X

Энунд мог за себя постоять, так что и здоровые люди мало кто мог с ним поспорить. Был он знаменит по всей стране и своими предками.

Следующим событием была распря между Офейгом Греттиром и Торбьёрном Ярловым Воином. Дело кончилось тем, что Офейг погиб от руки Торбьёрна в Ущелье Греттира неподалеку от Пяты. Когда сыновья Офейга начали тяжбу, на их сторону стало множество людей. Послали и за Энундом Деревянная Нога. Он поехал весною на юг и остановился в Лощине у Ауд Многомудрой. Она хорошо его приняла, потому что он бывал у нее и прежде, на западе, за морем. Олав Фейлан, ее внук, был тогда уже взрослый. Ауд же совсем одряхлела. Она завела разговор с Энундом, что хотела бы женить своего родича Олава и хотела бы, чтобы он посватался к Альвдис с Острова Барра. Альвдис была двоюродной сестрой Эсы, Энундовой жены. Энунд одобрил это намерение и поехал дальше на юг вместе с Олавом. Когда Энунд свиделся со своими друзьями и зятьями, они позвали его к себе и стали говорить о деле. Жалобу подали на Тинг Килевого Мыса, потому что альтинг тогда еще не был учрежден. Потом дело решалось третейским судом, и за убийство была назначена большая вира. А Торбьёрн Ярлов Воин был объявлен вне закона. Сыном его был Сёльмунд, отец Паленого Кари. Отец с сыном после этого долго жили в чужих краях. Транд, как и Тормод Древко, пригласил Энунда с Олавом к себе домой. Завели они тогда разговор и о сватовстве Олава. Все тут обошлось без заминки, потому что всякий знал, что Ауд — женщина уважаемая и влиятельная. Дело было слажено, и Энунд с Олавом поехали домой. Ауд поблагодарила Энунда, что он помог ей с Олавом. Тою же осенью Олав женился на Альвдис с Острова Барра. Тут Ауд Многомудрая и умерла, как об этом рассказывается в саге о людях из Лососьей Долины.

https://chingizid.livejournal.com/2229704.html

IX

Теперь надо рассказать об Энунде Деревянная Нога. Их носило несколько дней в море. Потом ветер переменился и стал дуть с моря. Тогда они подошли к земле, и те, кто бывал здесь раньше, узнали, что это западный берег Мыса. Они вошли в Прибрежный Залив, почти у самых Южных Берегов. Тут к ним приблизилась десятивесельная лодка, в которой сидели шестеро человек. Они окликнули корабельщиков и спросили, кто у них старший. Энунд назвал себя и спросил, откуда они сами. Те назвались работниками Торвальда со Столбов. Энунд спросил, все ли земли по Берегам уже заняты. Они отвечали, что осталось еще немного свободной земли на Южных Берегах, а к северу и того нет. Энунд спросил своих людей, хотят ли они ехать на западное побережье страны или удовольствуются тою землей, которую им указали. Они предпочли сперва осмотреться. Они поплыли по берегу в глубь Залива и сначала пристали в бухточке у Речного Мыса. Спустили там на воду лодку и стали грести к берегу.

Там жил тогда богатый человек по имени Эйрик Петля. Он занимал земли между Ингольвовым Фьордом и Неприступным Утесом в Безрыбном Фьорде. Узнав о приезде Энунда, Эйрик предложил выделить ему столько земли, сколько тот захочет, но прибавил, что незанятой земли осталось уже мало. Энунд сказал, что он сперва посмотрит, что это за земли. Они поплыли мимо фьордов в глубь Залива и были возле Неприступного, когда Эйрик сказал:

— Вот здесь и смотрите. Отсюда и до земель Бьёрна еще ничего не занято.

За фьордами возвышалась большая гора, на ней лежал снег. Энунд глянул на гору и сказал такую вису:

В испытаньях трепала
Долго меня недоля,
И дорогами рыб снова
Скачет дракон мачты.
Что же теперь? Незавидна
Мена — навек кинуть
Родичей, отчие земли
Ради Спины Холодной.

Эйрик отвечает:

— Многие столько потеряли в Норвегии, что не восполнят утраты. И думаю к тому же, что в лучших местах почти все земли уже взяты. Поэтому я не стану склонять тебя к отъезду. Я снова предлагаю, чтобы ты взял из моих земель столько, сколько тебе понадобится.

Энунд сказал, что он принимает предложение. После этого он занял земли, что идут от Неприступного, и три залива — Загонный, Кольбейнов и Холодноспинный до самой Холодной Спины. Позже Эйрик отдал ему весь Безрыбный Фьорд и Фьорд Дымов и весь Мыс Дымов на той стороне фьорда. О плавнике у них никакого уговора не было, потому что тогда его было столько, что каждый брал, сколько хочет.

Энунд выстроил двор у Холодной Спины, и у него было много людей. А когда стало прибывать у него добра, он построил и другой двор — на Фьорде Дымов. Кольбейн жил в Кольбейновом Заливе. Несколько зим Энунд жил спокойно.

https://chingizid.livejournal.com/2229373.html

Единственная сегодняшняя история из Карлсхорста, которую можно (в смысле, технически возможно) рассказать (зато сразу и показать).

Когда мне было мало лет, и мы с родителями работали советскими оккупантами (строго говоря, они работали, моя роль в этой ликующей оккупации волшебной заграницы сугубо паразитическая была), - так вот, иногда погожими вечерами мы с папой ходили гулять нараёне, то есть, по району Карлсхорст. И начинались эти прогулки всегда с одного и того же: папа, у лягушки было двадцать лягушат!
- Нет, - говорил папа, - нет! У лягушки было два лягушонка. Максимум три.
- Пятнадцать!
- Ладно, четыре.
- Десять. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть у лягушки было десять лягушат!
Иногда папа соглашался на десять, иногда сбивал до шести-семи. Понятно, почему он так торговался! Про каждого лягушонка надо было придумать историю. Новую! Не такую, какие рассказывал в прошлый раз.
Папины истории про лягушат были лучше всех сказок на свете. Потому что в папиных историях лягушата всегда хулиганили. Подкладывали взрослым кнопки на стулья, пили чужую водку и стреляли из пистолетов. Один лягушонок, я точно помню, пришёл в школу и написал там во все чернильницы (когда папа ходил в школу, там ещё были чернильницы; впрочем, при мне они были на почте, например).
Потом утомлённый регулярным сочинительством папа придумал хитрость: за каждую его историю про лягушонка надо было рассказать свою. И тоже не повторяться. Ну и подумаешь, не очень-то надо. Было бы чего повторять! Мои лягушата дружили с джиннами и пиратами (и подкладывали кнопки на стулья, конечно же, всем). Они находили клады и залезали на самые высокие горы, становились волшебниками и приколдовывали школьным училкам (извинити) дополнительную жопу на лбу. Не помню, кто из нас придумал историю про лягушонка, который полетел в космос и захотел написать коллегам в тюбик с космической едой, а моча, как положено в невесомости, стала большой каплей по всему космическому кораблю летать (наверное всё-таки папа придумал, у нас телевизора тогда не было, но он про космонавтов в газетах читал и про фокусы невесомости знал) - в общем, это был наш любимый зыбест. Мы с папой оба были хулиганы и грубияны, оба хороши, оба придумывали для лягушат идиотские похождения и хохотали до слёз, как придурки, каковыми, собственно, и являлись. Мы были офигенные молодцы.

Но только сегодня стало ясно, насколько мы были офигенные молодцы. Настолько, что в Карлсхорсте, по которому мы гуляли, рассказывая друг другу о лягушатах, эти самые лягушата материализовались. Ну, правда, не хулиганят.

https://chingizid.livejournal.com/2229237.html

VIII

Вот, снарядившись, Энунд и Асмунд вышли в море, плывя борт к борту. Энунд сказал вису:

Славными слыли бойцами
С Халльвардом мы бывало:
Часто в тот день злосчастный
Меч мой вздымался в сече.
Ныне ж нелегкий жребий
Меня, одноногого, гонит
Седлать скакуна морского
И берег искать исландский.

Путь их был тяжелым. Дул все больше сильный ветер с юга, и их отнесло далеко к северу. Все же они достигли Исландии и, подойдя с севера к Длинному Мысу, узнали берег. Они были так близко друг от друга, что могли переговариваться. Асмунд сказал, что им следует плыть к Островному Фьорду. Так и порешили. Они поплыли, держась берега. Тут с юго-востока налетела буря, и когда Энунд повернул круто к ветру, у него на корабле сломалась рея. Тогда они спустили парус, и их унесло в море. Асмунд же пристал у Кустарникового Острова и, дождавшись попутного ветра, поплыл к Островному Фьорду. Хельги Тощий отдал ему там весь Склон Воронят. Он поселился на Южной Стеклянной Реке. Брат его Асгрим приехал через несколько лет и поселился на Северной Стеклянной Реке. Он был отцом Ладейного Грима, отца Асгрима.

https://chingizid.livejournal.com/2228929.html

VII

Энунд отправился на юг, в Рогаланд, и повидался там со многими своими друзьями и родичами. Он скрывался там у человека по имени Кольбейн. Эиунду стало известно, что Харальд конунг прибрал к рукам все его владения и отдал их человеку по имени Харек, своему подручному. Энунд явился к нему ночью и захватил в доме. Харека вывели и отрубили ему голову, а Энунд забрал все, что только смог. Хутор же они сожгли. Энунд побывал зимою в разных местах. А осенью херсир Грим убил Эндотта Ворону за то, что тот не отдал ему конунгово добро. Тою же ночью Сигню, жена Эндотта, снесла на корабль все их имущество и поехала с сыновьями, Асмундом и Асгримом, к своему отцу Сигхвату. Немного погодя она отправила сыновей в Сокнадаль к Хедину, своему воспитателю, и они недолго там оставались и пожелали вернуться к матери. Они отправились в путь и приехали к празднику середины зимы к Ингьяльду Верному, в Хвин. Он принял их, по просьбе жены своей Гюды, и они провели там зиму.

Весною Энунд приехал на север, в Агдир, потому что он узнал о смерти Эндотта и о том, что его убили. Увидевшись с Сигню, он спросил, какой они ждут от него помощи. Сигню сказала, что больше всего они желают отомстить Гриму херсиру за убийство Эндотта. Послали тогда за сыновьями Эндотта. Встретившись с Энундом, они заключили с ним союз и стали следить за всем, что делается у Грима.

Летом у Грима наварили много пива, потому что ожидали в гости Аудуна ярла. Проведав об этом, Энунд и сыновья Эндотта отправились к Гримову двору и, застигнув его врасплох, подожгли дома. Так они и сожгли Грима херсира, а с ним еще почти тридцать человек. Они захватили там много всякого добра. Энунд скрылся в лесу, а братья взяли лодку Ингьяльда, своего воспитателя, и, отойдя на ней от хутора, притаились неподалеку.

Аудун ярл явился, как было условлено, на пир, но не нашел своего друга. Он созвал народ и провел там несколько ночей, но так и не напал на след Энунда и его товарищей. Ярл и с ним еще два человека спали наверху в одной горенке. Разузнав обо всем, что происходит на хуторе, Энунд послал за братьями. Когда они пришли, он спросил их, что они выбирают: стоять на страже у хутора или напасть на ярла. Они выбрали напасть на ярла. Они взломали бревном чердачную дверь, потом Асмунд схватил тех двоих, что были с ярлом, и сбросил их вниз с такою силой, что у них чуть не дух вон. Асгрим кинулся на ярла и стал требовать с него виры за отца, потому что ярл был в сговоре с Гримом херсиром, когда убили Эндотта. Ярл сказал, что у него нету при себе денег и просил отсрочить плату. Тогда Асмунд приставил к груди ярла копье и велел платить немедля. Ярл снял с шеи ожерелье и отдал его вместе с тремя золотыми кольцами и златотканым плащом. Асгрим взял драгоценности и дал ярлу прозвище — Аудун Заяц.

Когда бонды и местные жители заметили, что творится неладное, все выбежали на помощь ярлу. Произошла жестокая стычка, ибо у Энунда было много людей. В этой стычке пало множество добрых бондов и дружинников ярла. Тут пришли братья и рассказали, как они поступили с ярлом. Энунд сказал, что зря они его не убили:

— Какая-никакая, а все же была бы месть Харальду конунгу за все, что мы от него потерпели.

Они сказали, что так, мол, еще больше позора для ярла. Потом они поехали в Сурнадаль к тамошнему лендрманну Эйрику Пиволюбу. Он приютил их всех на зиму. Он справлял праздник середины зимы вместе с одним человеком по имени Халльстейн, по прозванию Конь. Сперва угощал Эйрик, и все шло на славу. Потом стал угощать Халльстейн, и тут случилось им повздорить. Халльстейн ударил Эйрика рогом, и Эйрик уехал, так ему и не отомстив. Это очень не понравилось сыновьям Эндотта. И вот, немного погодя, Асгрим отправился ко двору Халльстейна, зашел в дом и нанес ему большие раны. Все, кто там был, сбежались и накинулись на Асгрима. Он храбро защищался и ускользнул от них в темноте, а они подумали, что убили его. Весть об этом дошла до Энунда и Асмунда, и они решили, что Асгрим погиб и что тут уж ничего не поделаешь. Эйрик дал им совет уехать в Исландию, а здесь, мол, в Норвегии, им никак нельзя оставаться: недолго и попасться в руки конунгу. Они так и сделали: снарядились плыть в Исландию, каждый на своем корабле. Халльстейн лежал в ранах и умер еще до того, как Энунд с Асмундом вышли в море. Кольбейн, о котором шла уже речь, последовал за ними на корабле Энунда.

https://chingizid.livejournal.com/2228594.html

VI

Следующее, что случилось, была смерть Бьёрна, отца Транда. Когда об этом узнал херсир Грим, он отправился к Эндотту Вороне и стал требовать Бьёрново наследство, но Эндотт сказал, что Транд — законный наследник своего отца. Грим сказал, что Транд, мол, сейчас на западе, за морем, а Бьёрн родом из Гаутланда, и конунг вправе распоряжаться наследством всех иноземцев. Эндотт сказал, что он сохранит имущество для Транда, сына своей дочери. С тем Грим и уехал, ничего из наследства не получив.

Транд узнал о смерти отца и тут же стал собираться с Гебридских Островов, а с ним и Энунд Деревянная Нога. Офейг же Греттир и Тормод Древко поехали с домочадцами в Исландию и высадились на юге, на Песках, проведя первую зиму у Торбьёрна Лососинщика. Потом они заняли землю в Округе Людей Скалистой Горы. Офейг занял западную часть между реками Поперечной и Телячьей. Он жил на Дворе Офейга у Каменного Холма. А Тормод занял восточную часть и жил на хуторе Холм Древка. У Тормода были дочери: Торвёр, мать Тородда Годи с Уступов, и Торве, мать Торстейна Годи, отца Бьярни Премудрого.

Теперь надо рассказать о Транде и Энунде. Они поплыли на восток, в Норвегию, и благодаря хорошему попутному ветру были у Эндотта Вороны прежде, чем донеслись слухи об их приезде. Эндотт хорошо принял Транда и рассказал ему о притязаниях херсира Грима на Бьёрново наследство.

— Мое же мнение, родич, что лучше ты сам наследуешь своему отцу, чем рабы конунга. И удачно для тебя сложилось, что ни одна душа не знает о твоем приезде. Но сдается мне, что Грим не преминет начать тяжбу против одного из нас, если сумеет. Хочу я, чтобы ты забрал свое наследство и уехал в чужие страны.

Транд ответил, что он так и сделает. Взял он имущество и стал скорее готовиться к отъезду из Норвегии.

Прежде чем выйти в море, Транд спросил Энунда Деревянная Нога, не думает ли он поехать в Исландию. Энунд сказал, что сперва он хотел бы проведать родичей и друзей на юге Норвегии. Транд сказал:

— Тогда мы расстанемся. Хотел бы я, чтобы ты помог моим родичам, ибо теперь, когда я вне опасности, месть обратится на них. Я еду в Исландию, и мне бы хотелось, чтобы и ты туда приехал.

Энунд пообещал, и они расстались наилучшими друзьями. Транд поехал в Исландию. Офейг и Тормод Древко хорошо его там встретили. Он поселился на Холме Транда, к западу от Бычьей Реки.

https://chingizid.livejournal.com/2228350.html

https://chingizid.livejournal.com/2228082.html

V

На следующее лето они собрались плыть на запад, в Ирландию. А Бальки и Халльвард отправились за море и поплыли в Исландию, потому что говорили, что там хорошие земли. Бальки занял земли по Хрутову Фьорду. Он жил на обоих Дворах Бальки. Халльвард занял Фьорд Сопуна и Домовую Бухту до Ступеней и там поселился.

Транд и Энунд поехали к Эйвинду Норвежцу, и он хорошо встретил брата. Но узнав, что с ним приехал и Энунд, он очень разгневался и даже хотел с ним сразиться. Транд стал его отговаривать. Он сказал, что не дело идти с враждою на норвежцев, а тем паче на таких, кто не творит никакого беззакония. Эйвинд сказал, что Энунд беззаконничал раньше, когда напал на Кьярваля конунга, и теперь он за это поплатится. Долго толковали об этом братья, пока Транд не объявил, что у них с Энундом будет во всем одна судьба. Тогда Эйвинд смягчился. Они долго пробыли там летом и ходили в викингские походы с Эйвиндом. Тот нашел, что Энунд замечательный герой. Осенью они отправились на Гебридские Острова. Эйвинд отдал Транду все отцово наследство на случай, если Бьёрн умрет раньше Транда. Они оставались на Гебридских Островах до самой своей свадьбы и еще несколько зим после этого.

https://chingizid.livejournal.com/2227742.html

IV

Были два викинга, Вигбьод и Вестмар. Они были родом с Гебридских Островов и зимою и летом ходили в походы. У них было восемь кораблей, и они воевали все больше у берегов Ирландии и делали много зла, пока там не стал охранять берега Эйвинд Норвежец. Тогда они подались к Гебридским Островам и стали нападать там, заходя в самые шотландские фьорды.

Транд и Энунд вышли в море, чтобы сразиться с этими викингами, и узнали, что они отплыли к острову под названием Бот. Энунд и его люди плыли на пяти кораблях, и викинги, завидев корабли, сколько их было, решили, что силы у них предостаточно, и взялись за оружие, направив свои корабли навстречу тем. Тогда Энунд распорядился направить корабли между двумя большими скалами. Пролив там был узкий и глубокий, открытый для нападения только с одной стороны, и то не больше, чем для пяти кораблей зараз. Энунд был человек хитроумный. Он велел поставить все пять кораблей поперек залива, так что при желании легко было отойти назад, имея за кормою открытое море. С одной стороны пролива был островок. Энунд велел подвести к нему один корабль и натаскать туда к самому краю скалы больших камней — их не было видно с кораблей викингов. Викинги смело двинулись вперед, думая, что те в ловушке. Вигбьод спросил, кто эти люди, что так попались. Транд говорит, что он брат Эйвинда Норвежца:

— И здесь со мною мой сотоварищ — Энунд Деревянная Нога.

Викинги засмеялись и сказали так:

Всех бы их черти забрали
С Деревянной Ногою вместе!

— Не часто увидишь, чтобы шли в битву люди, которые и себя-то носить не могут.

Энунд сказал, что, мол, поживем — увидим. Вот корабли сошлись, и началась великая битва. Смело сражались и те и другие. В разгар битвы Энунд велел своим отойти к скале. Викинги, завидев это, подумали, что он собрался бежать, и направились как можно скорее к его кораблю, прямо под скалу. Тут подоспели на скалу и люди, которых туда отрядили. Они обрушили на викингов столько камней, что не было от них спасения. Множество викингов погибло, другие были покалечены так, что не могли больше сражаться. Тогда викинги решили отступить, да не тут-то было: их корабли зашли как раз в самое узкое место пролива, где их теснило течение и загораживали дорогу корабли Энунда. Энунд и его люди двинули все силы туда, где был Вигбьод, а Транд напал на Вестмара, но мало там преуспел. Когда народу на корабле у Вигбьода поубавилось, люди Энунда и он сам с ними перескочили туда. Увидев это, Вигбьод стал с жаром подстрекать своих людей к бою. Потом он оборотился к Энунду, и почти все перед ним расступились.

Энунд сказал своим людям, пускай посмотрят, чем кончится бой: а силы у Энунда были могучие. Они подставили ему под колено какой-то чурбан, и он стоял достаточно твердо. Викинг бросился к носу корабля, прямо на Энунда, и ударил его мечом. Но удар пришелся по щиту и отхватил от него кусок. Потом меч ударился в чурбан, под коленом у Энунда, и засел там. Вигбьод, нагнувшись, потащил меч к себе. Тут Энунд ударил его по плечу и отрубил руку. Викинг не мог больше биться. Узнав, что сотоварищ его сражен, Вестмар вскочил на корабль, что стоял с краю, и бежал, а с ним и все, кто сумел. Тогда они обыскали убитых. Вигбьод тем временем уже умер. Энунд подошел к нему и сказал:

Кто здесь в крови? Не ты ли?
Я ль под ударами дрогнул?
Нет, ни единой раны
Ты не нанес одноногому!
Ньёрды брани иные
Складно болтать горазды,
А как дойдет до дела,
Мало ума у дерзких.

Они взяли там большую добычу и возвратились осенью на Остров Барра.

https://chingizid.livejournal.com/2227588.html

Надо хоть что-то записывать, - говорю себе я. Потому что - ну йолки. Оно, конечно, по-любому исчезнет во времени, как слёзы под дождём, но пока записываешь, можно на пару секунд не то что даже поверить, скорее, почувствовать, что (как будто) всё-таки не совсем.

Мы сегодня ездили в ботаничку, где кроме буйства природы царит очередная осенняя выставка; хорошая новость для тех полутора человек, которые в Вильнюсе и любят осенние выставки в ботаничке: они издали каталог с фотографиями разных лет. Очень хороший. Продаётся в кассе, можно купить.
Всё остальное настолько за пределами слов, насколько это вообще возможно. Поля побитых заморозками георгинов вносят в происходящее ноту тлена, необходимую и достаточную. Всё остальное цветёт и ликует, даже розы (особенно розы), такой похуюмороз.
Видели абсолютно чёрный шиповник (ягоды; летом этот куст, если мы правильно помним, белыми розами цвёл). Видели белые безвременники, похожие на призраки невинноубиенных крокусов (пришли такие по осени и ну цепями греметь). Видели мега-капусту, гигантскую свёклу и коноплю в полтора человеческих роста (на огородике администрации). Натырили острых перцев, просто чтобы помочь сотрудникам ботанички с ними справляться: там совершенно адов перечный суперурожай. Обрели самое удобное в мире произведение искусства - диван из соломы под зонтиком из соломы. Оно обозначено как искусство, такое, с табличкой. Написано что художники - работники хозяйства ботанического сада. Мы с другом Р. совершенно уверены, что диван они сделали специально, позаботились, чтобы нам было удобно пить пуэр, а то в прошлом году ютились на лавочке, как сиротки, непорядок, надо диван!
Я шучу, но на самом деле, не очень-то и шучу. Штука в том, что когда два часа погуляешь по нашенькой ботаничке невозможно не почувствовать себя божественным супер-избранником, вокруг которого вращается мир. Других объяснений, почему там так охренительно, в голову не приходит. Даже в целых две головы!

Ещё я давно хочу рассказать про свой любимый проходной двор (строго говоря, их там три, один за другим) с бульвара Вокечю на улицу Пранцишкону. Это тот самый двор, где из одной части в другую надо проходить через арку, длинную, как тоннель и такую низкую, что начиная с роста 170 приходится пригибаться - макушку скребёт.
Так вот, фишка в том, что если пересекать этот проходняк в направлении с Вокечю на Пранцишкону вечером, после того, как стемнело, сперва проходишь через умеренно тёмный двор, потом ныряешь в очень тёмную арку, впереди - совсем уж полная темнота, никакого света в конце тоннеля, идёшь практически наугад, просто потому что теоретически знаешь (помнишь по прошлому опыту): там должен быть двор. И наконец выходишь в этот обетованный двор, действительно тёмный, каким и казался, не то чтобы вот прям глаз выколи, но что-то вроде того. Проходишь через эту темнотищу ещё сколько-то там шагов, и вдруг запоздало срабатывает датчик движения, и позади загорается яркий свет. И освещает ровно ту часть двора, которая осталась у тебя за спиной. Так что если за тобой кто-то идёт через арку, будет ему и свет в конце тоннеля, и ярко освещённый двор.
На этом месте хочется сказать: "история всей моей жизни". Но это и так понятно, поэтому не скажу.

А тут пусть будут призраки невинноубиенных крокусов. А то чо.

https://chingizid.livejournal.com/2227345.html

https://chingizid.livejournal.com/2227154.html

Как объяснять картины пробуждённому Ктулху, вот в чём вопрос.

https://chingizid.livejournal.com/2226885.html

III

Тогда на западе, за морем, было много именитых людей, таких, кому пришлось оставить отчие земли в Норвегии, ибо Харальд конунг объявил вне закона всех, кто против него сражался, и присвоил себе их владения. Когда у Энунда зажили раны, они с Трандом поехали к Гейрмунду Черная Кожа: он был славнейшим из викингов на западе. Они спросили, не думает ли он вернуть себе владения в Хёрдаланде и предложили свою поддержку. Они думали, что не мешало бы позаботиться и о своих владениях, ибо Энунд принадлежал к роду знатному и могучему. Гейрмунд сказал, что теперь настолько выросла сила Харальда конунга, что им нечего ждать славы от этого похода: вот ведь всю страну на него поднимали, и то потерпели поражение. Он прибавил, что ему мало радости стать рабом конунга и выпрашивать себе то, чем он прежде владел как хозяин. Он сказал, что уж лучше поищет себе другого поприща. А был он тогда уже немолод. Энунд и его люди вернулись на Гебридские Острова и повидались со многими своими друзьями.

Жил человек по имени Офейг, по прозванию Греттир. Он был сыном Эйнара, сына Эльвира Детолюба. Братом его был Олейв Широкий, отец Тормода Древка. Другим сыном Эльвира Детолюба был Стейнольв, отец Уны, на которой женился Торбьёрн Лососинщик. Сыном Эльвира Детолюба был и Стейнмод, отец Коналя, отца Альвдис с Острова Барра. Сыном Коналя был Стейнмод, отец Халльдоры, на которой женился Эйлив, сын Кетиля Однорукого.

Офейг Греттир был женат на Асню, дочери Вестара, сына Хэинга. Сыновей Офейга Греттира звали Асмунд Безбородый и Асбьёрн, а дочерей — Альдис, Эса и Асвёр. Офейг, как и родич его Тормод Древко, бежал на запад, за море, из-за вражды с Харальдом конунгом, и они поехали вместе с домочадцами. Они ходили походами по всему западу, за морем.

Транд и Энунд Деревянная Нога задумали поехать на запад, в Ирландию, к Эйвинду Норвежцу, брату Транда. Тот охранял с моря Ирландию. Матерью Эйвинда была Хлив, дочь Хрольва, сына Ингьяльда, сына Фроди конунга, а матерью Транда — Хельга, дочь Эндотта Вороны. Отец же у Транда и Эйвинда был один — Бьёрн, сын Хрольва из Ама. Он бежал из Гаутланда после того, как сжег в доме Сигфаста, зятя Сёльви конунга. Бьёрн поплыл в то же лето в Норвегию и перезимовал у Грима херсира, сына Кольбьёрна Коновала. Тот покушался убить Бьёрна ради его богатства. Тогда Бьёрн поехал к Эндотту Вороне, жившему на Хвинисфьорде в Агдире. Эндотт хорошо принял Бьёрна, и он проводил зиму у Эндотта, а летом ходил в походы, пока не умерла жена его Хлив. Тогда Эндотт выдал за Бьёрна свою дочь Хельгу, и Бьёрн оставил походы. Отцовы корабли достались Эйвинду, и он сделался теперь большим человеком на западе, за морем. Он женился на Раварте, дочери Кьярваля, ирландского конунга. У них были сыновья, Хельги Тощий и Снэбьёрн.

Приплыв на Гебридские Острова, Транд и Энунд встретились с Офейгом Греттиром и Тормодом Древком. И они очень сдружились, потому что всякого, кто побывал в Норвегии в самый разгар немирья, считали прямо-таки вернувшимся с того света. Энунд был очень молчалив. Заметив это, Транд спросил, что с ним такое. Энунд сказал в ответ вису:

В злом урагане Гёндуль
Радость воин утратил:
Ведь великанша сечи
Навечно меня изувечила.
Воины мнят, что ныне
Энунд немногого стоит.
Знаешь теперь, откуда
Горе пришло к герою.

Транд сказал, что его считают все таким же молодцом, как бывало.

— Теперь тебе в самый раз обзавестись семьей и жениться. А я замолвлю за тебя слово и помогу, только бы мне знать, кто у тебя на уме.

Энунд поблагодарил его, но прибавил, что раньше у него были куда лучшие виды на выгодную женитьбу. Транд отвечает:

— Есть у Офейга дочка по имени Эса. Можем попытать счастья там, если хочешь.

Энунд сказал, что он не прочь. Вскоре они завели об этом разговор с Офейгом. Тот пошел им навстречу и сказал, что ему известно, как родовит Энунд и как богат он движимым имуществом.

— Но я бы немного дал за его земли. И еще: у него, по-моему, не все ладно с ногами, а дочь моя годами совсем ребенок.

Транд сказал, что Энунд будет, пожалуй, покрепче иных с целыми ногами. Так, при поддержке Транда, они заключили сделку, и Офейг должен был дать за дочерью движимое имущество, ибо и его земли в Норвегии ничего не стоили.

В скором времени Транд обручился с дочерью Тормода Древка. Невесты должны были ждать их три года. Летом они уходили в походы, а зиму проводили на Острове Барра.

https://chingizid.livejournal.com/2226659.html

II

В те времена было большое немирье в Норвегии. Там бился за власть Харальд Косматый, сын Хальвдана Черного. Прежде он был конунгом в Уппланде, а потом пошел на север страны и бился там во многих битвах и всегда одерживал победу. Потом он пошел на юг страны и, куда бы он ни шел, все покорял своей власти. Но когда он вступил в Хёрдаланд, люди поднялись против него всем скопом. Их возглавляли Кьётви Богач и Торир Длиннолицый, а Сульки был во главе людей из Южного Рогаланда. Гейрмунд Черная Кожа был тогда в походе на западе, поэтому он не участвовал в битве, хоть и был он конунгом в Хёрдаланде.

В ту осень возвратились с запада из-за моря Энунд и его сотоварищи. Узнав об этом, Торир Длиннолицый и Кьётви конунг послали к ним гонцов и просили о помощи, и сулили им всякие почести. Тогда те присоединились к войску Торира, ибо им было любопытно испытать себя в деле. Они сказали, что хотят сражаться там, где бой всего жарче. Они сошлись с Харальдом конунгом в Рогаланде, во фьорде, что зовется Хаврсфьорд. С обеих сторон было большое войско, и тут произошла величайшая изо всех битв, что только бывали в Норвегии, и о ней больше всего рассказов, ибо о ком и рассказывать, как не о тех, кто поминается в этой саге. Туда пришли войска со всей страны, и много людей из других стран, и множество викингов.

Энунд поставил свой корабль борт о борт с кораблем Торира Длиннолицего, в самой гуще войска. Харальд конунг напал на корабль Торира Длиннолицего, ибо тот был берсерк великий и бесстрашный. Яростно бились и те и другие. Тогда, по слову конунга, бросились вперед его берсерки. Их звали волчьи шкуры, не брало их железо, и ничто не могло устоять перед их натиском. Торир отважно сражался и пал на своем корабле, как подобает герою. Люди Харальда конунга поубивали всех от штевня до штевня, перерубили канаты, и корабль отошел назад. Напали они теперь на корабль Энунда. Тот стоял на носу и смело сражался. Люди конунга сказали:

— Лихо бьется тот, что стоит на носу. Дадим-ка ему кое-что на память, пусть не забывает, что был в этой битве.

Энунд стоял, поставив ногу на борт, и занес меч для удара. Тут на него и напали. Отражая удар, он отклонился назад. Тогда один из воинов, — из тех, кто стоял на носу конунгова корабля, — ударил Энунда под колено и отрубил ему ногу. Энунд не мог больше сражаться. Люди его почти все погибли, а его самого отнесли на корабль к человеку по имени Транд. Этот Транд был сыном Бьёрна, братом Эйвинда Норвежца. Он был из числа противников Харальда конунга, и его корабль стоял по другую сторону от корабля Энунда. Тут началось всеобщее бегство. Транд и другие викинги — все бросились спасаться, кто как может, и сразу же уплыли на запад за море. Поехал с Трандом и Энунд вместе с Бальки и с Халльвардом Сопуном. Энунд поправился, но с тех пор всегда ходил на деревянной ноге. Его до конца дней так и звали: Энунд Деревянная Нога.

https://chingizid.livejournal.com/2226223.html

Ну чо, кранты журнальчику. Всем, всем кранты! :)

I

Жил человек по имени Энунд. Он был сыном Офейга Косолапого, сына Ивара Палки. Энунд был братом Гудбьёрг, матери Гудбранда Шишки, отца Асты, матери конунга Олава Святого. По матери Энунд был родом из Уппланда, а отцовы родичи были у него все больше из Рогаланда и Хёрдаланда.

Энунд был великий викинг и воевал в западных морях. С ним в походы ходили Бальки, сын Блэинга с Сотанеса, и Орм Богач. Третьего сотоварища Энунда звали Халльвардом. У них было пять кораблей, и все хорошо снаряжены. Они воевали у Гебридских Островов и пришли к самому Острову Барра, где тогда правил конунг по имени Кьярваль. У него тоже было пять кораблей. Они вступили с ним в бой и бились жестоко. Энундовы люди были самые что ни на есть храбрецы. Пало там много воинов с той и с другой стороны, и кончилась битва тем, что конунг бежал на одном корабле. Энунд со своими людьми захватили корабли и большую добычу, и они остались там на зиму. Три лета они воевали у берегов Ирландии и Шотландии, а потом вернулись в Норвегию.

https://chingizid.livejournal.com/2225669.html

Говорили недавно с Р., что окажись мы персонажами любого старого детектива, сразу спалились бы без единого алиби при попытке вспомнить, что делали 23 мая 1897 года. И во что был одет убитый - ааааааа, какой ужас, он же, и правда, был во что-то одет!
Разве что подсмотреть в инстаграме, но блин, там довольно странная информация, и про алиби совершенно точно ничего нет. Поэтому надо записывать (для будущих алиби, или хотя бы свидетельских показаний), чего и куды. Но тут ещё поди запиши! Жизнь моя стала совсем странная, пожалуй, ещё и почище, чем у моих персонажей, но у них обычно хотя бы есть нарративчик, а у меня с этим делом как-то не очень. Небесная Канцелярия - авангардист.

Записывать это полное отсутствие нарративчика во-первых, некогда, во-вторых, я и слов-то таких не знаю, а в-третьих, довольно бессмысленно, потому что люди же будут читать, а они даже гораздо более простые вещи (которые, например, можно рассказывать в книжках известными мне словами) неправильно понимают и суют потом пальцы в розетку. Но в книжках - ладно, на то они и беллетристика, чтобы их неправильно понимать. А тут всё-таки частная жизнь (для алиби, но без алиби, аааааааа!)

Но кое-что можно всё-таки рассказать. Например, что сегодня у нас явно был общегородской день явления нежного Одина-оборотня. Мне на речном берегу встретился мопс, очень ласковый и одноглазый. А другу Р. (отдельно от меня) - одноглазый ласковый кот.

Женщина, шедшая передо мной по тропинке, которая как бы тайный (просто туда свернуть обычно никому в голову не приходит) путь на один из холмов, внезапно обернулась и оказалась тётенькой старшего среднего возраста с чёрными глазами то ли совсем без зрачков, то ли наоборот из одних зрачков. Но содрогнулась почему-то она, а не я, у неё на лице было написано: "зачем, зачем я обернулась, не надо было оборачиваться!" - хотя я вполне себе пусичка, у меня даже зрачки есть. Много отличных зрачков! Наконец женщина без зрачков сказала мне по-литовски: "гярас орас!" - что означает "хорошая погода". На этом мы с женщиной без зрачков расстались (друзьями). Кажется, ничего смешней со мной не происходило уже очень, очень давно.
Орас при этом был рили гярас, такое ликующее солнце знали бы вы. Друг Р., услышав моё "орас же рили гярас", сказала: "ты выражаешься, как мальчики и девочки из кафе". Строго говоря, я и есть Девочка-Из-Кафе. И Мальчик-Из-Кафе - тоже я, просто за выслугу лет и кофейных зёрен, я уже Кто-Угодно-Из-Кафе, Демон-Из-Кафе, Пыль-Из-Кафе, Сквозняк-Из-Кафе, и так далее. У меня справка. В смысле, почётный титул. Иниибёт.

Но гярас орас гярасом орасом, а нынешней ночью у нас начался новый ледниковый период - такой, что пришлось (заранее, я слежу за поведением сраного ораса по интернету) затащить в дом дерево-нахала, лавр и перцы (некоторые горшки весили ебучую тонну, но когда дело доходит до спасения трепетного огорода я - практически Греттир Силач, ну, с поправкой на ветер) и включить в гостиной обогреватель замёрзшим толстым меховым кошкам (у меня в кабинете щас +14 и окно полу-настежь, но я - атомный реактор аскет).
На самом деле, я знаю, зачем у нас ледниковый период. Это чтобы у меня был повод выгуливать армяк ямщика. Армяк жаждет выйти из шкафа и бескрайних просторов (и сегодня ночью их покорил, мы ходили бухать с the Городом, за мной был должок, не спрашивайте, а армяк за компанию просто так потусил).

С армяком отдельная история; из неё мог бы выйти роман-эпопея типа "Иосифа и его братьев", только без Иосифа и без братьев, но мне лень так дохрена писать, лучше тут коротко растреплю.

Начинается роман-эпопея в разгар балканской зимы: я сижу в уличном кафе при варненском аэропорте, жду застрявших в пробке друзей. Это лучшие десять минут если не всей моей жизни, то отпуска - несомненно (потому что уже завтра погода испортится, а за нами придёт суровый балканский грипп). После венского нуля с мокрым снегом мне кажется, я в раю: плюс пятнадцать, солнце и ветер с моря, я сижу, развалившись в совершенно курортной плетёной мебели, уложив ноги на соседний стол стул, ощущаю себя примерно буржуем, зимующим в Ницце, только без Ниццы, но ладно, и так сойдёт. И ровно в этот момент звякает телефон, просит проверить почту. Новое письмо с незнакомого адреса от незнакомых людей начинается так: "Здравствуйте, мы хотим подарить вам пальто".
/Тут интродукция - это же интродукция? - наверняка она! - так вот, обычно я не принимаю подарков от незнакомых людей. Я и от знакомых, если честно, не очень-то их принимаю. Ну так, через раз. От совсем близких друзей принимаю, конечно, не пикнув. Но в основном, всякие мелочи. Уж точно не целое пальто!/
Но тут всё так чудесно совпало - начало отпуска, плюс пятнадцать, тёплый ветер снаружи и в голове, необъятный простор, запах моря, плетёные стулья, табак, совершенно майское небо, я буржуй, Читать далее...

Внизапна - сеанс мистических услуг. Начинается вотпрямщас, продолжается строго до 03:03 по виленскому времени. Восточноевропейскому летнему, UTC+3.

Мы с вами уже несколько раз устраивали такое с новыми книжками. И вот снова новая книжка есть.

Процесс такой: вы пишете комментарий и называете номер страницы (с 1 по 464) и номер строчки сверху или снизу (строчек на целиком исписанной странице 44, кто не укажет направление, по умолчанию буду считать сверху). А я вам пишу строчку, которая получилась, или предложение, частью которого она является, целиком. Это на моё усмотрение, как покажется правильным.

Можно писать анонимно, я временно убираю опцию скрывать анонимные комментарии.

Рекомендация, следовать которой, разумеется, не обязательно: с конкретно сформулированным (для себя, мне его писать не нужно) вопросом эта штука работает гораздо лучше, чем без него.

ВНИМАНИЕ: комментарии не будут приходить мне на почту, поэтому написать и удалить - бессмысленно.

В 03:03 гадание закончится, но комментарии останутся как есть, на виду. И пост не будет скрыт. Писать после 03:03 не нужно. Уговорить меня нельзя, правила есть правила, без их соблюдения не бывает игры.

Поехали.

UPD

03:03 - финита шерше ля фам комедия. Последний комментарий от анонима, решившего подарить любому желающему рагнарёк (но я против, не делается так).

https://chingizid.livejournal.com/2225349.html

Мне привезли эту книгу:



Я старый солдат и не знаю (вообще ничего), но это полный трындец. Такого вообще не бывает. Как будто лично мне в Небесной Канцелярии выдали премию: а вот стихи, тебе же когда-то нравились всякие удивительные поэты, хочешь стихов?

Спасибо всем (ангелам, автору и ангелам ещё раз). Что тут скажешь ещё.

https://chingizid.livejournal.com/2225062.html

(в прямом смысле - так)

https://chingizid.livejournal.com/2224867.html

...мы существуем в стране, где все состоит из обстоятельств, где мы каждый день делаем то, что нам не нравится. Я каждый день проживаю жизнь, которая мне не нравится. Мы выращены и рождены людьми, на 90% состоящими из насилия. Мы — продолжение этого насилия, полностью изнасилованы ими в детстве. И вся наша жизнь изначально сломана людьми, пережившими советский опыт. Единственное, как можно принять свою жизнь, — это вытеснить ее. Или отключить в себе нервы и <…> пытаться делать просто свое дело, игнорируя боль в нервах и собственную внутреннюю реальность. Я не считаю, что у нашего поколения есть какой-либо выход. Все, с кем мы говорим, и все, о чем они пишут, ведут сражение со своей внутренней темнотой. И как можно делать что-то другое, я не знаю — я не существовал никогда в другой реальности, которая состоит из чего-либо помимо насилия. Поэтому у меня нет вопроса «Почему феминистки у вас в центре?» — потому что я лет в 12 увидел, как девочек е**т за гаражами и им ломают руки. «Почему насилие?» Я видел, как скинхеды убивали моих одноклассников. Какие могут быть вопросы?

Мой издатель Илья Данишевский теперь литературный куратор Культурного Центра Андрея Вознесенского; по ссылке интервью его и арт-директора Центра Антона Каретникова Кольте. Интервью интересное, и планы у них интересные. У Центра Вознесенского конечно (конечно) есть и фейсбук https://m.facebook.com/voznesenskycenter/?_rdc=1&_rdr

И ещё цитата оттуда, под которой невозможно не подписаться:
Культура вообще про протест. Против сжевывающего быта, против усталости. Любая лирика — это протест и столкновение с бытовой реальностью. Культура — это всегда сражение за что угодно.

https://chingizid.livejournal.com/2224479.html