Как водится, пресса готовится к юбилеям заранее. После того, как вымерли календари и альманахи, первыми начинают ежемесячные журналы.

Сейчас на носу 75-летие начала войны. Но тональность чуть поменялась: к дате рассказывают не только о примерах героизма и подлости врага, но и об общем разгильдяйстве. Тем, кто не успел начитаться в перестроечные годы, будет интересно, хотя и букв много.

Под катом два материала - военного журналиста и историка. Они подошли к теме начала войны по-разному. Но вывод один: надо не только праздновать победы, ни о извлекать уроки из поражений.

На фотографии

Брест. Реконструкция событий 21 июня 1941 года "Все ещё живы". Замполит разъясняет гражданам, что войны не будет.

[700x525]

За две недели безвозвратные потери составили Красной армии составили 418 тысяч солдат и офицеров, немецкой - 7 тысяч. Такого соотношения потерь военная история еще не знала.

Более двух тысяч лет назад - 2 августа 216 года до н. э.,- карфагенский полководец Ганнибал возле итальянского городка Канны в ходе битвы с римским войском, обошел противника с обоих флангов, окружил его, и полностью уничтожил, одержав решительную победу. С тех пор термин «Канны» вошел в историю военного искусства и великие военачальники стремились увековечить память о себе, создав свои «Канны». Одно из подобных сражений состоялось 75 лет назад, в июне и июле 1941 года. Оно происходило в окрестностях старинных славянских городов – польского Белостока, белорусских Волковыска, Барановичей и Новогрудка. Нашим войскам, увы, не суждено было выйти из него с победой…

 В конце 1940 года Гитлер утвердил план нападения на СССР, получивший название «Барбаросса». Основная его идея - «расколоть фронт главных сил русской армии, сосредоточенной в западной части страны, быстрыми и глубокими ударами мощных подвижных группировок севернее и южнее Припятских болот и, используя этот прорыв, уничтожить разобщенные группировки вражеских войск». То есть обойти, окружить и уничтожить советские войска, сосредоточенные вблизи западной границы СССР.

Дело в том, что в 1941 году в состав БССР входила Белостокская область (ныне территория Польши), и её земли «языком» выступали на запад из сравнительно ровной линии границы СССР. Этот выступ (250 км с севера на юг и 200 км с запада на восток) военные именовали «Белостокским балконом», «Белостокским выступом» или «Белостокским плацдармом».

В Белоруссии была сосредоточена одна из сильнейших группировок Красной Армии. Здесь находилось более 670 тысяч бойцо, почти 12% личного состава всей Красной Армии. Но эта группировка была укомплектована людьми, оружием и техникой не полностью. Например, в 17-м механизированном корпусе имелось 36 танков при штатной численности 1031 танк. Из 1812 самолетов исправных было 1577. Не хватало и боеприпасов.

Гитлеровцы готовились вести боевые действия в Белоруссии войсками группы армий «Центр» и 2-го воздушного флота, которыми командовали опытные военачальники генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок и генерал-фельдмаршал А. Кессельринг.

Германская армия также испытывала затруднения с вооружением, боеприпасами, топливом и медикаментами. Но все это компенсировалось железной дисциплиной, боевым опытом, великолепной подготовкой офицерского и унтер-офицерского состава, очень высоким моральным духом всей армии, и, конечно же, внезапностью нападения.

Ранним утром 22 июня 1941 года германские войска перешли в наступление. Сначала массированный удар по аэродромам нанесла авиация. Как показывают исследования современных российских историков, далеко не все самолеты ВВС Западного фронта были в тот день уничтожены на земле. Значительное количество наших лётчиков сумело подняться в небо и дать отпор. Но большинство аэродромов после обстрела и бомбежек не могли принимать самолеты, и авиационные части уже в первый день войны начали вынужденное перебазирование на тыловые аэродромы, оставив наземные войска без воздушного прикрытия.

На севере от «Белостокского выступа» пехотные части 9-й армии генерал-полковника А. Штрауса атаковали Гродно. Немцы действовали профессионально – им удалось потрепать советскую пехоту и отразить удар танков 11-го механизированного корпуса генерал-майора Д.К. Мостовенко (414 танков) и 6-го механизированного корпуса генерал-майора М Г. Хацкилевича (1021 танк). Тем временем 906 танков Гота ударили строго на восток и, смяв оборону двух советских стрелковых дивизий, устремились к Ошмянам и Сморгони. На юге, захватив Брест, германские танки пошли на северо-восток, к Жабинке и Кобрину. Брестская крепость начала свою героическую оборону, но дивизии Гудериана просто обошли её, оставив для борьбы с гарнизоном 45-ю пехотную дивизию.

К вечеру первого дня войны стало ясно: советские войска в Белоруссии в очень тяжёлом положении. Воздушного прикрытия они лишились, а немецкая авиация постоянно висела в небе. Все попытки передвижения частей по дорогам, а также контратаки пресекались действиями германских пикировщиков. Связь войск со штабами была нарушена. Но самым печальным было то, что у наших войск не было алгоритма действий в такой обстановке. Обороняться, контратаковать, отступать? Каждый красноармеец и каждый командир решали эту проблему по-своему. Москва посылала на фронт очень противоречивые приказы.

За первые двое суток войны немецкие механизированные колонны прошли по советской земле порядка 120 километров. Пехота генерала Штрауса заняла Гродно и Скидель. Целый день шел бой под Пружанами, и был проигран советскими войсками. Немецкие танки ворвались в Березу и Ружаны.

Хотя замысел противника – устроить советским войсками новые «Канны» – разгадали в штабе фронта, войска опять не получили чёткого приказа. В создавшейся обстановке оптимальное решение - начать отвод частей из «Белостокского выступа». Кутузов в 1812 году пожертвовал Москвой, чтобы спасти войска – и был оправдан царём, современниками и потомками. А в июне 1941 года речь шла не о Москве, а лишь о Белостоке, Гродно и Бресте. Но командующий Западным фронтом генерал Павлов не был Кутузовым. Как и большинство старших начальников сталинской эпохи, он пуще всего боялся проявлять инициативу, и ждал приказа. В Кремле деталей сложившейся в Белоруссии обстановки не знали, и пребывали в уверенности: Дмитрий Павлов немцев побьет…

А в Белоруссии нарастала паника. Тысячи семей, бросив добро, бежали от немцев. Толпы заполнили все дороги, мешая передвижению войсковых колонн. Навстречу беженцам устремился другой людской поток: мобилизованные новобранцы и призванные из запаса военнослужащие стремились разыскать свои части. Власть на местах пребывала в коматозном состоянии – партийные и советские работники ждали команды из Минска и Москвы, а их не было! В тылу советских войск действовали немецкие диверсанты, линии связи выведены из строя.

На третий день войны началось наступление советских войск в районе Гродно. Организовано оно было плохо: 300 тонн горючего застряли на станции в Барановичах, пехота и часть артиллерии не успели выйти на назначенные им рубежи, воздушной поддержки не было. Немцы успели занять оборону. Как и 22 июня германская пехота при поддержке противотанковой артиллерии остановила наши танки, как и 22 июня небо покрылось германскими самолетами… Гродно отбить не удалось. Как вспоминал позже участник этих событий полковой комиссар Андреев «в танковых дивизиях осталось не более 300-400 человек, а в моторизованной дивизии – по одному неполному батальону в полку, танков – до 30 штук и до 20 бронемашин. Все небольшие тылы дивизий сожжены или расстреляны авиацией противника, которая гонялась буквально за отдельными машинами…».

Немцы в тот день добились крупного успеха: их 7-я танковая дивизия из группы Гота захватила Вильнюс, а 57-й танковый корпус – Сморгонь и Ошмяны. Здесь Гот развернул свои танки на юго-восток и устремился к Минску. До столицы Белоруссии оставалось 130 километров.

На южном фланге, у Гудериана, дела шли похуже. Тяжелые бои начались на подступах к Слониму, где успела занять оборону 155-я стрелковая дивизия генерал-майора П.А. Александрова. Советская пехота нанесла мощный удар во фланг германскому 47-му танковому корпусу, причем в ходе этого эпизода Гудериан чудом избежал пленения.

25 июня танки Гота заняли Раков, Вилейку и Молодечно. В полдень немецкие танки завязали бой с передовыми частями 64-й стрелковой дивизии. Здесь советским разведчикам удалось совершить налет на штаб германского 39-го танкового корпуса и захватить секретную карту.

В Москве осознали, наконец, весь драматизм ситуации, складывающейся в Белоруссии. По предложению опытнейшего штабиста Маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова Ставка Главного командования отдала приказ об отводе войск на линию старой (до 1939 года) границы, где имелись укрепления – так называемая «Линия Сталина».

26 июня 3-я армия начала отход из-под Гродно. Он быстро перерос в неорганизованное бегство. У Штаба фронта связи с армией не было. Лейтенант Б.А. Бородин позже вспоминал: «Всего взорвали оставшиеся без горючего и поврежденные 16 танков. Их экипажи рассадили по другим машинам. Полк, как боевая единица, перестал существовать… К вечеру под Волковыском собралась колонна разнотипных танков из различных частей корпуса. По слухам, команду над группой принял какой-то генерал… Из Волковыска на Зельву, Слоним и Барановичи двигались уже неуправляемые, разрозненные, но многочисленные остатки пехоты, моторизованных, артиллерийских и других частей. Они были легкой добычей для авиации и артиллерии противника…»

Начались бои у окраин белорусской столицы. Здесь оборонялись пять советских стрелковых дивизий, причем войска успели занять укрепления «Линии Сталина». Немцы здесь не прошли. Но в соответствии с теорией «блицкрига» обошли её с севера.

Трагические события происходили в этот день и в районе Барановичей. Политотдел Западного фронта докладывал начальнику Главного политуправления РККА армейскому комиссару 1-го ранга Л.З. Мехлису: «Небоеспособной и невооруженной 27-й танковой дивизии было приказано занять оборону в районе Барановичей. На линию обороны вышло 3000 человек, а остальные, до 6000 человек, были сконцентрированы в лесу в 18 км от Барановичей, все 6000 бойцов не имели оружия… Дивизия натиска мехчастей противника не выдержала и начала отступать. Невооруженные толпы красноармейцев подвергались нападению со стороны мотомехчастей противника. В результате часть была уничтожена, а большая часть красноармейцев рассеяна по лесу… Аналогичное положение было и в других механизированных и артсоединениях…».

27 июня продолжались бои у западных и северных окраин Минска. Обходящие «Линию Сталина» танки Гота достигли Борисова, но здесь их контратаковали советские войска. В схватке погиб командир немецкого 25-го танкового полка полковник К. Ротенбург - это был первый случай гибели командира немецкой воинской части на советско-германском фронте.

Танки Гудериана спешили на помощь Готу. Его 17-я танковая дивизия в этот день заняла Столбцы и Негорелое, подошла к Фаниполю. А 3-я танковая дивизия, сумев переправиться через Случь, рванула к Бобруйску!

В этот день штаб Западного фронта расположился в одном из лесов восточнее Могилева. Утром туда прибыл председатель Комитета обороны СССР маршал Ворошилов. Здесь ему и маршалу Шапошникову продемонстрировали немецкую штабную карту, захваченную бойцами 64-й стрелковой дивизии. Только теперь высшее руководство страны поняло: главный удар немцы наносят не на Украине, а здесь, в Белоруссии!

29 июня пал Минск. С северо-запада и с севера в город ворвались танки Гота. Командующий советской 13-й армией генерал Филатов приказал войскам, оборонявшим город, отходить к Волме. А с юга в белорусскую столицу вошла 17-я танковая дивизия из группы Гудериана. Кольцо окружения вокруг войск Западного фронта сомкнулось.

Кольцо (точнее – овал) получилось гигантским: оно протянулось более чем на 200 километров с юго-запада, от Волковыска, на северо-восток, к Минску. Сколько человек оказалось в этом кольце – до сих пор неизвестно. Существовало ли единое командование окруженными войсками? Были ли попытки организованно прорвать фронт немецких войск? Предпринимались ли попытки спасти хотя бы раненых? На эти и многие другие вопросы ответы не будут получены никогда.

В Новогрудском котле погибли: штаб 10-й армии, штабы 1-го, 4-го, 5-го и 21-го стрелковых, 6-го, 11-го и 13-го механизированных и 6-го кавалерийского корпусов. В боях в Бресте и под Гродно погибли 13 стрелковых, 6 танковых, 2 кавалерийские и 2 механизированные дивизии. Погибли 3 командира корпусов, 2 командира дивизий, 2 командира корпуса и 6 командиров дивизий попали в плен. До сих пор неизвестны судьбы генерал-майоров В.И. Иванова, Г.П. Козлова, Ф.И. Буданова, А.В. Гарнова и бригадного комиссара С.И. Эйтигона, десятков других старших командиров и тысяч рядовых красноармейцев.

По данным штаба германской группы армий «Центр» к 8 июля 1941 года в плен взяли 287 тысяч человек, захвачено 2585 танков, 1449 орудий и минометов, 245 неповрежденных самолетов. Германские потери составили: около 7 тысяч человек убитыми, 21 тысяч – ранеными и 1126 пропавшими без вести. Такого соотношения потерь военная история еще не знала.

Несколько старших командиров Западного фронта во главе с генералом Павловым сняли с постов и предали суду военного трибунала. Оправдательных приговоров трибунал не вынес…

Андрей ДАНИЛОВ

Нелинейное начало

Доктор исторических наук, профессор Иваном Александровичем БАСЮК считает, что начавшуюся 75 лет назад войну мы могли тогда же и выиграть

- Иван Александрович, вы более 30 лет изучаете начальный период Великой Отечественной, знаете об этом очень многое, если не всё...

- Наоборот - чем глубже вживаюсь в историю начального периода войны, тем острее чувствую, как много ещё не знаю.

- И всё же, что случилось в Белоруссии летом 1941 года? В советской историографии эти события назывались временными неудачами Красной Армии, теперь оценки иные, часто противоречивые.

- В Белорусской стратегической оборонительной операции участвовали войска Западного фронта и Пинской военной флотилии, всего 627 тысяч человек. За две недели безвозвратные потери составили 417 900 солдат и офицеров, 67% от общего состава войск. Каждый день мы теряли более 23 тысяч человек. Англия за всю II Мировую потеряла 370 тысяч человек, США - около 300 тысяч. Это была не временная неудача, а военная катастрофа. Западный фронт фактически перестал существовать как стратегически-оперативная единица, путь немецким войскам на Смоленск и Москву был открыт.

- В чём солдаты видели причины столь неожиданного поражения?

- В абсолютном большинстве рядовые называли одну причину вынужденного отступления – предательство командующего Западным фронтом генерала Павлова и его подчинённых.

- Генерал Павлов оказался предателем?

- Документов, уличающих Павлова в предательстве, не выявлено. На мой взгляд, солдаты и офицеры не находили иного разумного объяснения. Скажем, перед войной в Белоруссии началось бурное строительство и реконструкция военных аэродромов. Чтобы обеспечить фронт работ, самолеты кучно согнали на основные аэродромы, крыло в крыло. 22 июня немцы ударили по 26 аэродромам и уничтожили 738 самолетов. Если бы рассредоточили боевые машины, трагедии не произошло бы.

Или артиллерия. В Белоруссии дислоцировались три противотанковые бригады с мощным по тем временам вооружением, а средствами тяги пушек (тракторами, автомобилями) они были обеспечены менее чем на треть от потребностей. Буквально накануне войны, по приказу округа, артиллерию, в том числе и стрелковые дивизии, направлена за 50 – 100 километров от основных сил в учебные лагеря. Стрелковые части 22 июня фактически остались безоружными в борьбе с немецкими танками. Погибли и артиллерийские части, не сумевшие сквозь немецкие танковые колонны пробиться к своим войскам.

Вспомним трагическую гибель наиболее боеспособного 6-го мехкорпуса Западного фронта генерала Хацкилевича. Танки корпуса заправили топливом лишь на четверть, склады горючего сжёг противник, танкисты, со слезами выполняя приказ, подрывали свои боевые машины. А ведь на складах в Белоруссии горючего было более чем достаточно, и солдаты об этом знали.

Перед самой войной на строительство укрепленных районов от каждого полка приграничных армий выделили по батальону - без оружия, для полевых работ. 22 июня они попали под немецкие танки, погибли десятки тысяч человек… И всё это происходило на глазах солдат.

- И правда похоже на предательство…

- Не было предательства. Возьмем, для примера, противотанковую артиллерию. По мобилизационным планам средства тяги должны получить от народного хозяйства. В первые десять дней войны темп наступления немецких войск в Белоруссии достигал 50 км в сутки. Какая уж тут передача техники.

- Ладно, с тракторами не успели. Но как можно было пехоту без артподдержки оставить?

- По довоенным советским наставлениям танкисты, артиллеристы, даже пулемётчики, для повышения боевой выучки привлекались на сборы в учебные центры. В мирное время такая система вполне оправдана. Но это в мирное время, а не в преддверии угрозы нападения.

То же с укреплёнными районами. Каждая дивизия в них имела свою позицию, которую должна оборудовать, а с началом боевых действий стойко удерживать. Так и оказались десятки батальонов на полевых работах, без оружия, с лопатами против немецких танков.

- Но ведь командование фронта должно было чувствовать угрозу нападения?

- Должно, да не чувствовало. В печально известном Заявлении ТАСС от 14 июня 1941 года утверждалось, будто слухи о войне ложные, в войсках действовал строгий приказ «не поддаваться на провокации». О «мирном» настроении в штабах красноречиво свидетельствует такой факт: 21 июня 1941 года командующий округом генерал Павлов с заместителем генералом Болдиным находились в минском доме офицеров на вечернем спектакле «Свадьба в Малиновке».

- Но основной причиной неудач Западного фронта в начале войны в Белоруссии было существенное преимущества немцев в силах и средствах.

- Это не так. Как ни странно, но в Белоруссии немцы имели превосходство лишь в личном составе – 820 тысяч человек против 627 тысяч солдат и офицеров Западного фронта. По самолетам и артиллерии - примерное равенство. У Западного фронта было многократное превосходство в танках – 2200, из них новейших Т-34 и КВ-1 – 383, в то время, как немцы прорвали оборону Западного фронта силами 810 танков. При этом для наступательных действий требуется полуторо-двукратное превосходство сил и средств. У войск Западного фронта была возможность остановить наступление в Белоруссии, или, в крайнем случае, нанести ему ощутимые потери. Но этого и не произошло. Более того, разгрому в Белоруссии подверглись советские, а не немецкие войска.

- Почему?

- Немцы в Европе хорошо опробовали активную подвижную тактику и стратегию – танковые клинья, масштабные окружения войск противника, быстрые темпы наступлении и так далее. Советские войска фактически остались на позициях устаревшей линейной тактики. По плану прикрытия западной границы войска 3-й, 4-й и 10-й армий были развернуты линейно по 400-километровой границе с задачей стойко и прочно удерживать всю линию границы.

В Белоруссии немцы наступали клиньями. В районе Бреста фронт наступления 2-й танковой группы (три танковые дивизии, 800 машин), составлял всего 70 км. В её полосе оказалась три советских стрелковых дивизии и небоеготовая 22-я танковая дивизия. Из района Сувалок на фронте 50 километров наступала 3-я танковая группа, в полосе её наступления в Белоруссии оказались лишь 128-я стрелковая дивизия и один полк 188-й стрелковой дивизии. На остальных участках немецкие войска вели или разведку, или не наступали вовсе. Имея на главных направлениях многократное превосходство в силах и средствах немцы без особых затруднений прорвали оборону советской границы. В первые 5 суток их темп наступления составлял до 60 километров в сутки. Если бы советские войска были не растянуты линейно, а имели адекватные немецким приграничные группировки, результаты сражений были бы совершенно иными.

- Значит, немцы в 1941-м в Красную армию «вбили клин»?

- Не один. Таковые клинья из районов Бреста и Сувалки, наступавшие на узком фронте легко пробили оборону растянутых по границе советских войск и на 6-й день войны соединились в районе Минска. В окружение попало 11 советских дивизий - «новогрудский котёл». У окружённых не было общего командования, связи, они фактически рассыпались на мелкие подразделения и группы. С другой стороны «мешок под Новогрудком», как его называли немцы, серьёзно беспокоил вражеское командование (напомню: в их тылу оказались 11 дивизий). «Котёл» срывал планы молниеносной войны, потому что в блокировании окруженной советской группировки были задействованы танковые дивизии, а их задача - бросок на восток, к Москве. Планами ликвидации «котла» занимался лично Гитлер и высшие чины вермахта. Немцы сужали кольца, проявляя при этом неоправданную жестокость. Унтер-офицер Роберт Рупп в своём дневнике писал, что пленных не брали, добивали раненных, расстреливали даже парламентёров. По немецким архивным документам, основные силы «новогрудского котла» подавили к 8 июля.

Кроме линейной тактики были и другие ошибки. Неправильной была организация партизанского движения. Ещё герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов предупреждал, что задача партизан не поймать десяток французских фуражиров, или сжечь овин с сеном, а перерезать пути снабжения войск неприятеля, лишить его боезапасов, провианта и пополнения. Это особо актуально в эпоху «войн моторов». По стандартам вермахта пехотной дивизии, при ведении боевых действий требовалось 1100 тонн расходных материалов, боеприпасов, горючего и так далее. В Белоруссии воевали 50 дивизий - это колоссальные объёмы. Выдержать их могли только железные дороги. В 30-е годы в СССР разработан план крупномасштабной партизанской операции на территории западных областей Белоруссии, Украины, Бессарабии и других, в результате которой войска противника остались бы без горючего и боеприпасов. В приграничных областях развернули секретные партизанские формирования. В Белоруссии сформировали шесть партизанских отрядов по 300-500 человек: Минский, Борисовский, Бобруйский, Слуцкий, Мозырский и Полоцкий. В лесах для будущих партизан зарыли 50 тысяч винтовок, 150 ручных пулеметов, патроны, толовые шашки. Будущие партизаны прошли обучение в спецшколах. Проведели даже масштабные тактические учения с хорошими результатами. Но потом в Белоруссии начались громкие политические процессы против так называемых «нацдемов», якобы ориентированных не на пролетарскую Москву, а на буржуазную Варшаву. Кого-то в советском руководстве «осенила» мысль: а секретные партизанские отряды не тайные ли силы белорусских националистов? Ведь по советской военной доктрине – мы будем воевать на чужой территории, зачем тогда партизанские отряды? Отряды распустили, кадры репрессировали, закладки оружия изъяли. И получилось то, что получилось: немцы менее чем за месяц оккупировали Белоруссию, партизанское движение в суровое время немецкой оккупации пришлось создавать с ноля.

- То есть, первую часть «рельсовой войны» мы проиграли еще до 1941 года, причём, своими силами?

- Помните известную директиву – при вынужденном отходе Красной Армии угонять на восток всё, вплоть до скота. Что нельзя было угнать – уничтожать. А кто должен уничтожать? Диверсионные партизанские отряды распущены, органы НКВД отошли вместе с Красной Армией, поэтому в Белоруссии железные дороги в целостности и сохранности достались врагу. Фельдмаршал Бок в дневнике отметил, что у него вызвало крайнее удивление, когда, посещая 22 июня 1941 года Брест, он увидел исправный железнодорожный мост, по которому переправлялись немецкие войска. Фельдмаршал писал 25 июня: «Благодаря использованию местного вагонно-локомотивного парка мы получили возможность осуществлять транспортировку войск и грузов по местным железным дорогам…».

- Но ведь не партизанами едиными... Должны же были найтись альтернативные «терминаторы»!

- Должны были...

- И что же это иное, если не предательство?

- Именно «иное». Маршал Андрей Ерёменко, назначенный вместо Павлова командующим Западным фронтом, поразился инертности работников штаба фронта. Никто не проявлял инициативы, боялись без приказа сверху и шаг ступить. Секретарь ЦК КПБ Пантелеймон Пономаренко 3 сентября 1941 года писал Сталину, что в Белоруссии на оборонительных работах занято 2 млн человек, их усилиями белорусские города были «опоясаны огромными противотанковыми рвами, волчьими ямами, надолбами, завалами… И вся эта огромная работа сводилась к нолю».

- Так уж и к нолю?

- Именно. Пономаренко так объяснил ситуацию: «Дороги не перекапывались… При отходе наших войск дороги, как правило не минировались, не взрывались и противник проходил беспрепятственно».

- Но почему же после отхода войск перемычки во рвах не взорвали?

- Вы не поверите, но причина та же: не было приказа сверху. Да и некому было взрывать, саперы и органы НКВД отошли с нашими войсками…

- Но ведь были и инициативные командиры, не боявшиеся принимать ответственные решения, проявлявшие чудеса героизма.

- Безусловно. 24-я стрелковая дивизия под командованием генерала Галицкого сохранила боеготовность, управляемость, с боями вышла из «новогрудского котла», совершила 500-километровый поход по тылам противника и соединились с основными силами Красной Армии. Заместитель командующего Западным фронтом генерал Болдин, попав в «котел», из окруженцев сформировал «лесную дивизию», с боями вывел её из «котла». Мужественно сражались воины укреплённых районов, пограничники. В первый день войны в районе Белостока лейтенант Кокарев протаранил немецкий самолет, дотянул до своего аэродрома и совершил посадку. Таких примеров множество, и они позволяют характеризовать начало войны в Белоруссии как события не только трагические, но и героические.

- Из каждого поражения надо извлекать уроки.

- Уроков извлекли немало, и они помогли в дальнейшей борьбе. Есть и особенно важный сегодня, хотя и сегодня не все его хотят усвоить. Нельзя упрощать и приукрашивать историю войны. Герой СССР Иван Лебедев, прошедший всю Великую отечественную, не раз говорил: «Зачем нам в предвоенные годы внушали, будто Красная Армия за месяц будет в Берлине? Сколько вреда принесло это шапкозакидательство… Почему нам не говорили, что в войне может всякое случиться, придётся и отходить, и терпеть неудачи, но стойко перенесём все невзгоды и – победа обязательно будет за нами».

К СВЕДЕНИЮ

БАСЮК Иван Александрович

Родился в 1942 году в деревне Горевичи Новогрудского района Гродненской области.

Полковник в отставке.

Профессор Гродненского государственного университета имени Янки Купалы, доктор исторических наук.

Исследует проблемы Великой Отечественной войны, историю белорусской государственности и историю политической и правовой мысли Беларуси.

Опубликовал около ста научных работ. Автор книги «Новогрудский котёл»