[381x450]
[560x362]
Посвящается творцам настоящим, живущим ради творения и особого чувства созидания, всегда остающимся преданными искусству (пусть даже в своём особом, извращённом его понимании), а не тем, кто его оценивает и потребляет.
Here lies one whose name was writ in water...
John Keats (grave inscription)
Poème Pluvieux
by Lestat de Llamorte
И снова дождь. И вновь, одинокий мечтатель, я спешил в свой маленький сад. Там возле пруда, среди клёнов и ив, меня ждала ветхая скамья, привыкшая к моим частым визитам. Здесь редко появлялись люди. Они предпочитали озёра, прогулочные лодки, пустые разговоры и зонты. Зачем они им? Закрыться от неба, от света, от ласковых капель дождя? Узники собственных коконов – они давили земляных червей, непрестанно высказывая негодования о погоде.
«Опять эта сырость!»
«Когда же закончится дождь?»
«Посмотрите, только вышла из дома, зонта не успела раскрыть – уже причёска промокла!»
Они никак не могут привыкнуть, что здесь дождь идёт всегда. Потому я и переехал сюда, забросив жизнь. Здесь ничто не мешало мне писать свою книгу.
Я назвал её Поэма Дождя. Нет, я не хотел написать очередную прекрасную оду погоде, чтобы люди, прочтя, восхищались, а после вновь, забывая все образы (то, что их трогало), ругали её. В глубоких раздумьях призрачными вечерами, когда, мне казалось, другие миры говорили со мной, я задавался лишь одним мучившим меня вопросом: что чувствует дождь? Но тихо плескался огонь в серебристом бокале, и дым рисовал над камином ветвистый узор, и тихо сопело перо – словно всё, что доселе внимало, делало вид, что не знает ответа на мой сокровенный вопрос. И не стучал мне в окно желанный, возлюбленный гость… Потому и оставил уют, сменив тёплый камин и сонливость постельных перин на поношенный плащ и угрюмость заплаканных улиц. Так оказался я здесь – в самом сердце бессмертных дождей; и первые долгожданные строки (почти откровения!) проявились на серых осенних листах.
Иногда дождь приходил ко мне юным поэтом, наспех одетым в пальто нараспашку, с улыбкой стряхивающим звенящие капли с мокрых, непослушных волос. Он ничего не говорил, только кивал, заглядывая через моё плечо, словно проявляя особенный писательский интерес к моей книге. Однако, он никогда не оставлял ремарок. Чаще гонялся за кружащими в воздухе листьями и топал по лужам, смеясь над своим отражением – почти как ребёнок. Но было в нём нечто близкое, будто не дождь, а я сам беззаботно играл, танцевал.
[235x310]И молвила часть старой верёвки...
[200x320]И сказала старая пробка...
[381x550]
[показать]