Интересное:
Осеннее настроение
Кто хочет поехать на Олимпиаду?
Трехлапый в шляпе
Два года назад проект «Возраст счастья» начинался как хобби. Владимир Яковлев отправился в путешествие по разным странам мира, чтобы познакомиться с людьми, которые в свои 70, 80, 90 или даже 100 лет сумели сохранить полноту жизни и способность получать удовольствие от каждого прожитого дня. Это путешествие продолжается до сих пор.
За это время он встретился с сотней людей и выслушал много историй о том, как люди, достигнув возраста, который мы традиционно называем «пенсионным», отказывались идти на поводу у стереотипов и сидеть дома, доживая свой век.
Многие герои проекта «Возраст счастья» физически обладают фантастическими возможностями, хотя считается, что если вам за шестьдесят, то все, что вам остается, это тяжелый и болезненный процесс старения.
Главным результатом путешествия стало осознание того, что наше представление о периоде после 60 или 65 лет не соответствует действительности. Опыт героев проекта показывает, что в этом возрасте вполне можно жить полной, активной, здоровой и, что самое главное, счастливой жизнью. Возраст «шестьдесят плюс» — не время упадка, как принято считать, и не медленная деградация.
Наоборот, этот возраст может быть вершиной человеческой жизни, возрастом счастья, когда человек получает возможность реализовать любую свою мечту.
Чтобы это доказать, пятьдесят героев проекта согласились прийти в студию и потратить несколько часов на фотосъемку и интервью, давая возможность по-новому взглянуть на свой возраст и перспективы, которые он открывает.
За два года поездки выяснилось, что абсолютное большинство тех, кто живет долго и счастливо — в разных странах, разных регионах мира, не сговариваясь и не имея коммуникаций друг с другом, — тем не менее пользуются чрезвычайно схожими методами, способами, позволяющими сохранить здоровье, активность и полноту жизни.
Сделать общедоступными эти методики и истории тех, кто нашел счастье после шестидесяти, — главная задача проекта.
Сергей Есенин
Микола
1
В шапке облачного скола,
В лапоточках, словно тень,
Ходит милостник Микола
Мимо сел и деревень.
На плечах его котомка,
Стягловица в две тесьмы,
Он идет, поет негромко
Иорданские псалмы.
Злые скорби, злое горе
Даль холодная впила;
Загораются, как зори,
В синем небе купола.
Наклонивши лик свой кроткий,
Дремлет ряд плакучих ив,
И, как шелковые четки,
Веток бисерный извив.
Ходит ласковый угодник,
Пот елейный льет с лица:
"Ой ты, лес мой, хороводник,
Прибаюкай пришлеца".
2
Заневестилася кругом
Роща елей и берез.
По кустам зеленым лугом
Льнут охлопья синих рос.
Тучка тенью расколола
Зеленистый косогор...
Умывается Микола
Белой пеной из озер.
Под березкою-невестой,
За сухим посошником,
Утирается берестой,
Словно мягким рушником.
И идет стопой неспешной
По селеньям, пустырям:
"Я, жилец страны нездешной,
Прохожу к монастырям".
Высоко стоит злотравье,
Спорынья кадит туман:
"Помолюсь схожу за здравье
Православных христиан".
3
Ходит странник по дорогам,
Где зовут его в беде,
И с земли гуторит с богом
В белой туче-бороде.
Говорит господь с престола,
Приоткрыв окно за рай:
"О мой верный раб, Микола,
Обойди ты русский край.
Защити там в черных бедах
Когда мой ангел лучиками солнца
Ласкает шёлк некошеной травы,
Когда крылом случайно он коснётся
Моей светловолосой головы –
Тогда вокруг всё будто тонет в дыме.
И слышу я беззвучный монолог
Стихов моих невысказанных – ими
Во мне заполнен каждый уголок.
Тогда скорей – бумагу, ручку, тему!
Спешу, срывая с тайного покров.
И вот слова, что прежде были немы,
Легли на лист кирпичиками строф.
По ним я, как по лестничным пролётам,
Лечу стрелой, иду, ползу с трудом.
Моя душа захвачена полётом,
И откровеньем разум мой ведом.
За облака – как вырвавшийся пленник,
Из бытия событий и минут.
И – счастлива. Без власти и без денег.
Но от чего? Скажу – и не поймут.
Ольга Альтовская
Если я был бы маленький-маленький гном ,
Я б умывался каплей одной дождя,
Я бы на божьей коровке ездил верхом,
Удочку прятал в дырочку от гвоздя.
Я под деревьями бы запросто проходил,
Мне бы комар казался большим орлом,
Блюдце – широким озером, если б я был...
Если б я был маленький-маленький гном.
Я бы ни папу, ни маму обнять не мог,
Разве мизинчик, и то – не наверняка,
Я бы в испуге шарахался из-под ног
Даже полуторамесячного щенка.
Если бы мне подарила конфету "Полет"
Тетя, которая очень любит меня,
Я бы конфету эту ел целый год,
Фантик один разворачивал бы полдня.
Чтоб написать короткое слово "привет",
Я бы с неделю ворочал вечным пером...
(Эти стихи я писал четырнадцать лет,
Я ведь и есть маленький-маленький гном.)
Стихи Шэла Силверстейна,
перевод Григория Кружкова
Ослик вернулся из зимнего леса,
Козлик спросил с большим интересом.
- Ну, что там в лесу?
- Деревья.
- Ну, а еще?
- Деревья.
- Ну, а еще?
- Деревья вверху, деревья внизу
И ничего больше нету в лесу....
- А, тишина?
- Да, тишина.
- А, белизна?
- Да, белизна.
- И одеяла?
- Одеяла?
- Ты не видал?
- Я не видал!
Снегу немало, но одеяла?!
- От каждой макушки до каждого пальчика,
Для каждого-каждого пальчика белое одеяльчико!
- Козлик, знаешь, откуда ты знаешь?
- Не знаю, не знаю!
Но.. это я знаю, - сам себе удивился Козлик.
Ева Орловская
.. Борис Леонидович Пастернак
ЗИМНЯЯ НОЧЬ
Мело, мело по всей земле Во все пределы. Свеча горела на столе, Свеча горела. Как летом роем мошкара Летит на пламя, Слетались хлопья со двора К оконной раме. Метель лепила на стекле Кружки и стрелы. Свеча горела на столе, Свеча горела. На озаренный потолок Ложились тени, Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья. И падали два башмачка Со стуком на пол. И воск слезами с ночника На платье капал. И все терялось в снежной мгле Седой и белой. Свеча горела на столе, Свеча горела. На свечку дуло из угла, И жар соблазна Вздымал, как ангел, два крыла Крестообразно. Мело весь месяц в феврале, И то и дело Свеча горела на столе, Свеча горела.
* * *
Мне хочется домой, в огромность Квартиры, наводящей грусть. Войду, сниму пальто, опомнюсь, Огнями улиц озарюсь. Перегородок тонкоребрость Пройду насквозь, пройду, как свет, Пройду, как образ входит в образ И как предмет сечет предмет. Пускай пожизненность задачи, Врастающей в заветы дней, Зовется жизнию сидячей,- И по такой, грущу по ней. Опять знакомостью напева Пахнут деревья и дома. Опять направо и налево Пойдет хозяйничать зима. Опять к обеду на прогулке Наступит темень, просто страсть. Опять научит переулки Охулки на руки не класть. Опять повалят с неба взятки, Опять укроет к утру вихрь Осин подследственных десятки Сукном сугробов снеговых. Опять опавшей сердца мышцей Услышу и вложу в слова, Как ты ползешь и как дымишься, Встаешь и строишься, Москва. И я приму тебя, как упряжь, Тех ради будущих безумств, Что ты, как стих, меня зазубришь, Как быль, запомнишь наизусть.
* * *
Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Один Зимний день в сквозном проеме Незадернутых гардин. Только белых мокрых комьев Быстрый промельк моховой, Только крыши, снег, и, кроме Крыш и снега, никого. И опять зачертит иней, И опять завертит мной Прошлогоднее унынье И дела зимы иной. И опять кольнут доныне Неотпущенной виной, И окно по крестовине Сдавит голод дровяной. Но нежданно по портьере Пробежит сомненья дрожь,- Тишину шагами меря. Ты, как будущность, войдешь. Ты появишься из двери В чем-то белом, без причуд, В чем-то, впрямь из тех материй, Из которых хлопья шьют.
СНЕГ ИДЕТ
Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.
Снег идет, и всё в смятеньи,
Всё пускается в полет,-
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.
Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.
Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.
Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься - и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.
Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?
Снег идет, снег идет,
Снег идет, и всё в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.
* * *
Всех с прошедшими праздниками!
Как говорится в присланной вчера смс-ке,
"Пускай в Америке свободы,
В Европах злачные места.
Зато у нас два Новых года
И два Христова Рождества!" :-)
Прошёл незаметно ещё один год.... Меняется только возраст... а внутри - непонятно :-)
Закончилась в декабре очередная фото-выставка.... с участием некоторых старых фотографий :-)
Жизнь как будто замерла.... Надо куда-то двигаться, а куда - не вижу)))) Почему-то Свет - "где-то ТАМ"... а здесь я его не чувствую.... Но уже одно то, что Он есть - хоть где-то :-) уже это не даёт окончательно принять горизонталь и сложить лапки..
Часто вспоминаю Валаам и мечтаю туда вернуться на подольше, погулять подробнее по Смоленскому кладбищу в Петербурге.... Может быть, допустят меня туда ещё раз когда-нибудь :-)
Любой Надеждой сердце живо...
из "Литовского дивертисмента":
Сверни с проезжей части в полу-
слепой проулок и, войдя
в костел, пустой об эту пору,
сядь на скамью и, погодя,
в ушную раковину Бога,
закрытую для шума дня,
шепни всего четыре слога:
— Прости меня.
1971
сегодня: "Привет, смотрит на твоё фото, говорит - "ИВА!" [показать]
а в Москвах в следующие выходные предсказывают +39))) как жить?
Вспомним дождик? [показать]
Валентин Штубов
В АФОНИНСКОЙ ИЗБЕ
На досках пола - светлые квадраты;
Так солнце наградило сквозь окно.
Так, значит, мы живём уже богато!
А что там дальше будет - всё равно! :-)
АВГУСТ
В поле бродят запахи
Зреющего хлеба,
Полотенцем радуги
Вытерлось небо..
* * *
Облака на ладонях лета
Перед взором сияют пусть,
Словно чаши с дождём и ветром, -
Я умоюсь и причащусь..
* * *
День птицами спросонья рассмеялся,
Ну а когда он к людям потянулся -
То облачными белыми ресницам
растерянно и грустно заморгал.