись никогда) ноябрь выдался монотонным, что показалось даже странным - но не в абсолютных величинах, а в контексте нынешней милоты.
Весь ковидный год нас баловала красота соприродного ускорения, парного тепла и кипения цветения, из-за чего ожидание простёрло свои совиные крыла и на холодное время года, оставшееся нам до НГ.
Мы почему-то решили, что удачи уже не оставят нас хотя бы из-за численного перевеса: ноябрь - месяц одиннадцатый, то есть, предпоследний, а до него всё шумело и пенилось как на ускоренной перемотке в направлении, как раз, нужном уральскому человеку.
Тем более, что из Москвы до сих пор пишут (а я уже в декабре нахожусь, если что) про дожди, траву и вялое вот это вот всё - то есть, в постмодернистской столице продолжаются эффекты условно обозначаемые как парниковые - чтобы мы ещё больше (всё дальше и дальше) расходились с тем, что на дольном западе и на самом дальнем востоке.
Мы какие-то особенные, и вот вам пример.
Октябрь был сух и тяготел к лету, являя продолжение даже не сентября, но затяжного августа.
Потом, в период сезонных ливней (которые, как правило, характеризуются тем, что зарядили) стало прохладней обычного и выпал не дождь, но снег - и если бы теперь была весна, всё б расстаяло.
Но мы же шли в зиму, то есть, по температурной лестнице вниз, в холод, переходящий в мороз, из-за чего природа сама себя в преждевременные тиски поймала: снег подтаивал по краям (на снимках видны зоны сокращений), но полностью уже не сошёл.
Что, конечно, выдало несколько ослепительных дней с засахаренными цветами, но затем очень быстро превратилось в набор оммажей Ансельму Киферу и даже Эдуарду Чильиде, имея ввиду минимализм, строгость и асимметрию.
Но пора Кифера только что прошла - в следующих подборках будет и Кифер и даже Сай Твомбли, белые поля которого идеально передаёт ранний снег, а у нас этого добра с самого начала ноября, ну, как гуталина.
Увидите.
Зарева, которые блазнили огнем в октябре, внезапно обернулись юбилеем Блока, а более ничем не сбылись, предсказания не сбываются, чаще всего, любые совпадения - принцип и правило выжившего.
Золотую осень мгновенно свернули - после первых заморозков и пары дней шквалистого ветра листья осыпались до состояния голого остова, да так и оставили торчать оглоблей.
При том, что снегопады по своему старались разнообразить картинку, как, конечно, могли, но особенной пользы это не принесло.
Зато полнолуния были отчаянно суровы.
На фоне безоблачного безбрежья, Луна светила прямо в зрачок, словно бы устанавливала контакт прямой и непосредственный.
Один раз я открыл шторы и испугался.
Настолько это выглядело нарочным.
Зато травмирующего перехода от теплых сезонов к холодным не произошло: снег нас застиг врасплох, когда мы не были к этому готовы, из-за чего покров воспринимался как несерьезный, как игра и почти стилизация, ну, ок, по приколу.
За этими настроениями промежутка и не заметили, как наступила настоящая зима и декабрь принес аномально холодные градусы - примерно на семь ниже нормы.
Сейчас за моим окном - 18 и это еще не предел.
Яркий выдался год, во всех смыслах яркий, словно бы недостачу культурной жизни нам подменили усилителем вкуса, цвета и запаха.
***
Предыдущий месяц, октябрь, можно посмотреть тут:Читать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Если про ноябрь судить по избранным фоточкам, то он был яркий и разноцветный; всё это от того, что вновь и вновь я охочусь на выпадения и исключения, по итогу составляющие радужную картину...
...но на самом деле (хотел бы я обойтись без этого канцелярского оборота, но пока его не объехать, хотя составляют ли фоточки образ реальной реальности - того, что есть на самом деле? Не думаю: любой отбор по определению противоречит реализму и им не сойтись никогда) ноябрь выдался монотонным, что показалось даже странным - но не в абсолютных величинах, а в контексте нынешней милоты.
Весь ковидный год нас баловала красота соприродного ускорения, парного тепла и кипения цветения, из-за чего ожидание простёрло свои совиные крыла и на холодное время года, оставшееся нам до НГ.
Мы почему-то решили, что удачи уже не оставят нас хотя бы из-за численного перевеса: ноябрь - месяц одиннадцатый, то есть, предпоследний, а до него всё шумело и пенилось как на ускоренной перемотке в направлении, как раз, нужном уральскому человеку.
Тем более, что из Москвы до сих пор пишут (а я уже в декабре нахожусь, если что) про дожди, траву и вялое вот это вот всё - то есть, в постмодернистской столице продолжаются эффекты условно обозначаемые как парниковые - чтобы мы ещё больше (всё дальше и дальше) расходились с тем, что на дольном западе и на самом дальнем востоке.
Мы какие-то особенные, и вот вам пример.
Октябрь был сух и тяготел к лету, являя продолжение даже не сентября, но затяжного августа.
Потом, в период сезонных ливней (которые, как правило, характеризуются тем, что зарядили) стало прохладней обычного и выпал не дождь, но снег - и если бы теперь была весна, всё б расстаяло.
Но мы же шли в зиму, то есть, по температурной лестнице вниз, в холод, переходящий в мороз, из-за чего природа сама себя в преждевременные тиски поймала: снег подтаивал по краям (на снимках видны зоны сокращений), но полностью уже не сошёл.
Что, конечно, выдало несколько ослепительных дней с засахаренными цветами, но затем очень быстро превратилось в набор оммажей Ансельму Киферу и даже Эдуарду Чильиде, имея ввиду минимализм, строгость и асимметрию.
Но пора Кифера только что прошла - в следующих подборках будет и Кифер и даже Сай Твомбли, белые поля которого идеально передаёт ранний снег, а у нас этого добра с самого начала ноября, ну, как гуталина.
Увидите.
Зарева, которые блазнили огнем в октябре, внезапно обернулись юбилеем Блока, а более ничем не сбылись, предсказания не сбываются, чаще всего, любые совпадения - принцип и правило выжившего.
Золотую осень мгновенно свернули - после первых заморозков и пары дней шквалистого ветра листья осыпались до состояния голого остова, да так и оставили торчать оглоблей.
При том, что снегопады по своему старались разнообразить картинку, как, конечно, могли, но особенной пользы это не принесло.
Зато полнолуния были отчаянно суровы.
На фоне безоблачного безбрежья, Луна светила прямо в зрачок, словно бы устанавливала контакт прямой и непосредственный.
Один раз я открыл шторы и испугался.
Настолько это выглядело нарочным.
Зато травмирующего перехода от теплых сезонов к холодным не произошло: снег нас застиг врасплох, когда мы не были к этому готовы, из-за чего покров воспринимался как несерьезный, как игра и почти стилизация, ну, ок, по приколу.
За этими настроениями промежутка и не заметили, как наступила настоящая зима и декабрь принес аномально холодные градусы - примерно на семь ниже нормы.
Сейчас за моим окном - 18 и это еще не предел.
Яркий выдался год, во всех смыслах яркий, словно бы недостачу культурной жизни нам подменили усилителем вкуса, цвета и запаха.
***
Предыдущий месяц, октябрь, можно посмотреть тут:
Вопрос к френдам
lj_paslen
02-12-2020 12:50
Уже пару недель я транслирую в ЖЖ публикации своих снимков в Инстаграме и не могу прийти к единому ощущению, хорошо это или плохо?
Нужно ли продолжать или лучше прекратить?
С одной стороны, я годами вырабатывал ритм (все фотоподборки группируются в самом начале каждого месяца, обычно в первой его декаде, а после идут только тексты) оформления этого дневника, но, с другой, снимки из Инстаграма делают мой журнал, как способ высказывания, немного полнее.
Теперь вопрос. Точнее, несколько. Не замусоривают ли мои фотографии из Инстаграма вашу ленту?
Или, может быть, украшают? Оставить или убрать?
Тем более, что традиционные фотоподборки в начале каждого месяца (вид из окна, улица, посёлок, люди в транспорте, интеллектуальные натюрморты) все равно никуда не денутся.
Скоро ведь Новый год и любые нововведения в канун праздничного сезона можно узаконить со спокойной совестью или же, напротив, обнулить.
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Уже пару недель я транслирую в ЖЖ публикации своих снимков в Инстаграме и не могу прийти к единому ощущению, хорошо это или плохо?
Нужно ли продолжать или лучше прекратить?
С одной стороны, я годами вырабатывал ритм (все фотоподборки группируются в самом начале каждого месяца, обычно в первой его декаде, а после идут только тексты) оформления этого дневника, но, с другой, снимки из Инстаграма делают мой журнал, как способ высказывания, немного полнее.
Теперь вопрос. Точнее, несколько. Не замусоривают ли мои фотографии из Инстаграма вашу ленту?
Или, может быть, украшают? Оставить или убрать?
Тем более, что традиционные фотоподборки в начале каждого месяца (вид из окна, улица, посёлок, люди в транспорте, интеллектуальные натюрморты) все равно никуда не денутся.
Скоро ведь Новый год и любые нововведения в канун праздничного сезона можно узаконить со спокойной совестью или же, напротив, обнулить.
Слово дня. Саккада
lj_paslen
02-12-2020 12:39
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 1 декабря 2020
lj_paslen
02-12-2020 00:12
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Моноток. Три поездки на Северок: толстый текст, который я не перечту
lj_paslen
01-12-2020 13:40
Этот год во всём особенный, в том числе и историей хаджей на Северок – мемориальных поездок в район моего школьного обитания, позволивших мне написать роман «Красная точка», в этих местах и происходивший (снимки из этого поста вполне могут быть иллюстрациями к первым частям книги – ведь некоторые дома, здания и пространства здесь являются буквальными сценами из нее), начиная примерно с 1978-го…
Потом была война, разлука…
В какой-то момент появились сны, завязалась параллельная реальность, из-за чего жизнь начала раздваиваться, расстраиваясь…
…ну, хотя бы потому, что внутри Чердачинска мы теперь живём совсем в другом месте (на юге) и на Северок нужно специально ехать, собираться силами, выбирать время, гулять здесь, точно по археологическому парку, обязательно зайти в школу и в пару магазинов – «в качестве исключения».
Вообще-то, заходить в магазины неприятно, так как попасть под крышу означает включить какой-то иной статус пребывания: археологический парк не предполагает крыши; если только навес.
Чтоб спрятаться от дождя, который однажды случился в момент очередного летнего хаджа, пару лет назад.
Обычно поездки на Северок случаются дважды в году, но 2020-ый и в этом тоже необычный: я был здесь трижды – и первый раз это было в апреле, как раз накануне пандемической истерии.
На снимках видна нежность ранней весны, набиравшей силы каждый буквальный день, загустевавшей нашими страхами, пока окончательно не загустевшей во что-то, не являвшееся ни весной, ни летом, но субфебрильной лихорадкой неопределённости и тяжёлых предчувствий…
…потому что, если кто ещё помнит, восприятие пандемии в первой половине года значительно отличается от той прифронтовой привычки, к которой мы пришли все к концу этого високосного, когда о массовой смертности говорят уже без запинки и смущения.
Как будто бы так оно и должно быть.
Странно, конечно, как пандемия, словно бы фотографическим виражом, наложилась на восприятие Северка, которое и без того для меня – особая зона, мерцание которой невозможно разглядеть со стороны, настолько оно сочинённое (не мной) и личное, то есть, возникающее из связей, набранных со временем, здесь проведённым, когда именно Северо-запад, а не что-то иное, зафиксировалось и закрепилось в извилинах как территория становления и, значит, счастья.
Гуманитарная археология одной, отдельно взятой, личности.
Хотя бы от того, что всюду жизнь, причём не столько внешняя (то есть, отчасти механическая, механизированная), но внутренняя, то есть, переведённая в режим невидимых излучений, которые чувствуешь (все чувствуют), но, до поры, до времени, выразить не можешь.
Конечно, это погоня за прошлым, за его тенью, оставляющей следы…
…тень, оставляющая следы: образ из самых недр аминокислот, передающих друг другу такие импульсы, что застревают в нано-лабиринтах и блуждают там до самого конца жизни, причем чем взрослее человек тем меньше, что ли, эти импульсы, тем они бледнее и стертее.
Второй раз я посетил тот уголёк земли в первых числах сентября, перед самым Днем единого голосования, привязавшим Петровну к её библиотечным хоромам.
Правда, когда я пришел в школу, ее на месте не было, но приветливая женщина позволила мне разместиться в библиотеке с комфортом, максимально возможным в советской школе.
Она вообще вела себя хозяйкой и мне легко было подыграть ей.
Тем более, что когда Петровна пришла, она объяснила, что это директор и её лучшая подруга.
Единственный вменяемый человек.
Петровна нужна мне, чтобы не оставаться на Северке одному.
Когда один то не отражаешься, словно бы тебя и нет вовсе.
Желаний нет, хотений, нарратив начинает разваливаться: причинно-следственные связи есть, а нарратива нет. Монток.
Моноток.
Когда Петровны нет, то путешествуя от школы в соседний двор, гдеЧитать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Этот год во всём особенный, в том числе и историей хаджей на Северок – мемориальных поездок в район моего школьного обитания, позволивших мне написать роман «Красная точка», в этих местах и происходивший (снимки из этого поста вполне могут быть иллюстрациями к первым частям книги – ведь некоторые дома, здания и пространства здесь являются буквальными сценами из нее), начиная примерно с 1978-го…
Потом была война, разлука…
В какой-то момент появились сны, завязалась параллельная реальность, из-за чего жизнь начала раздваиваться, расстраиваясь…
…ну, хотя бы потому, что внутри Чердачинска мы теперь живём совсем в другом месте (на юге) и на Северок нужно специально ехать, собираться силами, выбирать время, гулять здесь, точно по археологическому парку, обязательно зайти в школу и в пару магазинов – «в качестве исключения».
Вообще-то, заходить в магазины неприятно, так как попасть под крышу означает включить какой-то иной статус пребывания: археологический парк не предполагает крыши; если только навес.
Чтоб спрятаться от дождя, который однажды случился в момент очередного летнего хаджа, пару лет назад.
Обычно поездки на Северок случаются дважды в году, но 2020-ый и в этом тоже необычный: я был здесь трижды – и первый раз это было в апреле, как раз накануне пандемической истерии.
На снимках видна нежность ранней весны, набиравшей силы каждый буквальный день, загустевавшей нашими страхами, пока окончательно не загустевшей во что-то, не являвшееся ни весной, ни летом, но субфебрильной лихорадкой неопределённости и тяжёлых предчувствий…
…потому что, если кто ещё помнит, восприятие пандемии в первой половине года значительно отличается от той прифронтовой привычки, к которой мы пришли все к концу этого високосного, когда о массовой смертности говорят уже без запинки и смущения.
Как будто бы так оно и должно быть.
Странно, конечно, как пандемия, словно бы фотографическим виражом, наложилась на восприятие Северка, которое и без того для меня – особая зона, мерцание которой невозможно разглядеть со стороны, настолько оно сочинённое (не мной) и личное, то есть, возникающее из связей, набранных со временем, здесь проведённым, когда именно Северо-запад, а не что-то иное, зафиксировалось и закрепилось в извилинах как территория становления и, значит, счастья.
Гуманитарная археология одной, отдельно взятой, личности.
Хотя бы от того, что всюду жизнь, причём не столько внешняя (то есть, отчасти механическая, механизированная), но внутренняя, то есть, переведённая в режим невидимых излучений, которые чувствуешь (все чувствуют), но, до поры, до времени, выразить не можешь.
Конечно, это погоня за прошлым, за его тенью, оставляющей следы…
…тень, оставляющая следы: образ из самых недр аминокислот, передающих друг другу такие импульсы, что застревают в нано-лабиринтах и блуждают там до самого конца жизни, причем чем взрослее человек тем меньше, что ли, эти импульсы, тем они бледнее и стертее.
Второй раз я посетил тот уголёк земли в первых числах сентября, перед самым Днем единого голосования, привязавшим Петровну к её библиотечным хоромам.
Правда, когда я пришел в школу, ее на месте не было, но приветливая женщина позволила мне разместиться в библиотеке с комфортом, максимально возможным в советской школе.
Она вообще вела себя хозяйкой и мне легко было подыграть ей.
Тем более, что когда Петровна пришла, она объяснила, что это директор и её лучшая подруга.
Единственный вменяемый человек.
Петровна нужна мне, чтобы не оставаться на Северке одному.
Когда один то не отражаешься, словно бы тебя и нет вовсе.
Желаний нет, хотений, нарратив начинает разваливаться: причинно-следственные связи есть, а нарратива нет. Монток.
Моноток.
Когда Петровны нет, то путешествуя от школы в соседний двор, где
Мои декабрьские твиты из Чердачинска
lj_paslen
01-12-2020 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Вт, 04:02: На начало зимы приготовил массу эффектных цитат - вот уже недели две как книга Гастона Башляра специально для этого на рабочем столе лежит. Но когда декабрь подкрался незаметно мне расхотелось их сюда вставлять: всему свой срок и время под луной. Особенно в полнолуние...
- Вт, 22:48: Выяснилось, что идеальный лауреат — мужчина чуть за 50, москвич, филолог по образованию. У него несколько книг, и он уже успел получить другие литературные премии. «Большую книгу» он скорее всего получает за роман с названием из двух слов. https://t.co/kSNeYvUd9x
- Ср, 18:05: Музей Востока открывает электронную библиотеку книг по искусству Востока — Ars Asiatica. В ней представлены книги по искусству Средней Азии и восточных регионов России, арабских стран, Африки, Индии, Ирана, Китая, Кореи, Турции, Японии и других регионов: https://t.co/u1od3jbyoh
Мои публикации в Instagram за 30 ноября 2020
lj_paslen
01-12-2020 00:01
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 29 ноября 2020
lj_paslen
30-11-2020 00:11
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 28 ноября 2020
lj_paslen
29-11-2020 00:06
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии