Замечание, вынужденное предвыборностью. Не ожидал я такого наплыва сведений об активности политических партий в тех медиа, которым причащаюсь.

Напряжён.

И не надо советовать мне избавиться от этого напряжения. Конечно, избавиться просто: выпятить нижнюю губу, провозгласить своё неувядаемое неверие «всем этим» и вознестись над суетой.

К сожалению, со стороны такой дурак смотрится жалко, даже хуже дурака вроде меня, который пытается что-то понять и провозгласить.

Уговорили. Может, и лучше он смотрится с вашей стороны, то есть глазами такого же дурака, но я-то суечусь не ради славы, я просто отрабатываю… или воплощаю?.. свою гражданственность. Обзавёлся, не стряхнуть. Посему не стану гордо презирать медиасферу общества, в котором живу, а попробую сформулировать подход к модернизации и этой медиасферы, и всего остального, что под оный подход случайно подвернётся.

Да понятно, что так бы я сидел себе тихо, но предвыборность достала. Орут, кривляются, изобличают.

Начну, как обычно, издалека.

Когда я планирую свою деятельность, в том числе своё участие в какой-то совместной деятельности, то я оперирую своими представлениями о предметах, в эту деятельность вовлечённых.

Моё представление о некотором предмете есть знание о нём, полученное через совокупность актов понимания и ограниченное верой. Вера как переживание сводится к отказу «понимать дальше» и работает защитой ума от перерасхода, ибо всякое понимание порождает новые сущности. Где-то надо останавливаться. Ограничивая полученное пониманием знание, вера тем самым оформляет его, ибо форма суть границы.

Если я могу управлять применением своей веры к своему же пониманию некоторого предмета, если я могу самостоятельно и обдуманно формировать своё представление о предмете, то это моё свойство зовётся… правильно, сознательностью!

Напомню знаменитый диалог из «Собачьего сердца» о покупке журналов в пользу страдающих детей Германии. Отвяжись тётка от профессора после первого же «не хочу», – поняла – и я подозреваю, что Преображенский сугубо из понтов потом какую-то сумму этим немецким детям пожертвовал бы, чтобы тётку превзойти в сознательности хотя бы количественно. Однако волей автора тётка ожидания профессора оправдала влёт, начав предполагать низкое, жлобское и ей очевидно более понятное, чем «не хочу», чем «сам потом разберусь».

Запишу следующие утверждения, с которыми я согласен.

Проявленной сознательности может быть больше или меньше применительно и к человеку, и к предмету, представление о котором этот человек пытается составить.

Предметы могут отличаться по сложности и требовать понимания большего или меньшего, а люди могут отличаться по уму в их распоряжении («я не дурак, я занят»), и ничего зазорного в том нет.

Вера может быть естественным эффектом и самой обычной усталости, и нехватки ума применительно к предмету, но как способность «не думать о белой обезьяне», как способность формировать своё представление о предмете через управление своим пониманием его, вера может быть искусственным продуктом личного опыта или намеренной тренировки, а значит, одним из индикаторов силы человеческой личности.

Качество полученного представления о предмете тоже может быть разным, и оно может быть оценено по количеству тумаков неприятностей, полученных мною при попытке применить представление о предмете к самому предмету в порядке той самой деятельности, частной или совместной. Не всегда, но как правило получение качественного, то есть продолжительного и безопасного представления о предмете требует большей сознательности.

В порядке совместной деятельности сознательность того или иного её участника как его свойство можно учитывать, то есть принимать во внимание, надеясь на лучший результат этой деятельности или опасаясь худшего.

Недостаток сознательности проявляется в неспособности человека заранее составить представление о предмете, достаточное, чтобы противоречия этого представления действительности не помешали его деятельности в отношении этого предмета.

Проще говоря, получив достаточно тумаков, человек перестаёт понимать, что он делает, и начинает задавать вопросы во время работы. О, по ответам он вполне может составить себе новое представление о предмете здесь и сейчас, более адекватное, однако он потратит на это рабочее время, и не факт, что только своё.

Чем сложнее, разнообразнее, продолжительнее и точнее совместная деятельность (цивилизованность общества), тем уязвимее она к противоречиям в представлениях своих участников о предметах, вовлечённых в эту деятельность.

С утверждениями всё. Теперь то, ради чего я делаю эти заметки. Аналогия тут довольно простая, зато фундаментальная.

Представление о

Известная поговорка насчёт оружия, тактики, стратегии и логистики может быть рассмотрена в близком, но ином базисе: с течением времени в военном деле у вопросов «что», «сколько», «где» и «когда» меняется сравнительная важность.

В первобытной саванне всякая каменюка на палке сама себе вундерваффе. Иными словами, рулит «что», а «когда» отрабатывают по остаточному принципу и не беспокоятся, если сам процесс кровной мести затягивается на десятилетия (уймись, Ланнистер).

Далее, во времена просвещённые, имеем сперва особо важным вопросом потягушечки по числу бойцов на заранее заданном поле боя («сколько»), а потом гадания по «направлению главного удара» («где»).

И уже сейчас важнее всего вовремя увидеть запуск неприятельских ракет («когда»), чтоб вообще осталась хоть какая-то возможность воевать. А «что» навесить на эти ракеты, враг сам позаботится. «The Commando rocket batteries, firing from the moon, were now giving every major city a taste of hell».

С этой точки зрения кабульский коллапс интересен в первой очередь своей неожиданностью, совершенным провалом «когда» в современном противостоянии.

Проще всего объяснить такую неожиданность через её прямое отрицание: мол, «всё идёт по плану», о котором договорились заранее некие тайные сущности в рамках немыслимо коварных замыслов по упражнению своей власти над миром. И далее комментатор на эти сущности указывает, а эти планы разоблачает.

До тотального предопределения, грустно живописуемого Куртом Воннегутом в цитированных выше «Сиренах Титана», у таких толкователей, как правило, не доходит, но всё равно – читаешь и завидуешь.

Я попробую предложить несколько иное объяснение. В сугубо общем виде.

Вот ауриды. «Сетецентрическая», прости Ктулху, «коалиция», то есть сообщество, объединённое всего лишь общим отношением к одному объекту, зато разделённое разным отношением к разным объектам одного класса… скажем, каждый фанат футбола любит футбол, но разные группы фанатов по-разному относятся к разным футбольным клубам.

Это может быть молодёжная движуха (молодые глупы), может быть движуха религиозная или партийная… более того, всякая рутинная движуха в обществе (ещё или уже) архаичном, простом, мало способном к сложной, протяжённой, точной и целенаправленной групповой деятельности тяготеет к формату «сетецентрической коалиции».

Чтобы Афганистану не было обидно: в том же 1918 году на территории России азартно искали гражданский консенсус именно и только «сетецентрические коалиции».

А вот бениды. Сообщество вполне цивилизованное, в котором вопрос отношения к чему-то, единого или различного, как повода для совместной деятельности, давно и напрочь обезврежен, то есть вытеснен в наглухо ритуализированные выборы и другие общественные мероприятия, а драка между фанатами футбольных клубов – это ЧП, нарушение порядка в городе. Да, объяснимо, ничего сверхъестественного, но ЧП.

Вновь ауриды. «Сетецентрическая коалиция» может существовать только тогда, когда упомянутые отношения, объединяющие или разделяющие, отдельно взятым человеком перенимаются безрассудно. Когда подавляющее большинство этих отдельно взятых «делают жизнь» с кого-то, не задумываясь.

Если отдельно взятый начинает задумываться над «разным отношением к разным объектам одного класса» – «почему» да «как так вышло», то его либо сминает близкое окружение, – та составляющая «коалиции», к которой он принадлежит – либо он сам попадает в «разные объекты», то бишь в вожди или пророки, создавая новую составляющую той же «коалиции». Если же кто-то начинает задумываться над «общим отношением к одному объекту», то остаётся надеяться, что он успеет убежать.

Поэтому в «сетецентрической коалиции» для распространения какого-то замысла достаточно его привлекательности. Идеал рекламщика. Обдумывание, рефлексия – это не для ауридов. Отвергнуть новую модель поведения, новую идею, новый замысел, новую цель можно, если тот, кто её предоставляет, недостаточно убедителен, драйва у него мало и выглядит не как «свой». Однако, если этот барьер преодолён, то всё – сообщение прошло, и получатель понесёт его дальше с тем же эффектом, без затрат времени на осмысление.

Итого, среди ауридов замыслы распространяются и цели принимаются сперва быстро, затем стремительно, а потом уже моментально. Ага, «по экспоненте».

Вернёмся к нашим бенидам. Их цивилизация постольку, поскольку она делает возможной сложную, протяжённую, точную и целенаправленную групповую деятельность, заточена на возможность и необходимость осмысления отдельно взятым бенидом предлагаемых ему моделей поведения, идей, замыслов и целей.

Это не просто «хорошо» или «правильно», это ещё и «естественно»: да, посмотрел на других, подумал, прикинул для себя и тех же других вокруг, что да как, и только тогда принял какое-то решение – в

Во второй половине сентября на выборах в Думу я пойду и проголосую за КПРФ. Почему? Потому, что я видел «маньяка Мохова» в красной кепке.

«Если надо объяснять, то не надо объяснять».

Тем не менее, предвыборные потягушечки полезны тем, что актёры вынуждены хоть немного обращать внимание на публику, а не на антрепренёров. Конечно, эта полезность весьма неровна и весьма преувеличена, но хоть что-то.

Позднесоветский гротеск «прошла зима, настало лето – спасибо Партии за это», в настоящее время на полном серьёзе выдаваемый в очередных новостях о титанических подвигах «Единой России», служит фоном, на котором получаются заметны вещи действительно серьёзные.

Например, инцидент с казахским шпрехенфюрерством (крайне удачный термин украинского происхождения), когда пожилую русскую женщину вынуждают извиняться под запись… в общем за то, что она русская.

Инцидент явно не первый и не последний, но моё внимание (ограниченный ресурс) к нему привлекли именно ради предвыборного пафоса. Чтобы я не скучал, чтобы проникся, чтобы взрастил в себе гражданственность, чтобы пошёл и проголосовал за тех, кто наиболее гулко бьёт себя в грудь.

Ладно, уговорили. Взращу. То есть использую инцидент для того, чтобы записать: что я вообще хотел бы увидеть в предвыборных роликах, услышать в дискуссиях кандидатов, прочесть в статьях экспертов на три головы выше дилетанта-меня – по поводу этого инцидента.

Далее я выскажусь с четырёх точек зрения, основанных на ценностях как сущностях, ограничивающих и тем самым формирующих общественные отношения. Следующие из высказываний предложения более дополняют, нежели соперничают друг с другом.

Тем не более, это моё дилетантское творчество: я не считаю себя лично способным составить цельную партийную программу, из которой можно вывести общепонятные лозунги. Я всего лишь мечтаю, чтобы эти предложения обсудили люди с известными лицами – вместо того, чтобы нынче кривляться на публику.

Превосходство. Шпрехенфюрерство у лимитрофов есть именно что упражнение в превосходстве.

Превосходство можно объявить двумя способами.

Во-первых, это делать и сделать то же, что и твой контрагент, но лучше. «То же» и «лучше» – это вторые сложные вопросы, зависимые от ситуации.

Во-вторых, это делать то же, что ты и твой контрагент делаете обычно, но запретить контрагенту это делать или заставить его делать это хуже. «То же» и «хуже» – второй и второй с половиной сложные вопросы.

Полагаю, понятно, что шпрехенфюрерство как запрет русским говорить или принуждение их говорить на неродном языке есть упражнение превосходства в режиме «во-вторых».

Ценой «во-вторых» оказывается упрощение общества, в котором такое практикуют, уменьшение сложности действий, доступных группе, в которой это общество существует, и их разнообразия – с феерическими результатами на сколько-нибудь протяжённую перспективу. «Якщо треба пояснювати, то не треба пояснювати».

А вот теперь действительно важное. Превосходством в достаточно развитом обществе распоряжается заведение, известное как «государство». «Распоряжается» в смысле «решает вторые и вторые с половиной сложные вопросы». Самодеятельное, кустарное шпрехенфюрерство есть ничто перед усилиями государства: по масштабам, по жёсткости, по эффекту.

Проговорю совсем уж открытым текстом: привлекать моё внимание к публичному унижению русских в сопредельных обществах заставляет меня сделать единственный вывод – «государство РФ не выполняет своих обязанностей». Всё. Довольны, что привлекли?

Если ещё нет, то я продолжу.

Обсуждение такого рода инцидентов в режиме «что этим шпрехенфюрерам сделаем в отместку», да ещё лицами официальными или с претензиями на такую официальность (так сказать, «дендидатами в капутаты»), есть либо глупость, либо вредительство.

Они хотят унижением ответить на унижение, продолжить играться в «во-вторых». Тогда чем же они лучше национал-жлобья из обществ стран-лимитрофов, которым загаживают нашу медиасферу ради увеличения количества просмотров и доходов от рекламы? Ничем.

В предвыборной программе, за которую я бы проголосовал, должны быть обозначены подходы, протоколы и учреждения, которые помогли бы тем самым жертвам лимитрофского национального сознания, униженным на камеру, преодолеть последствия этого унижения. В режиме «во-первых». И заниматься этим должно государство РФ, а не волонтёры. Скучная безличная машина.

Да, казённое учреждение в РФ, принимающее жалобы на. Со всеми прилагающимися бюрократией, тягомотиной и коррупцией. С выяснением (в том числе агентурным, да), что представляет собой обидчик в социальном смысле, какие у него планы на жизнь, что он и его семья считают «лучше», «хуже» и «то же» из объяснения выше. На полях: рискну

Это длинный текст, более пяти вордовских страниц одиннадцатым шрифтом, и большая его часть посвящена анализу устройства мира «Звёздных войн» с позиций той теории, которую я тут преследую. Предположу, что кат в ЖЖ выдуман как раз для таких случаев.

И замечу ещё до ката: упражнение безумных теорий об устройстве общества на общеизвестных произведениях искусства, созданных в рутинных условиях и нашедших широкий отклик, есть дело, во-первых, обязательное в силу своей гуманности по сравнению с упражнением без предупреждения теорий разумных и удобоваримых «в реальной жизни», а во-вторых, предшествующее ему.

1. Начать с того, что во всех произведениях искусства, где действует «волшебная сила», под этой силой авторы имеют в виду общество.

Вот комната с обстановкой. Вот человек в ней. А вот уже два человека в ней, и каждый ведёт себя не так, как вёл бы себя в одиночку.

И эту обычную разницу, которую любой из нас достаточно объяснит наличием общества, господа… может, и товарищи, не знаю, но пусть будут господа… господа сочинители вольны обосновать некоей дополнительной «волшебной силой», уже её присутствие объясняя, как им в голову взбредёт, и объясняя его в нуждах общего развлечения, чужого просвещения или собственного прокорма.

Всякий телекинетический удар по морде, изволите видеть, есть самый обыкновенный удар кулаком, только по каким-то причинам разрешённый и безропотно вынесенный, без попытки закрыться.

Ну, например, нет на тебе малиновых штанов, и ночь на дворе стоит. Терпи.

К «the Force» это относится точно так же, как и ко всякой другой «волшебной силе» во всём их многообразии.

Отсюда следует вопрос: а чем тогда «the Force» отличается от всего остального, что эпопея про неё сорвала банк? Что это за очень удачное такое общество, под которое «the Force» подделывается?

Первый фильм вышел в 1977, а звездоплаватели со светопырами до сих пор по экранам куролесят; есть чему завидовать, есть чему учиться, и, значит, надо попытаться понять.

2. Сразу можно указать на необходимое условие такого успеха. «The Force» заменяет именно и только общество, то есть взаимодействие между разумными существами. С её помощью «люди давят друг друга, родных братьев режут, сестёр душат… словом, идёт повседневная, будничная жизнь», однако техносфера от «the Force» по умолчанию не зависит: и ракеты делать, и Енисей перекрыть люди могут самостоятельно – и делают это самостоятельно, без этих ваших Джедай и Сит.

«The Jedi... The Sith... You don't get it, do you? To the Galaxy, they're the same thing: men and women with too much power, squabbling over religion, while the rest of us burn!»

Работа с «the Force» зависит от техносферы и в частных сюжетах не может без неё обойтись, – пока сценаристы не оборзеют от безнаказанности, с планеты на планету волшебники не скачут, им звездолёты потребны – а вот техносфера без «the Force» обойтись вполне способна. Да, технические решения с использованием «the Force» существуют и прекрасно себя чувствуют… не всегда, конечно, в SW KOTOR некие предтечи допрыгались… однако необходимыми эти решения являются разве что для отдельно взятого сюжета в режиме «my precious», но не для мира в целом.

Итого, развитая техносфера, необходимая для существования общества в группе обслуживающих её людей и при этом слабо зависимая от наличия общества… точнее, его количества… среди этих людей.

Пример такой «в реальной жизни»? Поздний СССР, когда общество – особенно в РСФСР – было уже сильно истощено упражнениями «единственно верного», однако железные шестерёнки вполне себе крутились, и очень сложная техносфера, отказываясь отказывать, в «святые девяностые» спасла огромное количество жизней, хотя куча дураков до сих пор считает, что по-другому и быть не могло.

3. Следствие из только что изложенного условия: «the Force», ограниченная социальным аспектом и заедающаяся на технику сугубо эпизодически – может спонсировать сюжеты только про политику, точнее, про борьбу за власть, а ещё точнее – про борьбу за превосходство, за его доказательство у себя и опровержение у других. Поэтому не найдётся ничего лучше (понятнее и доходнее) больших политических преобразований в качестве образующих главного сюжета, метасюжета эпопеи.

О, на него можно потом навешивать любые завитушки, прописывать любые подробности в отдельно взятых местах и временах, когда основная обстановка уже выписана. Однако сама она, эта обстановка сводится к истории революции, реставрации или войны на уничтожение с каким-то внешним сувереном. Ни для чего другого массированное использование «the Force», достаточное для того, чтобы у типичного обывателя в выдуманном мире вообще появилось какое-то отношение к этим фокусам, просто не требуется.

4. Не скажу ничего нового, отметив, что

Знаменитый мем «это друг гоя!» это другое» описывает уже третью реплику в некоей перепалке.

Перепалка развивается так.

Сперва «они там» указывают «нам здесь», как у нас всё плохо, приводя в пример некое поведение, неправильное с точки зрения стереотипов, господствующих «у них там».

В ответ «от нас здесь» следует указание на образцы схожего поведения «у них там». А уже в ответ на это указание получаем реплику №3 «это другое», как правило, без членораздельных разъяснений по критериям и способам проведения оценок образцов и сравнения этих оценок.

О чём на самом деле разговор? О превосходстве. Видите ли, через десять лет, пятьдесят или сто «они оттуда» придут «сюда нас» убивать (опять, как раньше ходили, ничего личного, проголодались, а уж Маркс или Гитлер на штандартах, «второй сложный»), – а для этого нужно оправдание, причём долговременное и никак не скоропортящееся. Наилучшее оправдание – то, что «мы тут» навсегда хуже «их там». Превосходство.

Мы, таким макаром – низшая раса, причём низшая в буквальном смысле, то есть

а) обладающая теми способностями, которыми обладают жители «цивилизованных стран», при этом
б) обладающая не всеми этими способностями, но
в) обладающая теми способностями, которые у неё всё-таки есть, в недостаточной мере по сравнению с высшей расой, и, что особенно печально,
г) вовсе не обладающая способностями, которых «у них там» нет, а потому не могущая претендовать на какое-то братское равенство, как вон те чёрные, которые, например, прекрасно играют в баскетбол.

Это по их мнению, которое нуждается в доказательстве, – а если надо доказывать отсутствие чего-либо, то в оправдании.

И это оправдание в общественном сознании «у них там» надо поддерживать, надо доказывать. Вот и получайте очередное замечание по пунктам «б» и «в», «варварские нравы диких русских обезьян, сидящих на вкусных полезных ископаемых».

Пункт «г» покамест эффективно блокирован всеразличными космосом и оружием… и до меня стало потихоньку доходить, что местный нынешний культ гиперзвукового вундерваффе и прочих успехов на Олимпиадах, от оглушительности которых правоверного совка вроде меня воротит, для той блокировки и нужен. Мол, мы тут не в баскетбол играем, да, но тоже кое-что можем.

Далее начинается насыщенная жизнь наших медиа… видите ли, правильный ответ на такой внешний упрёк звучит следующим образом: «идите вы нах…» с прилагающимися блокировками по двум критериям: особо старательных и тех, кто потеряет больше всего от потери аудитории.

Однако этот правильный ответ не бьётся с корпоративными завихами наших властителей дум, которые не устают обещать большим казённым людям «мы-то перекричим, мы-то устыдим, мы-то их огого!» И вот из этого «огого» как раз лезут контраргументы «а вот у вас в Америке так же».

Как легко догадаться, опровержением доказательству того, что «мы тут» низшая раса, указания «у вас там тоже похоже» не служат вообще. Исходя из уже существующей презумпции расового превосходства, любое, сколь угодно малое отличие в описаниях претендующих на идентичность инцидентов можно раздуть во всеобъемлющее, определяющее и вековечное объяснение этого превосходства.

И – да, меткой здесь служат слова «это другое». Меткой не уже состоявшегося раздувания, но самой возможности такового.

Что бы сделал я, помимо уже заявленных блокировок и скучной подготовки к очередной войне на уровне перемещения заводов и рабочей силы (хвала тов. Сталину)? Профинансировал бы кампанию по работе с теми, чьими именами закрыты изначальные и появляющиеся сообщения (включая выявление этих имён). Мол, соврали Вы тут, большой белый человек, извиниться не хотите? С горизонтом кампании лет в десять. Если будет получаться, то большую войну удастся отсрочить на сколько-то месяцев.

Имхо, конечно.

Спасибо за внимание.

Есть старая шутка, в крайнем варианте мною услышанная так: если ждёшь и не можешь дождаться важного звонка, то засунь телефон в самый дальний карман, иди в ванную, открой воду и намыль руки. Звонок сразу придёт.

Предположу, что существует и обратный эффект. Хочешь жить долго – занимайся долгосрочными предсказаниями; точно дотянешь до момента, когда окружающие станут потешаться над твоими несбывшимися пророчествами.

Посему запишу-ка я кое-что про Россию десять лет спустя. Если дождусь читательских насмешек тогда, а не сейчас, – и по факту состоявшейся ошибки, а не во славу чьей-то личной дури – то идея, считай, сработала, и в 2032 можно будет порассуждать о следующем тысячелетии.

И – да, я на полном серьёзе считаю, что в конце двадцатых-начале тридцатых годов первого века третьего тысячелетия Россию ждёт… беспокойство.

Обязано это беспокойство окажется тому, что российское общество лишится суммы особенностей, которую нынче комментаторы самых разных воззрений называют или объясняют «путинским большинством» и сводят к наличию некой человеческой общности, объединённой приятием административных практик РФ начала века и готовой активно их отстаивать.

Я согласен с тем, что «путинское большинство» как человеческая общность существует и отправляет роль гаранта пресловутой «стабильности» крайних двух десятилетий истории российского общества.

Я категорически не согласен с тем, что «путинское большинство» определено или определяется позитивным отношением его членов к управленческим решениям этих лет, а равно с тем, что его члены могут составить и обеспечить актив каких-то лоялистских политических организаций.

Далее моё сугубое имхо.

То, что называется «путинским большинством», на самом деле состоит из людей, к Путину относящихся по-разному, а к экономическим, политическим и социальным решениям, ассоциируемым с ним — ещё более дифференцированно. Однако, если завтра лично Путина хватит удар, то «путинское большинство» какое-то время никуда не денется и продолжит эффективно обеспечивать «стабильность» образца крайних пятнадцати лет.

Создано «путинское большинство» как объект — а это именно объект, груз, балласт, он препятствует «раскачке» страны и не более того — общей памятью о катастрофе 1987-1996.

Объединяет память, воспоминания о пережитом или засвидетельствованном лично, а попытки осознать произошедшее тогда и отрефлексировать его, как правило, ведут к тому, что обыватель записывает себя в тот или иной лагерь под уже готовое объяснение и в меру отпущенных ему интеллекта и темперамента это объяснение продвигает и защищает.

Поведение вполне объяснимое, ибо… буду вежлив… обрушение цивилизации на такой территории, на стольких уровнях и в стольких аспектах (СССР-РФ 1987-1996) — дело слишком многогранное, чтобы уместиться в отдельно взятой голове, даже если это осознание сталось бы делом весёлым и приятным, каковым оно оказывается далеко не для каждого обывателя. Экономия сил, в том числе сил интеллектуальных, рулит.

Тем не менее, никакие пикировки между фракциями в «путинском большинстве» о прошлом или о будущем не представляют собою никакой угрозы нашей возлюбленной «стабильности», пока есть общая память как единое отношение к прошлому.

О чём эта память? В первую и главную очередь, о собственном бессилии и о следующей из него безнадёжности. О невозможности что-либо изменить в своей жизни. О горе, как о переживании состоявшихся потерь, и о страхе, переживании потерь будущих. О том, как эти горе и страх начинались с упивающихся собою ораторов, у которых было и всё время оставалось множество новых идей, а стали выдачей зарплаты продукцией предприятия или кличем «русский, пошёл вон».

Вопрос, конечно, интимный, но всё же я его задам: а как сейчас обстоят дела с личным, частным, домашним, семейным стабилизационным фондом у рядового российского обывателя из того самого «путинского большинства»? Отвечать не надо, ведь вопрос пусть и интимный, но риторический. Ответ известен: заначка есть, не обязательно сугубо денежная. Ничего сверхъестественного, всего лишь обеспечение времени (измеряемого в месяцах) на подумать в случае чего. Чтобы never again никогда, как тогда. Без безнадёги.

На полях: было бы неумно отрицать, будто у некоторой части населения страны девяностые и в самом деле «святые». Время грандиозных возможностей и ослепительных достижений, осознание того, что жизнь восхитительна и податлива, превознесение над жалкой зашуганной биомассой и так далее. Вот только такие признания и зачисление себя в «путинское большинство» из одних и тех же уст в лучшем случае звучат для разных аудиторий, а обычно вообще не звучат.

Обратно к теме.

Дело, видите ли, в том, что «путинское большинство» есть феномен

Следующее из комментариев к предыдущему посту.

Предвыборная демагогия в текстовом виде (программа и производные от неё) должна быть организована… ладно, пусть будет всего лишь «может быть классифицирована»… следующим образом.

Вступление, четыре части, заключение.

Вступление: «кто мы и откуда», а если всерьёз, то ещё и «для кого стараемся». Смысл: набор меток автора, чтобы узнавали, отличали от других. Имена, воспоминания, лозунги, девизы.

Часть первая: «что мы сделаем для немощных».

Сперва «огласите весь список, пожалуйста», то есть перечисление видов этих самых «немощных», людей, которые по каким-то причинам, не зависимым от них, не прилагают достаточных усилий для полноценного участия в общественной жизни, то есть не могут соответствовать существующим в обществе ожиданиям окружающих и/или вынуждать окружающих им соответствовать.

Далее три раздела по времени. Прошлое, настоящее, будущее.

Первый, прошлое: что делать для тех, кто уже состоялся как «немощный», долгое время существует в таком состоянии и не может быть выведен из этого состояния. По каждому пункту из общего списка здесь будут два вида решений – по защите от нормальных окружающих и по усилению их воздействия на нормальных окружающих.

Второй, здесь и сейчас: что делать для тех, кто только что попал в эту категорию, то бишь здесь решения по реабилитации, по недопущению окончательного выпадения человека из общества по не зависящим от него причинам. Те же два вида решений, ибо не факт, что решения из первого раздела – для тех, кто точно не восстановится – здесь могут быть полезны.

Третий, будущее: профилактика. Как обустроиться так, чтобы «немощных» в стране был необходимый для её развития минимум.

Часть вторая: «как мы пришпорим ленивых».

То же самое, но уже для тех, кто не прилагает достаточных усилий для полноценного участия в общественной жизни по причинам, от них зависимым, то есть для тех, кто паразитирует на обществе.

Опять-таки список, опять-таки три раздела по времени, опять-таки два вида решений, только здесь уже по защите окружающих от поганцев и по усилению воздействия окружающих на них.

Часть третья: «как мы обуздаем рьяных».

Здесь о тех, кто сознательно прилагает излишние усилия по участию в общественной жизни, то есть прилагает усилия по слому общественных отношений со своим участием. Короче, о насильниках в самом широком смысле слова.

Список, три раздела, два вида решений.

И часть четвёртая: «как мы образумим ретивых».

Эта посвящена тем, кто ломает общественную жизнь, не понимая при этом, что он делает. То же самое.

Заключение. Повторение или другая версия набора меток из вступления.

Всё.

Ах да, чуть не забыл. Каждому решению в программе соответствует ссылка на презентацию соответствующего законопроекта на сайте партии или на её, презентации, отсутствие.

«Иван Иванович, не выё.....тесь и слушайте песню «Валенки».»

Я понимаю, что предлагаю невозможное. Избирателям говорить понятные вещи с возможностью их самостоятельного анализа… ересь, скверна, покушение на основы, никто в мире никогда не.

И тем не менее.

Разница между партиями здесь состоится в том, как они видят общество, границы которого защищают своими политическими усилиями. Списки «немощных», «ленивых», «рьяных» и «ретивых» у партий будут различаться, и именно по пунктам в них повинны происходить дебаты и дискуссии – как сиюминутные, так и долговременные. Например, категория «безработных» для каких-нибудь «рыночников» и «социалистов»?

А вот решения из той или иной части, как ни странно, могут быть одобрены очень разными политическими силами. Просто потому, что возможных решений много меньше сравнительно с теоретическими построениями («хорошую вещь сделали, пригодится для наших, когда мы у власти будем»).

И будут те решения одинаково (не) нравиться избирателям самых разных партий. Как технологии их можно будет обсуждать независимо от политических взглядов.

Иными словами, политическое противостояние будет оказывать возможно меньшее противодействие государственному строительству, и в этом строительстве будет задействована возможно большая часть интеллектуального потенциала общества.

И наконец. Предложенный подход есть подход по соблюдению границ общества, по сохранению и оптимизации отношений в нём, уже существующем, а не предложение обществу как-то там измениться для достижения той или иной версии светлого будущего.

Отсюда возникает вопрос… ну хорошо, получится оно так: обустроим немощных, пришпорим ленивых, обуздаем рьяных и образумим ретивых – а сами-то, обыватели, делать что станем во время и после? Куда потратим всё то свободное время, которое у нас, освобождённых от выживания граждан, образуется таким макаром?

То, что называют «народом», есть население некоторой территории, понимаемое тем, кто называет, как «семья».

«Семья» же есть группа людей,

а) которая составляет часть большей группы людей, и
б) общество в которой ограничено нормами поведения, модифицированными относительно норм поведения, ограничивающих общество в большей группе людей, а именно
в) модифицированными так, чтобы защитить людей, у которых не хватает сил следовать тем нормам поведения, которыми ограничено общество в большей группе людей.

Проще говоря, «семья» - это такая часть общества, где «слабые» (дети, старики, телесные и умственные калеки, женщины в некоторых ролях) могут уклониться от требований, обычно предъявляемых к нормальным людям.

И да, этим обустройством пользуются те же нормальные люди, обыватели: «дома можно расслабиться».

«Народ» есть такое же заведение, где местные дети, старики, телесные и умственные калеки могут спастись от рутины трансграничного общения (например, межплеменной резни).

Возникнув таким образом, «народ» успешно решает задачу изоляции общества, в котором он возник, от других таких же, и тогда он становится способом (точнее – модой, но пусть будет «способом») существования «своего» общества. Способом не единственным и не исключительным в отдельно взятый момент времени, но – да, так ко всем этим людям можно обратиться, их так можно назвать; и обращаются, и называют.

Этот способ можно совершенствовать, в него можно вкладывать усилия, к нему можно обращаться в большей и меньшей степени в зависимости от текущих обстоятельств, окружающих условий и поставленных задач, его можно критиковать, его можно разрушать, от него можно отказываться, его можно защищать, им можно обосновывать те или иные решения по сохранению или изменению реалий общественной жизни и норм поведения, существующих в обществе.

Чья-то принадлежность к народу есть готовность человека работать, напрягаться и отдуваться за «слабых» вокруг, которые не могут работать, напрягаться и отдуваться так, как он. Эти «слабые» могут быть «своими», когда человек чувствует, что он лично владеет «слабыми» и может сам не допустить других к ним. Слабые могут быть «нашими», и здесь владение человек признаёт за всеми себе подобными, которые тоже «наши». «Вместе отстоим от напасти».

Разумеется, эффектом народа в обществе оказывается понимание «дома можно расслабиться», взятое уже в масштабах общества (то есть большей группы, в которой оно существует), и используемое от души вполне нормальными людьми. «Национальные обычаи», «менталитет» и всё такое прочее: дома можно и в трусах походить, чай, не на балу и тем более не на поле битвы.

Это простая, но очень жёсткая рамка для понимания явления. Попробуйте её. Порадуйтесь. К «единому народу» тоже можете применить. Удивитесь результату.

Из крайнего: реакция на гибель детей после дорожного происшествия в Москве. Интернет-ярость по отношению к виновнице ДТП имеет своей движущей силой то самое переживание комментатором своей принадлежности к народу: не уберегли маленьких, не защитили. И сами обсуждения инцидента – хотя бы и выпендрёжные «мать была должна» или «она жеребёнок» – в огромной, подавляющей своей части основаны на ощущении комментаторами своей принадлежности к народу в смысле, изложенном выше. «Слабых уберечь».

Из не очень крайнего, 2014 год: один говорит, что «Тому що у нас робота буде – у них немає. У нас пенсії будуть – у них немає. У нас піклування для дітей і пенсіонерів буде – у них не буде. У нас діти підуть до школи та садів – а у них вони будуть сидіти в підвалах»,

(кстати, это какой-то венецианский карнавал, когда укроборцы с фэйками предъявляли за фэйк то, что «немае» – это «нет сейчас», а не «не будет». Ребята, вы… ну ладно, сама цитата из 2014, может, у вас с тех пор уже совесть проснулась, так что вы людьми себя осознали, перечитали свои борьбические ухищрения и повесились. Молчу прискорбно над кенотафами)

а другой собирает таньга для беспомощных стариков в зоне боевых действий. Вопрос: кто из этих двух украинец, часть украинского народа? Тот, кто… громогласно смиряется… с тем, что «у них там» не буде этой, как её, пиклуванни, чем бы она ни сталась, у детей и пенсионеров, или тот, кто собирает (и тот, кто жертвует) тем пенсионерам деньги? Где здесь украинский народ? Если я скажу, что у «другого», а не у мудака на одесской трибуне, то возражения будут?

Из совсем уж не крайнего: вот страна, по которой прокатилась Гражданская. Победители… ну, скажем так, люди немилосердные, – хотя ждать в некоем альтернативном мире милостей от проигравших в этом мире фракций могут только люди… альтернативные – и вот, один из этих немилосердных людей (Сталин, если не ошибаюсь) публично выдаёт сакраментальное «сын за отца не отвечает», то есть «мы детей своих врагов трогать не будем

Прочёл работу В.В.Путина «Об историческом единстве русских и украинцев», чего и Вам желаю.

На всякий случай: я живу в мире, где автор работы что-то решает, и его точка зрения что-то значит, потому с текстом я ознакомился внимательно.

Если Вы заглядываете сюда из параллельных, перпендикулярных, коллинеарных или конгруэнтных мирозданий, тайно порабощённых разумными паразитами, разумными растениями или разумными минералами, то не смею навязывать свой подход, который наверняка покажется Вам скучным, невежественным и холуйским. Рейте, сияйте, сладкозвучьте и благоухайте, превозносясь над тёмными аборигенами. Не смею мешать, надеясь на взаимность.

Основной тезис статьи заявлен в её названии: русские, украинцы и белорусы – единый народ. Перед тем как начать соглашаться или не соглашаться, вступая в священный бой за историческую правду, я задам вопрос, который кажется мне гораздо более важным: а что такое «народ» по мнению автора, которое, как я указал выше, имеет значение?

В жизни я имел ни с чем не сравнимое счастье свидетельствовать огромное множество споров, обязанных своей яростью, да и самим своим существованием лишь тому, что стороны искренне подразумевали полную идентичность своих словарей. Так, что отстранённое наблюдение одной стороны выглядело умышленным святотатством для другой.

И вот смотрите: первое же обоснование тезиса о славянском единстве звучит как

«И русские, и украинцы, и белорусы – наследники Древней Руси, являвшейся крупнейшим государством Европы. Славянские и другие племена на громадном пространстве – от Ладоги, Новгорода, Пскова до Киева и Чернигова – были объединены одним языком (сейчас мы называем его древнерусским), хозяйственными связями, властью князей династии Рюриковичей. А после крещения Руси – и одной православной верой. Духовный выбор святого Владимира, который был и Новгородским, и великим Киевским князем, и сегодня во многом определяет наше родство.»

«Народ», состоявшийся после «племён», по мнению автора, состоялся как продукт и/или эффект государственного строительства («духовный выбор» сюда же).

Хотите презираемой мною конспирологии? Извольте. Автор уже подтвердил, что над текстом он работал достаточно долго, несколько месяцев. Значит, работа шла уже тогда, когда автору высказали следующее (перевод мой):

«…американский народ не поверит никакому президенту Соединённых Штатов, если тот не высказывается в защиту наших демократических ценностей, не вступается за универсальные права и фундаментальные свободы, которые, с нашей точки зрения, есть у всех мужчин и женщин. Это часть ДНК нашей страны.

То есть права человека всегда будут темой, сказал я ему. Это не для того, чтобы доставать Россию, когда там нарушают права человека; это наша суть. Как я могу быть президентом Соединённых Штатов Америки и не выступать против нарушения прав человека?

Я сказал ему, что, в отличие от других стран, включая Россию, мы исключительно продукт идеи. Вы слышали меня, когда я говорил это раньше, вновь и вновь, но я продолжу повторять это. Что за идея? Мы не выводим наших прав из правительства; мы обладаем ими потому, что мы есть, и точка. И мы уступаем их правительству».

Оставаясь в рамках всё той же конспирологии, рискну утверждать, что В.В.Путин учитывал байденовский наезд, составляя свой текст. Посыл о том, что народ обязан собою государству, а не наоборот, повторен у Путина неоднократно. И он гораздо важнее обсуждения чьих-то провинциальных комплексов.

Вся историческая справка в путинской статье сводит историю народа к набору событий государственного строительства.

Это безусловное право автора, однако оно накладывает и известную ответственность: нельзя оставлять «дыры» вроде «Древняя Русь столкнулась с ослаблением центральной власти, раздробленностью».

Если народ как историческая сущность оказывается эффектом и продуктом государственных усилий общества, то такие масштабные откуда-ни-возьмись смотрятся неубедительно. Ехала-ехала и столкнулась. То же касается дальнейшего «история распорядилась так, что».

С этой точки зрения архилюбопытно выглядит изложенный в статье и далее подробно разъяснённый в интервью тезис о «двух минах замедленного действия», разрушивших СССР. Первой и главной автор полагает право республик на свободный выход из Союза, однако затем он причисляет к этому минному полю «руководящую и направляющую роль КПСС»: мол, в этой пробирной палатке начались неполадки, и пошло срабатывать всё остальное, включая то самое право на свободный выход.

Первым на ум приходит даже не возражение, а дополнение, что усилия

Начну с вопроса: сколько у Вас дома вещей?

Есть у меня подозрение, что больше десяти тысяч пунктов в перечислении не окажется. И это ещё если не вспоминать, что бумажные книги и прочие виниловые компакт-диски суть прошлое тысячелетие и отдельных пунктов они не заслуживают.

«Иван Иванович, перестаньте выделываться и слушайте песню «Валенки»!», то есть и художественную литературу читайте с электронной книжки, и с неё же слушайте «Валенки». А когда более-менее приличные и ухватистые виртуальные очки появятся… ну Вы поняли. На Людмилу Зыкину ещё полюбуетесь, расширите эстетические горизонты.

Итак, десять тысяч вещей. Да хоть бы и сто. Под «вещью», если что, я понимаю предмет, который можно охарактеризовать массой, формой и координатами, то есть сосчитать и занести в базу данных. Ещё на этот предмет можно навесить какую-нибудь метку с откликом на кодированный прозвон.

Можно и не навешивать, а подумать над какой-нибудь нейрохренью, которая бы отсматривала перемещения «вещей» по объёму жилища, пассивно распознавая их по видеоизображению. Хрень назвать «Младшим Братом», а то «Старшего…» уже Оруэлл занял.

Полагаю, что до читателя идея уже дошла. Полностью исчисленное и отслеживаемое жилище, в котором ничего нельзя потерять, и в котором выживет всякий байден, оставленный без присмотра, ибо система подскажет.

Каких-то технических препятствий, непреодолимых на нынешнем уровне технического же развития, я не вижу. Сто тысяч вещей, на каждую по мегабайту... какие проблемы?

Да я понимаю, что «кому это нужно», ведь среди моих читателей склеротиков и маразматиков нет и не будет. Точнее, никто из них не верит, что он склеротик и маразматик, независимо от истинного положения дел, и никогда не поверит. Ничего страшного, я тоже не верю: бгыгыгыгы, ещё слюни пустил.

И тем не менее, виртуальное отображение дома, как перечня вещей с известными ТТХ и координатами, может оказаться делом радикально небесполезным.

Начать с того, что всякое проектирование есть процесс получения описаний объекта или процесса, достаточных для его воспроизводства в заданных условиях. Иными словами, виртуальное отображение дома становится исходником для вполне осмысленной работы субъекта по улучшению условий собственной жизни.

Работы не только осмысленной, но и продолжительной, планируемой, проверяемой, подлежащей упрощению и облегчению с помощью систем автоматизированного проектирования (САПР) и имеющей одним из следствий формирование и усиление позиций жильца как потребителя и покупателя. А не вот эти ваши мечты о лучшей жизни, на которых ездит всякая сволочь.

Отдельный аспект проблемы образуют вопросы правовой защиты такой жилищной информации, условия работы сервисов по её внешнему хранению, обезличивание отображения, протоколы использования открытой информации продавцами товаров и услуг.

Я бы предложил приравнять несанкционированный доступ к достаточно подробному описанию жилища к несанкционированному же вторжению в него. И раньше я уже говорил, что наказания за множественный взлом тех или иных ресурсов должны быть для виновного суммированы. Скажем, год за доступ к описанию одной квартиры, тысяча лет за доступ к тысяче…

Какой-то поверкой того, что дело с модификацией описаний жилища через САПР и хранением таких описаний удаётся, может служить решение задачи развёртывания на основании виртуального отображения жилища полностью идентичного ему жилища в другом регионе. То есть чтобы только вид за окном отличался (я бы назвал это «проблемой Лукашина»).

В порядке прохождения поверки, то есть решения такой задачи неизбежно будут решены проблемы исчисления и каталогизации типичных работ по копированию или переносу жилища.

Отсюда я вижу возможным формирование на основе этого перечня типичных работ множества ТЗ на разработку соответствующей робототехники для них с её дальнейшим внедрением.

Сюда же относится виртуальное варьирование жилища, то есть разработка как других вариантов расположения вещей для того же самого объёма, так и других вариантов для различных объёмов и планировок. Разумеется, с выходом на автогенерацию или выбор стандартных решений по общим критериям вроде максимально доступного объёма, заданной освещённости и прочего такого же.

Есть у меня подозрение, что уровень компьютерной грамотности подрастающего поколения позволит ему воспринимать такие продукты и сервисы как нечто тривиальное.

И вот такие замечания в завершение.

Во-первых, понятно, что я опять о политике. Я ж всё время о ней здесь. Предлагаемое «жилищное исчисление» своим неизбежным следствием

«Помолодели пациенты, которые сейчас находятся в критическом состоянии». «В реанимации нет ни одного человека, который прошёл вакцинацию». Всё-таки русский язык велик и могуч. Это цитаты из интервью, которое даёт одна главврач. Объяснимо, бесспорно и безупречно, что синтаксис у дамы сильно за пределами списка текущих забот, однако впечатление всё же производит. Вдохновляет.

Вдохновлённому пришла в голову идея одного (не)научно-фантастического сериала. До чего-нибудь оригинального в этом жанре додуматься вряд ли возможно, однако хорошо забытое старое старым не считается.

Не особенно важно, где происходит действие: в местном будущем, в параллельном, инопланетном или загробном мире. Отличаться будет разве что множество имён собственных («я не бездействовал, я сразу каппу нажал, скрипач подтвердит»).

Задающее событие следующее: примерно полвека тому назад (точнее, два поколения) до времени действия на место действия неожиданно обрушилось изобилие. Пропали вещный дефицит и производный от него дефицит денежный, остались только ограничения по человеческому ресурсу – время, внимание, всё такое. То есть даже в лемовской Люзании был предел по расходу энергии, здесь нет.

При этом доступные вещи – не просто «лучшее из возможных» на нынешнем научном и техническом уровнях, а именно что удовлетворяют хотелки пользователя, даже если хотелки те вполне себе сказочные. Соответственно, и доступными вещи становятся не через какие-то экономические усилия существующих предприятий, а… ну, пусть будет по Шекли, через какие-нибудь непонятно откуда свалившиеся и при этом общедоступные «конфигураторы», только многоразовые и стоящие в каждом подъезде.

Повторю, действуют ограничения по человеческому ресурсу, то есть нельзя замыслить и заказать нечто с целью непосредственно, в один ход нагадить окружающим. Это, кстати, самое слабое место сеттинга установки: «конфигуратор», который производитель, ещё и мысли заказчика читает? Ну ладно, автор в своём праве первой ночи.

Одной из причин, по которой я не слишком уважаю сериалы, является экономия на актёрах, то бишь персонажах, так что и этот сериал я предпочёл бы смотреть, как набор вполне себе различных историй на час с хвостиком каждая, объединённых разве что сеттингом установкой.

Начать с повседневного быта антирекламного (порочащего?) агентства, которое отучает сограждан от хотелок излишне масштабных, вычурных и научно покамест не объяснимых – с тем, чтобы сохранить хоть какое-то местное производство как сферу общественной деятельности.

Ностальгическая, но тоже вводная серия, с повседневностью поколения дедов и бабок, которые ещё помнят, «как оно по-настоящему» было, и теперь рассказывают в школах, что такое «деньги», которые видели в детстве.

Монастырь (это впрямую у Лема есть), где в будние дни аскетизма хоть отбавляй, а на выходные тотальный дебош. Миряне, посещающие обитель: причём одни только в будни, поумерщвлять плоть, свою или чужую, а другие на уикэнд, оторваться.

Собственно будни, то есть работа обывателя, с громадным запросом на места, где «хоть что-то делают», но на 90% состоящая из пребывания на рабочем месте указанное время за малопонятную «репутацию». Тревоги плановые и ложные, «чтобы слоники побегали».

Туда же (в 10%) работа болванками у разновсяких психологов и политиков, а то и прямой найм для соответствия картине мира у какого-нибудь сумасшедшего, чтобы постепенно выздоравливал. А то додумается до чего-нибудь фатального в три-четыре хода, да таких, которые нормальному и в голову не придут. А «конфигуратор» пропустит.

Отсюда серия про террористов. И про тупых, которые самодельные бомбы закладывают (а «конфигуратор» оторванную обывательскую руку отрастит за полминуты), и про настоящих, которые такие идеи в массы подкидывают, что в те же три-четыре… ну ладно, шесть-семь ходов полгорода получается обезлюдить.

Сюда же серия про армию и войну, которая только в такой моде – спровоцировать врага, чтобы тот обжелал себя насмерть – и проходит. Начальная военная подготовка в школе сюда же: вовремя понять, что ломится, и вовремя отбить, пожелав правильного. А элитные войска – да, те, которые ещё знают дзюдо и умеют стрелять что из АК, что из арбалета. Однако они все в глубочайшей секретности, и о них знают только им подобные за океаном или за полматерика. Иногда после маневров, проходящих по разные стороны одной и той же границы – собираются, напиваются, дерутся безо всякого дзюдо, а сразу чтобы по морде. Песни поют. «По полю танки грохотали» или «Wellerman». Однако хором.

Ещё одна серия про теорию заговора во всей её красоте, то есть многогранности и многоуровневости. Кто-только-не эти «конфигураторы» учинил, и чего-только-для. С пылкими спорами на большую часть экранного времени.

От теории заговора серия про непонятки с двойниками, то есть

Оторвав усталый взор от ведомостей и протоколов, я сразу же наткнулся на новый закон, о внесении изменений в прежний (.pdf на ссылке).

Наконец-то. И я не про то, что, мол, защитили «наших» от «не наших». В конце концов, этот закон не запрещает какому-нибудь любителю баварского, наивкуснейшего в альтернативном мире, сделать морду ящиком этого альтернативного баварского и в полном согласии с законом на ссылке вещать, что как можно отождествлять Адольфа, этого святого человека со всеми удобствами, с каким-то кавказским дикарём.

Я про наконец-то ставшийся сам запрет на «отождествлять», про «это другое», состоявшееся на законодательном, наконец-то, уровне. Про первый и робкий запрет на ту экономию мышления, которую всемерно поощряла КПСС после того же кавказского дикаря, и которая была на полную катушку использована в перестройку и далее. Первая попытка обуздать «это нельзя сравнивать».

Сограждане, я бы вообще предложил предложить… м-да… предложил бы сформулировать «закон о запрете безоговорочного смешения исторических персонажей».

…в качестве примера. Думаю, встречались на форумах с известным (и очень старым) построением «Иван Грозный – Пётр Первый – Сталин»? Оно плохо не само по себе, а тем, что ради ораторского эффекта экономит на грандиозном множестве отличий этих очень разных личностей в очень разных обстоятельствах друг от друга, упрощая картину до того, что информация, нелестная для одного из цепочки, оказывается нелестной и для остальных, которые ни в чём таком не замешаны; а это огромное преимущество для недоброжелательных комментаторов, начинающих хрюкать о «вековечном рабстве» и прочем таком же. Прятаться от них в собственной эхо-комнате? Так они того и хотят, им надо общество разламывать…

А в законе прописать «если уж сравнил, то уточни, в чём и где, и непременно в оговорках приведи различия, да всерьёз, без ухмылки, а не то будем снимать твои публикации по первому требованию любого раздражённого читателя…». Моему, например. Или Вашему. «…со штрафом для публикатора».

В том же законе задать экспертные комиссии под эгидой Общественной палаты, с вольнонаёмными на бюджет и остепенёнными подручными для судов – на первые несколько случаев массированной атаки. А те будут, не вопрос, ведь покамест неоглоушенные клиенты намеренно станут отождествлять и Сталина с Гитлером, и Торквемаду с Аменхотепом, и Суворова с Яном Жижкой в надежде перегрузить систему.

История России велика: настолько велика, что большая часть сколько-нибудь значимых и побед, и провалов всего остального человечества задана в ней как подражания или даже как образцы. Найти в чужих делах подобие делам своим «у нас тут» потому столь же легко, сколь найти в своих делах подобие чужим.

Востребуемые и предлагаемые мною разборчивость и аккуратность на самом деле сводятся к требованию оговорок и замечаний к таким сравнениям и сопоставлениям. К запрету безоговорочного отождествления, к поощрению «это другого».

Итого, вдогон к предлагаемому мною закону против вот этих вот отождествлений отмечу, что сетевому треплу вроде меня или Вас он повредит исключительно через востребование дополнительного времени на посты, в то время, как выгодой тут станет наращивание исторического сознания нашего общества через различение прошлых завихов, которые я или Вы покамест радостно игнорируем.

О, конечно, дополнительным условием для осуществления всего этого элизиума станет взятие к ноге «культурной сферы», однако про это безобразие я как-нибудь после.

Спасибо за внимание.

Читатель знает, что я человек невыносимо добрый (Аплодисменты).

Я получил второй укол «Спутника V» в середине апреля и с тех пор причастился множеству откровений от людей умных, образованных, информированных, логичных, компетентных и сострадательных, а из тех откровений следовало, что мой поступок стал чудовищной ошибкой по множеству разных, но каждый раз крайне убедительных причин.

Я, разумеется, горько молчал, бесследно и беззвучно потерявшись в глубинах осознания, унижения и раскаяния.

Однако, когда некий исполнитель ролей и воплотитель образов нашил себе на верхнюю одежду жёлтую шестиконечную звезду и порадовал собравшихся кредо чумной крысы «моё тело – моё дело», я молчать больше не могу. Я совет дам. Из тех самых глубин.

Совет такой. Звёзд не надо, лейбл занят. Четырёхконечная у НАТО, пятиконечная у кого только не, шестиконечная таки да, а семь и более рехнёшься считать. Двухконечная - компас, а трёхконечную я не помню, но, наверное, тоже что-нибудь такое, установленное. ПОЗДНЕЕ. Да, указали. «Мерседес». Можно считать доказанным, что вакцина вызывает склероз, хм-хм.

Поэтому звёзд не надо, а надо вот что. Давно ещё по ящику объясняли, что у коронавируса потому и коронность, что какие-то разэдакие белковые цепочки, которыми он цепляется так, что не отцепишься. Попутно для быдла вроде меня внедрили графическим мемом вполне узнаваемые образ и абрис: шар, утыканный болтами. Или круг с теми же болтами, если в профиль.

Так что, пожалуйста, именно тот разболтанный круг вместо звезды на одежду, чтобы не приходилось объяснять. Цвет и орнамент на усмотрение носителя, хотя, конечно, лучше договориться о каком-то едином протоколе. Например, цветом метки можно кодировать причины своего отказа от прививки. И так у каждого искреннего отказника от вакцины, чтобы видели все: на каждой улице, за каждым прилавком, в каждом лифте, а не только на какой-то там церемонии!..

Нет-нет, я понимаю, что шестиконечная звезда – это была весёлая, радостная шутка, поднявшая настроение аудитории (уж какая есть). Понятно и то, что рыцарем в латах шутник, исполнитель и воплотитель всерьёз себя не считает.

Ну, так и я шучу. У меня, правда, с чувством юмора похуже. Не профессионал.

Сподоблюсь на другой совет, самую малость посерьёзнее. Доносы. Они мне ближе. 1937 и всё такое.

Не мутировал ещё такой штамм, чтобы по Интернету заражать. Потому, если я онлайн читаю очередной пылкий отказ от вакцинных козней, то… я уже написал, что стыжусь, каюсь и прячусь?.. да. А вот если я такой отказ услышу оффлайн, да ещё от человека, с которым вынужден регулярно иметь дело в силу каких-то своих обязательств - по работе, например?

Например, так.

«А вот мне пох на эти вакцины, меня вирус всё равно не возьмёт. А если я тут чихну, и ты, привитый, эту заразу к себе в семью потащишь»

/* укажу, что
а) привитые могут переносить вирус, и
б) я ношу маску на работе, в общественном транспорте и магазинах (что за радость в нынешнюю жару!), однако
в) маска сильно снижает шансы, но не исключает такого переноса */

«и у тебя там кто-то, кому в прививке врачи отказали, мою заразу схватит и подохнет… это ж какое я чудо, какая я мощь, какое я орудие судьбы, я близкого тебе человека тобой же и убил, труляля, быхыхыхыхы…»

Нет, случись такое на самом деле, – со смертью родственника – то я у такого антипрививочника глазик-то вынул бы. В конце концов, ещё один остался бы, существо не стало бы обузой для общества. Другое дело, что я человек обстоятельный, за «состояние аффекта» не сошло бы. Я бы готовился, повинуясь указаниям внутреннего дворецкого. Он плохого не посоветует. Однако я бы сел, увы.

Кто хочет, может отредактировать воображённый выше монолог, убрав оттуда «быхыхы» с прочей неуважухой и добавив что-нибудь пафосное и доброжелательное, с долгими и толковыми объяснениями про чипирование, распил, уничтожение отдельных групп населения, счастье для всех, и пусть никто не уйдёт обиженный.

Однако глазик я такому уважоиду всё равно вынул бы. Кровь не водица и даже не «Спутник V».

Понятно, что лучше до такого не доводить. Однако где «сам процесс» останавливать? Вот я и предлагаю доносы.

«Товарищ майор, в силу своей природной подлости доношу Вам, что

гражданин Разэдакий Такой-то Сякоевич 68 мартобря сего года публично отрицал необходимость вакцинации населения, что доказывает приложенная к настоящему сообщению аудио-, а местами и видеозапись. Сообщаю Вам это в связи с тем, что вынужден работать с этой чумной крысой в одном и том же помещении. Надеюсь, что травмы от падения на скользком льду у Вас уже прошли.

С уважением, Стукач-Презренный».

Последствия? Да почти никаких.

Да, единая (сугубо казённая и в

Работаю «за себя и за того парня» с ковидом… «тот парень» жив, если что, но это не отменяет моей роли доли Фигаро Шредингера.

В непредвиденно свободный обрывок времени, в обнимку с очередной бутылкой холодной воды, выскажусь про счастье.

У человека, если Вы не знали, есть воображение. Он способен создавать у себя в голове описания того, что не существует, в том числе того, что ещё не существует.

Эти описания того, что ещё не существует, принято ассоциировать с Хитрыми Планами, с «ди эрсте колонне марширт», с изменениями в вещном мире, с приобретениями и избавлениями.

Однако все описания несуществующего имеют целью в первую очередь переживания. «Удовольствие получать» – цель, а «мы месяц по Галактике «Маму…» попоём» – средство, собственно Хитрый План.

В общем случае можно расписать не только воображаемые переживания самого субъекта, но и воображаемые переживания тех, кто будет вокруг него, кто будет находиться в каких-то отношениях с ним.

Переживания, актуальные и потенциальные, описываемы через (не)соответствие своего или чужого поведения различным единствам норм поведения в обществе («ценностям», «values»). Без такого описания Вы эти переживания, свои или чужие, не различите, не назовёте, не объясните, не запомните, не распространите, не оспорите, останется одно сплошное «нет слов».

«А в чём здесь удовольствие? – Молодой ещё… не понимает», хотя на самом деле вместо непонимания здесь как раз эта неспособность объяснить про «превосходство».

И вот теперь уже о счастье. Счастье – это всего лишь совпадение ранее воображённых переживаний, своих и чужих, с переживаниями, действительно состоявшимися позднее.

Может счастье наступить по итогам чёткого осуществления заранее задуманных изменений в окружающем материальном мире (Хитрого Плана)? Конечно, может, но не обязательно.

Счастье не наступит, если эти изменения породили непредвиденные переживания у себя и других, а предвиденных не породили.

Счастья не будет, если то же несовпадение произойдёт, когда сбудется именно то, что субъект когда-то хотел, однако за это время субъект забудет, что он хотел именно этого. «Слов не было», да.

И наоборот, счастье может наступить, когда субъект переживает именно то, что хотел пережить, стараниями рекламщиков неверно привязав свои давешние хотелки к каким-то материальным артефактам, которых вроде бы и не получил.

Кроме того, субъект может стать перманентно счастливым, если все пожелания сбываются сразу, когда те же хотелки даже не успевают подвергнуться проверке временем. Вот уж не желал бы такой доли – хотя и не предлагают.

Разумеется, счастливым можно стать, приписывая другим те переживания, которых хотел бы от них, потому не иссякнет зарплатная ведомость политических обозревателей.

И – да, счастье можно измерить, если научиться мерить это несовпадение между описаниями переживаний одного и того же человека, заранее воображёнными и действительно пережитыми. Ценности, как и было сказано. Координаты.

Напоследок. Принято считать, что счастье – это всегда какое-то удовлетворение и насыщение, приобретение и поощрение. Опять же, вовсе не обязательно. В порядке иллюстрации такой необязательности, вспомню историю про потерявшуюся собаку.

Поехали люди на отдых за город, а возвеселившаяся квартирная псина убежала сливаться с природой и не вернулась к трижды просроченному отъезду обратно. Через какое-то время отощавшую и замёрзшую горемыку нашли и вернули обрадовавшимся хозяевам.

Собака, однако, неделями была очень нерадостна, беспокойна и даже отъедаться не пробовала.

Хозяину объяснили: псина считает произошедшее своей виной и ждёт, что её накажут. Воображение, оно ж не только у человека есть.

Хозяин совета послушал, отшлёпал скотинку свёрнутой в трубочку газетой, и депресняк у питомца сразу прошёл.

Ну да, то самое совпадение воображённого переживания с всё же состоявшимся. Счастье от побоев, хотя бы и символических.

Я понимаю, что человек неизмеримо более о-го-го той собаки, однако часто вспоминаю эту историю, глядя вокруг.

Спасибо за внимание.

Когда я был маленький, где-то на третьем курсе (1994 год), я озаботился проблемой сохранения информации и проблемой сжатия информации как ближайшим следствием. Довольно быстро и вполне самостоятельно, за отсутствием тогда Интернета и неохотой идти в библиотеку, вышел на тот самый «предел сжатия» (через индексирование повторяющихся участков) с экспонентой в степени минус что-то там, узнал в полученном слышанную на лекциях наработку на отказ (по сути то же повторение некоторой конфигурации системы, «отказ») и успокоился.

Воспоминания об этом наивняке вернулись вместе с осознанием того, что я не могу защититься от огромного количества информации в принципе мне не нужной.

Нет, никакой паники, лишь фаталистическое понимание того, что XXI век на дворе, куды бедному крестьянину податься: более того, если упомянутый выше предел по сжатию есть, то он будет неуклонно расти с увеличением разнообразия предлагаемой информации: и через сугубую новизну, и через рекомбинацию более подробную, чем то же сжатие. Мои же способности взрослого человека по обработке информации в лучшем случае останутся прежними.

Следовательно, входящая информация подлежит ограничению: рамки и фильтры. Однако моё самостоятельное решение по тому, что отсеивать, что нет, только отодвигает тот же самый предел по расходу умственных сил – я всё равно как-то должен буду знакомиться с входящими данными, решать, тратя ум, а весь смысл рассуждения в избавлении от этой обузы. Значит, воздвигать рамки и чистить фильтры должен кто-то другой, находящийся со мной в каких-то отношениях.

В каких? В двусторонних, то есть я не покупаю у него «хорошую» информацию (всякая рыночная сделка – это не один экземпляр двусторонних отношений, это два экземпляра односторонних), и тем более я не получаю её бесплатно от превосходящего меня контрагента в каком-то приказном порядке. Иными словами, в презумпции двусторонних отношений его отбор информации для меня (указание на «хорошее» или вето «плохого» – «второй сложный») есть часть дела, общего для нас.

Ну да, вышеизложенное даёт контуры ТЗ на то явление, которым должны были стать парторги прежних времен, инфицировавшие большинство советских трудовых коллективов, с их «политинформациями» и прочими «мероприятиями». Совок справился бы с информационной перегрузкой XXI века. Организационное и методическое обеспечение этого явления опередили своё время, но техническое и тем более программное? – времени вполне соответствовали, отстав на десятилетия.

Там, где требовался ежеутренний дайджест сообщества международных журналистов со всех концов планеты, окаймлённый протоколами заседаний горсовета, неделями клеили стенгазеты из вырезок московских изданий.

Более того, целью этих «мероприятий» был трудовой раж энтузиазм советского трудового коллектива, как правило, криво соотнесённый с пресловутым «планом»: так, что перевыполнение последнего оказывалось попросту ненужным в рамках более сложной системы.

Здесь был востребован запрос на место в тех же «стенгазетах» для информации о победной поступи «единственно верного учения» по планете – стимула удовлетворения от достигнутого вместо понукания к ближайшим вершинам… повторю, это можно было бы устроить в обществе нынешней информационной интеграции. Может, ещё и устроят.

Собственно, всё. Надеюсь, что к теме я ещё вернусь, а то парторги (свои и чужие) так и мелькают в громадном множестве художественных произведений советского периода, а то и в качестве производных персонажей в художественных произведениях вполне современных (в основном злодеи).

Сами понимаете, антисоветские бузюкалы кривляются да выкрикивают, а чтобы и в самом деле понять ставшееся, позаимствовать и/или избавиться у них извилин не хватает.

Спасибо за внимание.

В неизвестный по счёту плюс первый раз то ли услышал на тытрубе, то ли увидел где-то в комментариях слово «коррупция».

«Плюс первый раз» здесь выразился в том, что именно после него случилось задуматься над текущим собственным пониманием термина. Ведь долгое время я исходил из того, что всякая «коррупция» есть недостаток начальства, который выражается в обмене начальством своих властных полномочий на деньги или борзых щенков.

Однако «неизвестный по счёту раз» тут состоял в том, что явления, которые разные наблюдатели и комментаторы вполне убедительно соотносили с «коррупцией», всё чаще не совсем бились с приведённым пониманием термина. Как минимум возникал вопрос, а может ли в паре «начальник-подчинённый» быть коррумпирован подчинённый, а если да (что убедительно), то какие «властные полномочия» он передаёт, ведь у него их нет?

Возникал не только этот вопрос, так что я попробовал осмыслить термин в следующем приближении. Получившиеся заметки ниже.

0. Пусть у нас есть группа людей, в которой существует общество.

Существует оно, напомню… извините, но я буду напоминать каждый раз заново в основном тексте, чтобы не напоминать в комментариях… как возможность совместной деятельности людей в группе – раз; и как связи между людьми в группе, описываемые через отношения между ними – два.

Отсюда отношения власти суть связь между позицией «начальника» и позицией «подчинённого». Что это за позиции?

Во-первых, это позиции очевидно неравные.

Во-вторых, связь «начальник-подчинённый» отличается от неравной связи «хозяин-раб» (отношения собственности) настолько заметно, что люди могут подчиняться, скажем, напрочь отмороженному главарю шайки аутло, лишь бы не быть рабами сколь угодно доброго лорда.

Иными словами, отношения власти суть отношения собственности (когда один субъект может владеть, пользоваться и распоряжаться другим, как вещью), ограниченные какими-то другими отношениями, когда начальник подчинённого вещью не считает, то есть считает подобным себе.

Эти какие-то другие отношения – отношения свойства или, как сказано в «Поведении», отношения принадлежности. «Мы – одна команда, семья, боевое и трудовое братство, народ и всё такое: когда мы едины, мы непобедимы».

Итого, отношения власти, связь «начальник-подчинённый» – это отношения собственности и отношения принадлежности, переживаемые субъектом, вовлечённым в эти отношения, одновременно и, следовательно, связанные между собой и ограниченные одно другим.

1. Чуть подробнее для позиции «начальника». Как собственность может быть ограничена принадлежностью («я не могу распорядиться подчинённым так потому, что он свой»), так и принадлежность может быть ограничена собственностью («я солдата на маршала не меняю не могу пожалеть своего, ибо должно быть сделано так»), иначе отношения «начальник-подчинённый» вырождаются в семейственность, братство и прочую… «народность».

Чуть подробнее для позиции «подчинённого». Он точно так же признаёт свою принадлежность в связи «начальник-подчинённый», как и начальник. С другой стороны, подчинённый признаёт право начальника распоряжаться им, признаёт свой статус в-чём-то-вещи, ограниченный тем же свойством. В случае подчинённого ограничение принадлежностью собственности выглядит как «я не буду этого делать, он перегибает палку, я не раб, он не имеет права требовать от меня такого, мы же свои люди». А ограничение собственностью принадлежности – «ну, надо так надо, кто-то же из нас, своих, должен поступить так».

Всё это узнаваемо. Массу самых пространных оценок, замечаний и рассуждений о начальниках и правителях бывших и настоящих, местных и заграничных, возможных и желательных легко разложить по приведённому базису. Или ёмко архивировать в такие представления; как по мне, то для этой экономии они и требуются.

2. А вот теперь о «коррупции». Обычно под ней понимают продажу своих полномочий начальником, то есть передачу прав владения и пользования своими кому-то ещё, смену своей прежней принадлежности к «народу» в целом принадлежностью к некоему сравнительно малочисленному кругу – «элиты», «аристократии», «олигархата» и прочего такого же.

Иными словами, это отказ от ограничения собственности принадлежностью, переход из ситуации подчинения других в ситуацию обладания ими (рабства), «вольность дворянства» в исполнении Романовых.

Однако из изложенного выше следует, что возможен и обратный сценарий разрушения связи «начальник-подчинённый», то есть такое переразвитие «народности», когда начальник становится «одним из», и ему перестают подчиняться. Отказ от ограничения принадлежности собственностью, «Приказ №1»

0. Считайте очередным раундом игры в слова и сугубым «имхо». Я в неизвестный по счёту раз услышал слово «диктатура» в качестве ругательства, как будто это обязательно что-то плохое. Посмотрел в словарях, вроде ничего непременно страшного. Решил записать собственное толкование словарной мудрости.

В процессе записи сформулировал рассуждение, которого в словарях не видел; наверное, смотрел невнимательно. Может, читателя и позабавит. А то пафоса что-то в последнее время кругом. Трагичности.

1. Напомню, что обществом я считаю силу, соединяющую людей в группе, и возможность совместных действий в группе. Первое понятие есть понятие об обществе, как о сущности, а второе – понятие о нём же, как о форме.

Если принять понимание политики как совокупности действий, предпринятых с целью изменения общества, то из первого понимания общества следует понимание политики как действий, направленных на усиление связей в группе («влюбить в себя», например) или на их ослабление.

А из второго понятия следует понимание политики, как всякого изменения формы общества, то есть появления в списке возможных совместных действий новых пунктов и исчезновения оттуда же пунктов, ранее там бывших.

И эти появления, и эти исчезновения («станет можно» и «станет нельзя») человек, обсуждающий, предвосхищающий, планирующий, обдумывающий их, представляет себе через перечисление интересов и страхов, как предощущений соответственно приобретений и потерь.

«Политические взгляды», «политические воззрения» человека отсюда могут быть исчислены как перечни его интересов и страхов, зависимых от потенциальных изменений во множествах возможных совместных действий в тех группах, к которым он себя причисляет.

«Политическая доктрина» тогда получается средством упаковки, архивации этих «политических взглядов», сведения их к тому же «мы не видим, мы вспоминаем», которое в значительной степени обеспечивает наше биологическое зрение. Так дешевле. Так быстрее. Так комфортнее.

(Рас)платой за всё это выступает накапливающаяся разница в наборе символов, когда одно и то же политическое предложение (или оценка произошедшего изменения в обществе) описываемо людьми разных политических воззрений непостижимо друг для друга.

Помнится, когда-то в World of Warcraft читал орочий словарь хумансова языка, что-то вроде «слова «хай» или «хэлло» означают «я тебя сейчас убью и освежую», особенно если они сопровождаются взмахом руки». Белые люди шутили, задолго до Флойда.

«Политическая позиция» от «политических взглядов» того же самого человека отличается модальностью. Если «политические взгляды» - это «вот такое у нас тут может появиться, а такое отсюда может пропасть», то «политическая позиция» - это «вот так у нас тут должно стать, а это должно исчезнуть».

Понятно, что «весь список», все «вот так» и «это» из «политической позиции» и «политических взглядов» могут не совпадать, причём «политическая позиция» теоретически может оказаться объёмнее «политических взглядов», когда человек будет хотеть того, что сам же полагает невозможным, или отвергать то, что сам считает неизбежным. Не уверен правда, что такое положение дел будет продолжаться долго, ибо люди слабы.

2. Понимание «диктатуры» как осуществления государственной власти с единой политической позиции вполне разумно, более того, выводит на информативный анализ положения дел: кто носитель этой позиции (отдельно взятый человек, «партия», «класс», «элита» и так далее) и в чём она выражена. Это уже дискуссия, а не ругань. Можно поговорить.

Тут, правда, начнутся трудности, потому как многие вещи, сохранённые историей (стрельба, крики хоровые и одиночные, и прочее), дешевле, быстрее и комфортнее ассоциировать с «диктатурой» безоговорочно, а заявка «тут смотреть надо» людей напрягает: проще вспоминать, да ещё чужие мемуары, когда сидючий в шезлонге кадр диктует свои страдания в -40⁰С.

Итого, идеальная диктатура в государстве – это когда государственную власть отправляет сущность, в которой каждый из участников согласен с одним и тем же списком должных изменений в обществе.

Неприятности от диктатуры, хоть и не обязательны, вполне объяснимы тем, что упомянутой сущности может быть слишком мало применительно к масштабам общества и масштабам внешних факторов, на это общество действующих. «Мало» и в количественном, и в качественном смысле, «проблема ордена меченосцев».

3. А вот теперь обещанное забавное рассуждение. По крайней мере, для меня оно забавное, а Вы, если уж дочитали до сих пор… ладно.

«Диктатура» подразумевает одинаковость, единство и неделимость – непрерывность, ибо «линия партии» – политической позиции своих носителей. Она одна. Литая броня. Стена, которую мне не пробить

Напомнили о старом крыловском рассуждении, с которым я вполне согласен. Основной смысл рассуждения: советские идеалы – продукт советского общества, подлежащий сохранению и использованию как минимум потому, что идеал есть изделие штучное и редкое, такими не разбрасываются.

Утверждение трудно назвать спорным. Общественный идеал – это состояние общества, к которому каждому члену общества в повседневной жизни можно стремиться, либо которого можно избегать. Подчёркиваю: «можно», а не «нужно».

«Нужно» здесь наступает в задачах анализа состоявшейся эволюции общества как целого и синтеза её следующего этапа (прогнозирования, планирования), когда чересчур много ориентиров не бывает, и отказываться от каких-то из них означает напрашиваться на дорого обходящиеся неточности и ошибки.

Напомню, что даже в комплект поставки «единственно верного» марксистско-ленинского учения входят описания ужасов монополистического капитализма, до которых согласно классикам непременно дойдёт, если от них (от ужасов, а не от классиков) не шарахаться.

Достижимость сформулированных идеалов, их реализация, по Константину А. Крылову, совсем другой вопрос: «второй сложный» и «смотреть надо» в каждом конкретном случае. В конце концов, маяк помогает кораблям и судам добраться в пункт назначения, однако достигнуть его невозможно, и держать курс только и прямо на него – закончится крушением.

С другой стороны, совершенно презреть идеалы и порождённые отношением к ним мечты, влиявшие на жизненно важные решения десятков и сотен миллионов людей, в том числе Ваших собственных предков, есть в лучшем случае неосмотрительность, а в худшем глупость. А если кто-то пылко требует от Вас такого презрения, то разумным станет следить за карманами.

Теперь о том, что можно назвать «советскими идеалами». А то, знаете ли, сперва «все и так знают», потому что «все там жили»; время идёт, новые поколения «своим умом доходят», если кому интересно; высказывания, не теряя в убеждённости, теряют в смысле… «I’m so sorry». Так что запишу на полях.

Напомню определения общества, из которых я исхожу. Да, напомню, в неизвестный по счёту раз тратя на это Ваше время, ибо недавно вновь убедился: если не напоминать, то сразу же прилетят замечания, построенные на безусловной презумпции, что общество – это просто всякая группа людей. Не, ну а чё. Заметить-то хочется, а вникать времени нет. Надо общество поддерживать.

Функционально общество – это «возможность совместной деятельности людей, или координации их поведения». Субстанционально общество – это «сила, соединяющая людей вместе».

Ни одно из этих пониманий не запрещает одному и тому же человеку присутствовать в различных обществах («работа», «дом» и «общественный транспорт», например, в течение суток). Более того, можно даже ввести понятие «социального времени» как последовательности пребывания человека в различных обществах, обильных или скудных функционально, мощных или слабых субстанционально и скоротечных или долговечных по астрономическому или биологическому времени.

Всякая совместная деятельность людей, случившаяся она уже или всего лишь потенциальная, может состоять из действий односторонних и двусторонних, или, что то же самое, асимметричных и симметричных.

Односторонние, асимметричные действия – «действия, которые человек совершает (по отношению к другим людям или вещам) один, не нуждаясь в постороннем содействии». Это если я напишу на Вас донос, например. Двусторонние действия «таковы, что они не могут быть совершены без помощи и участия других людей».

Соответственно, все односторонние действия в данном экземпляре общества, состоявшиеся или всего лишь возможные, для удобства изложения можно объединить в один аспект. То же и с двусторонними. Названия этих аспектов можно позаимствовать у Александра А. Зиновьева: «деловой» для односторонних, «коммунальный» для симметричных.

И «советский идеал» здесь выглядит примерно так: «социальное время личности должно быть обеспечено обществами, в которых коммунальный аспект в наивозможной степени доминирует над деловым». Всё. Другого советского идеала у меня для Вас нет.

Иными словами, наивозможное большинство действий, которые я предпринимаю или обдумываю, находясь в том или ином обществе («в жизни»), должны быть двусторонними. То есть такими, которые не могут быть совершены без помощи и участия других людей, а значит, могут быть оценены этически.

Сюда обычно добавляют презумпцию положительной оценки и говорят о «торжестве справедливости», однако это уже реклама.

Далее несколько замечаний по поводу этого идеала.

Во-первых, в таком обществе люди по определению будут худшими

«Nightfall», известный мне на русском как «Приход ночи», две итерации. В 1941 году опубликовано Айзеком Азимовым, в 1990 году – Робертом Силвербергом в сотрудничестве с Айзеком Азимовым в пятикратно большем объёме.

Я уже упоминал эту вещь в блоге несколько лет тому назад. Без спойлеров, всего лишь рекомендовал. Рекомендую и сейчас, но рассуждения ниже ещё не читавшему предвосхитят, предупреждаю.

Основной рекомендацией станет: (пере)читайте сперва Силверберга, потом Азимова. Сперва 1990 год, потом 1941.

К тем переводам, которые когда-то читал я, претензий нет. Однако подите переведите «revival» на русский, не потеряв в темпе. Так что лучше в оригинале.

Если очень коротко, то я считаю эту вещь образцом и эталоном не столько жанра «постапокалипсис», сколько самой категории «апокалипсис».

В конце концов ядерная война наскучивает, вырождаясь в лубок, а вот те азимовские изыски при всей их невозможности продолжают радовать, не теряя в складности.

Повторю и подчеркну основную рекомендацию: сперва 1990, потом 1941. Чтобы стало понятно, какую планету мы потеряли.

1. Планета в системе шести солнц, однако на орбите, достаточно стабильной, чтобы там завелась жизнь, а заведшись, докатилась до разума и неплохо себя чувствовала при одном условии: должно быть светло. Условие выполняется, потому что окружающие солнца всегда в небе.

Волей автора персонажи похожи на людей «до степени смешения», так, чтобы их было жалко.

Уровень цивилизации соответственно 1990 (Силверберг) и 1941 (Азимов). Уже ради этого увлекательно изложенные повести стоит рекомендовать юному поколению, мол, «и до Интернета была жизнь».

Место действия: некая «Федеральная Республика», легко узнаваемая калька Штатов с их геометрическими границами и региональной автономией.

Важную роль в сюжете играет газетчик, он вообще тема для отдельного сочинения «Против ЛОМа нет приёма». Ничего: у Силверберга он поплакался, раскаялся и залез на любимую женщину.

Есть большие компьютеры у Силверберга, но и у него с персоналками туго – там, похоже, скорее терминалы.

Автострады есть. Найдутся лазерные пистолеты, но не совсем понятно, на кой они там суть, разве что для упрощённого описания злоключений парочки беженцев уже после того, как «стряслось».

2. Особо важно то, что и там, и там есть университет, без которого сюжет оказался бы невозможен в принципе. Учёные поняли и объяснили, – хотя бы самим себе – что, собственно, происходит.

Приближающийся… найтфолл… кирдык… ну, Вы поняли, что… был осознан участниками сюжета именно через усилия учёных из трёх совершенно разных областей.

Археология: «знаете, что-то у нас тут не то с удручающей периодичностью» на основе раскопок поселения, которое «до основанья, а затем» каждые две тысячи лет.

Психология: «можно считать доказанным, что, если нашего человека посадить в темноту, то он будет несчастлив и, может быть, даже сойдёт с ума».

И, наконец, астрономия, или, если хотите, солнцезнатство, когда уже на больших компьютерах проверяют маленькие нестыковки в свежесформулированной теории всемирного тяготения – почему после запятой не всё сходится?

3. За окнами, во вполне себе индустриальном окружении, радуется жизни секта, Культ, Апостолы Пламени, которые вещают, что каждые 2049 лет наступает Тьма, во Тьме появляются Звёзды, и «праздник к нам приходит». Очередной праздник настанет уже вот-вот.

Культ, он же Апостолы, нужен в основном для динамики сюжета. Университета, чтобы догадаться о грядущих неприятностях, вполне достаточно.

«Динамика сюжета», однако, отнюдь не пустые слова. Вопросы «сумели бы учёные без косноязычных записей сектантов на мёртвых языках за оставшееся время понять, что надвигается» и «сумели бы отдалённые потомки тех же учёных в следующие 2049 лет додуматься до компьютеров и теории всемирного тяготения» суть частные случаи вопроса… скажем так, актуального.

Не отнимаю у Вас счастья его задать, хотя бы самому себе.

4. Полагаю, даже не читавший… эээ… читатель уже догадался. В звёздной системе, мешая сходиться вычислениям с наблюдениями, присутствует ещё что-то, и это несветящееся небесное тело с известной периодичностью затмевает остающееся в небе солнце так, что тень перемещается по всей поверхности планеты.

Эта тень под именем «Тьмы» качественно и надолго выносит мозги большей части разумного населения так, что та первые несколько часов пробавляется массовыми поджогами всего и всех, что и кто под руку подвернутся, а там как получится.

Что такое «Звёзды», ни астрономы, ни психологи, ни археологи не знают. Астрономы, впрочем, догадываются, что во Вселенной может быть ещё… а, гулять так гулять… целая дюжина

Выскажусь о смысле жизни. Да, всё в той же рамке аналитической этики: в конце концов, должна же она давать простые ответы, за то и поддерживаю.

Полагаю, читатель видел фильм «А зори здесь тихие». Сразу успокою: инцидент, который вдохновил автора одноимённой книги, не включал в себя гибели нескольких молодых женщин в заведомо неравном противостоянии. На полях отмечу, что такое вдохновение, лёгким движением руки превращающееся в элегантное «трупами завалили», скорее обесценивает художественный артефакт для привередливого меня.

Более того, кульминация фильма, когда диктор Левитан из приёмника отвращает старшину Васкова от «все сдохнете», вызывала у меня подспудное отторжение, которое биографически недавно я сформулировал так: «там отыгран экзорцизм, а у старшины беса не было».

У старшины всё было хорошо и правильно. Ниже я попробую объяснить, почему. Дата опять же располагает.

Вот категорический императив Канта: «поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»©. То есть веди себя так, как хочешь, чтобы и другие вели себя.

Делай другим то, чего от них желаешь. Будь примером. Другие должны вести себя так, как ведёшь себя ты. Не застраивай других, не навязывайся и не мешай, потому что иначе будут мешать тебе, и ты ничего не добьёшься, сам будучи застроен. Каждый сходит с ума по-своему.

В крыловском «Поведении» этот императив («западная» этическая система) рассмотрен как обоснование достижения и присвоения, исполнения желаний, как способ избежать переживания зависти к другим.

См. «Дивный новый мир»: «– И, соответственно, желание усилилось? – До невыносимости!»©.

Положительным переживанием, «зачем всё это», повторю, будет переживание достижения, успех, избавление от желания. Богатство, слава, удовольствие – чем бы ни была достигнутая цель.

«Либерализм», если понадобится отгадывать слово в кроссворде по вышесказанному.

Трудно отрицать то, что «у людей получилось» и «на протяжении последних веков данная этическая система (и принявшая ее цивилизация) доминируют на планете»©.

А вот «северная» этическая система: «другие не должны делать тебе того, чего не делаешь им ты».

Я разделяю мнение, что она пребывает в процессе формирования и совершенствования «у нас тут», и повторяю здесь гипотезу, что стартовым выстрелом оказался Великий голод начала семнадцатого века, когда некоему весьма многочисленному и развитому человеческому сообществу (условной «Московии») сильнее обычного была явлена неблагожелательность мироздания, а сообщество упёрлось – хотя бы потому, что и привычного «обычного» было чуть больше, чем слишком много – так, что вместо нокаута стался нокдаун.

Ситуация нокдауна вместо нокаута, позднее неоднократно повторявшаяся по самым разным причинам и в самых разных аспектах. «Русских можно прибить, но нельзя добить».

На «кантовском» языке императив, задающий такое положение дел, прозвучит примерно так: «поступай вопреки всякой максиме, которая, став всеобщим законом, будет тебе отвратительна».

Не смиряйся. Другие не должны вести себя так, как не намерен вести себя ты. Не потворствуй злу, предотвращай его, потому что иначе оно разойдётся и придёт за тобой.

«Северная» этическая система – способ избежать переживания ненависти к другим так же, как «западная» есть средство предупреждения зависти к другим.

Из сказанного выше следует, что обоснование порочности тех или иных поступков, обычаев, заведений, укладов и систем с «западной» точки зрения будет сводиться к тому «тебе тут неизбежно придётся (приходится, пришлось бы) завидовать».

Борьба с «западной» порочностью – да, актёры-негры, играющие британских аристократов, и прочее такое же. Утверждение и проведение «всё возможно». Работа на избытие зависти. «Западные» люди, занятые здесь и отстаивающие это, чувствуют, что делают правильные, справедливые вещи, истово стараются и всерьёз не понимают претензий к себе.

А доказательство порочности того же самого по-«северному»: «тебе придётся – пришлось бы, и так приходится – ненавидеть». Тебе тут ползать придётся, а на тебя будут плевать, удовольствие получать.

Борьба с таким тоже вполне очевидна: работа на исчисление, предсказание и предотвращение таких ситуаций. Я считаю, что с этим «у нас тут» сильно похуже, чем «у них там», в основном из-за «готтентотского» подхода к этому делу, зацикленности на расцветке флагов и на исторических периодах.

Что не совсем очевидно, так это положительные эмоции, которые должна предоставлять «северная» этика. В «Поведении» этого нет, далее моё рассуждение.

«Хороший» «по-западному» человек получает несомненное удовольствие от обретённого богатства, от исполненной мечты, от заслуженной