В своей статье я хотел бы в чем-то поправить и оспорить, а в чем-то — дополнить то описание молодежных группировок, которое Н.А. Халудорова составила на основе личных наблюдений и контактов, накопленных ею за пять лет обучения и проживания в Улан-Удэ. При этом сразу же должен заметить, что я не могу выступать в качестве исследователя, по обстоятельствам собственной жизни полностью отчужденного от своего предмета, поскольку мне пришлось быть непосредственным очевидцем, а подчас и участником событий, связанных с деятельностью молодежных объединений в 1980 — 1990-х годах.
История молодежных группировок начинается в республиканской столице с конца 1960-х годов. Уже тогда в Улан-Удэ сосуществовали уличные «союзы» городской молодежи и землячества недавних сельских ребят, прибывавших в столицу Бурятии для получения образования в средних специальных и высших учебных заведениях. Чего в Бурятии, достаточно удаленной от таких крупнейших центров общественной жизни, как Москва, Санкт-Петербург и даже Новосибирск, практически не было, так это объединений эпатажной направленности (хиппи, панки и др.). Правда, в 1983 — 1984 годах в школах города можно было наблюдать отдельные элементы панк-культуры: бритые виски, ношение булавок на штанине и т.д. Но в массовом сознании панки ассоциировались с фашиствующими группами и вызывали враждебность у большей части улан-удэнской молодежи. Поэтому школьные и вузовские администрации без особого труда пресекли подобную моду.
Неформальные ассоциации молодежи — неформальные по отношению к официальным ВЛКСМ и пионерии — появились в Улан-Удэ в конце 60 — начале 70-х годов. Толчок к их возникновению был дан активным строительством в городе новых микрорайонов. Самые первые группы именовались «гортоп» (городская толпа), «Зауда» (по разговорному названию территории, простирающейся от центрального рынка за мост через реку Уду) и «Батарейка» (промышленный микрорайон). Единым принципом объединения участников группировок стал территориальный (микрорайон, квартал, улица, двор, дом). В дальнейшем, по мере того как город продолжал застраиваться и появлялись новые «спальные кварталы», процесс усилился. Создавались новые «команды», расширилась база рекрутирования в них. Зародились и стойкие традиции поведения и саморегуляции молодежных группировок, которым преданно соответствовали, несмотря на неоднократную смену поколений.
Говоря об этническом составе группировок, необходимо отметить следующее. В среде старшего поколения (тех, кому за 40) бытует мнение, что первоначально он получал отражение в названиях объединений. Так, у «чанкайшистов», одной из первых и наиболее дерзких группировок, он хотя и не был совершенно однородным (поскольку в первую очередь ее участников все-таки объединяло совместное проживание в одном из микрорайонов по улице Геологической), в количественном отношении заметно преобладали буряты. Название этого объединения, в советское время по существу ругательное, не только подчеркивало антропологические особенности участвовавших в ней «азиатов», но и передавало еще настороженное отношение к ним других «команд», в которых преобладало славянское большинство. Нечто подобное имело место и с «хунхузами»: по воспоминаниям бывшего комсомольского функционера, на одном из совещаний комсомольского актива эту неформальную ассоциацию сравнили с новоявленными «хунвэйбинами». Поскольку «культурная революция» происходила в КНР в 1966 — 1969 годах, это воспоминание косвенно подтверждает предложенную мною датировку первых «уличных» объединений. Можно даже предположить, что тогдашняя политика СССР по отношению к Китаю и сопровождавшая ее пропаганда причудливым образом влияли на национальную расстановку сил в городских группировках на первом этапе их существования. Однако в последующие годы национальные различия отошли на второй план, что связано с проводившейся государством интернациональной политикой и со смешанным проживанием людей разных национальностей в одном микрорайоне, квартале, доме.
Наиболее трудно проходило самоутверждение в Улан-Удэ сельских юношей-бурят и бурят, приезжавших в республику из других регионов необъятного Советского Союза (например, из Магадана, где проживает довольно крупная бурятская община). Бурятский антропологический тип в большинстве случаев предполагает узкий разрез глаз и слабую растительность на лице. Эта национальная особенность подвергалась в некоторых случаях оскорбительным насмешкам («налим») со стороны отдельных недалеких представителей славян. В результате в конце 60 — первой половине 70-х годов по воспоминаниям былых участников «бурятских» группировок им иногда приходилось вступать в столкновения на улицах города с «русскими» от 2 до 5 раз в течение дня. В некоторых случаях это заканчивалось трагически для одной из сторон.
Наиболее боевитые юноши-буряты, так называемые «бабочки», закрепились на «пятачке» около кинотеатра «Прогресс». Кинотеатр примыкает к центральной площади города — площади Советов и расположен недалеко от
Читать далее...