Но Глухой оставался в лагере, а фон Свинс в это время шел к Перемещающейся башне. Башня эта действительно могла перемещаться. Нет, не с помощью магии. Когда было угодно Быгдышу, тысяча слуг переносили башню на руках. По другому пока не получалось, но Быгдыш подумывал уже над применением вместо слуг кабанов-тяжеловозов ну или накрайняк ездовых академиков. В данный момент Башня стояла на вершине холма, поросшего бургундским виноградом. Надо Ершу сказать насчет сырья, пусть обдербанит - пронеслась мысль в голове фон Свинса.
Он вошел через высокую дверь и оказался в маленькой круглой комнате, по стене которой шла винтовая лестница наверх. В центре комнаты левитировал субъект, сходный видом с растафарянином…

- к Нему?
- нуууу… да!
- как пройти?
- простые смертные - по лестнице, просветленные духом – напрямую!
- ну я вроде просветленный, типа светлое пиво очень люблю, за несколько лет его употребления наверняка просветлился!
- хорошо, на, дунь!
Старичок протянул фон Свинсу магический косяк. Фон Свинс затянулся. Прошла минута… Вторая... Десятая… Фон Свинс выдохнул… и полетел… В его теле чувствовалась неспешная легкость бытия, и все гуру и святые всех времен и народов спустились с небес поздороваться с ним. Ландскнехт медленно взлетел наверх, к самым апартаментам Датого, лбом открыл дверь.
В куполообразном помещении, завешанном сплошь портретами шикарных женщин и лозунгами типа «Ахтунг! Арбайтен унт дисциплинен!», сидел человек в балахоне. Или уже не человек, одним словом – Датый. Фон Свинс не боялся его, но не уважать не мог. Ещё бы, это почти единственная личность, перепить которую он был не в состоянии, как бы дико это не звучало.
- Прилетел? – сухим голосом спросил Быгдыш.
- Здравствуй Ямайка, я твой сын…. ОЙ МЛИН, попутал немного, приветствую, сэр.
- Оно и видно, что прилетел. НА выходе скажи этому лохматому, чтоб тебе пока не давал синюшных, ты не есть окончательно просветлен. Зелененького тебе вполне хватит, да и отпускает легче. А вообще это не наш метод, хлопотно это… Ну да не о том дело. А дело вот о чем. Надо бы парочку городов вражеских захватить, а то без дела наскучило сидеть. Да и Бо Дуну надо немного напомнить, что мы по-прежнему сильны и бодры бухом, ну то есть духом. И кстати о бухе, Позовешь ко мне Ерша, будем урожай винограду собирать и портвейн мутить, нам - на процветание, врагу – на зависть. Что касается твоего дела – захватишь города путем деморализации противника выведением из строя его алкогольных запасов, в конце концов на то вы и Бухой отряд. А теперь – исчезни.

Сотворил шпагу на заказ. Фотки кинул в фотогалерею, цените. Как сделать изображения-ссылки в самом дневнике, пока не знаю, буду искать.

Творчество моих друзей - Печкина и Зела. Тема моя.
[показать]

Ещё через некоторое время подошли швейцарцы Васебеса, которым тоже нужно было топливо. Увидев, что Ёрш без сознания, они с криками «ОН ВСЕ РАВНО НАМ БЫЛ ДОЛЖЕН» стащили недельный запас буха и с гиканьем и улюлюканьем помпезно удалились. Фон Свинс с умилением смотрел на это дело, под шумок стянув ещё бочонок. Потом скажу, что так и было, а если будет возникать – засуну головой в клозет – подумал он.

Его рассуждения прервал Гонец. Гонец естественно был гонцом, ну а кем же ещё может быть гонец, если он постоянно гонит? Так как он в своё время много гнал, ему приходилось быстро бегать, чтоб остаться целым (ну не любит народ гонева!). Вот Гонец и работал в Бухом отряде гонцом, разносил приказы в письменном виде. Ещё бы, оглядываясь на его прошлое, ему на слово никто не верил.
- Ёу, Свинс, тебя зовет Датый!
- Гонишь!
- Не гоню, почитай!
Мдааа, что-то случилось в мире, ибо Гонец не гнал. В приказе было точно написано – явиться туда-то туда-то во Nцать часов на прием Датого, именующего себя Быгдышом. Ну воооот, началось, подумал фон Свинс, хотя если на прием, то может примем на грудь?.. Повесив на спину эспадон, он побрел к Перемещающейся башне.


Какой же ландскнехт не любит хорошую песню? Какой-нибудь может и не любит, а фон Свинс любил. И даже сочинял иногда, как Винни-пух, и называл их кричалки, рубилки, мочилки, убивалки, топилки и так далее. Итак, он шел и напевал:

Kleine freulein mit espadonen
Глушит красненькое винцо.
Из-под шлема глядит задорно
Перекошенное лицо.

Красный blut на клинке блестит –
Это след от мужских обид.
Красный blut на клинке блестит,
А обидчик уже убит.


Эту убивалку фон Свинс придумал только сегодня утром и теперь старался всю её запомнить, и для этого пел её как можно громче, и вскоре её не слышал наверно только глухой. Но Глухой на то и глухой, зато он её видел. Потеряв по неизвестной причине слух, он приобрел способность видеть буквы, вылетающие изо рта говорящего (бред какой-то, вы себе это представить можете???). Но тут был один недостаток – Глухому мешали при разговоре свои же буквы из своего же рта, часто закрывая своим потоком собеседника, поэтому говорил Глухой медленно и по одной букве в секунду.

Однажды к нам пришел Фредди. не верите? смотрите: (можно чуть уменьшить фотку для пущего эффекта)
[показать]

В колонках играет - мановар

Ландскнехт подумал: раствориться в бытие или раствориться в небытие – не все ли равно? Потом взял себя в руки и подумал о более привычном, а именно – с кем бы бухнуть? Бухать с утра, а особенно с похмела, было делом привычным, а вот генерал Гориллос давно уже был ужратый в дыню стараниями нашего бравого героя. Фон Свинс отправился к своим. Ноги вели его сами, руководимые особо чувствительным к алкогольному духу носом, и вскоре он оказался возле палатки Ерша, знаменитого алкоголика и любителя травы. Фон Свинс вытащил его из берлоги за ногу, отмахиваясь от валившего через вход густого кумара.
- Кумааааааар…. сказал Ёрш.
- Бух! – сказал ландскнехт.
- Кумаааар?
- БУХ!
- Бух?
- БУУУУХ! – проорал фон Свинс, отчаянно тряся Ерша.
Ерш достал флягу, они выпили. Ершу пить было несколько неудобно, вися вниз головой, но он, казалось, этого совсем не замечал. Пить где угодно, что угодно, с кем угодно и как угодно давно стало для него образом жизни. И в Бухой отряд он попал благодаря своему умению гнать бух из подручных средств и теперь снабжал весь отряд, за что ему и прощались такие шалости как шатание во время команды «Смирно», нахождение в нетрезвом состоянии более 16 часов в сутки и тому подобное.
Ершовский бух был вкуснее и крепче генеральского, и вскоре настроение фон Свинса пришло в боевую норму и они запели песню, быстро подхваченную множеством пропитых глоток:
У дороги чибис,
У дороги чибис,
Он кричит, волнуется, чудак.
«Ах, скажите чьи вы, ах, скажите чьи вы
И зачем, зачем, идете вы сюда?»
Отвечают детки,
Пыхнув сигареткой,
И погладив древки алебард:
«Мы кнехтЫ-зодьдатен,
Мы чуть-чуть поддатен,
Мы твоих, твоих
ПОРУБИМ ЧИБИСЯТ!»
Напевая эту песню, фон Свинс отчаянно жестикулировал в такт мелодии, но что-то доставляло ему неудобство, а именно – тяжесть в правой руке. Старею наверно, подумал фон Свинс, скоро уж и мечом махать не смогу, как же жить дальше? Но тут выяснилось, что он просто забыл выпустить ногу бедняги Ерша, который таким образом временно исполнял обязанности дирижерской палочки. Что ему сделается? – смущенно подумал ландскнехт и положил бессознательного бухалу в палатку.

В колонках играет - Бони"Нем


[показать]
В то прекрасное внеопределенноевремягоднее утро ничто не предвещало беды. Конечно, где вы видели, чтоб рассказ так и начинался: в ТО УТРО ВСЁ ПРЕДВЕЩАЛО БЕДУ… конечно такого не было и не будем ломать стереотипов. Так вот, в то утро ландскнехт фон Свинс чувствовал себя как обычно по утрам. Выбравшись из своей походной берлоги, дважды спотыкнувшись об верный эспадон, он выпрямился во весь свой ландскнехтский рост, почесал прикрытую кирасой грудь (жест, по-моему, лишенный всякого смыцсла, но пути ландскнехта неисповедимы…), фон Свинс промолвил зычным голосом первую на тот день фразу: «ЭЭЭЭХ, кому б вломить…» Увидев пляшущего на одной ноге командира соседней роты Хулио-Игнацио Васебеса, он вначале направился к нему, но потом со словами «ну что же ты, Игнацио...» пошел искать жертву в стане противника.
В стане противника к таким выходкам фон Свинса уже привыкли, и завидя его, привычно выставили шеренгу щитов, как всегда забыв снабдить щиты воинами. Разбросав парой взмахов эспадона щиты и напевая «Кляйне фройлен мит эспадонен» он шатаясь вошел в шатер командующего вражеской армией генерала Гориллоса. Они как всегда выпили, подрались, опять выпили… Гориллос уже давно подумывал уйти нафиг и оставить в покое Бухой отряд, но тот же самый Бухой отряд постоянно после раскручивания люлей легиону Гориллоса в утешение после каждого его поражения щедро снабжал его бухлом, типа не расстраивайсмя.
Проблема была ещё и в том, что обе враждующие стороны были на службе у двух враждующих Датых. Один Датый все время утверждал, что он – любимый пацак госпожи ПЖ, второй утверждал – что он. Так как кц у всех было поровну, они выясняли кто круче с помощью армий и наемников. И хотя фон Свинс и не был Датым (он был просто поддатым), он имел небезосновательные причины думать, что именно он и являлся любимым пацаком Госпожи ПЖ, (во всяком случае по утрам она ему это часто говорила, хотя может и притворялась, стерва). Поэтому фон Свинс постоянно творил что хотел и мало у кого спрашивал разрешения. В общем, как уже было сказано, в то утро ничто не предвещало беды…

ну вот мы и в Хопре!