Маркос решил перевезти мое пианино к нам. За 40 км - и всего за 200 баксов. До этого у нас были приличные отношения с соседями, как-то теперь? :)

P.S. По пианино скучала очень. Еще скучала по кошке, но совсем чуть-чуть.

Недавно с Маркосом смотрели римейк диснеевской "Фантазии". Помимо того, что стало любопытно, что именно курили авторы летающих китов... Возник вопрос... а в общем-то даже вывод: при грамотной визуализации любое, даже самое сложное произведение, будет восприниматься легко и привычно. То есть происходит привязка к уже известному, что является необходимым условием в любом процессе обучения. И одновременно является источником ложного представления, поскольку упрощает оригинальное знание. Как раз то, что мы наблюдаем в современной псевдо-философской литературе и пр.

Впрочем со временем и с опытом, если понемногу отрывать оригинальное знание от посредника, оно станет частью индивида уже в чистом виде. Вот тогда можно говорить "Я знаю", а до этого... фигня все то, что вы "знаете", вот.

Сутки – это целых 24 часа, а время – большая ценность, без присмотра его оставлять нельзя. Кто-то должен стоять на часах и приглядывать за тем, чтобы все шло как надо.

Ночные часовые мрачные и жесткие, строго следят за порядком. Длинными пиками загоняют всех в постель. Силой придерживают веки, чтобы казалось, что глаза слипаются. Давят на плечи, чтобы думалось, что усталость. Привязывают свинцовые грузики к ногам.

Переиграть их можно несколькими способами. Веселой вечеринкой или меланхолической грустью на окне под звездами. Таких ночные часовые не трогают, обходят стороной.

Иногда они применяют крайние меры. Вчера ночью вот написала пост. Свои размышления по мотивам прочитанной накануне научной статьи. Про человеческую цивилизацию и все такое. Только собралась запостить - ночной часовой подошел сзади и длинной своей пикой замкнул какие-то проводки в ноутбуке и тот перезагрузился. Конечно я не стала писать заново и отправилась спать.

Утренние часовые прибегают с дальнего Востока, аж из Японии. Они нападают неожиданно на ночных часовых и разгоняют их. Не люблю я их, хоть действуют они энергично и смело. Слишком много суетятся и бегают: вон, один уже на подоконнике – ловит лучи солнца и направляет их в глаза. Другой стоит на подушке и пикой пытается пощекотать нос. Если достанет – пиши пропало, сна больше не видать. Третий орудует с будильником. Тот как запищит. Пока я, не открывая глаз, пытаюсь нащупать будильник, утренний часовой нарочно отодвигает его от моей руки. Умник...

Дневные часовые долго-долго сидят в засаде, а потом вдруг оказывается, что утренние часовые все куда-то подевались и давно заступили дневные. Никогда не пойму, как это они умудряются? Дневные часовые вообще спокойные ребята, с ними приятно и работать, и бездельничать. Они не суют свой нос в твои дела: делай что хочешь, можешь даже банки грабить.

Даже если целый день провалять дурака, как я сегодня, ни один дневной часовой даже не намекнет, что ты теряешь время. Сам случайно можешь заметить, что день, собственно, пролетел, только когда приходят вечерние часовые. С дневными у них отличные отношения. После смены караула дневные часовые остаются играть в домино с вечерними, так что порой трудно сказать, закончился ли уже день и наступил ли вечер. Зимой - можно, потому что темнеет, а летом – увы.

Только дневные часовые успеют уйти, как к вечерним приходят суровые и мрачные ночные. Взмахом пик приказывают уйти. Ни слова не говоря, наводят вокруг свои порядки. Про себя наверняка осуждают предыдущие смены за попустительство хаосу. Снова ночь. Тишина. Всем спать.

Дождь за окном. Холодное нынче лето. В комнате темно. Уличные фонари за окном совсем тусклые. В темноте сонно сопит Маркос. Если оглянуться, в свете ноутбука можно разглядеть его, свернувшегося калачиком. Можно подойти и накрыть пледом. Погладить по щеке, от чего он забавно морщится во сне.

Нежность.

Утром в выходные, когда можно поваляться подольше в постели, нужно обязательно сделать вид, что пытаешься укусить его за бок или другое мягкое место. С громким рычанием и грозным видом. От этого он начинает смешно дергаться и вопить. Потом надо обязательно поцеловать в место, которое только что рисковало быть укушенным. Много раз. Потому что сначала он по инерции продолжает орать как резаный. Много-много поцелуев в теплый бочок, животик и мало ли еще куда?

Нежность.

В тот первый раз, как я оказалась в этой квартире, мы вернулись поздно ночью с какого-то пати. Долго сидели на кухне, полуголые. Пили какао и целовались. А потом до утра занимались любовью, спали и снова занимались любовью. Ели тирамису, потому что в холостяцкой квартире больше ничего не оказалось. Вечером просто сидели в обнимку, смотрели флеш-ролики, и ничто в мире не заставило бы чувствовать себя лучше.

Нежность.

Телефонные звонки и СМСки из Франкфурта, когда мы виделись не чаще чем 3-4 дня в месяц. Мы говорили обо всем: о прошлом, о будущем, о планах, о желаниях. В перерывах соблазняли и возбуждали друг друга как могли: словами, интонациями, измененным дыханием. Где-то в одну из недолгих встреч мимоходом признались друг другу в любви. Когда молчать уже было невмоготу, а долго говорить - некогда. Потом слова любви лились по телефону, как будто их надо было срочно выговорить, а то перельются через край.

Нежность.

Вдруг как в насмешку над этим виртуальным романом, длившимся целых полгода, нам больше месяца пришлось видеть друг друга 24 часа в сутки. На работе, в гостинице, в свободное время. Тогда и оказалось, что роман не виртуальный, а очень даже настоящий. Когда по возвращении из Франкфурта я уехала на день домой, оказалось, что скучаю. Маркос тоже.

Нежность.

Когда-то, расходясь с одним человеком, я сильно тосковала по той себе, какая я была с ним. Было больно ту себя терять и казалось, что не может быть лучше.

Сейчас - намного лучше. То, что делает меня сильнее, то, что делает меня добрее, то, что делает меня спокойнее, - это та непрекращающаяся нежность, которая живет во мне больше полугода. С ней все проблемы и вопросы кажутся несущественными. С ней не так дождливо и холодно этим летом. С ней даже работать во Франкфурте по 35 часов без сна было несложно. С ней можно все. А вот без нее пасмурно даже в самый солнечный день.

Нежность.

Позвольте полюбопытствовать, что за странные личности забросали меня симпатиями? Мое объяснение: на ли.ру есть пользователь с похожим ником, с которым меня и перепутали целых шесть человек за два дня. В общем, забирайте обратно и отдайте тому, кому полагается.

P.S. По итогам последних семи дней я получила 33 не причитающиеся мне симпатии. Юноши и девушки, не волнуйтесь, через 10 дней вы сможете забрать их обратно. Возле отправленной симпы на вкладке "Отношения" появится ссылка "Удалить", ее и жмите.

P.P.S. Настоящий адресат - CTPAHHOCTb. Ник пишется латинскими буквами, вот так: ctpahhoctb.

Писать нечего, нахожусь в процессе.

Режиссер вернулся из Англии и очень хотел меня видеть. Терроризировал мой телефон. При встрече долго не отпускал. Нашел ли он то, за что хватался, или вызвал призраков из прошлого? А я? Что во мне кроме пустоты? Да ничего. Где та глубина? Где то, что вызывало желание пропитаться насквозь, чтобы надолго хватило потом? Чем-то ярким и необыкновенным, что тогда было, а теперь стало незаметным или пропало вовсе. Осталась рутина и нервозность, вызывающая раздражение. Он показался мне пустой змеиной шкуркой, в которой уже давно нет змеи. Куда она уползла, что делает сейчас?

На самом деле я знаю способы заклинания этих змей :) Просто они мне больше не доступны. Как священник, отрекшийся от своего сана, больше не может совершать обрядов. Так и заклинатель змей не может больше управлять своей змеей... или не желает. Говорят, почти все заклинатели погибли от укусов собственных змей. А я выбросила змею из мешка и сломала свою тростниковую дудочку. Змея уползла, шипя, в джунгли. Красивая шкурка осталась. Можно сделать из нее пояс, но я не буду. Пойду своей дорогой - возможно, однажды на ней встретится другая змея. Сделаю ли я себе новую дудочку из тростника или пройду мимо? Время покажет.

Не бойся? Все будет хорошо?

Бойся! Все будет еще хуже :)

Страхи почему-то обычно противопоставляют желаниям. Говорят: человеком руководят страхи и желания. Хотя на самом деле это одно и то же.

Мишутка, ты извини, я пока про страхи не могу писать. Я хоть и боюсь, но этаким приятным мультяшным страхом: мол, давай бояться вместе, и не на чердаке, где гроза, а внизу, где сухо и тепло? Это как шоколад: этот забавный страх добавляет свой чуть горький привкус к тому сладкому, что складывается с прошлой субботы. Складывается что-то совсем знакомое, понятное, что однажды куда-то пропало, и вдруг нашлось - и главное, что находка не удивляет, как будто так и должно было быть: перерыв был временный, теперь все образовалось. Такие знакомые губы, такие похожие ласки, такие близкие интонации. Это пока прижавшись тело к телу - потом тела отдаляются, и снова малознакомый человек рядом: как себя вести, что от него ждать? Снова губы сближаются - и все становится как надо. Не отпускать, все время прижиматься - и проблема решена. Не получается пока, увы.

Ощущение прошлого не отпускает. Испанские мальчики целуются совершенно так же, как русские. И интонация - ох уж эта интонация. Как он выдохнул... совсем как тот, только язык другой, внешность другая, но неожиданно - глаза в глаза, да, но боковым зрением видно - мелькнет та самая улыбка. Нет, я не сравниваю, тот человек вообще уже изменился и больше не будет таким, как прежде, да и не нужен мне ни таким, ни другим. Просто чувство, что я попала домой. Мне спокойно. Я знаю, что эти губы не предадут. К человеку недоверие - да, но к губам - никакого. Вопросы: как, почему, а точно ли? - но в памяти уже снова улыбка, интонация-выдох, губы.

Да, вот только как с любовью? Будет это чувство или воспоминание? Мы ведь тоже тогда целовались часами, так, что с губ слезала кожа, они все время были красные и опухшие. Сейчас я осторожнее, я боюсь, я разрешаю себе бояться и никуда не спешу. Это еще тот момент, когда я могу отказаться. Сказать: я понимаю ваши игры, я не хочу в них участвовать. Вру. Я думаю, что могу, но на самом деле пути назад уже нет. Путь назад был один: не принимать в пятницу приглашение. Тогда еще было не поздно, но и тогда я не могла его не принять. Значит, отказываться надо было еще раньше. Когда? в какой момент? а был ли он? Не было. Отлично. Так даже лучше, гораздо лучше.

Вчерашнее пьянство было следствием требования души теплой, дружеской беседы. Беседы, в которой собеседники не сидят по разные стороны баррикад и напряженно всматриваются в глаза друг другу: а что же он на самом деле подумал? И сами прячутся за интонациями: шутливыми, внимательными, вежливыми - не самыми плохими интонациями, между прочим, но все не то, не то...

Вчерашнее пьянство было приступом внутренней агрессии. Протеста против того, что творится в моей жизни в последнее время. Да, даже против повышения зарплаты (я категорически против своего повышения зарплаты) и перспектив карьерного роста, против новых интересных знакомых. Все это ненужно, но зацепляет, вводит в круг обязанностей и обязательств, из которого тяжело вырваться.

Если бы мысли и эмоции могли убивать, мы бы часто были свидетелями самоиспепелений. Идет по улице человек, совершенно нормальный, улыбается - еще миг, и нету человека. Горстка пепла, которую развеет ветер. Интересная мысль, между прочим. Наверняка ведь оставшиеся в живых начнут принимать какие-то меры предосторожности, внимательно относиться к себе и изменять обстоятельства своей жизни по мере изменения эмоциональных реакций. А так мы - ходячие Фениксы: испепеляем себя, но в то же мгновение восстаем из пепла и продолжаем идти, погруженные в мысли о каком-то своем социальном долге.

Вчерашнее пьянство - это испепеление и восстановление из пепла. В процессе восстановления (или восставания? восстания?) какой-то заклинивший крючочек в мозгу наконец выскочил, и сегодня мне снова приятно с собой общаться. А вчера приходилось искать "зеркало" - другое человеческое существо, которое так же жаждет близости и понимания и так же не способно найти этого в самом себе. Потому что от самого себя не то, чтобы воротит, но явно видно, что это не тот человек, который тебя сегодня поймет. Если тебе попадется такой же Другой - вот тут настоящий праздник. Анекдотическое: "Ты меня уважаешь? И я тебя уважаю!" - в исполнении двух пьяниц замечательно иллюстрирует эту проблему, которую мы все носим в себе. Только не все решаемся сказать о ней вслух.

И вот где-то тут, в середине этих еще не оформившихся в слова размышлений, посреди асечного разговора всплыла та эмоция о свободе. О том, что сказать, что я боюсь, гораздо сложнее, чем свалить свою нерешительность на уважение прав Другого: а как тебе удобнее? А как тебе лучше? А мне никак. А мне как тебе. А мне все равно. А может и правда все равно, потому что собственные настоящие желания непонятны и туманны. Состоит этот туман из страхов и привычек оглянуться и спросить: а как тебе удобнее? А как тебе лучше? Только подразумевая при этом не настоящую заботу, а: не думаешь ли ты, что я неприятный человек? Не считаешь ли меня дураком или занудой? Нет, не считаешь? Тогда уфф. Тогда я продолжу делать то, что мне хочется, но что я боюсь делать, потому что не знаю, как отреагируешь ты... Почему мне важна эта реакция? Потому что если ты решишь, что я тебе неприятен и со мной не стоит общаться, где же я возьму "зеркало", когда мне потребуется понимание и близость? А без "зеркала" тяжело. Хоть в петлю.

Выводов не будет.

Виски "Jack Daniels" наводит на размышления о свободе... Свободны ли мы в своих поступках? Если нет, то где пролегают границы нашей свободы? Там ли, где начинается свобода другого? Или раньше... намного раньше. Там, где позволяют наши комплексы, наши страхи, наши желания. Там, где мы привыли вопрошать другого: а как лучше тебе? А вопрошать - значит, уважать мнение Другого, между прочим. Кончается ли свобода там, где начинается свобода Другого? Нет, немного раньше. Там, где начинаются наши страхи...

Саш, я пыталась запостить коммент для тебя, но не выходит почему-то...

Вместо вступления

Сырые, прелые листья свалены в кучу и едкий дым от них. Серость на небе утром и днем, как стемнеет - размазаная, клочковатая сизость. Под ногами грязь, лужи - и в них тоже размокшие листья. Утренний туман проникает под одежду, и по теплому со сна телу пробегают зябкие мурашки.

Сегодня у меня воскресенье. Я так решила. Пришлось работать в выходные. Сегодня - переговоры с клиентами. Но вот уже вечер, в балконном стекле отражается моя настольная лампа, книга, клавиатура компьютера - и я понимаю, что сегодня у меня воскресенье.

Ну во-первых, ничего не будет, потому что по дороге с работы мне дорогу перебежала черная (совершенно черная) кошка, а это - очень хорошая примета.

Во-вторых, это, несомненно, был намек на то, что никуда спешить не надо. Если задержки и происходят: сядь, расслабься и не нервничай. А я все равно нервничала. Потому что в понедельник немецкие клиенты хотят видеть пилотную версию проекта. А у нас сложнейший алгоритм не готов. Собиралась на работе все выходные с утра до ночи сидеть. А сегодня шеф позвонил и сказал, что алгоритм пока делать не будем. Лучше все остальное сделаем, чтобы красиво и чтобы работало. Ну вот вам и "сядь, расслабься и не нервничай". Открытым текстом.

В-третьих, у меня и чувство было такое, что паниковать совершенно не стоит. Это так я оцениваю то странное ощущение, когда и сроки горят, и не сделано ничего, а делать как-то "неохота". Не лень, не "руки опускаются", а - неохота, зачем, да ну, не буду, не сегодня и уж точно не сейчас. Это ощущение до сих пор ни разу не подводило, всегда как-то так и происходит: то отменяется, это откладывается, - в результате работа сделана вовремя.

Это я для себя записываю. Записная книжка у меня тут. А вы чего подглядываете?

Все началось вчера. Выхожу на перрон за пять минут до отхода электрички - электрички нет. Пять минут проходит - электрички нет. Десять минут проходит - объявляют о том, что "поезд номер что-то-там" задерживается на пятнадцать минут. Через три минуты вместо пятнадцати электричка прибывает, все садятся в вагон, первые две остановки весело недоумевают, что могло произойти. Потом забывается.

Забывается, но не заканчивается. Сегодня выхожу на остановку, жду автобус. Вместе со мной ждут другие знакомые пассажиры, с которыми мы каждое утро едем вместе. Автобус не приходит. Жду пять минут. Десять. Понимаю, что еще десять минут - и моя электричка уйдет без меня. Следующая через час. Не спеша топаю пешком на станцию, понимаю, что до электрички больше, чем час. А сегодня должен приехать клиент из Германии, и если я успеваю, то все равно только после него. А коллега, который будет встречать немецкого визитера, весь изнервничается, потому что вообще непростительно эмоционален. Да и некрасиво заставлять себя ждать. Снова иду на автобусную остановку, чтобы доехать до автостанции. На перекрестке наблюдаю, как автобус выворачивает за мной следом, нам до остановки теперь равный отрезок пути, только скорости слегка различаются. Тут перед автобусом выскакивает грузовик с прицепом, и я понимаю, что это мой шанс. Бегу кросс, автобус меня настигает на полпути, но все же мы благополучно встречаемся на остановке. Передохнула. Добралась до автостанции. Оказалось, что на все микроавтобусы в Ригу билеты раскуплены на 40 минут вперед. Считаем... точно, на электричке я добираюсь до работы быстрее. Снова отправляюсь на вокзал. Приезжаю на работу. Звоню коллеге. Немец не приехал.

Завершением эпопеи было кафе, в котором я обычно обедаю. Подготовка к какому-то банкету. Стою у стойки. Жду. Пять минут. Десять. Через пятнадцать минут какая-то девушка интересуется, что мне надо. "Заказать", - говорю. Позвала официантку. Заказала. Кафе не ресторан, еду приност обычно в течение минуты. Жду. Пять минут жду. Десять. Уже какой-то подвыпивший мужичок приглашает меня выпить вместе с ним и его другом. Пятнадцать. Мужичок повторяет предложение. Двадцать. Официантка случайно вышла из банкетного зала, увидела мою сиротливую фигуру, еду принесли.

Сейчас поеду домой. Что-то будет?

Иногда, когда я думаю о тебе, на меня накатывает тоска. Тогда я создаю вокруг соответствующий антураж: песни, воспоминания - и некоторое время предаюсь этому эмоциональному состоянию. Потом оно проходит. Потом при мыслях о тебе у меня возникают разные эмоции: безразличие, легкая улыбка души, стыд за какие-то свои слова и поступки, злость на тебя, - все это тоже, но в основном безразличие, конечно, все прошло, все улеглось, ты больше не составная часть моей жизни, а тот самый осадок на ее дне, который, как остатки растительности и костей животных через миллионы лет, превращается в какую-то иную субстанцию - опыт, быть может?

Итак, не тоска появляется, когда я думаю о тебе, а просто ты - вернее, определенные мысли и воспоминания о тебе - составная часть моей тоски. И вот обстоятельства изворачиваются так, чтобы надавить на меня посильнее, какой-то критический момент - и я уже не выдерживаю, я ощущаю тоску, но тоска не может быть сама по себе, она должна иметь наполнение. Не было бы тебя, содержание моей тоски было бы другим, но оно было бы, потому что оно исчезает только тогда, когда сменяется и состояние. Новое состояние - как новый запрос в базу данных воспоминаний: что у нас там хранится? Ага, там хранится он. Получай. И я слушаю песни, сначала в мыслях, потом в наушниках, меня тянет смотреть твои фотографии или пленки кинофильмов воспоминаний, которые хранятся все в той же базе и при выводе лишь окрашиваются соответствующим эмоциональным оттенком.

А мне этим, наверное, и проще. То есть сложнее, конечно. Но проще.

У меня нервная система не такая, оказывается. Невропатолог как-то сказала, подозрительно вглядываясь в мое лицо. Что в лице искала - непонятно, но сказала. Сначала молоточком постучала по рукам, по ногам, по животу. Живот еще поцарапала чем-то. Стала вопросы странные задавать. Не бывает ли нарушений координации. Потемнений в глазах. Не подгибаются ли ноги при переутомлении. Ой, говорю, не подгибаются пока. Будут, отвечает. Как будут, сразу к врачу. Лечиться.

Сказать, что самое главное в человеке - это глаза, значит - не сказать ничего.

Даже если учитывать сложное анатомическое строение глаз, остается загадкой, откуда в них может быть столько всего.

Ошеломлена, потрясена...

Броузер не хочет выполнять автоматическую переадресацию. Не хочет. Броузер тоже человек. Когда-то хотел - теперь не хочет. Ему бы в отпуск. Ему бы на море. На солнце. Он не хочет выполнять автоматическую переадресацию.

"Нажмите, если надоело ждать..." Вот именно. Им всегда надоедает ждать. Не всякий сервер устанавливает соединение мгновенно. А им надоедает ждать. Иногда приходится отправить серверу запрос и простаивать, ожидая ответа. Порой минуту. Редко-редко - больше. Гораздо чаще речь идет о секундах. Но! Уже через две секунды им надоедает ждать!

Броузер отправляет запрос серверу. Он выполняет работу. Важную, ответственную работу. Он формирует заголовок. По всем правилам, а не абы как. Он формирует заголовок и отправляет запрос серверу. Такая у него работа. А еще его работа - ждать.

Броузер ждет запрос от сервера. Сервер загружен. Броузер ждет. Сервер получает заголовок и обрабатывает его. Броузер ждет. Сервер ищет страницу, которую загрузить в броузер. Броузер ждет.

В это время они начинают нажимать кнопки. Им надоело ждать. Им надоело ждать! Они жмут на кнопки, а броузер не может вынести, когда жмут на кнопки. Потому что он начинает создавать новые запросы. Он отменяет предыдущий запрос и создает новый. Он формирует заголовок. Качественно, а не кое-как, просьба заметить. Он формирует заголовок и шлет серверу новый запрос. И - правильно - ожидает ответа. Броузеру не может надоесть ждать. Такая у него работа.

А им надоедает ждать. И они снова и снова жмут на кнопки. "Нажмите, если надоело ждать..." А броузер что? У него иногда предусмотрена пауза. Например, перед переадресацией. Например, для того, чтобы пользователь мог прочитать какое-нибудь сообщение. Например сообщение о том, что "Нажмите, если надоело ждать..."

"Броузер не хочет выполнять переадресацию". И правильно. Кто же захочет выполнять переадресацию, если с тобой так обращаются? Где понимание и уважение к чужой работе? "Нажмите, если надоело ждать..." Нажмите, да. Потому что броузер больше не хочет выполнять переадресацию. Забастовка.