Перечитывая "Клима Самгина" (3): том первый-второй
lj_paslen
06-02-2021 17:36
Повышенная символичность (любая сцена, жест и даже фраза способны стать обобщением чего угодно) связана с недописанностью романа, который может быть оборван в любом месте – мы ведь не знаем в какой именно части жизни Клима текст закончится, из-за чего исподволь готовы в любой момент к «обрыву пленки».
Тогда каждая сцена может оказаться решительной, финальной, объясняющей.
Собственно, таково строение воздействия любых «прозаических миниатюр» или «стихотворений в прозе», где буквально на каждое, потенциально конечное, слово, таким образом, выпадает двойная, а то и тройная нагрузка.
Если держать это ввиду, становится окончательно понятным отчего так сильны и действенны описания «Клима Самгина», почему они воздействуют больше сюжетных потоков, постоянно подвисающих без разрешения, как те троллейбусные дуги, что слетели с электропроводов и разлетелись в разные стороны.
Готовность «уровня письма» оказывается более спелой и приготовленной, нежели всё остальное.
Высокому модернизму такое позволено.
И даже не такое позволено тоже – это оправдывает любые авторские блуждания и аппендиксы, освобождая Горького от важнейшей части конвенции, автоматически заключаемой с читателем (любые мелочи возникают в тексте не зря, не от балды, но обязательно что-то значат, «работают на смысл», «раскрывают финал») – вот почему отныне прозаик может «накидывать» детали повести в произвольном порядке (вали валом, потом разберем) – читатель все равно их оправдает, поскольку «Клим Самгин» семиотически заряжен с видимым уже с первой страницы символическим превышением.
***
Хотя бы потому что в более ранних своих произведениях (любых), Горький выступал представителем сугубой нормы: во-первых, подчеркнутой законченности, завершенности, отработанности всех возможных авторских ходов.
Во-вторых, еще со времен школьной «Матери», а также песен о Соколе и Буревестнике, мне казалось, что Горький стремится к тотальной стилевой объективизации, расставляя все слова и знаки препинания по «правильным», единственно возможным местам, которые, таким образом, и делают все эти слова и места прозрачными, почти невидимыми, едва ли не лишенными художественности (не отсюда ли его любовь к необычным, вычурным именам, вроде Макара Чудры или Вассы Железновой (во втором томе появляются еще и Робинзон Нароков с Фионой Трусовой), нарушающим общую гладкопись?) – раз уж изящное всегда связано с отклонением от «золотой середины» и некоторой, пестуемой неправильностью.
В сравнении со всем предыдущим, нормированным искусством Горького, метафорическая и сюжетная складчатость «Клима Самгина» воспринимается как барочность.
Вот и выходит совсем как-то уже по оперному в композиционном смысле и очень уж пористо в фактурном – прямая речь и длительные разговоры, чередующиеся с «картинками» (Горький противопоставляет застольным беседам описания погоды, интерьеров и детальных портретов третьестепенных персонажей, созданных по принципу «Библиотеки китайского императора», ну, то есть, без какой бы то ни было логики и систематизации) это и есть основной технологический прием впечатления от времени рыхлого и не успевшего пока оформиться во что-то основательное.
Незаконченный текст (почти черновик), готовый прерваться в любой момент и постоянно обнуляющийся после длительного перерыва в писании (когда и становится возможным обновление заезженного приема – автор просто забыл, что уже использовал чередование «картинок и разговоров» много-много раз) становится на наших глазах в режиме реального складывания.
Это неожиданно делает его вечно свежим, незаветренным, почти актуальным – тем более, если учитывать всеобщую одержимость эпохи «конституцией», «ветром перемен», неизбежностью изменений, обреченностью на революцию, которую ожидают с минуты на минуту практически все, появляющиеся в поле зрения Самгина, впрочем, как и сам Самгин, пестующий свою особенность и, возможно именно от этого, остающийся в стороне от всеобщих поветрий.
***
Возникновение стиля происходит через перемалывание и присвоение модного и сильного.
Типологически, Горький – автор, напоминающий Эдгара Аллана По, последыша романтизма, про которого Марк Бент, мой учитель в литературоведении, постоянно (!) повторял, что тот попросту опоздал родиться и все открытия которого во многом связаны с адаптацией уже существующего, отработанного и даже устаревшего к новым культурным и эстетическим условиям.
Интереснее всего, как впитавЧитать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Повышенная символичность (любая сцена, жест и даже фраза способны стать обобщением чего угодно) связана с недописанностью романа, который может быть оборван в любом месте – мы ведь не знаем в какой именно части жизни Клима текст закончится, из-за чего исподволь готовы в любой момент к «обрыву пленки».
Тогда каждая сцена может оказаться решительной, финальной, объясняющей.
Собственно, таково строение воздействия любых «прозаических миниатюр» или «стихотворений в прозе», где буквально на каждое, потенциально конечное, слово, таким образом, выпадает двойная, а то и тройная нагрузка.
Если держать это ввиду, становится окончательно понятным отчего так сильны и действенны описания «Клима Самгина», почему они воздействуют больше сюжетных потоков, постоянно подвисающих без разрешения, как те троллейбусные дуги, что слетели с электропроводов и разлетелись в разные стороны.
Готовность «уровня письма» оказывается более спелой и приготовленной, нежели всё остальное.
Высокому модернизму такое позволено.
И даже не такое позволено тоже – это оправдывает любые авторские блуждания и аппендиксы, освобождая Горького от важнейшей части конвенции, автоматически заключаемой с читателем (любые мелочи возникают в тексте не зря, не от балды, но обязательно что-то значат, «работают на смысл», «раскрывают финал») – вот почему отныне прозаик может «накидывать» детали повести в произвольном порядке (вали валом, потом разберем) – читатель все равно их оправдает, поскольку «Клим Самгин» семиотически заряжен с видимым уже с первой страницы символическим превышением.
***
Хотя бы потому что в более ранних своих произведениях (любых), Горький выступал представителем сугубой нормы: во-первых, подчеркнутой законченности, завершенности, отработанности всех возможных авторских ходов.
Во-вторых, еще со времен школьной «Матери», а также песен о Соколе и Буревестнике, мне казалось, что Горький стремится к тотальной стилевой объективизации, расставляя все слова и знаки препинания по «правильным», единственно возможным местам, которые, таким образом, и делают все эти слова и места прозрачными, почти невидимыми, едва ли не лишенными художественности (не отсюда ли его любовь к необычным, вычурным именам, вроде Макара Чудры или Вассы Железновой (во втором томе появляются еще и Робинзон Нароков с Фионой Трусовой), нарушающим общую гладкопись?) – раз уж изящное всегда связано с отклонением от «золотой середины» и некоторой, пестуемой неправильностью.
В сравнении со всем предыдущим, нормированным искусством Горького, метафорическая и сюжетная складчатость «Клима Самгина» воспринимается как барочность.
Вот и выходит совсем как-то уже по оперному в композиционном смысле и очень уж пористо в фактурном – прямая речь и длительные разговоры, чередующиеся с «картинками» (Горький противопоставляет застольным беседам описания погоды, интерьеров и детальных портретов третьестепенных персонажей, созданных по принципу «Библиотеки китайского императора», ну, то есть, без какой бы то ни было логики и систематизации) это и есть основной технологический прием впечатления от времени рыхлого и не успевшего пока оформиться во что-то основательное.
Незаконченный текст (почти черновик), готовый прерваться в любой момент и постоянно обнуляющийся после длительного перерыва в писании (когда и становится возможным обновление заезженного приема – автор просто забыл, что уже использовал чередование «картинок и разговоров» много-много раз) становится на наших глазах в режиме реального складывания.
Это неожиданно делает его вечно свежим, незаветренным, почти актуальным – тем более, если учитывать всеобщую одержимость эпохи «конституцией», «ветром перемен», неизбежностью изменений, обреченностью на революцию, которую ожидают с минуты на минуту практически все, появляющиеся в поле зрения Самгина, впрочем, как и сам Самгин, пестующий свою особенность и, возможно именно от этого, остающийся в стороне от всеобщих поветрий.
***
Возникновение стиля происходит через перемалывание и присвоение модного и сильного.
Типологически, Горький – автор, напоминающий Эдгара Аллана По, последыша романтизма, про которого Марк Бент, мой учитель в литературоведении, постоянно (!) повторял, что тот попросту опоздал родиться и все открытия которого во многом связаны с адаптацией уже существующего, отработанного и даже устаревшего к новым культурным и эстетическим условиям.
Интереснее всего, как впитав
О. Балла "Диалог с пространством", "Дружба народов", 21, № 1: Травелоги Бавильского и Шульпякова
lj_paslen
05-02-2021 10:41
Человек и пространство, взаимоотношения человека и пространства — это, собственно, о чем? Всегда ли, непременно ли — о путешествиях, которые, конечно, идут на ум первыми? Может быть, не обязательно даже об освоении и отчуждении, о новизне и рутине (хотя это уже ближе к существу дела)? Две книги, которые привел на рецензентский стол зрячий случай и которые в формальном отношении, по жанровой принадлежности, — травелоги, помогают понять, что отношения человека и мест, в которых он оказывается, гораздо сложнее и богаче возможными смыслами, чем то, что с ними привычно связывается (впечатления, открытия…). Причем независимо от того, путешествует ли человек или не трогается с места. Это видно тем отчетливее, что авторы их — люди совершенно разные и в смысле интеллектуального темперамента, и в отношении задач, которые они перед собою ставят.
Человек воспринимающий
Дмитрий Бавильский. Желание быть городом: Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и 35 городах. — М.: Новое литературное обозрение, 2020. — 560 с.: ил.
«Эту книгу, — говорит нам аннотация к большому итальянскому травелогу Дмитрия Бавильского, — можно использовать как путеводитель». Имеется в виду — по тем тридцати пяти городам, которые объехал, подробно описав свое взаимодействие с ними на разных уровнях, автор.
Можно, конечно, — только это было бы существенным упрощением. С тем же самым правом эта книга способна читаться как путеводитель по восприятию. Как исследование его устройства, вообще — закономерностей взаимодействия человека со страной, которую ему предстоит объехать (заведомо не полностью) и как-то понять, — тут об исчерпывающей полноте и вообще мечтать нечего; таким образом, автору приходится отвечать еще и на не заданный, но постоянно подразумеваемый вопрос: как возможно полноценное восприятие при заведомой, непреодолимой его неполноте?
А добавьте сюда еще и необозримые библиотеки написанного об Италии хотя бы только на понятных тебе языках, которых тоже всех ни за что не перечитать и по отношению к которым тоже необходимо как-то определяться…
Спойлер: возможно. Еще более сильный спойлер: возможно оно на путях пристального внимания к каждому из актов восприятия, к тем смысловым пластам, которые в него укладываются; к структуре каждого проживаемого момента.
При этом в принципе не так уж важно, сколько городов ты объедешь и опишешь — тридцать пять ли, как повезло Дмитрию Бавильскому осенью 2017 года (а могло бы быть и сорок, да хоть шестьдесят, были бы время да деньги), или, например, один-единственный, как устроил сам себе тот же автор несколькими годами ранее с Венецией — а мы знаем об этом из его вышедшего в 2016-м «венецианского дневника эпохи Твиттера» «Музей воды».
Неисчерпаемость — и репрезентативность пережитого — в любом случае гарантирована.
Тем более что в ситуации превосходящего человеческое разумение избытка всерьез встает задача не охвата, но отбора: «В Италии слишком много всего, — пишет автор, уже вернувшись из путешествия и подводя ему итоги, — из-за чего приходится намеренно сужать интерес, отказываться от параллельных линий и необязательного избытка — того, что кажется лишним с позиций вот этого сегодняшнего дня, который тоже минет, вполне способный принести изменения привязанностей». Неполнота здесь прямо-таки требуется.
Ну, то есть, решение возможно на путях полноты не экстенсивной, но интенсивной: внутрь и вглубь.
И тут уж у Бавильского средь ныне пишущих-и-путешествующих соперников мало — если есть вообще.
Но в целом я бы назвала его итальянские книги — и венецианскую, и эту, многоохватную — еще и практическими пособиями по постановке взгляда. И даже, пожалуй, в первую очередь.
В этом отношении «Желание быть городом» видится мне не просто выпадающим из ряда всего написанного об Италии и о путешествиях по ней, но в некотором роде и более важным, чем основная масса итальянских травелогов: о путевых впечатлениях, о достопримечательностях, об исторической памяти написаны необозримые объемы текстов, о систематической же постановке восприятия всего этого… хм… ну даже не знаю.
Мне, по крайней мере, другого не попадалось.
А Бавильский делает это именно систематически. У него все очень рационально продумано и выстроено. И тут фрагментарность, видимая спонтанность его письма, скрупулезное, до занудства (до, подумаешь иной раз, дробления взгляда — ну чего отвлекаться на такие мелочи?), фиксирование множества случайностей: «От аэропорта до ж/д вокзала в Римини 22 минуты на автобусе № 9 и два евро за билет…» — не должныЧитать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Человек и пространство, взаимоотношения человека и пространства — это, собственно, о чем? Всегда ли, непременно ли — о путешествиях, которые, конечно, идут на ум первыми? Может быть, не обязательно даже об освоении и отчуждении, о новизне и рутине (хотя это уже ближе к существу дела)? Две книги, которые привел на рецензентский стол зрячий случай и которые в формальном отношении, по жанровой принадлежности, — травелоги, помогают понять, что отношения человека и мест, в которых он оказывается, гораздо сложнее и богаче возможными смыслами, чем то, что с ними привычно связывается (впечатления, открытия…). Причем независимо от того, путешествует ли человек или не трогается с места. Это видно тем отчетливее, что авторы их — люди совершенно разные и в смысле интеллектуального темперамента, и в отношении задач, которые они перед собою ставят.
Человек воспринимающий
Дмитрий Бавильский. Желание быть городом: Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и 35 городах. — М.: Новое литературное обозрение, 2020. — 560 с.: ил.
«Эту книгу, — говорит нам аннотация к большому итальянскому травелогу Дмитрия Бавильского, — можно использовать как путеводитель». Имеется в виду — по тем тридцати пяти городам, которые объехал, подробно описав свое взаимодействие с ними на разных уровнях, автор.
Можно, конечно, — только это было бы существенным упрощением. С тем же самым правом эта книга способна читаться как путеводитель по восприятию. Как исследование его устройства, вообще — закономерностей взаимодействия человека со страной, которую ему предстоит объехать (заведомо не полностью) и как-то понять, — тут об исчерпывающей полноте и вообще мечтать нечего; таким образом, автору приходится отвечать еще и на не заданный, но постоянно подразумеваемый вопрос: как возможно полноценное восприятие при заведомой, непреодолимой его неполноте?
А добавьте сюда еще и необозримые библиотеки написанного об Италии хотя бы только на понятных тебе языках, которых тоже всех ни за что не перечитать и по отношению к которым тоже необходимо как-то определяться…
Спойлер: возможно. Еще более сильный спойлер: возможно оно на путях пристального внимания к каждому из актов восприятия, к тем смысловым пластам, которые в него укладываются; к структуре каждого проживаемого момента.
При этом в принципе не так уж важно, сколько городов ты объедешь и опишешь — тридцать пять ли, как повезло Дмитрию Бавильскому осенью 2017 года (а могло бы быть и сорок, да хоть шестьдесят, были бы время да деньги), или, например, один-единственный, как устроил сам себе тот же автор несколькими годами ранее с Венецией — а мы знаем об этом из его вышедшего в 2016-м «венецианского дневника эпохи Твиттера» «Музей воды».
Неисчерпаемость — и репрезентативность пережитого — в любом случае гарантирована.
Тем более что в ситуации превосходящего человеческое разумение избытка всерьез встает задача не охвата, но отбора: «В Италии слишком много всего, — пишет автор, уже вернувшись из путешествия и подводя ему итоги, — из-за чего приходится намеренно сужать интерес, отказываться от параллельных линий и необязательного избытка — того, что кажется лишним с позиций вот этого сегодняшнего дня, который тоже минет, вполне способный принести изменения привязанностей». Неполнота здесь прямо-таки требуется.
Ну, то есть, решение возможно на путях полноты не экстенсивной, но интенсивной: внутрь и вглубь.
И тут уж у Бавильского средь ныне пишущих-и-путешествующих соперников мало — если есть вообще.
Но в целом я бы назвала его итальянские книги — и венецианскую, и эту, многоохватную — еще и практическими пособиями по постановке взгляда. И даже, пожалуй, в первую очередь.
В этом отношении «Желание быть городом» видится мне не просто выпадающим из ряда всего написанного об Италии и о путешествиях по ней, но в некотором роде и более важным, чем основная масса итальянских травелогов: о путевых впечатлениях, о достопримечательностях, об исторической памяти написаны необозримые объемы текстов, о систематической же постановке восприятия всего этого… хм… ну даже не знаю.
Мне, по крайней мере, другого не попадалось.
А Бавильский делает это именно систематически. У него все очень рационально продумано и выстроено. И тут фрагментарность, видимая спонтанность его письма, скрупулезное, до занудства (до, подумаешь иной раз, дробления взгляда — ну чего отвлекаться на такие мелочи?), фиксирование множества случайностей: «От аэропорта до ж/д вокзала в Римини 22 минуты на автобусе № 9 и два евро за билет…» — не должны
Мои твиты
lj_paslen
30-01-2021 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Пт, 15:30: Перечитывая "Клима Самгина", том первый (2) https://t.co/H4aUWNYw7T
- Сб, 07:24: «Классовая борьба - не утопия, если у одного собственный дом, а у другого только туберкулёз...» Максим Горький «Клим Самгин», том 1, 552 https://t.co/jKGo8rSlsM
- Сб, 07:28: Снегопады и прочие погодные проявления нужны для синхронизации человека с природой, чтоб не отрывался окончательно и, по возможности, вспоминал про своё место. https://t.co/zpDIgtSXiz
Перечитывая "Клима Самгина", том первый (2)
lj_paslen
29-01-2021 15:30
Клим Самгин не может быть «пустой душой», хотя бы потому, что постоянно прикидывается – с детства мальчик был озабочен впечатлением, которое должен производить на людей, в том числе и на собственных родителей.
Он намеренно подслушивает и коллекционирует чужие высказывания, претендующие на остроумие…
…кстати, точно также выглядят диалоги в романе Горького: набором тщательно отобранных реплик, которые не сильно-то и состыкуются друг с другом, нет у них такой задачи, поскольку они изображают не общение, но создают вербальные символы эпохи, обмылки концептов, обобщают искания и моды, вроде символизма, «вины перед народом», ожидания потрясений, истерии, декаданса и упоминания поп-фигур (стихотворных строчек, эмблематичных случаев «из газет», обсуждаемых совсем уже по-достоевски)… словно бы встык идут реплики из разных контекстов и даже разных книг.
***
Такой слалом пустых, опустошенных означающих (люди спорят, но, в конечном счете, не о чем, ну, или же актуальный контекст из споров выветрился, оставив стеклянные формы, флаконы из фраз, несвязанных между собой) позволяет Горькому длить методу стыка разнозаряженных элементов, когда соседние абзацы будто бы не вытекают друг из друга, порождая, тем не менее, бесшовные монтажные стыки.
Это позволяет возгонять неожиданность почти на пустом месте, запуская машинку по производству суггестии – именно она, взятая в минимальных дозах (главное здесь – непонятность куда все это коллективное бытие едет), и позволяет расцвечивать картонные декорации в подобие бытоописательского театра.
Впрочем, быта здесь не больше, чем символов, символизма больших сцен: гибель детей в проруби, ловля сома, попытка повесить колокол, завершающаяся убийством, Ходынка и ее последствия.
В такие узловые, символически насыщенные моменты, кружения вокруг стола и разговоры за столом прекращаются, уступая место описаниям коллективных сцен.
Вот и выходит совсем как-то уже по оперному…
Вангую, что многие диалоги первого тома, сочинявшегося на Капри, списаны с натуры – с интеллигентов, интеллектуалов, функционеров, шпионов и прочих приживал и приживалок, вращавшихся вокруг да около: некоторые куски застольных разговоров очень уж похожи на фрагменты стенограммы. Тем более, что есть ведь легенда о Ходасевиче, как одном из прототипов Самгина – она именно оттуда, кажется, и берется.
А еще очень уж элегически сочно Горький описывает деревенскую и дачную жизнь Самгина, вернувшегося из Петербурга в семью после романа с худосочной Нехаевой.
Во-первых, русская природа никогда, может быть, после Карамзина и Гоголя, не подавалась русскими писателями настолько буколически.
Во-вторых, сам строй этих описаний (детали натуры частят не так, как списанные с буквального пейзажа, но складываются в обобщающие рисунки дотошных воспоминаний) выдает чужеродность мотивов, накладываемых, как в школьных контурных картах, на невыразительный первоисточник.
Давно ведь замечено, что именно воспоминания и порождают самые яркие описательные фрагменты, стремящиеся к законченности и оформленности в автономные картины (поскольку являются они результатом окультуренной мысли, а не прямого, непосредственного взгляда) с совсем иным ракурсом и ритмом совершенного иного помола.
***
Транзитная форма…
***
Ну, да, таков и есть метод «слепого стыка» – один из важнейших композиционных принципов «Клима Самгина»: соседние абзацы рассказывают о разных событиях, между собой мало связанных, из-за чего дискурсивная граница постоянно плавает, с одной стороны, обнуляя впечатление, как если повествовательная игла регулярно выскакивает из нарративной бороздки, с другой, именно такой «слепой стык», монтаж и «упражнение на внимание» постоянно дают читателю возможность максимально субъективной трактовки, поскольку все ловят смену агрегатного состояния повествования в разных местах.
Кажется, именно такой несостыковкой внешнего и внутреннего Клим занят постоянно – его сознание полностью заполнено игрой в другого человека, в наблюдателя, пытающегося разгадать непонятных людей, шпиона. Засланца.
«Ночами, лежа в постели, Самгин улыбался, думая о том, как быстро и просто он привлёк симпатии к себе, он был уверен, что ему это вполне удалось. Но, отмечая доверчивость ближних, он не терял осторожности человека, который знает, что его игра опасна и хорошо чувствовал трудность своей роли. Бывали минуты,Читать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Клим Самгин не может быть «пустой душой», хотя бы потому, что постоянно прикидывается – с детства мальчик был озабочен впечатлением, которое должен производить на людей, в том числе и на собственных родителей.
Он намеренно подслушивает и коллекционирует чужие высказывания, претендующие на остроумие…
…кстати, точно также выглядят диалоги в романе Горького: набором тщательно отобранных реплик, которые не сильно-то и состыкуются друг с другом, нет у них такой задачи, поскольку они изображают не общение, но создают вербальные символы эпохи, обмылки концептов, обобщают искания и моды, вроде символизма, «вины перед народом», ожидания потрясений, истерии, декаданса и упоминания поп-фигур (стихотворных строчек, эмблематичных случаев «из газет», обсуждаемых совсем уже по-достоевски)… словно бы встык идут реплики из разных контекстов и даже разных книг.
***
Такой слалом пустых, опустошенных означающих (люди спорят, но, в конечном счете, не о чем, ну, или же актуальный контекст из споров выветрился, оставив стеклянные формы, флаконы из фраз, несвязанных между собой) позволяет Горькому длить методу стыка разнозаряженных элементов, когда соседние абзацы будто бы не вытекают друг из друга, порождая, тем не менее, бесшовные монтажные стыки.
Это позволяет возгонять неожиданность почти на пустом месте, запуская машинку по производству суггестии – именно она, взятая в минимальных дозах (главное здесь – непонятность куда все это коллективное бытие едет), и позволяет расцвечивать картонные декорации в подобие бытоописательского театра.
Впрочем, быта здесь не больше, чем символов, символизма больших сцен: гибель детей в проруби, ловля сома, попытка повесить колокол, завершающаяся убийством, Ходынка и ее последствия.
В такие узловые, символически насыщенные моменты, кружения вокруг стола и разговоры за столом прекращаются, уступая место описаниям коллективных сцен.
Вот и выходит совсем как-то уже по оперному…
Вангую, что многие диалоги первого тома, сочинявшегося на Капри, списаны с натуры – с интеллигентов, интеллектуалов, функционеров, шпионов и прочих приживал и приживалок, вращавшихся вокруг да около: некоторые куски застольных разговоров очень уж похожи на фрагменты стенограммы. Тем более, что есть ведь легенда о Ходасевиче, как одном из прототипов Самгина – она именно оттуда, кажется, и берется.
А еще очень уж элегически сочно Горький описывает деревенскую и дачную жизнь Самгина, вернувшегося из Петербурга в семью после романа с худосочной Нехаевой.
Во-первых, русская природа никогда, может быть, после Карамзина и Гоголя, не подавалась русскими писателями настолько буколически.
Во-вторых, сам строй этих описаний (детали натуры частят не так, как списанные с буквального пейзажа, но складываются в обобщающие рисунки дотошных воспоминаний) выдает чужеродность мотивов, накладываемых, как в школьных контурных картах, на невыразительный первоисточник.
Давно ведь замечено, что именно воспоминания и порождают самые яркие описательные фрагменты, стремящиеся к законченности и оформленности в автономные картины (поскольку являются они результатом окультуренной мысли, а не прямого, непосредственного взгляда) с совсем иным ракурсом и ритмом совершенного иного помола.
***
Транзитная форма…
***
Ну, да, таков и есть метод «слепого стыка» – один из важнейших композиционных принципов «Клима Самгина»: соседние абзацы рассказывают о разных событиях, между собой мало связанных, из-за чего дискурсивная граница постоянно плавает, с одной стороны, обнуляя впечатление, как если повествовательная игла регулярно выскакивает из нарративной бороздки, с другой, именно такой «слепой стык», монтаж и «упражнение на внимание» постоянно дают читателю возможность максимально субъективной трактовки, поскольку все ловят смену агрегатного состояния повествования в разных местах.
Кажется, именно такой несостыковкой внешнего и внутреннего Клим занят постоянно – его сознание полностью заполнено игрой в другого человека, в наблюдателя, пытающегося разгадать непонятных людей, шпиона. Засланца.
«Ночами, лежа в постели, Самгин улыбался, думая о том, как быстро и просто он привлёк симпатии к себе, он был уверен, что ему это вполне удалось. Но, отмечая доверчивость ближних, он не терял осторожности человека, который знает, что его игра опасна и хорошо чувствовал трудность своей роли. Бывали минуты,
Мои твиты
lj_paslen
19-01-2021 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Пн, 15:42: Суд на пеньках
- Ср, 16:22: Снег летит, лишая воли...
- Ср, 18:24: 25 миллионов просмотров фильма Навального про дворец в Геленджике за сутки - со скоростью больше миллиона зрителей в час. Никогда такого не было и вот опять. Но мне, все-таки, странно, что оба фильма Навального про его отравления имели меньшую динамику, никак к этому не привыкну!
- Чт, 03:32: Никаких доказательств собственности дворец в Геленджике не требует: по бессмысленности и объёму работ он не может принадлежать даже олигарху. Тот случай, когда «не по когтю льва», но по гигантомании его, по тоннелям в скалах и режиму охраны. Уже не только умному достаточно.
- Чт, 08:52: Расследования #Навального - история про будущее, причём не только ближайшее, но и вполне отдаленное. Она, например, про базовые концепты некролога. Ну, и о формулировках в учебнике. Пока мало кто осознаёт: влияние их фундаментальное и бесповоротное как приговор вечности. Его не отменишь
135. Заоконье 2021 года. Вид из окна в Фейсбуке. Ссылки
lj_paslen
16-01-2021 13:16
Традиционная (раз уж это 135-ый ее выход) рубрика ежемесячных видов из окна переезжает в ФБ - почему это произошло я объяснял еще с месяц назад, а потом долгое время собирался приступить к переезду.
Долго запрягал, ну, поскольку для меня это важно: подборки заоконных видов я делал с марта или апреля 2009-го года и это вполне себе дата и протяжённость.
Допускаю, что это каким-то непрямым образом может изнутри изменить восприятие чего-то там (с форматами и жанрами это происходит сплошь и рядом, тем более, что именно соцсети учат нас мыслить и видеть форматами), без чего неосознаваемо не обойтись, вот и медлил.
Между тем, ничего не менялось,а старушки всё падали и падали, падал прошлогодний снег, на наших глазах превращаясь в сегодняшние осадки, вот я и думаю, что теперь этот пост будет переезжать раз в месяц на новую дату, чтобы в конце 21-го, ебж, я бы смог отчитаться о жизни, проделанной за минувший период.
Логично начать с заступа, то есть, с ковидного, високосного декабря.
135. Окно в декабрь 2020: вы заметили как быстро прошлый год отъехал в законченное прошлое? Все так маялись в нём и проклинали его (с моей точки зрения, зря, конечно), что помыслы наши как никогда устремлены вперед - в конец зимы, в начало весны и лета, когда цифры пойдут на спад, обязательно должны пойти и остаётся пересидеть хвостик пандемии, по возможности, самосохранившись, что всё, что было стало мгновенно чужим и ничтожным.
В январе кажется главным восстановить планирование, так как думать годовыми кольцами привычнее всего, а всё прочее сделают вакцинирование, природные циклы, курс доллара и Навальный (уже завтра он прилетает в Москву и это отдельный мой страх), хотя, на самом-то деле, вопрос совсем не в планировании, но в совпадении со своим хронотопом, отлаженным когда раз и навсегда.
Я вот какой год смотрю за своими кошаками - Брониславой и Василиускас: они никогда ничего не планируют, не обладают долгой памятью, завязаны на чёткие алгоритмы и потому чувствуют себя свободно и спокойно, особенно когда сыты.
Снимков кошек, впрочем, не будет, так как рубрика "За окном" подразумевает иное наполнение.
Но, так как в декабре я часто снимал полнолуние, пусть моих кошек заменит Луна.
https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/4044134062282006
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Традиционная (раз уж это 135-ый ее выход) рубрика ежемесячных видов из окна переезжает в ФБ - почему это произошло я объяснял еще с месяц назад, а потом долгое время собирался приступить к переезду.
Долго запрягал, ну, поскольку для меня это важно: подборки заоконных видов я делал с марта или апреля 2009-го года и это вполне себе дата и протяжённость.
Допускаю, что это каким-то непрямым образом может изнутри изменить восприятие чего-то там (с форматами и жанрами это происходит сплошь и рядом, тем более, что именно соцсети учат нас мыслить и видеть форматами), без чего неосознаваемо не обойтись, вот и медлил.
Между тем, ничего не менялось,
Логично начать с заступа, то есть, с ковидного, високосного декабря.
135. Окно в декабрь 2020: вы заметили как быстро прошлый год отъехал в законченное прошлое? Все так маялись в нём и проклинали его (с моей точки зрения, зря, конечно), что помыслы наши как никогда устремлены вперед - в конец зимы, в начало весны и лета, когда цифры пойдут на спад, обязательно должны пойти и остаётся пересидеть хвостик пандемии, по возможности, самосохранившись, что всё, что было стало мгновенно чужим и ничтожным.
В январе кажется главным восстановить планирование, так как думать годовыми кольцами привычнее всего, а всё прочее сделают вакцинирование, природные циклы, курс доллара и Навальный (уже завтра он прилетает в Москву и это отдельный мой страх), хотя, на самом-то деле, вопрос совсем не в планировании, но в совпадении со своим хронотопом, отлаженным когда раз и навсегда.
Я вот какой год смотрю за своими кошаками - Брониславой и Василиускас: они никогда ничего не планируют, не обладают долгой памятью, завязаны на чёткие алгоритмы и потому чувствуют себя свободно и спокойно, особенно когда сыты.
Снимков кошек, впрочем, не будет, так как рубрика "За окном" подразумевает иное наполнение.
Но, так как в декабре я часто снимал полнолуние, пусть моих кошек заменит Луна.
https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/4044134062282006
Перечитывая "Клима Самгина", том первый (1)
lj_paslen
12-01-2021 14:19
Обозначая многотомный роман «повестью», Горький имеет ввиду ее хроникальность, то есть целенаправленную, одностороннюю устремленность в будущее.
Повесть как узкоколейка, сфокусированная на крупных планах, как план-конспект, способный на потенциальное расширение, дописывание и уточнение.
Ну, а пока Горький накидывает как бы предварительный вариант, еще только способный трансформироваться в полноценный роман с кружком расходящихся тропок.
***
Читая «Клима Самгина» ни на секунду не забываешь, что читаешь книгу именно Максима Горького, ибо образ автора довлеет над написанным.
Это как с актерами, которые в разных ролях недоперевоплощаются в персонажей, но несут самих себя: де, это я, играющий Гамлета или же Офелию.
Однако, текст «Клима Самгина» необычен для нашего восприятия Горького, пафосного революционера и советского функционера, из-за чего, во-первых, впечатление от чтения идет на пользу книге, будто бы прыгающей выше самой себя (соцреализм Горького – это высокий модернизм, собирающий сливки модерна и как бы итожащий, обобщающий его достижения); во-вторых, не дает чтению стать наивным и окончательно соединиться с чтением, все время примешивая к процессу социокультурное остранение: де, да, это я читаю Горького, но не как Горького, а как послесловие «Серебряного века», поскольку «история пустой души» мало чего объясняет в советском настоящем, в котором писатель не оставляет этот избыточный и многодельный труд.
«Всегда очень важно быть немного недооцененным…» (Олег Кулик)
Высокий модернизм как способность забраться под кожу для описания подспудных психологических процессов, лишь иногда выныривающих на поверхность. Когда «исторические процессы» и их влияние на личность – только одна из составляющих, причем, не самая важная.
Гораздо существеннее, к примеру, потребность Самгина выглядеть оригинальным и глубоким человеком – нужда, задающая расхождение между личностью и личиной с момента рождения, когда отец подбирает младенцу редкое, запоминающееся имя.
Соотношение между «историей» и «человеком» в этой повести, между прочим, напоминает прустовские расклады, который наращивает «присутствие истории» в своей эпопеи от тома к тому, когда «Обретенное время» оказывается невозможным без вмешательства в психологию Первой мировой войны.
***
Правда, в отличие от Пруста, Горький описывает будни класса, к которому в детстве не принадлежал.
Интеллигенты – чужие и даже чуждые ему люди, близость с которыми достигнута ценой громадных усилий – вот отчего описания эти делаются со стороны, дополнительно помогая хладнокровию и отчужденьям.
Пруст описывает то, что знает изнутри, из-за чего даже критически аранжированные пассажи и персонажи его не лишены теплоты, предзакатного тепла, тогда как Горький едва ли не пестует в себе плохо скрываемую желчность, маскируемую под критичность.
Самгин – его автопортрет (которому только и вольно разрастаться до бесконечности, постоянно расширяя подробности описаний), возможный при ином биографическом раскладе.
Интересно было бы сравнить (наверняка ведь есть такие исследования) описания детства в «Климе Самгине» и биографических текстах, вроде «Моих университетах».
«А был ли мальчик?» и следует воспринимать как взгляд и ракурс, взятые в сослагательном наклонении, оттого и очевидно искусственные, намеренно схематичные, когда во всеобщем широкоформатном жизненном потоке выделяется то, что соответствует базовым концептам, организующим повествование.
Для этого и нужны тщательно подобранные метафоры, данности и состыковки подтекста (ситуативно сюжетного) и контекста (историко-культурного), расцвечивающие костяк, выпирающий без стилистических и интонационных отвлечений.
Мальчик, конечно, был (пусть кинут в Горького камень те, кто думает, что это была девочка), но совсем другой.
Тонкие и точные наблюдения над детьми, исполненные на пике силы и опыта, говорят о том, что писатель не заимствует их со стороны, но вытягивает из себя.
Не сочиняет, но вспоминает. Реконструирует, накладывая (прикладывая) к иному раскладу.
Проецирует фундаментальные движения души к нуждам конкретной наррации, обращаясь к базовым настройкам: на самой-то глубине конкретики почти не бывает, из-за чего использовать воспоминания можно и в совершенно иных ситуациях переноса.
***
Впрочем, еще более близкий аналог «Клима Самгина – «Человек без свойств» Роберта Музиля.
Причем не столько из-заЧитать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Обозначая многотомный роман «повестью», Горький имеет ввиду ее хроникальность, то есть целенаправленную, одностороннюю устремленность в будущее.
Повесть как узкоколейка, сфокусированная на крупных планах, как план-конспект, способный на потенциальное расширение, дописывание и уточнение.
Ну, а пока Горький накидывает как бы предварительный вариант, еще только способный трансформироваться в полноценный роман с кружком расходящихся тропок.
***
Читая «Клима Самгина» ни на секунду не забываешь, что читаешь книгу именно Максима Горького, ибо образ автора довлеет над написанным.
Это как с актерами, которые в разных ролях недоперевоплощаются в персонажей, но несут самих себя: де, это я, играющий Гамлета или же Офелию.
Однако, текст «Клима Самгина» необычен для нашего восприятия Горького, пафосного революционера и советского функционера, из-за чего, во-первых, впечатление от чтения идет на пользу книге, будто бы прыгающей выше самой себя (соцреализм Горького – это высокий модернизм, собирающий сливки модерна и как бы итожащий, обобщающий его достижения); во-вторых, не дает чтению стать наивным и окончательно соединиться с чтением, все время примешивая к процессу социокультурное остранение: де, да, это я читаю Горького, но не как Горького, а как послесловие «Серебряного века», поскольку «история пустой души» мало чего объясняет в советском настоящем, в котором писатель не оставляет этот избыточный и многодельный труд.
«Всегда очень важно быть немного недооцененным…» (Олег Кулик)
Высокий модернизм как способность забраться под кожу для описания подспудных психологических процессов, лишь иногда выныривающих на поверхность. Когда «исторические процессы» и их влияние на личность – только одна из составляющих, причем, не самая важная.
Гораздо существеннее, к примеру, потребность Самгина выглядеть оригинальным и глубоким человеком – нужда, задающая расхождение между личностью и личиной с момента рождения, когда отец подбирает младенцу редкое, запоминающееся имя.
Соотношение между «историей» и «человеком» в этой повести, между прочим, напоминает прустовские расклады, который наращивает «присутствие истории» в своей эпопеи от тома к тому, когда «Обретенное время» оказывается невозможным без вмешательства в психологию Первой мировой войны.
***
Правда, в отличие от Пруста, Горький описывает будни класса, к которому в детстве не принадлежал.
Интеллигенты – чужие и даже чуждые ему люди, близость с которыми достигнута ценой громадных усилий – вот отчего описания эти делаются со стороны, дополнительно помогая хладнокровию и отчужденьям.
Пруст описывает то, что знает изнутри, из-за чего даже критически аранжированные пассажи и персонажи его не лишены теплоты, предзакатного тепла, тогда как Горький едва ли не пестует в себе плохо скрываемую желчность, маскируемую под критичность.
Самгин – его автопортрет (которому только и вольно разрастаться до бесконечности, постоянно расширяя подробности описаний), возможный при ином биографическом раскладе.
Интересно было бы сравнить (наверняка ведь есть такие исследования) описания детства в «Климе Самгине» и биографических текстах, вроде «Моих университетах».
«А был ли мальчик?» и следует воспринимать как взгляд и ракурс, взятые в сослагательном наклонении, оттого и очевидно искусственные, намеренно схематичные, когда во всеобщем широкоформатном жизненном потоке выделяется то, что соответствует базовым концептам, организующим повествование.
Для этого и нужны тщательно подобранные метафоры, данности и состыковки подтекста (ситуативно сюжетного) и контекста (историко-культурного), расцвечивающие костяк, выпирающий без стилистических и интонационных отвлечений.
Мальчик, конечно, был (пусть кинут в Горького камень те, кто думает, что это была девочка), но совсем другой.
Тонкие и точные наблюдения над детьми, исполненные на пике силы и опыта, говорят о том, что писатель не заимствует их со стороны, но вытягивает из себя.
Не сочиняет, но вспоминает. Реконструирует, накладывая (прикладывая) к иному раскладу.
Проецирует фундаментальные движения души к нуждам конкретной наррации, обращаясь к базовым настройкам: на самой-то глубине конкретики почти не бывает, из-за чего использовать воспоминания можно и в совершенно иных ситуациях переноса.
***
Впрочем, еще более близкий аналог «Клима Самгина – «Человек без свойств» Роберта Музиля.
Причем не столько из-за
Мои твиты
lj_paslen
05-01-2021 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Пн, 21:34: "Новый мир" (12'2020) обнародовал третью уже мою книжную полку. В нее вошли десять небольших рецензий (структура тоже важна) на умный, филологически насыщенный нон-фикшн: https://t.co/irIXOC3i5K
Мои твиты
lj_paslen
04-01-2021 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Пн, 10:31: Январь начался с метелей; каждый день идёт снег; крыши домов в посёлке ослепительно белые, словно бы свежие, отглаженные простыни, которые, как в дорогом отеле, крахмалят и меняют каждый день. https://t.co/IT8A1ydRJs
Фотоподборки одних и тех же локаций, прогнанных через все 12 месяцев. Ссылки на ФБ
lj_paslen
31-12-2020 16:04
Я решил несколько модернизировать свой ЖЖ, как принято писать "в духе времени", несколько облегчить его, сделав более современным, что ли, внятным.
Так, например, я решил отказаться от ежемесячного пула своих ежемесячных фотоподборок, которые постоянно растягивались, занимали все больше места, времени и сил.
А теперь мне еще и Flikr выкатил 70 с лишним баксов за хранение снимков.
В 2018-м я нашел бесплатный фотохостинг с удобным интерфейсом и доверился ему как родному, но уже через год Фликр повел себя как двоюродный и ввел абонентскую плату в сорок с чем-то долларов.
Аппетит приходит во время еды и теперь, для того, чтобы дарить людям радость фиксацией своего зрения, безработный paslen должен выкладывать уже весьма ощутимые деньги, блин.
Сказать, что это мне надо или это меня устраивает, я не могу, возмущению моему нет предела, но это уже мои потребности, накладывающиеся на миграцию снимков из Инстаграма, отлаженную осенью.
Поначалу я не понимал зачем подборки из Инстаграма падают в ЖЖ, а теперь всё встало на свои места.
Фотопосты переедут в ФБ, где все эти операции бесплатны и не составляют толкотни, тем более, что формат их не предполагает трудоёмких текстов, честно говоря, ставших мне в тягость.
Всего должно быть в меру. В том числе и хорошего.
В мире, где отныне главенствуют форматы Тик-Тока, мои трудоёмкости выглядят вопиющим анахронизмом за свой счёт.
Переезд фоточек на ФБ я оформил набором итоговых постов, которые показались мне чем-то вроде поэтического цикла, из-за чего я решил перенести его сюда, правда, только буквенную его часть, снабженную ссылками на отдельные подборки - уже очень скоро они уйдут вниз и поди их, ищи, а иногда могут возникнуть потребности.
Да, прошу не считать этот пост текстом подведения итогов года, я ни разу этого в своих соцсетях не делал.
Сегодня, 23 декабря, ровно год, как я засел на дно в Чердачинске.
Это позволило мне задать непрерывную "стенограмму пребывания", поскольку, как я заметил пару лет назад, все интеллектуальные и эмоциональные процессы если и не "обнуляются", то "обновляются" на новом месте, запуская здесь собственный какой-то нарратив.
Вот и нынешнее сидение позволило мне следить за природой и погодой без перерывов и обычных отлучек в Москву. Честно говоря, я даже не ждал такого подарка судьбы в нашей постоянной суете и стрессе, которые год спустя практически сошли на нет.
А, так как для фотохроники у меня есть набор постоянных локаций, я решил сделать из них нарезку сезонных изменений.
Логичнее, конечно, было бы сделать дюжину подарочных наборов, но я не формалист.
Точнее, если честно, я формалист, конечно, да еще какой, но уж точно не догматик.
В общем, посмотрим, как зайдёт.
Может быть вам такие новогодние подарки и не нужны вовсе.
Что ж, тогда замнем для ясности, а пока вот, чем богаты - небом да снегом: последний снимок я сделал сегодня.
Год спустя после самого первого.
https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/3978447172184029
Вчерашний вид из окна называется "Замок", сегодняшний - "анфас".
Этой ночью я, может быть, первый раз осознанно вслушался в строки и смысл пастернаковского "Никого не будет в доме", зафиксировавшись на том, что "кроме крыш и снега никого" - это ведь про окно в моей комнате.
Тут надо сказать, что у меня все окна в доме показывают разное кино, даже если проемы рядом и выходят на одну сторону. Так уж важны оттенки ракурса и кадрирования.
Честно говоря, именно этот фронтальный вид - мой самый любимый: когда ничем не загораживаемое небо, позволяет ощущать себя в партере, уподобляя переменную облачность симфонической музыке с одновременным развитием главной и многих побочных тем.
И зимой это, конечно же, Шостакович.
https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/3980237892004957
За природой наблюдать интереснее, чем за небом и за облаками, просто изменения в ней наступают медленнее, но неотвратимей.
Предсказуемей - и, раз уж на каждой стадии своей сельскохозяйственный цикл всегда результативен, это сообщает сезонным нарративам дополнительную долю уюта.
Садик у нас маленький (да удаленький), поэтому постоянных локаций здесь несколько. Сегодняшняя называется "Луной был полон сад", поскольку она неуловимо связана с "логикой Рождества".
У нас вторые сутки летит пушистый снег, расцвел декабрист, вчера купили ёлку.
Точнее, сосну - и онаЧитать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Я решил несколько модернизировать свой ЖЖ, как принято писать "в духе времени", несколько облегчить его, сделав более современным, что ли, внятным.
Так, например, я решил отказаться от ежемесячного пула своих ежемесячных фотоподборок, которые постоянно растягивались, занимали все больше места, времени и сил.
А теперь мне еще и Flikr выкатил 70 с лишним баксов за хранение снимков.
В 2018-м я нашел бесплатный фотохостинг с удобным интерфейсом и доверился ему как родному, но уже через год Фликр повел себя как двоюродный и ввел абонентскую плату в сорок с чем-то долларов.
Аппетит приходит во время еды и теперь, для того, чтобы дарить людям радость фиксацией своего зрения, безработный paslen должен выкладывать уже весьма ощутимые деньги, блин.
Сказать, что это мне надо или это меня устраивает, я не могу, возмущению моему нет предела, но это уже мои потребности, накладывающиеся на миграцию снимков из Инстаграма, отлаженную осенью.
Поначалу я не понимал зачем подборки из Инстаграма падают в ЖЖ, а теперь всё встало на свои места.
Фотопосты переедут в ФБ, где все эти операции бесплатны и не составляют толкотни, тем более, что формат их не предполагает трудоёмких текстов, честно говоря, ставших мне в тягость.
Всего должно быть в меру. В том числе и хорошего.
В мире, где отныне главенствуют форматы Тик-Тока, мои трудоёмкости выглядят вопиющим анахронизмом за свой счёт.
Переезд фоточек на ФБ я оформил набором итоговых постов, которые показались мне чем-то вроде поэтического цикла, из-за чего я решил перенести его сюда, правда, только буквенную его часть, снабженную ссылками на отдельные подборки - уже очень скоро они уйдут вниз и поди их, ищи, а иногда могут возникнуть потребности.
Да, прошу не считать этот пост текстом подведения итогов года, я ни разу этого в своих соцсетях не делал.
Сегодня, 23 декабря, ровно год, как я засел на дно в Чердачинске.
Это позволило мне задать непрерывную "стенограмму пребывания", поскольку, как я заметил пару лет назад, все интеллектуальные и эмоциональные процессы если и не "обнуляются", то "обновляются" на новом месте, запуская здесь собственный какой-то нарратив.
Вот и нынешнее сидение позволило мне следить за природой и погодой без перерывов и обычных отлучек в Москву. Честно говоря, я даже не ждал такого подарка судьбы в нашей постоянной суете и стрессе, которые год спустя практически сошли на нет.
А, так как для фотохроники у меня есть набор постоянных локаций, я решил сделать из них нарезку сезонных изменений.
Логичнее, конечно, было бы сделать дюжину подарочных наборов, но я не формалист.
Точнее, если честно, я формалист, конечно, да еще какой, но уж точно не догматик.
В общем, посмотрим, как зайдёт.
Может быть вам такие новогодние подарки и не нужны вовсе.
Что ж, тогда замнем для ясности, а пока вот, чем богаты - небом да снегом: последний снимок я сделал сегодня.
Год спустя после самого первого.
https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/3978447172184029
Вчерашний вид из окна называется "Замок", сегодняшний - "анфас".
Этой ночью я, может быть, первый раз осознанно вслушался в строки и смысл пастернаковского "Никого не будет в доме", зафиксировавшись на том, что "кроме крыш и снега никого" - это ведь про окно в моей комнате.
Тут надо сказать, что у меня все окна в доме показывают разное кино, даже если проемы рядом и выходят на одну сторону. Так уж важны оттенки ракурса и кадрирования.
Честно говоря, именно этот фронтальный вид - мой самый любимый: когда ничем не загораживаемое небо, позволяет ощущать себя в партере, уподобляя переменную облачность симфонической музыке с одновременным развитием главной и многих побочных тем.
И зимой это, конечно же, Шостакович.
https://www.facebook.com/andorra.andorra/posts/3980237892004957
За природой наблюдать интереснее, чем за небом и за облаками, просто изменения в ней наступают медленнее, но неотвратимей.
Предсказуемей - и, раз уж на каждой стадии своей сельскохозяйственный цикл всегда результативен, это сообщает сезонным нарративам дополнительную долю уюта.
Садик у нас маленький (да удаленький), поэтому постоянных локаций здесь несколько. Сегодняшняя называется "Луной был полон сад", поскольку она неуловимо связана с "логикой Рождества".
У нас вторые сутки летит пушистый снег, расцвел декабрист, вчера купили ёлку.
Точнее, сосну - и она
Мои твиты
lj_paslen
31-12-2020 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Ср, 17:49: "Мы не вернёмся сюда..." Рецензия Татьяны Риздвенко на мою "Красную точку" в "Знамени", №1, 21 https://t.co/Zhw0nxkOCE
"Мы не вернёмся сюда..." Рецензия Татьяны Риздвенко на мою "Красную точку" в "Знамени", №1, 21
lj_paslen
30-12-2020 17:49
«Красная точка» Бавильского, как оптический прицел, безошибочно распознает своих читателей.
Каких таких своих?
Вообще-то новый роман будет интересен широкому кругу читателей старше восемнадцати...
Да, но. Новая книга Дмитрия Бавильского рассказывает о поколении, родившемся в годы застоя, чья юность пришлась на перестройку и девяностые. Для них роман — книга узнаваний и перемен. «Красная точка» подключается к памяти читателя (если подойдет разъем) и запускает механизм воспоминаний, пульсацию которых ощущаешь физически, всеми органами чувств, от зрения (о нем — уже в названии) до обоняния. «Вася уже любил свой подъезд, знал, как он пахнет. Вася испытывал странное волнение, попадая в другие подъезды чужих домов».Айстопперами работают названия главок, на которые откликаешься почти рефлекторно, они немедленно запускают в голове музыку и парад ассоциаций: СВИДЕТЕЛИ И СУДЬИ. ПЛИМ ПЛИМ ПЛИМ ПЛИМ МЫ НЕ ВЕРНЕМСЯ ТУДА.
События книги разворачиваются в уральском городе Чердачинске. Чердачинское бытие выписано с такой детализацией, что можно позавидовать состоянию авторской памяти, но это, конечно, совершенно не мемуар и не роман-каталог. Уродливый (зачеркнуто) своеобразный быт — подкладка, канва советского мифа, уравнивающая всех «простых людей», независимо от географии. Тот быт в целом был вполне пригоден для жизни, но мог оказаться смертельно опасным. Сюжет как из сказки, но реальность — свариться заживо в ванне, налив туда кипятка (из крана с горячей водой) и плюхнувшись, как сделала по пьяни алкоголичка Люба...
Первая часть книги, неторопливая и как бы намеренно вязкая — точный слепок эпохи застоя с ее предсказуемостью, повторяемостью, непоколебимостью.
«Хорошо жить на окраине, будто бы вне регулярного расписания (школа не в счет, так как она похожа на сон) и смотреть, как в палисаднике встает трава в человеческий рост, увенчанный пыльными бутонами отечной мальвы, издали похожей на странницу в домотканом украинском костюме».
Не только цветы и травы, здесь произрастает и могучий детский фольклор, у которого сейчас, кажется, нет аналогов.
Хлеб, соль, вода,
Гном, иди сюда,
Нам нужно три волшебных палочки…
Советское детское мифотворчество зиждилось на двух слонах: страхи и эротика. В байках фигурирует Красная Пленка: снятые на нее получаются голыми. Страхи: пропавшие дети, имена и обстоятельства пропаж долго помнятся и как бы вписываются в летопись города.
Царица советского мифа — Алла Пугачева, роман прошит ею, как красной ниткой (плим плим). Впервые певица упоминается в одном из начальных эпизодов, в кабинете окулиста, где герою по причине упавшего зрения вменяют занятия с красной точкой, нарисованной на стекле. Красная точка — не только прибор для тренировки глазной мышцы, но и точка зрения — советского; впрочем, оптика закономерно меняется. Во что превратится, закольцовывая сюжет, эта красная точка, в начале книги позволяющая между делом посмотреть, что там происходит во дворе?..
Советский двор с его затоптанным цветником, старушками, подружками — гнездилище мифа, врата между домом и остальным миром. Один из мотивов книги, вводящий в повествование: автору требовалось создавать текст в доме, где много лет назад происходили описываемые события. Снять квартиру, войти в те же стены, видеть тот же двор.
Вдохновение, литературный кураж герой впервые почувствует, описывая купол храма во Львове, всю тамошнюю красоту, — в школьном сочинении. Пытаясь рассмотреть росписи, Вася осознает, что со зрением у него что-то не так. Очки, одолженные одноклассницей, показывают, что бывает иначе: резче, четче, видней.
Увы, учительница не оценила сочинение, ибо увидела в нем прежде всего повышенный интерес к теме религии; взволнованно ждущий одобрения школьник получает нечто обратное. Все она, красная точка, советская оптика. А поход к окулисту (глава «ЫМБШ») еще только предстоит...
В ткань романа вплетены многие специфические приметы времени, например, мода на похоронные оркестры. Тема похорон здесь представлена «в ассортименте» — от проводов дворового масштаба (а назавтра здесь будет свадьба) до общегородских, когда весь Чердачинск хоронил своих погибших. (Печально знаменитая авиакатастрофа 1979 года, унесшая на небеса пассажиров двух рейсов, включая игроков ташкентской футбольной команды «Пахтакор».) Девочка, подружка главного героя, ходит на похороны, любит похоронную атрибутику и энергетику, такая вот странная мания.
(Вот и мое собственное детство прошло под похоронные марши: процессии тянулись и тянулись,Читать далее...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
«Красная точка» Бавильского, как оптический прицел, безошибочно распознает своих читателей.
Каких таких своих?
Вообще-то новый роман будет интересен широкому кругу читателей старше восемнадцати...
Да, но. Новая книга Дмитрия Бавильского рассказывает о поколении, родившемся в годы застоя, чья юность пришлась на перестройку и девяностые. Для них роман — книга узнаваний и перемен. «Красная точка» подключается к памяти читателя (если подойдет разъем) и запускает механизм воспоминаний, пульсацию которых ощущаешь физически, всеми органами чувств, от зрения (о нем — уже в названии) до обоняния. «Вася уже любил свой подъезд, знал, как он пахнет. Вася испытывал странное волнение, попадая в другие подъезды чужих домов».Айстопперами работают названия главок, на которые откликаешься почти рефлекторно, они немедленно запускают в голове музыку и парад ассоциаций: СВИДЕТЕЛИ И СУДЬИ. ПЛИМ ПЛИМ ПЛИМ ПЛИМ МЫ НЕ ВЕРНЕМСЯ ТУДА.
События книги разворачиваются в уральском городе Чердачинске. Чердачинское бытие выписано с такой детализацией, что можно позавидовать состоянию авторской памяти, но это, конечно, совершенно не мемуар и не роман-каталог. Уродливый (зачеркнуто) своеобразный быт — подкладка, канва советского мифа, уравнивающая всех «простых людей», независимо от географии. Тот быт в целом был вполне пригоден для жизни, но мог оказаться смертельно опасным. Сюжет как из сказки, но реальность — свариться заживо в ванне, налив туда кипятка (из крана с горячей водой) и плюхнувшись, как сделала по пьяни алкоголичка Люба...
Первая часть книги, неторопливая и как бы намеренно вязкая — точный слепок эпохи застоя с ее предсказуемостью, повторяемостью, непоколебимостью.
«Хорошо жить на окраине, будто бы вне регулярного расписания (школа не в счет, так как она похожа на сон) и смотреть, как в палисаднике встает трава в человеческий рост, увенчанный пыльными бутонами отечной мальвы, издали похожей на странницу в домотканом украинском костюме».
Не только цветы и травы, здесь произрастает и могучий детский фольклор, у которого сейчас, кажется, нет аналогов.
Хлеб, соль, вода,
Гном, иди сюда,
Нам нужно три волшебных палочки…
Советское детское мифотворчество зиждилось на двух слонах: страхи и эротика. В байках фигурирует Красная Пленка: снятые на нее получаются голыми. Страхи: пропавшие дети, имена и обстоятельства пропаж долго помнятся и как бы вписываются в летопись города.
Царица советского мифа — Алла Пугачева, роман прошит ею, как красной ниткой (плим плим). Впервые певица упоминается в одном из начальных эпизодов, в кабинете окулиста, где герою по причине упавшего зрения вменяют занятия с красной точкой, нарисованной на стекле. Красная точка — не только прибор для тренировки глазной мышцы, но и точка зрения — советского; впрочем, оптика закономерно меняется. Во что превратится, закольцовывая сюжет, эта красная точка, в начале книги позволяющая между делом посмотреть, что там происходит во дворе?..
Советский двор с его затоптанным цветником, старушками, подружками — гнездилище мифа, врата между домом и остальным миром. Один из мотивов книги, вводящий в повествование: автору требовалось создавать текст в доме, где много лет назад происходили описываемые события. Снять квартиру, войти в те же стены, видеть тот же двор.
Вдохновение, литературный кураж герой впервые почувствует, описывая купол храма во Львове, всю тамошнюю красоту, — в школьном сочинении. Пытаясь рассмотреть росписи, Вася осознает, что со зрением у него что-то не так. Очки, одолженные одноклассницей, показывают, что бывает иначе: резче, четче, видней.
Увы, учительница не оценила сочинение, ибо увидела в нем прежде всего повышенный интерес к теме религии; взволнованно ждущий одобрения школьник получает нечто обратное. Все она, красная точка, советская оптика. А поход к окулисту (глава «ЫМБШ») еще только предстоит...
В ткань романа вплетены многие специфические приметы времени, например, мода на похоронные оркестры. Тема похорон здесь представлена «в ассортименте» — от проводов дворового масштаба (а назавтра здесь будет свадьба) до общегородских, когда весь Чердачинск хоронил своих погибших. (Печально знаменитая авиакатастрофа 1979 года, унесшая на небеса пассажиров двух рейсов, включая игроков ташкентской футбольной команды «Пахтакор».) Девочка, подружка главного героя, ходит на похороны, любит похоронную атрибутику и энергетику, такая вот странная мания.
(Вот и мое собственное детство прошло под похоронные марши: процессии тянулись и тянулись,
Мои публикации в Instagram за 29 декабря 2020
lj_paslen
30-12-2020 00:07
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои твиты
lj_paslen
29-12-2020 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Вт, 02:36: Говно не дохнет
- Вт, 02:38: Композиторы! Оперы «Федра» не существует. На сюжет трагедии Расина есть балет, да и то Орика, так что почему бы и нет? Даже странно не воспользоваться столь идеальным материалом для меццо-сопрано
- Вт, 04:53: Федра, да и вообще весь Расин - идеальный материал для театра Богомолова, скупого, минималистичного, но и одновременно избыточно интеллектуального.
- Вт, 04:57: Нынешняя Луна словно бы подзаряжается пустотой неба, концентрируя всю его предновогоднюю энергию с силой кончика сигареты, прожигающей сквозную дыру в тяжелой плюшевой шторе. https://t.co/YrttjMBlar
- Вт, 14:53: «Азбука» переиздала «Жизнь Клима Самгина» трехтомным покетбуком. Мне вот за 500 рублей на «Озоне» досталось.
- Вт, 15:14: «Жизнь Клима Самгина» - это же русский вариант «Человека без свойств».
- Ср, 00:36: Внезапно хочется в театр с бархатной обивкой лож и кресел в пыльном и тесном от уюта духе Бойса, когда неважно что смотреть, важней тяжелые кулисы и переживание замкнутого, полутемного пространства с потухшей люстрой посредине намеренно завышенного потолка... [читая «Федру»]
Мои публикации в Instagram за 28 декабря 2020
lj_paslen
29-12-2020 00:08
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 26 декабря 2020
lj_paslen
27-12-2020 00:04
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 25 декабря 2020
lj_paslen
26-12-2020 00:10
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои твиты от Рождества до Рождества
lj_paslen
25-12-2020 12:00
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
- Чт, 22:31: За окном - настоящий рождественский снегопад. С хлопьями. Чем правильнее ведёт себя природа тем сильнее начинает казаться, что это человек ее воспитал. Вымуштровал. Но это не так и противоположно истине: наша синхрония погоды с людьми - остатки и крохи былой чистоты и роскоши.
Мои публикации в Instagram за 24 декабря 2020
lj_paslen
25-12-2020 00:05
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Мои публикации в Instagram за 23 декабря 2020
lj_paslen
24-12-2020 00:11
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии