
Cтарый ЛИАЗ заскрипел тормозами и остановился. С шипением открылась задняя дверь. Из неё вышел мальчик Лёша в серой куртке, потёртых вельветовых брюках цвета морской капусты и синей вязаной шапочке. На ногах у Лёши были кроссовки. А потому, спрыгнув с последней ступеньки автобуса, он поскользнулся на февральском льду и, не сумев сохранить равновесия, упал.
- Ой, бля, - скривился от боли Лёша.
Пожилой автобус вздохнул, закрыл двери и, кашляя, продолжил свой путь.
Лёша ненавидел этот автобус, кроссовки и зиму. Ещё больше он ненавидел институт, куда ему приходилось вставать ни свет, ни заря, а возвращаться домой под вечер. Он поднялся и отряхнул брюки.
Идти до дома предстояло через парк. Хотя парком это место можно было назвать очень условно. Благодаря усилиям местных жителей, лесополоса превратилась в обычную мусорку. Ни плакат «Свалка мусора запрещена! Штраф 500 руб.», ни приписанная от руки надпись «и ёбля в жопу», нисколько не мешали этому процессу. В детстве Лёша с товарищами любил играть среди бетонных блоков, сваленных здесь после окончания строительства завода. Но, постепенно, место былых баталий было скрыто налётом целлофановых пакетов с отбросами, пустыми бутылками, старой мебелью и какой-то непонятной серой массой. Здесь же справляли большую и малую нужду идущие с остановки. А потому, двигаться следовало с особой осторожностью.
«Вот уроды, - думал Лёша – засранцы, сука! Тут идти пять минут, да какие пять – минуты три и уже начинаются дома. Эх, ещё ж курсач по физике писать… ну что, блять, за жизнь! Одно гавно кругом…» Его невесёлые размышления прервал тихий и пронзительный звук. Среди деревьев Лёша увидел что-то вроде костра или яркого света, который постепенно разгорался. Он свернул с дороги, и широко переставляя ногами, чтобы не вляпаться в фекалии, подошёл ближе. Звук исчез, а перед Лёшей, когда он вынырнул из-за деревьев, засиял большой огненный шар.
- Здравствуйте, Алексей, - низкий женский голос исходил от шара.
Не смотря на довольно необычную ситуацию, Лёша не чувствовал страха. Приятный голос успокаивал. Тем не менее, от личного обращения он растерялся.
Читать далее...