А мы тут плюшками балуемся. Точнее, литературными упражнениями по мотивам прочитанного и просмотренного.


- Эй! Э-эй! - гость стоял шагах в двадцати от дома. Старик очнулся, поднял голову и утёр ладонью вязкую слюну в углу рта. Легко, на зависть молодым встал со скамьи под окном гостиной и махнул свободной рукой гостю: мол, подходи.

Гость подошёл и без приветствий выдал:

- Тебе надо уходить. Они пришли.

- Я знаю, - сказал старик. - Вина хочешь?

- Ты всё знаешь, - буркнул гость. - Значит, знаешь, что хочу. Тогда зачем спрашиваешь?

- Вежливость, - ответил старик не в первый и не в сотый раз. - Заходи.

Гость, толстый лысеющий мужчина средних по нынешним временам лет, носил на шее металлическую цепь главы поселения. Старик, высоченный, тощий и в последний раз стригший волосы десятки лет тому назад, тоже носил на жилистой шее металлическую цепь, только очень тонкой работы. И был на этой цепи камешек. В поселении думали, что камешек волшебный. Гость знал, что это не так.

- Ух, хорошее... - сказал гость, отхлебнув из глиняной чаши. - Умеешь делать. Ты, конечно, всё знаешь, мне говорить-то неудобно. Они тебя убивать пришли.

Старик кивнул, не поднимая глаз от своей чаши.

- Тебе бежать надо, - продолжил гость. - Ты, конечно, уже не тот, что раньше, но я дам тебе носильщиков из верных людей. Будем считать, что владельцев того торгового плота на восточной реке ты как-нибудь обдурил, а мои десять коз тут ни при чём. Плыви на юг.

Старик вновь кивнул.

- Благодарю, - ответил он. - Только мне осталось примерно два дня. Сердце. Я уж лучше здесь.

Гость отставил чашу на стол, на тканую скатерть, и несколько раз глубоко вздохнул.

- Слушай, я к тебе ещё мальцом бегал, а до сих пор привыкнуть не могу. Ты всё знаешь. И наперёд тоже. Тебя из-за этого в поселении боятся как... как духов из Горелой части. Даже больше. С тобой говорить... ребёнком было любопытно, а сейчас...

- А ты не говори, - ответил старик. - Ты пей.

Гость последовал совету.

- Хорошее вино, - вновь сказал он. - И дом хороший. В Горелой части все такие были?

Старик усмехнулся:

- Лучше. У вас не дома сейчас. У вас после потопа жилища.

- Благодарю, - скривился гость. - Утешил.

- Почему же. - Старик взял с глиняной тарелки, расписанной сложным узором, завёрнутый в зелень кусок мяса. - Духи из Горелой части - это когда кто-нибудь из ваших проходит через неё, видит сгоревший старый дом своей семьи, и в нём просыпается всё то, что ему передали предки, сами уже не понимая того. Не просто слова, а обстоятельства, в которых они сказаны. Движения, запахи. Всё это складывается, и человеку вдруг кажется что-нибудь этакое, и ему страшно. Дух привиделся. А в новых жилищах этого нет. Новое всё, после потопа.

- Те, что пришли, духов будут изгонять, - сообщил гость. - Разламывать остатки. С песнопениями. Я им скажу, чтобы они сперва дома, а потом тебя. Там работы больше, чем на два дня. Успеешь умереть.

- Они не послушают, - покачал головой старик. - Упрёшься, они и тебя уберут. Среди них есть один... такой... гибкий. Убийца. Не толпу поднять на меня, а того, кто не понравится, убрать. Втайне. Будь осторожен.

Гость вновь отхлебнул из чаши. Поднял выгоревшие на солнце брови, это выглядело забавно на круглом лице. Подождал.

- Хорошо, я спрошу, - сказал он после затянувшегося молчания. - Откуда ты это знаешь?

- Птицы сказали мне, - ответил старик. - И звери. Я узнал это по их поведению. Я не могу сказать примет этого убийцы, но он гибкий и быстрый, это было видно по птицам и зверям.

Гость вздохнул.

- Раньше все так умели? - спросил он. - Подтверди.

- В семьсот двенадцатый раз за последние сорок три года подтверждаю, - усмехнулся старик. - Все. Я хуже прочих. Потому и выжил.

- Представляю себе. Если всё так пойдёт, то как оно будет через тысячу лет, - предположил гость. - "Ты ходил к берегу реки". "Как, как ты это узнал, каким волшебным образом?" "У тебя на полах красная глина". "О чудо, о чудо, о великолепные способности, я в присутствии чудесного..." ээээ... прозрителя?.. То-то он убийц будет находить.

- Почему же. - Кусок мяса, завёрнутый в зелень, уменьшился ещё на треть. - Люди будут записывать и вспоминать. Потом придумают какое-нибудь орудие, чтобы записывать, вспоминать, а там и думать вместо них.

- Я не доживу, - ответил гость. - Послушай, в самом деле. Ты поселение дважды от голодной смерти спас. Ты записи научил делать. Мы тебе должны. И те мои друзья, что твои сказки вместо со мной слушали, а теперь помогли бы нести твой скарб, должны. И те дураки, которые твой дом придут жечь заодно с

А мы тут плюшками балуемся. Точнее, литературными упражнениями по мотивам прочитанного и просмотренного.


- Эй! Э-эй! - гость стоял шагах в двадцати от дома. Старик очнулся, поднял голову и утёр ладонью вязкую слюну в углу рта. Легко, на зависть молодым встал со скамьи под окном гостиной и махнул свободной рукой гостю: мол, подходи.

Гость подошёл и без приветствий выдал:

- Тебе надо уходить. Они пришли.

- Я знаю, - сказал старик. - Вина хочешь?

- Ты всё знаешь, - буркнул гость. - Значит, знаешь, что хочу. Тогда зачем спрашиваешь?

- Вежливость, - ответил старик не в первый и не в сотый раз. - Заходи.

Гость, толстый лысеющий мужчина средних по нынешним временам лет, носил на шее металлическую цепь главы поселения. Старик, высоченный, тощий и в последний раз стригший волосы десятки лет тому назад, тоже носил на жилистой шее металлическую цепь, только очень тонкой работы. И был на этой цепи камешек. В поселении думали, что камешек волшебный. Гость знал, что это не так.

- Ух, хорошее... - сказал гость, отхлебнув из глиняной чаши. - Умеешь делать. Ты, конечно, всё знаешь, мне говорить-то неудобно. Они тебя убивать пришли.

Старик кивнул, не поднимая глаз от своей чаши.

- Тебе бежать надо, - продолжил гость. - Ты, конечно, уже не тот, что раньше, но я дам тебе носильщиков из верных людей. Будем считать, что владельцев того торгового плота на восточной реке ты как-нибудь обдурил, а мои десять коз тут ни при чём. Плыви на юг.

Старик вновь кивнул.

- Благодарю, - ответил он. - Только мне осталось примерно два дня. Сердце. Я уж лучше здесь.

Гость отставил чашу на стол, на тканую скатерть, и несколько раз глубоко вздохнул.

- Слушай, я к тебе ещё мальцом бегал, а до сих пор привыкнуть не могу. Ты всё знаешь. И наперёд тоже. Тебя из-за этого в поселении боятся как... как духов из Горелой части. Даже больше. С тобой говорить... ребёнком было любопытно, а сейчас...

- А ты не говори, - ответил старик. - Ты пей.

Гость последовал совету.

- Хорошее вино, - вновь сказал он. - И дом хороший. В Горелой части все такие были?

Старик усмехнулся:

- Лучше. У вас не дома сейчас. У вас после потопа жилища.

- Благодарю, - скривился гость. - Утешил.

- Почему же. - Старик взял с глиняной тарелки, расписанной сложным узором, завёрнутый в зелень кусок мяса. - Духи из Горелой части - это когда кто-нибудь из ваших проходит через неё, видит сгоревший старый дом своей семьи, и в нём просыпается всё то, что ему передали предки, сами уже не понимая того. Не просто слова, а обстоятельства, в которых они сказаны. Движения, запахи. Всё это складывается, и человеку вдруг кажется что-нибудь этакое, и ему страшно. Дух привиделся. А в новых жилищах этого нет. Новое всё, после потопа.

- Те, что пришли, духов будут изгонять, - сообщил гость. - Разламывать остатки. С песнопениями. Я им скажу, чтобы они сперва дома, а потом тебя. Там работы больше, чем на два дня. Успеешь умереть.

- Они не послушают, - покачал головой старик. - Упрёшься, они и тебя уберут. Среди них есть один... такой... гибкий. Убийца. Не толпу поднять на меня, а того, кто не понравится, убрать. Втайне. Будь осторожен.

Гость вновь отхлебнул из чаши. Поднял выгоревшие на солнце брови, это выглядело забавно на круглом лице. Подождал.

- Хорошо, я спрошу, - сказал он после затянувшегося молчания. - Откуда ты это знаешь?

- Птицы сказали мне, - ответил старик. - И звери. Я узнал это по их поведению. Я не могу сказать примет этого убийцы, но он гибкий и быстрый, это было видно по птицам и зверям.

Гость вздохнул.

- Раньше все так умели? - спросил он. - Подтверди.

- В семьсот двенадцатый раз за последние сорок три года подтверждаю, - усмехнулся старик. - Все. Я хуже прочих. Потому и выжил.

- Представляю себе. Если всё так пойдёт, то как оно будет через тысячу лет, - предположил гость. - "Ты ходил к берегу реки". "Как, как ты это узнал, каким волшебным образом?" "У тебя на полах красная глина". "О чудо, о чудо, о великолепные способности, я в присутствии чудесного..." ээээ... прозрителя?.. То-то он убийц будет находить.

- Почему же. - Кусок мяса, завёрнутый в зелень, уменьшился ещё на треть. - Люди будут записывать и вспоминать. Потом придумают какое-нибудь орудие, чтобы записывать, вспоминать, а там и думать вместо них.

- Я не доживу, - ответил гость. - Послушай, в самом деле. Ты поселение дважды от голодной смерти спас. Ты записи научил делать. Мы тебе должны. И те мои друзья, что твои сказки вместо со мной слушали, а теперь помогли бы нести твой скарб, должны. И те дураки, которые твой дом придут жечь заодно с

Ниже приведена сборка из нескольких фрагментов недавних размышлений атеиста про религию и её влияние на общество. Фрагменты я кое-как отшлифовал, а некоторые так и переставил местами, но сборка всё равно корявая. Работа сказывается и мешает, сколько-нибудь стабильный режим покамест не найден.

1.
Пусть нам надо распознать некоторый сигнал. Имеем два базовых подхода:

1) убрать все остальные сигналы и шумы и
2) усилить собственно сигнал относительно всех остальных сигналов и шумов.

Ограничением первого пути станет несовершенство окружающего мира, когда снижение уровня шумов выполняется всё сложнее и обходится всё дороже. Ограничением второго пути станет усиление ненужных сигналов и шумов вплоть до невозможности распознать нужный сигнал или до его подмены.

"Вторым сложным вопросом" здесь станет само "распознание" сигнала: надо ли нам угадать слова на (не)известном языке, наслаждаться музыкой или правильно списать код.

2.
Уверен, что читатель уже догадался: мне на глаза попались цитаты из святителя Игнатия, который Брянчанинов, насчёт католической мистики. Да, я потом посмотрел и других православных авторов, извинявших выпады Игнатия тем, что тот более опирался на байки и анекдоты о том же Франциске Ассизском. И тем не менее.

Итак, фундаментальная разница между православной и католической мистикой - молитвенными техниками, если хотите - видится мне той самой разницей, с которой я начал. Православные, пытаясь услышать бога, стараются подавить шумы и уйти от ненужных сигналов - так, что если им что-то привиделось, то они просят бога избавить от видений, а католики, наоборот, на молитве стараются усилить сигнал, раскачивают воображение, доходя до экзальтации, а потом выдают это всё наружу, в том числе под запись. И я согласен с тем, что это различие если и не важнее филиокве, то за сотни лет "работы с людями" его влияние сильнее сказывается.

Вот А.В. Кураев пишет по теме и пишет небезынтересно, формулируя претензии к католическому "духовному деланию". И то, что мне, атеисту, с этими претензиями трудно не согласиться, многое говорит о том, насколько сказывается присутствие конкретной конфессии в конкретном обществе.

3.
С чего меня вообще понесло на эту тему? Я перечитывал большие вещи Гилберта К. Честертона на языке оригинала. Начал с "Шара и креста", и свара атеиста с христианином, на которой построен роман, показалась мне оживлённой стрельбой "в молоко".

То есть я не стал бы выдавать такие же аргументы от имени атеиста, и наплевать мне было бы на те аргументы, которые там выдавал верующий. При том, что автор, которого я считаю великим, конечно, подыгрывал своей стороне, как мог, но и атеист дураком не выглядел.

Я не увидел другого объяснения этой странности, кроме системного различия в конфессиях, которое ведёт и к различию в атеистических воззрениях, отрицающих разные конфессии, как самые близкие.

И я пошёл в Интернет смотреть, в чём дело. См. рассуждение выше.

А потом я продолжил читать "Наполеона Ноттингхилльского", "Возвращение Дон Кихота"... прекрасные образы и захватывающие размышления - всё это я потреблял уже с поправкой на авторский "приоритет образа перед смыслом", с поправкой на авторский приоритет усиления сигнала перед подавлением шумов.

4.

Работа навалилась, некогда о вечном.

Так, наскоро.

Я думаю мясом, души у меня нет. Помимо прочего это означает, что мне легче признать у себя - и у любого другого человека - наличие систематических искажений восприятия и размышления: из тех, что обезьяну в саванне полмиллиона лет назад не могли убить, а потому естественный отбор их не убрал.

"Легче признать" просто потому, что в моём случае речь идёт о хардвере и движении электрических зарядов, а не об аурах с информационными полями и не о бесовских наущениях.

Эти систематические искажения создают возможности для эффективной манипуляции человеком - ну, "эффект Барнума" , например... что тоже не является новостью. И этот эффект отнюдь не единственный.

Новостью не является и то, что за прошедшие полмиллиона лет такая манипуляция стала не только эффективна, но и выгодна: в основном потому, что её себестоимость ушла вниз. Эволюция медиа в сторону приставки "масс-", байки о величии человеческой личности (лоха надо хвалить) и т. д.. То, что в прошлом не мешало, а то и помогало нашим предкам спасаться от тигров и львов, нынче делает нас добычей рекламодателей (политических включительно). Хоть заживо не жрут, и то не всегда спасибо.

Если мне выпадает минутка подумать мясом на отвлечённые темы из тех, которыми я забавляю читателей своего скромного блога, то в последнее время моей прикладной шизой получается образ "домохозяйства" как единицы общежития, имеющего шансы на хоть какое-то светлое будущее - в отличие от той самой личности с её правами и свободами.

Та самая обезьяна полмиллиона лет назад воображала себе ограду на ночь от всякого клыкастого, а я воображаю нечто вроде домашнего ИскИна, одной из основных целей которого стало бы блокирование или дезавуирование дешёвых, массовых и поставленных на поток манипуляций по отношению к жителям дома. Я хочу, чтобы манипуляции мною подорожали и усложнились. Если хочешь обмануть, так поговори лично, а к разговору подготовься: не напускай робота в надежде потом просто собрать с меня деньги.

Например, мне недавно пришло письмо о том, что у меня в США умер богатый родственник. Из-за того, что мой публичный адрес поставлен на имя "Семнадцать Енотов", имя родственника было Norman Енотов. Я аж прослезился. Однако схожие техники работают против нас постоянно, и работают они потому, что те самые систематические искажения восприятия и размышления создают уязвимости для них. Избавиться от этих уязвимостей ан масс в обозримом будущем невозможно, а вот прикрыть их...

Навскидку понятно, что читателя здесь получится позабавить предложениями и в техническом, и в алгоритмическом, и в социальном аспектах. Впрочем, это как работа позволит. Может, в порядке отдыха я не о светлом будущем, а об эльфах с орками.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Другого примера для можете вспомнить Путина - ещё раннего, в звании хуизмистера. Тот же "эффект Барнума" применительно к обществу на смене веков работал вовсю: в речах нового президента большинство слышало именно то, что хотело слышать - и для разных людей это были совершенно разные, противоречащие одна другой вещи. Можете не вспоминать, а посмотреть, скажем на "объединённую оппозицию" в любой современной стране.

ПостСубСкриптум. Хотя ауры с чертями - они, конечно, представительнее. Льстят. Разрешаю считать, что это я один такой убогий и на постоянной основе. Вы-то ого-го-ого, а если не ого-го-го, так редко, случайно и только после титанических усилий трансцендентного неприятеля.

---

---

Станислав Лем в "Сумме технологий" пишет о Граммофоне: машине, которая имитирует человека в разговоре, не собирая правильные, "человеческие" ответы из слов, но выбирая их из огромного множества заранее записанных применительно к содержанию вопроса.

Автор утверждает, что такая машина точно не будет носителем разума и сознания в то время, как машина-"сборщик ответов" в случае конструкции, сравнимой по сложности с человеческим мозгом, вполне может оказаться таким носителем.

Автор указывает, что выявлен такой Граммофон может быть, если задать ему один и тот же вопрос разными словами: неразумная машина, опираясь на эти слова, выберет из архива разные по смыслу готовые ответы, после чего будет разоблачена как "глупая машина"; в презумпции, что человек или "умная машина" почему-либо обязаны отвечать правду.

В рассуждении о Граммофоне автор замечает, "что такая машина неэкономична, что ее никто не будет строить, потому что это невозможно, а главное, непонятно, зачем ее надо было бы строить".

А вот тут я позволю себе поставить запятую.

Мне лениво искать в Рунете, однако я помню читанные истории о том, как на войне за линией фронта то ставили звукозаписи моторов боевой техники, то имитировали звуки вбивания свай - мол, переправы строим именно здесь, здесь пойдёт наступать техника. Если это делали наши, то глупые немцы попадались, а если это делали немцы, то наши разведгруппы изобличали сумрачный германский гений. Законы жанра.

Однако всё это примеры (или идеи) вполне практического применения некоего Граммофончика.

На войне постоянно подлежит ответу вопрос: что и где сейчас делает противник? Противник даёт не обеспеченный действием ответ, зависимый от вопроса и специфики ситуации (война): в некоторой точке у нас сейчас катается тяжёлая техника и вбивают сваи. Для того, чтобы уяснить обман, надо тот же вопрос задать по-другому, то бишь, не полагаясь на слух, послать разведгруппу посмотреть на месте.

Выигрыш от подделки становится очевиден - это время.

В случае лемовского Граммофона это время, необходимое на то, чтобы задать второй вопрос, - тот же по смыслу, но другими словами - получить другой ответ и победоносно воскликнуть "ага!"

А в случае Граммофончика на войне это выигрыш времени, необходимого на то, чтобы разведгруппе противника собраться, добраться до места, получить другую версию впечатлений и рассказать полученное командованию.

Если разведгруппа никуда не пошла и впечатлений не получила, то выигрыш времени растёт и упирается в некоторый предел, заданный другими делами: скажем, началом наступления там, где не ждали.

Теперь пусть мы смотрим с орбиты, как хумансы хлестаются между собой, то бишь понимаем обе воюющие стороны как подсистемы одной системы.

Всякий описанный выше Граммофончик становится тогда средством передачи внутреннего времени системы между подсистемами. Под "внутренним временем системы", напомню, я понимаю смену её состояний, последовательность событий в ней.

Признаком передачи внутреннего времени системы от подсистемы А к подсистеме Б окажется то, что подсистема Б "начнёт раньше" нечто, сказывающееся на всей системе А+Б+всё остальное. Например, наступление на позиции подсистемы А.

Думаю, что характеристики отдельно взятого Граммофончика можно понимать как характеристики канала передачи времени: пропускная способность, потери... если не ошибаюсь, то в ИГШ это пробовали описать через "темп". Модуляцию передачи по этому каналу мне пока страшно обсуждать, обойдусь без этого.

А теперь вопрос: а как с такими Граммофончиками в современном обществе? Ну, "я выдаю тебе первый попавшийся ответ, чтобы ты погрузился в думы над ним, а я или мой хозяин не тратили времени на размышления, оставляя тебя за горизонтом"?

Я склонен полагать, что Граммофончик присутствует в самых разных общественных явлениях - в статусе компоненты, цены или опасности таковых.

Вот, например, сочинение с претензией на ответы на основные вопросы бытия. В зависимости от репутации оно может быть овеянным тысячелетиями священным писанием, а может быть досужим упражнением кустаря без мотора вроде меня. И в том, и в другом случае на его основе можно организовать тот самый канал передачи времени - затормозить оппонента и ускорить себя, освободившись от него. Проверочное слово "коан", однако не столь радикальные решения можно найти и поближе и в истории, и в географии.

Граммофончик легко увидеть во всяком противостоянии сколько-нибудь массовых общественных позиций. Ключевые вопросы здесь в том, насколько важным средством в конкретном противостоянии он является, и насколько осознанно и последовательно стороны прибегают к этому средству.

Отдельно взятый обыватель, как правило, и свою общественную позицию, и позицию

Отыскал один свой черновик, спровоцированный каким-то особо пылким выступлением потомка древних укров на тему "гибридной войны". Дописал некоторые выводы, выкладываю.

---начало черновика---

Напомню своё понимание суверенитета.

Пусть есть группа людей, в которой возможна совместная деятельность, то бишь общество. Так как это группа людей, а не каких-то абстрактных, бессмертных, неуязвимых и неотличимых друг от друга монад, то некоторой долей этой совместной деятельности обречено стать приспособление членов группы к окружающей группу среде.

Эта среда порождает всякие вызовы.

Настолько могучие, что их нельзя обуздать в одиночку, так что приходится приспосабливаться к ним сообща.

Настолько быстрые, что всё общество целиком не может вовремя найти правильный ответ на них, так что приходится доверяться части общества, достаточно проворной, чтобы не рассуждая, инстинктивно увидеть выход и броситься к нему.

Настолько сложные и непредсказуемые, что приходится доверяться умным, которые могут наощупь, упорядоченно находить решения.

И настолько далеко отстоящие друг от друга во времени, и так по-разному похожие друг на друга, что приходится доверяться мудрецам, которые могут вспоминать и сравнивать.

Во всех этих случаях всё общество целиком безоговорочно следует за своей частью, подчиняется ей или прекращает своё существование в прежнем виде, будучи сокрушено внешним вызовом.

С течением времени идея части общества, которая может требовать доверия от всего остального общества, несмотря ни на что, – части общества, которая может вести себя непредсказуемо и при этом не разрушает общества – эта позиция воспринимается членами общества и как норма, и как благо, и – главное – как самостоятельная сущность, вовсе не обязательно быстрая, сильная, умная или мудрая, но могущая потребовать от общества всех перечисленных свойств и любых других.

Это и есть суверен, а сумма его отношений с остальным обществом – суверенитет. Государство же и любое другое владычество есть эффект суверенитета, способ его сохранения и поддержания, средство его обеспечения.

Очевидно, что в числе внешних вызовов общества могут быть и другие общества. Суверенитеты, развивающиеся взаимообусловленно, окажутся много сложнее относительно суверенитета, получившегося в порядке приспособления общества исключительно к дочеловеческой природе, и развиваться они будут быстрее сравнительно с таким суверенитетом.

Однако и человеческое общество, единственное в мире, всё равно породит и суверена, и государство, если встретится с вызовами, для которых окажется чересчур неуклюже как целое, как группа биологических автоматов вполне конкретной конструкции с вполне конкретными ТТХ и их разбросом.

Что я понимаю под «суверенным государством»? Это государство, обеспечивающее суверенитет общества.

Это государство, защищающее право части общества на непривычное, непредсказуемое, неподотчётное и необъяснимое поведение по отношению к остальному обществу, к другим обществам и к окружающей природе.

Это государство, защищающее общество как целое, то есть защищающее саму возможность совместной деятельности в группе людей от последствий поведения суверена.

Мерой суверенитета государства я считаю его способность одновременно решать эти противоречащие одна другой задачи.

Базовое определение войны как конфликта, в котором выживание противной стороны не является граничным условием разрешения конфликта, я позаимствую у ИГШ и обведу по контуру напильником.

Война в рамке изложенного окажется конфликтом между обществами, в котором сохранение меры суверенитета противной стороны не является граничным условием разрешения конфликта.

---конец черновика---

И тут можно сделать следующие замечания.

1. Побочной или основной жертвой войны могут стать суверенитет государства и/или суверенитет общества.

2. Уменьшение суверенитета государства как его способности поддерживать суверенитет общества влечёт уменьшение суверенитета общества, однако эта зависимость ограничена. Полное падение государства вовсе не означает, что в обществе исчезла позиция суверена и согласие на неё существование.

Общество по-прежнему может признавать свой суверенитет как устроение правильное и благое, упражняя его при первой возможности в меру своей связности*.

* - да, я говорю о Гражданской войне столетней давности, когда де-факто среди русских шла борьба разных государственных проектов (кто хороший, кто плохой, разбирайтесь сами), а окраины потом застроили под победителя. Сам суверенитет как свойство тогдашнего русского общества никуда не исчезал так, что государственный аппарат норовил восстановиться возможно быстрее к досаде Ленина с его экзотическими идеями общественного

По-те-о-ре-ти-зи-ру-ю, значит, немного о школе. А то тут в Ивантеевке, что менее чем в 15 км от моего логова, произошёл сумбур и инцидент.

Школа - это общественный институт, созданный в интересах общества* для борьбы с распространением паразитизма в обществе. Паразитизм я понимаю, как поведенческую стратегию, направленную на получение выгоды за счёт контрагента через умышленное бездействие по отношению к нему, умышленное неисполнение ожидаемого.

* - теми, кому с этих интересов шёл процент.

"Передача знаний" - это форма решения задачи, для решения которой существует школа. "Борьба с паразитизмом" - это сама задача школы, её назначение, её "место силы" в обществе: её "никто, кроме нас".

Я больше скажу. Пусть мне покажут 2 (две) школы. В одной преподают астрономию, которая вся из себя наука, и обходятся без домашних заданий. В другой рассказывают, что мир плоский, и наказывают, если дома не сидел, не выучивал на следующий урок несколько строчек из житий святых или ещё какого шаманского бреда.

Так вот, я, атеист, выберу вторую, потому что именно вторая делает то, для чего требуется школа. А про звёзды можно почитать и на досуге.

Что-то новое в решении задачи превенции паразитизма в наше время выдумать уже невозможно, спасибо предкам, можно только перезапустить столетиями отлаженное старое на новом уровне избирательности.

Примера ради: электронный кондуит как накопление данных по выполнению всего того, что "на дом" плюс-минус учительские подозрения в списывании домашки и контрольных - с аккумуляцией в периодические оценки по прилежанию по каждому предмету.

Из него: единая база данных под патронажем Минобра - с этими оценками в открытом доступе класса с седьмого, то есть с того возраста, когда ученик уже способен понять, чем стремление к халяве ему грозит - и так до бакалавра либо инженера. Соответствующие протоколы доступа к. Статья за разглашение цифири в публичных ресурсах: то бишь плохая оценка за прилежание может сказаться на трудоустройстве, однако дразнить ею в соцсетях затруднительно.

Повторю, оно не для того, чтобы дети лучше знали какие-то особо правильные вещи об окружающем мире. Оно для того, чтобы выросшие из этих детей взрослые статистически были менее склонны ездить на горбу себе подобных, тем самым ломая всякое общее дело.

Как это там у Прэтчетта? "...хотя людей порой угнетают короли, императоры и всякие мандарины, довольно часто с этой задачей может прекрасно управиться ближайший сосед".

А особо правильные вещи в объёме, изучение которого детей не калечит - это да, это собираются умные взрослые люди и пытаются вычислить и задать. Никоим образом не протестую и даже восхищаюсь, просто указываю, что это "второй сложный".

Весь школьный режим должен быть заточен под главную цель школы: предупреждение паразитизма как жизненной стратегии. Опять же, большая (или подавляющая?) часть старообразных решений своей корректности здесь не утеряла и не могла утерять.

Теперь о случившемся в Ивантеевке. Там была демонстрация поведенческой стратегии, хотя и разрушительной для общества, как разрушителен паразитизм, но обратной ему: субъект хотел получить выгоду (пускай всего лишь моральное удовлетворение) через умышленное сверхдействие по отношению к окружающим, умышленное исполнение неожиданного. Насилие, да.

Следовательно, школа за произошедшее не отвечает. Никак. Ни эта отдельно взятая ивантеевская, ни школа как общественный институт.

Против умышленного насилия, то есть насилия как поведенческой стратегии, в том числе в исполнении ближайшего соседа, школа не создавалась, не заточена и в её проявлении обвинена быть не может.

Противостоять насилию она может только как любое другое предприятие: магазин, бар, металлургический завод, далее везде, кроме тюрьмы (это учреждение как раз против насилия).

Насилие для "любого другого предприятия" неприемлемо постольку, поскольку мешает или будет мешать ему работать, решая основную задачу. И, кстати, "насилие" тут должно пониматься безо всякой скидки "на детей", разве что с подгонкой к возможностям и способностям детёнышей хомо сапиенс, крупной и сравнительно безволосой обезьяны.

Вопросы возникают только к средствам изоляции школы (как и всякого другого предприятия) от общества: что из задуманного вне школы можно исполнить в ней. Что охрана должна была сделать и не сделала. Что делать была не должна, но сделала. Насколько эти "должна" и "не должна" вообще технически исполнимы.

В связи с этим, закругляясь, вспомню, что краем уха услышал - из телевизора, кажется? - идею оперативного мониторинга активности учащихся в тех же социальных сетях. Ибо тот прометей, что впёрся в ивантеевскую школу №1 с травматом и топориком, оказывается, в Интернете грозился это сделать последнюю пару лет.

По-те-о-ре-ти-зи-ру-ю, значит, немного о школе. А то тут в Ивантеевке, что менее чем в 15 км от моего логова, произошёл сумбур и инцидент.

Школа - это общественный институт, созданный в интересах общества* для борьбы с распространением паразитизма в обществе. Паразитизм я понимаю, как поведенческую стратегию, направленную на получение выгоды за счёт контрагента через умышленное бездействие по отношению к нему, умышленное неисполнение ожидаемого.

* - теми, кому с этих интересов шёл процент.

"Передача знаний" - это форма решения задачи, для решения которой существует школа. "Борьба с паразитизмом" - это сама задача школы, её назначение, её "место силы" в обществе: её "никто, кроме нас".

Я больше скажу. Пусть мне покажут 2 (две) школы. В одной преподают астрономию, которая вся из себя наука, и обходятся без домашних заданий. В другой рассказывают, что мир плоский, и наказывают, если дома не сидел, не выучивал на следующий урок несколько строчек из житий святых или ещё какого шаманского бреда.

Так вот, я, атеист, выберу вторую, потому что именно вторая делает то, для чего требуется школа. А про звёзды можно почитать и на досуге.

Что-то новое в решении задачи превенции паразитизма в наше время выдумать уже невозможно, спасибо предкам, можно только перезапустить столетиями отлаженное старое на новом уровне избирательности.

Примера ради: электронный кондуит как накопление данных по выполнению всего того, что "на дом" плюс-минус учительские подозрения в списывании домашки и контрольных - с аккумуляцией в периодические оценки по прилежанию по каждому предмету.

Из него: единая база данных под патронажем Минобра - с этими оценками в открытом доступе класса с седьмого, то есть с того возраста, когда ученик уже способен понять, чем стремление к халяве ему грозит - и так до бакалавра либо инженера. Соответствующие протоколы доступа к. Статья за разглашение цифири в публичных ресурсах: то бишь плохая оценка за прилежание может сказаться на трудоустройстве, однако дразнить ею в соцсетях затруднительно.

Повторю, оно не для того, чтобы дети лучше знали какие-то особо правильные вещи об окружающем мире. Оно для того, чтобы выросшие из этих детей взрослые статистически были менее склонны ездить на горбу себе подобных, тем самым ломая всякое общее дело.

Как это там у Прэтчетта? "...хотя людей порой угнетают короли, императоры и всякие мандарины, довольно часто с этой задачей может прекрасно управиться ближайший сосед".

А особо правильные вещи в объёме, изучение которого детей не калечит - это да, это собираются умные взрослые люди и пытаются вычислить и задать. Никоим образом не протестую и даже восхищаюсь, просто указываю, что это "второй сложный".

Весь школьный режим должен быть заточен под главную цель школы: предупреждение паразитизма как жизненной стратегии. Опять же, большая (или подавляющая?) часть старообразных решений своей корректности здесь не утеряла и не могла утерять.

Теперь о случившемся в Ивантеевке. Там была демонстрация поведенческой стратегии, хотя и разрушительной для общества, как разрушителен паразитизм, но обратной ему: субъект хотел получить выгоду (пускай всего лишь моральное удовлетворение) через умышленное сверхдействие по отношению к окружающим, умышленное исполнение неожиданного. Насилие, да.

Следовательно, школа за произошедшее не отвечает. Никак. Ни эта отдельно взятая ивантеевская, ни школа как общественный институт.

Против умышленного насилия, то есть насилия как поведенческой стратегии, в том числе в исполнении ближайшего соседа, школа не создавалась, не заточена и в её проявлении обвинена быть не может.

Противостоять насилию она может только как любое другое предприятие: магазин, бар, металлургический завод, далее везде, кроме тюрьмы (это учреждение как раз против насилия).

Насилие для "любого другого предприятия" неприемлемо постольку, поскольку мешает или будет мешать ему работать, решая основную задачу. И, кстати, "насилие" тут должно пониматься безо всякой скидки "на детей", разве что с подгонкой к возможностям и способностям детёнышей хомо сапиенс, крупной и сравнительно безволосой обезьяны.

Вопросы возникают только к средствам изоляции школы (как и всякого другого предприятия) от общества: что из задуманного вне школы можно исполнить в ней. Что охрана должна была сделать и не сделала. Что делать была не должна, но сделала. Насколько эти "должна" и "не должна" вообще технически исполнимы.

В связи с этим, закругляясь, вспомню, что краем уха услышал - из телевизора, кажется? - идею оперативного мониторинга активности учащихся в тех же социальных сетях. Ибо тот прометей, что впёрся в ивантеевскую школу №1 с травматом и топориком, оказывается, в Интернете грозился это сделать последнюю пару лет.

По-те-о-ре-ти-зи-ру-ю, значит, немного о школе. А то тут в Ивантеевке, что менее чем в 15 км от моего логова, произошёл сумбур и инцидент.

Школа - это общественный институт, созданный в интересах общества* для борьбы с распространением паразитизма в обществе. Паразитизм я понимаю, как поведенческую стратегию, направленную на получение выгоды за счёт контрагента через умышленное бездействие по отношению к нему, умышленное неисполнение ожидаемого.

* - теми, кому с этих интересов шёл процент.

"Передача знаний" - это форма решения задачи, для решения которой существует школа. "Борьба с паразитизмом" - это сама задача школы, её назначение, её "место силы" в обществе: её "никто, кроме нас".

Я больше скажу. Пусть мне покажут 2 (две) школы. В одной преподают астрономию, которая вся из себя наука, и обходятся без домашних заданий. В другой рассказывают, что мир плоский, и наказывают, если дома не сидел, не выучивал на следующий урок несколько строчек из житий святых или ещё какого шаманского бреда.

Так вот, я, атеист, выберу вторую, потому что именно вторая делает то, для чего требуется школа. А про звёзды можно почитать и на досуге.

Что-то новое в решении задачи превенции паразитизма в наше время выдумать уже невозможно, спасибо предкам, можно только перезапустить столетиями отлаженное старое на новом уровне избирательности.

Примера ради: электронный кондуит как накопление данных по выполнению всего того, что "на дом" плюс-минус учительские подозрения в списывании домашки и контрольных - с аккумуляцией в периодические оценки по прилежанию по каждому предмету.

Из него: единая база данных под патронажем Минобра - с этими оценками в открытом доступе класса с седьмого, то есть с того возраста, когда ученик уже способен понять, чем стремление к халяве ему грозит - и так до бакалавра либо инженера. Соответствующие протоколы доступа к. Статья за разглашение цифири в публичных ресурсах: то бишь плохая оценка за прилежание может сказаться на трудоустройстве, однако дразнить ею в соцсетях затруднительно.

Повторю, оно не для того, чтобы дети лучше знали какие-то особо правильные вещи об окружающем мире. Оно для того, чтобы выросшие из этих детей взрослые статистически были менее склонны ездить на горбу себе подобных, тем самым ломая всякое общее дело.

Как это там у Прэтчетта? "...хотя людей порой угнетают короли, императоры и всякие мандарины, довольно часто с этой задачей может прекрасно управиться ближайший сосед".

А особо правильные вещи в объёме, изучение которого детей не калечит - это да, это собираются умные взрослые люди и пытаются вычислить и задать. Никоим образом не протестую и даже восхищаюсь, просто указываю, что это "второй сложный".

Весь школьный режим должен быть заточен под главную цель школы: предупреждение паразитизма как жизненной стратегии. Опять же, большая (или подавляющая?) часть старообразных решений своей корректности здесь не утеряла и не могла утерять.

Теперь о случившемся в Ивантеевке. Там была демонстрация поведенческой стратегии, хотя и разрушительной для общества, как разрушителен паразитизм, но обратной ему: субъект хотел получить выгоду (пускай всего лишь моральное удовлетворение) через умышленное сверхдействие по отношению к окружающим, умышленное исполнение неожиданного. Насилие, да.

Следовательно, школа за произошедшее не отвечает. Никак. Ни эта отдельно взятая ивантеевская, ни школа как общественный институт.

Против умышленного насилия, то есть насилия как поведенческой стратегии, в том числе в исполнении ближайшего соседа, школа не создавалась, не заточена и в её проявлении обвинена быть не может.

Противостоять насилию она может только как любое другое предприятие: магазин, бар, металлургический завод, далее везде, кроме тюрьмы (это учреждение как раз против насилия).

Насилие для "любого другого предприятия" неприемлемо постольку, поскольку мешает или будет мешать ему работать, решая основную задачу. И, кстати, "насилие" тут должно пониматься безо всякой скидки "на детей", разве что с подгонкой к возможностям и способностям детёнышей хомо сапиенс, крупной и сравнительно безволосой обезьяны.

Вопросы возникают только к средствам изоляции школы (как и всякого другого предприятия) от общества: что из задуманного вне школы можно исполнить в ней. Что охрана должна была сделать и не сделала. Что делать была не должна, но сделала. Насколько эти "должна" и "не должна" вообще технически исполнимы.

В связи с этим, закругляясь, вспомню, что краем уха услышал - из телевизора, кажется? - идею оперативного мониторинга активности учащихся в тех же социальных сетях. Ибо тот прометей, что впёрся в ивантеевскую школу №1 с травматом и топориком, оказывается, в Интернете грозился это сделать последнюю пару лет.

Есть у меня навязанная мне мною привычка в свободное от работы время почасту прогуливаться. Километра три-четыре там и сям, а если времени много, - скажем, выходной - то и до десяти. И я подтверждаю, что распорядок предугадывания погоды, называемый "технология Meteum", свежепрошедшим и малоприятным летом неоднократно позволял мне попадать в "окна" между дождями; десять километров суть те самые "два часа", на которые дождя не предрекают.

То бишь я со своей туши, не перенапрягаясь, пытаюсь стряхивать жирок, помогаю своему частному, собственному, личному здоровью. Утончённые и уточнённые предсказания погоды помогают мне и далее не перенапрягаться, то бишь экономить усилия в этом деле. Не прямую физическую нагрузку экономить, но усилия скорее умственные и чувственные: попасть под дождь без куртки - извините, лишь в романтических фильмах о делах молодёжных такое выглядит чем-то пристойным.

Если посмотреть на "технологию Meteum" по ссылке, то можно увидеть, что она ни на йоту не потеряет в качестве, будучи полностью частной, государственной или общественной собственностью. Более того, шансов состояться у неё больше именно в масштабах общества, причём достаточно многочисленного, технически развитого и распространённого по ландшафту.

Можно представить себе такой сервис, существующий исключительно на добровольные взносы членов общества - и, скажем, с оплатою дополнительных услуг государству по его аудиту. То есть примерно за год или два управление сервисом объявляет, сколько денег нужно на поддержание существующего состояния сервиса и ждёт взносов - при этом на собственное приложение пользователю приходит примерная калькуляция, пересчитываемая, допустим, каждую неделю: сколько ещё каждый незаплативший мог бы заплатить, чтобы вышло поровну закрыть оставшуюся сумму.

Можно представить себе, как честно внесшие свою долю отказываются отвечать на вопросы кого попало о погоде, предупреждая паразитизм.

Можно представить себе развитие сервиса - не поддержание, а распространение и совершенствование - уже за счёт "обычного" спонсорства и с загрязнением сервиса рекламою, которое прекращается при вводе в строй новых мощностей, с дальнейшими стараниями по поддержанию введённого уже опять-таки взносами пользователей.

Можно представить себе и то, как читатель смотрит на автора и подозревает его в сумасшествии, ибо выигрыш от "в ближайшие два часа дождя не ожидается" по сравнению с привычным прогнозом погоды в программе "Время", мягко говоря, не столь велик, чтобы идти в такие прогоны. Не все гуляют.

Однако автор не предлагает именно таких реформ. Он всего лишь указывает, что "технология Meteum" возможна как сугубо общественная собственность, и что её использование может быть совершенно частным, для укрепления его и только его, автора, здоровья.

Иными словами, автор приводит пример действия максимы "частное пользование общественной собственностью" из работы "Поведение", в котором эта максима задавала построение экономики, пригодной для так называемой "четвёртой" или "северной" "этической системы".

Читатель, который ещё не выработал отвращения к моему блогу за долгие годы его чтения и не бежал отсюда с мерзкой гримасою на лице, вполне может вспомнить мои весьма пространные комментарии к этой работе. Смею заверить, что моё любопытство к изложенному в ней тоже никуда не бежало.

У читателя же, незнакомого с этой работою, сыгравшей огромную роль в формировании моего взгляда на мир, я прошу прощения за то, что кат получился слишком высоко. Далее понимать будет затруднительно.

Обоим читателям я скажу, что под рукою у меня появился пример пусть и умозрительный, однако несколько менее умозрительный и находящийся ближе к делам обыденным для "нашей с вами современности", нежели описание "северной экономики", изложенное в той работе середины девяностых годов двадцатого века (и набитое, должно быть, на триста восемьдесят шестых машинах).

И далее я попробую сформулировать некоторые самые прикидочные, "в нулевом приближении" выводы из современного примера. "Плюс-минус трамвайная остановка".

Я использую упомянутую технологию (условную "общественную собственность") не столько для "себя", сколько для "своего тела", для системы жизнеобеспечения "себя". Однако использую именно "я".

Такое понимание может быть распространено не только "вниз", на тело, но и "вверх", на домохозяйство, конституированное или не конституированное семьёй. То есть нижним уровнем "северной экономики" становятся не человек и даже не семья, но дом, жилище, убежище, свои четыре стены, дверь и крыша.

Домохозяйство, как и тело, проще человека, однако, в отличие от тела, оно включает в

Есть у меня навязанная мне мною привычка в свободное от работы время почасту прогуливаться. Километра три-четыре там и сям, а если времени много, - скажем, выходной - то и до десяти. И я подтверждаю, что распорядок предугадывания погоды, называемый "технология Meteum", свежепрошедшим и малоприятным летом неоднократно позволял мне попадать в "окна" между дождями; десять километров суть те самые "два часа", на которые дождя не предрекают.

То бишь я со своей туши, не перенапрягаясь, пытаюсь стряхивать жирок, помогаю своему частному, собственному, личному здоровью. Утончённые и уточнённые предсказания погоды помогают мне и далее не перенапрягаться, то бишь экономить усилия в этом деле. Не прямую физическую нагрузку экономить, но усилия скорее умственные и чувственные: попасть под дождь без куртки - извините, лишь в романтических фильмах о делах молодёжных такое выглядит чем-то пристойным.

Если посмотреть на "технологию Meteum" по ссылке, то можно увидеть, что она ни на йоту не потеряет в качестве, будучи полностью частной, государственной или общественной собственностью. Более того, шансов состояться у неё больше именно в масштабах общества, причём достаточно многочисленного, технически развитого и распространённого по ландшафту.

Можно представить себе такой сервис, существующий исключительно на добровольные взносы членов общества - и, скажем, с оплатою дополнительных услуг государству по его аудиту. То есть примерно за год или два управление сервисом объявляет, сколько денег нужно на поддержание существующего состояния сервиса и ждёт взносов - при этом на собственное приложение пользователю приходит примерная калькуляция, пересчитываемая, допустим, каждую неделю: сколько ещё каждый незаплативший мог бы заплатить, чтобы вышло поровну закрыть оставшуюся сумму.

Можно представить себе, как честно внесшие свою долю отказываются отвечать на вопросы кого попало о погоде, предупреждая паразитизм.

Можно представить себе развитие сервиса - не поддержание, а распространение и совершенствование - уже за счёт "обычного" спонсорства и с загрязнением сервиса рекламою, которое прекращается при вводе в строй новых мощностей, с дальнейшими стараниями по поддержанию введённого уже опять-таки взносами пользователей.

Можно представить себе и то, как читатель смотрит на автора и подозревает его в сумасшествии, ибо выигрыш от "в ближайшие два часа дождя не ожидается" по сравнению с привычным прогнозом погоды в программе "Время", мягко говоря, не столь велик, чтобы идти в такие прогоны. Не все гуляют.

Однако автор не предлагает именно таких реформ. Он всего лишь указывает, что "технология Meteum" возможна как сугубо общественная собственность, и что её использование может быть совершенно частным, для укрепления его и только его, автора, здоровья.

Иными словами, автор приводит пример действия максимы "частное пользование общественной собственностью" из работы "Поведение", в котором эта максима задавала построение экономики, пригодной для так называемой "четвёртой" или "северной" "этической системы".

Читатель, который ещё не выработал отвращения к моему блогу за долгие годы его чтения и не бежал отсюда с мерзкой гримасою на лице, вполне может вспомнить мои весьма пространные комментарии к этой работе. Смею заверить, что моё любопытство к изложенному в ней тоже никуда не бежало.

У читателя же, незнакомого с этой работою, сыгравшей огромную роль в формировании моего взгляда на мир, я прошу прощения за то, что кат получился слишком высоко. Далее понимать будет затруднительно.

Обоим читателям я скажу, что под рукою у меня появился пример пусть и умозрительный, однако несколько менее умозрительный и находящийся ближе к делам обыденным для "нашей с вами современности", нежели описание "северной экономики", изложенное в той работе середины девяностых годов двадцатого века (и набитое, должно быть, на триста восемьдесят шестых машинах).

И далее я попробую сформулировать некоторые самые прикидочные, "в нулевом приближении" выводы из современного примера. "Плюс-минус трамвайная остановка".

Я использую упомянутую технологию (условную "общественную собственность") не столько для "себя", сколько для "своего тела", для системы жизнеобеспечения "себя". Однако использую именно "я".

Такое понимание может быть распространено не только "вниз", на тело, но и "вверх", на домохозяйство, конституированное или не конституированное семьёй. То есть нижним уровнем "северной экономики" становятся не человек и даже не семья, но дом, жилище, убежище, свои четыре стены, дверь и крыша.

Домохозяйство, как и тело, проще человека, однако, в отличие от тела, оно включает в

Есть у меня навязанная мне мною привычка в свободное от работы время почасту прогуливаться. Километра три-четыре там и сям, а если времени много, - скажем, выходной - то и до десяти. И я подтверждаю, что распорядок предугадывания погоды, называемый "технология Meteum", свежепрошедшим и малоприятным летом неоднократно позволял мне попадать в "окна" между дождями; десять километров суть те самые "два часа", на которые дождя не предрекают.

То бишь я со своей туши, не перенапрягаясь, пытаюсь стряхивать жирок, помогаю своему частному, собственному, личному здоровью. Утончённые и уточнённые предсказания погоды помогают мне и далее не перенапрягаться, то бишь экономить усилия в этом деле. Не прямую физическую нагрузку экономить, но усилия скорее умственные и чувственные: попасть под дождь без куртки - извините, лишь в романтических фильмах о делах молодёжных такое выглядит чем-то пристойным.

Если посмотреть на "технологию Meteum" по ссылке, то можно увидеть, что она ни на йоту не потеряет в качестве, будучи полностью частной, государственной или общественной собственностью. Более того, шансов состояться у неё больше именно в масштабах общества, причём достаточно многочисленного, технически развитого и распространённого по ландшафту.

Можно представить себе такой сервис, существующий исключительно на добровольные взносы членов общества - и, скажем, с оплатою дополнительных услуг государству по его аудиту. То есть примерно за год или два управление сервисом объявляет, сколько денег нужно на поддержание существующего состояния сервиса и ждёт взносов - при этом на собственное приложение пользователю приходит примерная калькуляция, пересчитываемая, допустим, каждую неделю: сколько ещё каждый незаплативший мог бы заплатить, чтобы вышло поровну закрыть оставшуюся сумму.

Можно представить себе, как честно внесшие свою долю отказываются отвечать на вопросы кого попало о погоде, предупреждая паразитизм.

Можно представить себе развитие сервиса - не поддержание, а распространение и совершенствование - уже за счёт "обычного" спонсорства и с загрязнением сервиса рекламою, которое прекращается при вводе в строй новых мощностей, с дальнейшими стараниями по поддержанию введённого уже опять-таки взносами пользователей.

Можно представить себе и то, как читатель смотрит на автора и подозревает его в сумасшествии, ибо выигрыш от "в ближайшие два часа дождя не ожидается" по сравнению с привычным прогнозом погоды в программе "Время", мягко говоря, не столь велик, чтобы идти в такие прогоны. Не все гуляют.

Однако автор не предлагает именно таких реформ. Он всего лишь указывает, что "технология Meteum" возможна как сугубо общественная собственность, и что её использование может быть совершенно частным, для укрепления его и только его, автора, здоровья.

Иными словами, автор приводит пример действия максимы "частное пользование общественной собственностью" из работы "Поведение", в котором эта максима задавала построение экономики, пригодной для так называемой "четвёртой" или "северной" "этической системы".

Читатель, который ещё не выработал отвращения к моему блогу за долгие годы его чтения и не бежал отсюда с мерзкой гримасою на лице, вполне может вспомнить мои весьма пространные комментарии к этой работе. Смею заверить, что моё любопытство к изложенному в ней тоже никуда не бежало.

У читателя же, незнакомого с этой работою, сыгравшей огромную роль в формировании моего взгляда на мир, я прошу прощения за то, что кат получился слишком высоко. Далее понимать будет затруднительно.

Обоим читателям я скажу, что под рукою у меня появился пример пусть и умозрительный, однако несколько менее умозрительный и находящийся ближе к делам обыденным для "нашей с вами современности", нежели описание "северной экономики", изложенное в той работе середины девяностых годов двадцатого века (и набитое, должно быть, на триста восемьдесят шестых машинах).

И далее я попробую сформулировать некоторые самые прикидочные, "в нулевом приближении" выводы из современного примера. "Плюс-минус трамвайная остановка".

Я использую упомянутую технологию (условную "общественную собственность") не столько для "себя", сколько для "своего тела", для системы жизнеобеспечения "себя". Однако использую именно "я".

Такое понимание может быть распространено не только "вниз", на тело, но и "вверх", на домохозяйство, конституированное или не конституированное семьёй. То есть нижним уровнем "северной экономики" становятся не человек и даже не семья, но дом, жилище, убежище, свои четыре стены, дверь и крыша.

Домохозяйство, как и тело, проще человека, однако, в отличие от тела, оно включает в

Это очередной текст, написанный для себя: в нём собраны и отредактированы тезисы, мелькавшие здесь ранее в иных рассуждениях ( 1 | 2 | 3 ).

Целями текста стали придание более удобной формы помянутым тезисам для дальнейшего их развития и перечисление возможных тем будущих размышлений на забаву уважаемому читателю.

Ниже я записываю своё нынешнее понимание такой вещи, как "народ". Записываю затем, чтобы с этим пониманием позднее мне (любимому) было удобнее обращаться, строя грандиозные планы и сочиняя пылкие воззвания.

А то в том же словосочетании "русский народ" второе слово в сравнении с первым прозябает, пренебрегаемое авторами.

Это несправедливо.

Итак.

Вот общество - группа людей, в которой возможна совместная деятельность.

Вот совместные дела, которые в этой группе возможны. Эти дела возможны более или менее, они простые или составные, лёгкие или тяжёлые, вдоль-поперёк-и-всякие, но главное, что они быстрые и медленные.

Быстрыми или медленными эти совместные дела называются не в силу отсчёта, идущего по часам вне общества (лишняя сущность, хотя и удобная), но по изменениям в самом обществе, причинённым этими делами (время системы есть смена состояний системы).

Допустим, одно дело из синхронно начатых уже нанесло изменения обществу, а второе дело всё ещё не - и понятно, что первое дело быстрее второго.

То же касается и дел не сделанных, но возможных: их тоже можно так сравнивать, хотя бы и умозрительно, прикидывая, которое (могло бы быть) быстрее.

Теперь внимание: общество - это группа людей. Людей. Люди - это такие большие безволосые обезьяны. Ну, почти безволосые. Во всяком случае, люди - это не сияющие эфирные сферы со звонкими голосами, не никнеймы у меня в комментариях, не абстракция. Это живые существа, эволюционировавшие на отдельно взятой планете, в уникальной биосфере... людям, извините, в туалет ходить надо.

Иными словами, у человеческого общества обязательно будет собственное время, слабо зависимое от большинства дел, на которые это общество способно. Это время будет завязано на биологическое устройство отдельно взятого человека.

Чтобы не мучиться с подсчётом лет и не препираться по психологическому, антропологическому, историческому, культурному и статистическому исчислениям состояний "детство-молодость-зрелость-старость", можно указать на состояния "ребёнок" и "родитель". Их хватит.

Несколько точнее можно указать на значимость в определении твоего участия в совместной деятельности того факта, что у тебя или тебе подобных [ещё] есть родители, и ту же значимость того, что у тебя или тебе подобных [уже] есть дети.

На то, как при этом важность родителей падает, а важность детей растёт.

Конечно, в изначальном бессмысленном младенчестве важность родителей невелика, ибо не осознаётся, как и всё остальное, а в маразматической премудрой старости и важность выросших детей уже не та, что раньше. Однако это "второй сложный".

"Смена поколений" в обществе, то бишь сумма частных переходов "ребёнок-родитель" есть штука для члена общества

а) заметная, а оттого
б) неизбежно наблюдаемая и
в) применяемая наблюдателем к себе самому в силу ограниченности возможностей и пристрастности (наблюдатель видит не все семьи, и он по-разному относится к видимым).

С нею, с переживаемой им "сменой", наблюдатель уже сможет сравнивать всякие другие общественные дела, на биологию завязанные не столь прямо, - дела уже состоявшиеся, дела ещё идущие и дела, всего лишь возможные - и уже по этому сравнению отличать в обществе дела быстрые от дела медленных.

Конечно, граница этого отличия будет, мягко говоря, расплывчатой и непостоянной: это не просто "возраст" с точностью до минуты, часа или года. Тут свои слова скажут те же история, культура и статистика - однако эта граница будет, и всякому обществу такая граница в нём, "смена поколений", задаст его собственное время.

Эта граница разделит всю совместную деятельность в группе людей - как идущую, так и возможную - на дела быстрые и медленные уже не друг относительно друга, но по времени общества.

И уже это отличие задаст различное отношение члена общества к своему либо чужому участию в делах, запланированных на тридцать дней, и к участию в делах, запланированных на тридцать лет.

Мне возразят, что человек, планирующий на тридцать лет, в новое время выглядит необычно. Сумасшедшим он выглядит, потому что "в мельканьи дней, скоростей и огней". На это возражение можно ответить двумя.

Во-первых, планировать на тридцать лет не обязательно.

Давайте я на мгновение отвлекусь от прекрасного в своей простоте предвидения того, как Путин завтра сбежит в Швейцарию и станет комментировать объявление государственного суверенитета всё новыми автономиями и областями РФ в режиме "ну не шмогла я" и "неумолимого хода истории". Под смузи и в джакузи на украденные у народа миллиарды.

Или не в Швейцарии. Или уже не Путин. Или не смузи.

Давайте я на какую-нибудь секунду воображу себе, что администрация РФ сколько-нибудь самостоятельна и не желает за эту самостоятельность висеть после условной "Гааги".

Или до неё. Или вместо.

Понимаю, что такое допущение, высказанное в разговоре с политически подкованными пользователями Рунета, чудовищно в своём неприличии. Они-то знают, что ни о какой самостоятельности и речи не идёт. Что масоны, англичане, инопланетяне. А если размахнуться и всё же?..

За "всё же" следуют сугубо умозрительные догадки, ибо автор не ведает о внутренней обстановке в администрации РФ ни-че-го. У автора всего лишь играет воображение, потому что без игры воображению автора туго.

Однако такая игра воображения сразу же разродится презумпцией, что администрация РФ занимается недопущением того самого "развала России" по образцу "распада Союза".

Да, "готовятся к прошедшим войнам". Но готовятся.

СССР был разорван по республиканским границам, то есть был разбит на территории, отданные в управление подразделениям суверена-Партии. На основе таких подразделений, начиная с районного уровня, за советское время сформировались локальные олигархии, сочетавшие власть политическую и хозяйственную, причём как публичные, так и скрытые стороны этих властей: то бишь не только и не столько приведение жизни подвластного населения в соответствие коммунистической утопии, сколько собственные кормление, карьеру и использование... ну, скажем так... хост-сервиса Партии для формирования на её основе групп с иными воззрениями - например, этнократическими. Выкармливание местной "интеллигенции" и проч..

Здесь можно сколько угодно говорить, что была плоха доктрина, что импринты при создании советского государства предуславливали его разрушение... всё это очень мило и про это можно спорить долго, однако такие споры не тянут даже на подготовку к прошедшей войне.

Это "вторые сложные". Первый же сложный - а почему этот распад стал возможен технически?

Мнится мне, что именно на республиканском уровне в партийной иерархии возник (точнее, был накоплен, подтверждён сложившимся консенсусом и оформлен) своеобразный оптимум отношений полномочий к обязанностям применительно к задачам управления и срокам их разрешения.

Если в нулевом приближении, то на этом уровне в иерархии после отправления должностных обязанностей оставалось наибольшее количество сил и времени на работу с управляемой территорией, каковые силы и время можно было использовать для себя, любимых.

Те, кто выше, были сильнее, но неповоротливее и заняты (например, борьбой с империализмом). Те, кто ниже, были проворнее, но слабее и заняты (выдачей на-гора плановых показателей по углю и стали).

Не особенно важно, чего администраторы, находившиеся в этом оптимуме, хотели. Важно то, что они могли. Что смогли, то и сделали.

Именно поэтому нынешние предложения решений по "единству России" на уровне "правильной" идеологии я полагаю, мягко говоря, недостаточными. Хотя и неизбежными из-за того, что они понятнее отдельно взятому гражданину вроде меня или Вас. "Подарим воеводе освящённый крестик, воевода станет добрым, кротким и честным, и всё будет хорошо".

Повторю, что это всё очень мило, мать вашу.

Не столь мила идея, что администрация РФ десятилетиями решает задачи государственного строительства, растаскивая описанный оптимум "вверх" и "вниз", уводя его именно с того административного уровня (воевод), который технически мог бы оформиться в набор свободных, независимых и прямо-таки источающих демократию и права человека государств на месте средоточия зла РФ.

Одной из сторон этого процесса становится та самая "централизация", как утаскивание "свободного времени и сил его потратить" "наверх", "в центр"; это, кстати, имеет весьма косвенное отношение к переделу собственно полномочий, зато прямое - к навязыванию режима их использования.

Другой стороной - сносом оптимума "вниз" - оказывается фетишизация т. наз. "местного самоуправления", хотя в реальности это получается отладка работы районной администрации с "МСУ" в качестве ложной цели, и слово "отладка" здесь отнюдь не подразумевает благо населения основной целью.

И та, и другая стороны процесса навязывают пересборку локальных олигархий, - сильно потрёпанных наследниц тех, с партийных площадок - полагаю, что в сторону уклона в хозяйственную деятельность от политической.

Плюс, конечно же, застройка губернаторов

Давайте я на мгновение отвлекусь от прекрасного в своей простоте предвидения того, как Путин завтра сбежит в Швейцарию и станет комментировать объявление государственного суверенитета всё новыми автономиями и областями РФ в режиме "ну не шмогла я" и "неумолимого хода истории". Под смузи и в джакузи на украденные у народа миллиарды.

Или не в Швейцарии. Или уже не Путин. Или не смузи.

Давайте я на какую-нибудь секунду воображу себе, что администрация РФ сколько-нибудь самостоятельна и не желает за эту самостоятельность висеть после условной "Гааги".

Или до неё. Или вместо.

Понимаю, что такое допущение, высказанное в разговоре с политически подкованными пользователями Рунета, чудовищно в своём неприличии. Они-то знают, что ни о какой самостоятельности и речи не идёт. Что масоны, англичане, инопланетяне. А если размахнуться и всё же?..

За "всё же" следуют сугубо умозрительные догадки, ибо автор не ведает о внутренней обстановке в администрации РФ ни-че-го. У автора всего лишь играет воображение, потому что без игры воображению автора туго.

Однако такая игра воображения сразу же разродится презумпцией, что администрация РФ занимается недопущением того самого "развала России" по образцу "распада Союза".

Да, "готовятся к прошедшим войнам". Но готовятся.

СССР был разорван по республиканским границам, то есть был разбит на территории, отданные в управление подразделениям суверена-Партии. На основе таких подразделений, начиная с районного уровня, за советское время сформировались локальные олигархии, сочетавшие власть политическую и хозяйственную, причём как публичные, так и скрытые стороны этих властей: то бишь не только и не столько приведение жизни подвластного населения в соответствие коммунистической утопии, сколько собственные кормление, карьеру и использование... ну, скажем так... хост-сервиса Партии для формирования на её основе групп с иными воззрениями - например, этнократическими. Выкармливание местной "интеллигенции" и проч..

Здесь можно сколько угодно говорить, что была плоха доктрина, что импринты при создании советского государства предуславливали его разрушение... всё это очень мило и про это можно спорить долго, однако такие споры не тянут даже на подготовку к прошедшей войне.

Это "вторые сложные". Первый же сложный - а почему этот распад стал возможен технически?

Мнится мне, что именно на республиканском уровне в партийной иерархии возник (точнее, был накоплен, подтверждён сложившимся консенсусом и оформлен) своеобразный оптимум отношений полномочий к обязанностям применительно к задачам управления и срокам их разрешения.

Если в нулевом приближении, то на этом уровне в иерархии после отправления должностных обязанностей оставалось наибольшее количество сил и времени на работу с управляемой территорией, каковые силы и время можно было использовать для себя, любимых.

Те, кто выше, были сильнее, но неповоротливее и заняты (например, борьбой с империализмом). Те, кто ниже, были проворнее, но слабее и заняты (выдачей на-гора плановых показателей по углю и стали).

Не особенно важно, чего администраторы, находившиеся в этом оптимуме, хотели. Важно то, что они могли. Что смогли, то и сделали.

Именно поэтому нынешние предложения решений по "единству России" на уровне "правильной" идеологии я полагаю, мягко говоря, недостаточными. Хотя и неизбежными из-за того, что они понятнее отдельно взятому гражданину вроде меня или Вас. "Подарим воеводе освящённый крестик, воевода станет добрым, кротким и честным, и всё будет хорошо".

Повторю, что это всё очень мило, мать вашу.

Не столь мила идея, что администрация РФ десятилетиями решает задачи государственного строительства, растаскивая описанный оптимум "вверх" и "вниз", уводя его именно с того административного уровня (воевод), который технически мог бы оформиться в набор свободных, независимых и прямо-таки источающих демократию и права человека государств на месте средоточия зла РФ.

Одной из сторон этого процесса становится та самая "централизация", как утаскивание "свободного времени и сил его потратить" "наверх", "в центр"; это, кстати, имеет весьма косвенное отношение к переделу собственно полномочий, зато прямое - к навязыванию режима их использования.

Другой стороной - сносом оптимума "вниз" - оказывается фетишизация т. наз. "местного самоуправления", хотя в реальности это получается отладка работы районной администрации с "МСУ" в качестве ложной цели, и слово "отладка" здесь отнюдь не подразумевает благо населения основной целью.

И та, и другая стороны процесса навязывают пересборку локальных олигархий, - сильно потрёпанных наследниц тех, с партийных площадок - полагаю, что в сторону уклона в хозяйственную деятельность от политической.

Плюс, конечно же, застройка губернаторов

Кто только не высказывался в последнее время по проблеме образа будущего... ах да, я не высказывался. Исправляюсь.


Начну с того, что человеческое восприятие в житейском его понимании - "я увидел это" - есть фундаментально ложная концепция.

Органы чувств воспринимают сигнал от внешнего мира - "это". Весь сигнал, который они способны воспринять в силу своего устройства: диапазон, разрешение и проч..

Воспринятый сигнал извне, преобразованный органами чувств в электрический сигнал (добавьте погрешности и ошибки преобразования), идёт на мозговой ствол, который ни разу не "я" и работой которого "я" управлять не может.

"Я" получает сигнал уже с мозгового ствола.

К полученному сигналу - как сказано выше, независимо от пожеланий "я" - были применены механизмы, минимально достаточные для выживания обезьяны в саванне на срок, чтобы успеть сделать детёнышей. Это и фильтры, и дорисовки из того, что было увидено раньше. Применены эти механизмы были в минимально достаточном для того же самого режиме.

Вам нужны другие механизмы, чтобы было удобнее работать с Excel и стоять в пробках? Перезвоните через полмиллиона лет и не забывайте работать в Excel ежедневно.

Человеческое восприятие можно описать как "я поверил в то, что независимые от меня средства обработки сигнала с органов чувств предоставили мне". Восприятие без веры невозможно, акт веры сопряжён со всяким актом восприятия.

И со всяким переносом внимания весь этот балаган отрабатывает заново.

Хотите поймать свой мозговой ствол на подделке? Ловите.


Предметом восприятия могут быть не только весело бегущий к субъекту лев или гипотенузы разноцветных треугольников, но и собственная мысль субъекта.

Дело в том, что непрерывно поддерживать внимание на предмете размышления - трудно. Человек отвлекается от размышления и возвращается к нему, то есть вынужден воспринимать свою мысль заново.

Здесь вроде бы работает уже не мозговой ствол, но опять-таки системы, которые к попыткам прямого управления от "я" относятся наплевательски и, главное, тоже работают в минимально достаточном режиме. Так что аналогия "Save file"-"Load file" не применима в принципе, критические изменения, пока хозяин не смотрит, здесь дело обычное.

Иными словами, размышление можно описать как "я поверил в то, что вернулся к той же самой мысли, которую оставил на хранение непонятно где неясно чему". Вера и тут в принципе необходима, без неё размышление невозможно... однако можно выбирать, чему верить - внутреннему раздолбаю или чему-то независимому от тебя.

Общество для поддержания возможности совместной деятельности нужной сложности вынуждено решать проблему восприятия своими членами их собственных мыслей - добиваться, чтобы возникающие сбои, галлюцинации и завихи у членов общества были достаточно схожи для совместных усилий. Чтобы "дырка в треугольнике" всем казалась на одном и том же месте.

Так возникают заказы на логику, науку и священное писание: те, кто поддерживает дисциплину рассуждения и восприятия - не правильность, а дисциплину! - вкуснее едят, дольше живут, а остальные перед ними приседают и делают "ку".

По крайней мере, поначалу.


"Образ будущего" как идея основан на презумпции того, что размышления члена общества о будущем сколько-то связны и постоянны.

"Образ будущего у общества" есть продукт работы в рамках упомянутой презумпции для обеспечения схожести галлюцинаций о будущем у решающего большинства членов общества.

Эта презумпция, как я считаю на основании изложенного выше, неверна.

Я полагаю, что "образ будущего" каждый человек выводит самостоятельно, размышляя на тему будущего и используя для таких размышлений в принципе ненадёжную, для решения других задач произросшую систему. Доверяя внутреннему раздолбаю на хранение свои мысли.

"Образ будущего у общества" - это опять-таки продукт доверия: "ты смотри, я вчера мечтал именно о таких

Кто только не высказывался в последнее время по проблеме образа будущего... ах да, я не высказывался. Исправляюсь.


Начну с того, что человеческое восприятие в житейском его понимании - "я увидел это" - есть фундаментально ложная концепция.

Органы чувств воспринимают сигнал от внешнего мира - "это". Весь сигнал, который они способны воспринять в силу своего устройства: диапазон, разрешение и проч..

Воспринятый сигнал извне, преобразованный органами чувств в электрический сигнал (добавьте погрешности и ошибки преобразования), идёт на мозговой ствол, который ни разу не "я" и работой которого "я" управлять не может.

"Я" получает сигнал уже с мозгового ствола.

К полученному сигналу - как сказано выше, независимо от пожеланий "я" - были применены механизмы, минимально достаточные для выживания обезьяны в саванне на срок, чтобы успеть сделать детёнышей. Это и фильтры, и дорисовки из того, что было увидено раньше. Применены эти механизмы были в минимально достаточном для того же самого режиме.

Вам нужны другие механизмы, чтобы было удобнее работать с Excel и стоять в пробках? Перезвоните через полмиллиона лет и не забывайте работать в Excel ежедневно.

Человеческое восприятие можно описать как "я поверил в то, что независимые от меня средства обработки сигнала с органов чувств предоставили мне". Восприятие без веры невозможно, акт веры сопряжён со всяким актом восприятия.

И со всяким переносом внимания весь этот балаган отрабатывает заново.

Хотите поймать свой мозговой ствол на подделке? Ловите.


Предметом восприятия могут быть не только весело бегущий к субъекту лев или гипотенузы разноцветных треугольников, но и собственная мысль субъекта.

Дело в том, что непрерывно поддерживать внимание на предмете размышления - трудно. Человек отвлекается от размышления и возвращается к нему, то есть вынужден воспринимать свою мысль заново.

Здесь вроде бы работает уже не мозговой ствол, но опять-таки системы, которые к попыткам прямого управления от "я" относятся наплевательски и, главное, тоже работают в минимально достаточном режиме. Так что аналогия "Save file"-"Load file" не применима в принципе, критические изменения, пока хозяин не смотрит, здесь дело обычное.

Иными словами, размышление можно описать как "я поверил в то, что вернулся к той же самой мысли, которую оставил на хранение непонятно где неясно чему". Вера и тут в принципе необходима, без неё размышление невозможно... однако можно выбирать, чему верить - внутреннему раздолбаю или чему-то независимому от тебя.

Общество для поддержания возможности совместной деятельности нужной сложности вынуждено решать проблему восприятия своими членами их собственных мыслей - добиваться, чтобы возникающие сбои, галлюцинации и завихи у членов общества были достаточно схожи для совместных усилий. Чтобы "дырка в треугольнике" всем казалась на одном и том же месте.

Так возникают заказы на логику, науку и священное писание: те, кто поддерживает дисциплину рассуждения и восприятия - не правильность, а дисциплину! - вкуснее едят, дольше живут, а остальные перед ними приседают и делают "ку".

По крайней мере, поначалу.


"Образ будущего" как идея основан на презумпции того, что размышления члена общества о будущем сколько-то связны и постоянны.

"Образ будущего у общества" есть продукт работы в рамках упомянутой презумпции для обеспечения схожести галлюцинаций о будущем у решающего большинства членов общества.

Эта презумпция, как я считаю на основании изложенного выше, неверна.

Я полагаю, что "образ будущего" каждый человек выводит самостоятельно, размышляя на тему будущего и используя для таких размышлений в принципе ненадёжную, для решения других задач произросшую систему. Доверяя внутреннему раздолбаю на хранение свои мысли.

"Образ будущего у общества" - это опять-таки продукт доверия: "ты смотри, я вчера мечтал именно о таких звездолётах, как в новой программе партии!" Внутренний раздолбай, экономя силы, просто соглашается с увиденным, не напоминая или неубедительно напоминая человеку, что у тех звездолётов, о которых он вчера мечтал, дюзы были другой формы, и вообще он

или Рассуждение об усилении переговорной позиции государства в сфере искусства.

Прошу прощения у моих постоянных читателей за то, что я в начале очередного рассуждения повторяю одни и те же положения, на которые опираюсь. Я не пренебрегаю вашей памятью, скорее уж не надеюсь на свою.

Кроме того, по нынешним временам надо интеллектуальную дисциплину хотя бы изображать, если упражнять её нет времени.


1.


Итак, общество - это группа людей, в которой существует возможность совместной деятельности.

Очевидно, что общество существует и воспроизводится через постоянные указания его членов на возможность совместной деятельности, её форму, её причины и её следствия ("летим со мной, птичка, там столько вкусного") - что можно сделать вместе, почему это можно сделать, как это можно сделать, чего и как нельзя, и что за это будет.

Указания эти могут быть воплощены в словах и жестах, где под жестами я понимаю и гримасы, и интонации, и поступки, и сознательный выбор пространственного и временного окружения для таковых.

Дел, в которых может быть реализована совместная деятельность - много. Очень. А если считать эти дела с учётом возможных способов сделать их в каждом конкретном случае - это множество окончательно перестаёт быть вообразимым.

Как легко догадаться, с увеличением численности популяции и усложнением её технического инструментария это количество продолжает расти, и отнюдь не в арифметической прогрессии.

Пропускная способность канала общения между любыми двумя отдельно взятыми членами общества ограничена. Не всегда возможно договориться о каком-то деле до того, как предмет договора обесценится. Причин тому множество - технические, биологические, социальные, долговременные, сиюминутные... любые.

Очевидно, что в обществе воспроизводится подмножество пограничных ситуаций, где пропускная способность канала общения становится критическим фактором. Мол, вот если бы он чуть-чуть лучше меня понимал, то всё бы получилось, успели бы, а так не стоит и начинать. Это касается и планов ограбления века, и решения не спрашивать "на следующей выходите?" у кадра с затычками в ушах перед дверью в тамбуре, а просто молча отодвинуть кадра плечом на выходе, пусть тот засепетит.

Думаю, мне придётся потрудиться, чтобы найти среди своих читателей того, кто не знает решения проблемы: если пропускная способность канала передачи ограничена, а нужный мне эффект от переданной по нему информации должен быть возможно большим, то информацию надо упаковывать, то есть

а) ещё до передачи убрать лишнее - то, что адресат знает априори, оставив только указания на эти знания: "вспомни это", "смотри здесь", и
б) архивировать передаваемое, то бишь выделить в нём оригиналы слов и жестов и задать правила их рекомбинации во всё передаваемое.

В случае и масштабах общества это решение называется "искусство", а его частные случаи - "произведения искусства".

Другими словами, под искусством я понимаю один из способов коммуникации между частями общества, который сравнительно с иными способами даёт частям общества возможность договориться либо быстрее о деле прежней сложности, либо за то же время, но о деле более сложном или разнообразном.

Ценой этой возможности становится меньшая точность договорённости, вероятное понимание её сторонами по-разному; худшее качество связей, порождённых или поддерживаемых искусством, сравнительно со связями, заданными иными способами коммуникации ("ты не мудри, ты пальцем покажи").

Я считаю, что анализ всякого произведения искусства может быть осуществлён через поиск ответов на следующие вопросы:

а) какая часть общества говорит - разделение тут может быть разным: класс, страта, сословие, этническая группа, профессиональное сообщество, ситуационное множество;
б) с какой частью общества она пытается общаться - разделение тут тоже может быть разным, главное, чтобы оно не отличалось от разделения в п. "а";
в) какие действия, какие способы их осуществления совместно с адресатом сообщества адресант пытается сделать более возможными;
г) а какие менее возможными, ибо связи в обществе могут быть и антагонистическими - драка тоже совместное действие;
д) на каком уровне это предложение формулируется - прямые поучения или просьбы, декорации, метафоры, сюжет, выводы из сюжета;
е) какое дополнительное обеспечение у адресата подразумевается адресантом - то есть что ещё нужно адресату, кроме этого произведения, чтобы сформулированное в произведении предложение правильно понять.

И

или Рассуждение об усилении переговорной позиции государства в сфере искусства.

Прошу прощения у моих постоянных читателей за то, что я в начале очередного рассуждения повторяю одни и те же положения, на которые опираюсь. Я не пренебрегаю вашей памятью, скорее уж не надеюсь на свою.

Кроме того, по нынешним временам надо интеллектуальную дисциплину хотя бы изображать, если упражнять её нет времени.


1.


Итак, общество - это группа людей, в которой существует возможность совместной деятельности.

Очевидно, что общество существует и воспроизводится через постоянные указания его членов на возможность совместной деятельности, её форму, её причины и её следствия ("летим со мной, птичка, там столько вкусного") - что можно сделать вместе, почему это можно сделать, как это можно сделать, чего и как нельзя, и что за это будет.

Указания эти могут быть воплощены в словах и жестах, где под жестами я понимаю и гримасы, и интонации, и поступки, и сознательный выбор пространственного и временного окружения для таковых.

Дел, в которых может быть реализована совместная деятельность - много. Очень. А если считать эти дела с учётом возможных способов сделать их в каждом конкретном случае - это множество окончательно перестаёт быть вообразимым.

Как легко догадаться, с увеличением численности популяции и усложнением её технического инструментария это количество продолжает расти, и отнюдь не в арифметической прогрессии.

Пропускная способность канала общения между любыми двумя отдельно взятыми членами общества ограничена. Не всегда возможно договориться о каком-то деле до того, как предмет договора обесценится. Причин тому множество - технические, биологические, социальные, долговременные, сиюминутные... любые.

Очевидно, что в обществе воспроизводится подмножество пограничных ситуаций, где пропускная способность канала общения становится критическим фактором. Мол, вот если бы он чуть-чуть лучше меня понимал, то всё бы получилось, успели бы, а так не стоит и начинать. Это касается и планов ограбления века, и решения не спрашивать "на следующей выходите?" у кадра с затычками в ушах перед дверью в тамбуре, а просто молча отодвинуть кадра плечом на выходе, пусть тот засепетит.

Думаю, мне придётся потрудиться, чтобы найти среди своих читателей того, кто не знает решения проблемы: если пропускная способность канала передачи ограничена, а нужный мне эффект от переданной по нему информации должен быть возможно большим, то информацию надо упаковывать, то есть

а) ещё до передачи убрать лишнее - то, что адресат знает априори, оставив только указания на эти знания: "вспомни это", "смотри здесь", и
б) архивировать передаваемое, то бишь выделить в нём оригиналы слов и жестов и задать правила их рекомбинации во всё передаваемое.

В случае и масштабах общества это решение называется "искусство", а его частные случаи - "произведения искусства".

Другими словами, под искусством я понимаю один из способов коммуникации между частями общества, который сравнительно с иными способами даёт частям общества возможность договориться либо быстрее о деле прежней сложности, либо за то же время, но о деле более сложном или разнообразном.

Ценой этой возможности становится меньшая точность договорённости, вероятное понимание её сторонами по-разному; худшее качество связей, порождённых или поддерживаемых искусством, сравнительно со связями, заданными иными способами коммуникации ("ты не мудри, ты пальцем покажи").

Я считаю, что анализ всякого произведения искусства может быть осуществлён через поиск ответов на следующие вопросы:

а) какая часть общества говорит - разделение тут может быть разным: класс, страта, сословие, этническая группа, профессиональное сообщество, ситуационное множество;
б) с какой частью общества она пытается общаться - разделение тут тоже может быть разным, главное, чтобы оно не отличалось от разделения в п. "а";
в) какие действия, какие способы их осуществления совместно с адресатом сообщества адресант пытается сделать более возможными;
г) а какие менее возможными, ибо связи в обществе могут быть и антагонистическими - драка тоже совместное действие;
д) на каком уровне это предложение формулируется - прямые поучения или просьбы, декорации, метафоры, сюжет, выводы из сюжета;
е) какое дополнительное обеспечение у адресата подразумевается адресантом - то есть что ещё нужно адресату, кроме этого произведения, чтобы сформулированное в произведении предложение правильно понять.

И

Я продолжу запихивать под кат всяческую муть, которую не до конца понимаю сам. Просто, чтобы успеть до того, как развернётся президентская кампания. Экономя время, совместимость с предыдущим текстом я не шлифовал, хотя она есть.

Ниже я запишу то, что думаю о таком понятии, как "сознание" в применении к отдельно взятому человеку и к обществу. Запишу упрощённо, карикатурно, шаржированно и гротескно, ибо, рассуждая на эту тему, лучше выглядеть дураком осознанно, нежели надувать щёки, крепить к затылку нимб и утверждать, что дилетант-одиночка на досуге способен адекватно описать феномен, задающий жизни миллиардов.


1.

Жила-была обезьяна. Она не одна жила, их много было. Крупные всеядные млекопитающие. Может, жили стадами, может, стаями, а может, семьями, хотя лично мне нравится концепция "тасовки". В любом случае жили обезьяны группами, себе подобные всё время были рядом, а значит, внутривидовая борьба шла и шла себе.

Внутривидовая борьба ведь не зависит от того, насколько хороша погода. С себе подобным толкаешься локтями не потому, что бананов мало, а за ближайший банан. Драк из-за самки это тоже касается. Так что внутривидовая борьба - всегда.

А ещё у скотинки пошли в рост мозги. Может быть, случайная мутация, закрепившаяся как нейтральная, в силу того, что бананов вокруг на протяжении, скажем, десяти тысяч лет и в самом деле было много, а хищников мало. А то, знаете ли, мозги мешают реагировать на внешние раздражители и вовремя уворачиваться. Зашумливают сигнал, то-сё.

Впрочем, может быть, - читал где-то давным-давно - мозги пошли в рост не случайно, но потому, что обезьяне пришлось приспосабливаться к наступлению жары, саванны и всего такого. Радиатор. Скотинка дольше перегревалась на солнце.

А может быть, боженька постарался, если вы, грешники, таки влезшие под кат, не верите в кусок глины, про который написано в священной книге.

И вот однажды, через N... нет, лучше через M поколений эти лишние мозги в этой внутривидовой борьбе сработали. Обезьяна как-то хотела разобраться с конкурентом - за банан или за самку или ещё за что - и вдруг она сообразила, что конкурент сделает, причём до того, как конкурент это сделал.

Ну да, лишние процессорные мощности ушли на моделирование поведения конкурента, и модель, безусловно менее сложная, нежели сам конкурент, возымела достаточную предсказательную силу.

А дальше рефлекс: если вон то падло десятый раз подряд делает то, что должно делать в такой ситуации, то оно и в одиннадцатый раз то же самое сделает, а значит, можно - совершенно бессознательно, это ещё не разум - действовать с учётом этого ещё не случившегося.

Насколько такое было выгодно? Представьте себе, что Вы всё время знаете сотню-другую биржевых курсов на месяц вперёд с точностью до четвёртого знака. Такое разошлось по обезьяньей популяции очень и очень быстро, а те, кто так не смогли или не захотели, оказались обделёнными - и в бананах, и в самках.

Внезапно лишние процессорные мощности, лишние серые клетки оказались вовсе не лишними. Может, если мозги и не росли до того, то уж после того они точно пошли в рост. А самое главное - такое стало обычным решением внутривидовой борьбы у обезьян: постоянное моделирование себе подобных, с которыми имеешь дело, предугадывание их действий и свои действия с учётом предугаданного... и с учётом того, что другие предугадывают тебя. "Ух, я готов на подлости, эх, я готов на гадости..."

Здесь мне надо бы сказать, что обезьяна научилась ставить себя на место другого. Не могу. "Себя" у обезьяны ещё не было. "Себя" у обезьяны и появилось-то в результате этого моделирования.

"Я" есть продукт обратного влияния моделирования поведения тушек А, Б, В и Г на среду моделирования - тушку Д. Среда моделирования не может полностью очиститься от результатов моделирования, а в свободное от моделирования время ещё и гоняется вхолостую - и этот перманентный гон среди остатков всё новых отброшенных моделей и есть "я": личность, разум, душа.

Должно быть, хищники вокруг сперва обрадовались: по сравнению с обычными обезьянами эти новые были тормозами, голодных хищников не замечали в упор и уворачиваться от замеченного у них получалось много хуже и медленнее. Может быть, они даже были вкуснее.

Вот только это "сперва" продлилось вряд ли дольше пары поколений, потому что дальше новая обезьяна стала ставить себя на место уже не просто себе подобных, но и на место хищника. И небезуспешно прикидывать, где тот, сволочь, засел, и куда можно смотаться с гарантированной форой в десять метров, если вон тот куст при приближении к нему на полсотни шагов шелохнётся вот таким образом.

Кроме того, обезьяна научилась договариваться с себе подобными, а до того научилась говорить. "Я знаю, как на его месте я бы отреагировал на такой вот