Em Hm G D
Ночь коротка, цель далека,
Em Hm G D
Ночью так часто хочется пить,
Em Hm
Ты выходишь на кухню,
G D
Но вода здесь горька,
Em Hm
Ты не можешь здесь спать,
G D
Ты не хочешь здесь жить.
Em hM G D
Доброе утро, последний герой!
Em Hm G D
Доброе утро тебе и таким, как ты,
Em Hm G D
Доброе утро, последний герой.
Em Hm Em
Здравствуй, последний герой! /Em G Hm/
Ты хотел быть один, это быстро прошло,
Ты хотел быть один, но не смог быть один,
Твоя ноша легка, но немеет рука,
И ты встречаешь рассвет за игрой в дурака.
Утром ты стремишься скорее уйти,
Телефонный звонок, как команда "Вперед!"
Ты уходишь туда, куда не хочешь идти,
Ты уходишь туда, но тебя там никто не ждет!
Федерация: Конституция, Приватизация, Проституция …
«Слово о полку Игореве» :
«Ночь прошла, и кровяные зори возвещают бедствие с утра.
Туча надвигается от моря, на четыре княжеских шатра.
Чтоб четыре солнца не сверкали, освещая Игореву рать,
Быть сегодня грому на Каяле, лить дождю и стрелами хлестать!
Уж трепещут синие зарницы, вспыхивают молнии кругом.
Вот где копьям Русским преломиться, вот где саблям острым притупиться,
Загремев о вражеский шелом! О, Русская земля! Ты уже за холмом».
Древнерусская летопись, 1187-1188 годы.
При любой революции, в том числе и национальной, к власти стремятся чужие, ибо среди «борцов за народные права» они всегда в первых рядах, в не зависимости от национальности народа.
Ещё в далёком 1795 году, не сомневавшийся в том, что Русь — это частная собственность русской нации, а Русские единственные хозяева на русской земле, тайный советник Татищев В.Н в своём письме к Русским государственным деятелям раскрывал суть грозящей России опасности: «Поскольку ни Совести, ни Чести, ни Правды у жидов и в помине нет, то впускать их обратно в Россию — деяние много хуже государственной измены. Особливо опасны они — природные ростовщики и кровососы, тайные убийцы и всегдашние заговорщики для России, так как народ Русский — мужественный, честный, трудолюбивый, но чистосердечный и прямодушный, что является большой помехой к распознанию жидов, тайных иезуитов, масонов и их замыслов».
Татищев был далеко не единственным Русским, узревшим гибельную сущность чужих для Русского народа.
«Махровый Русский фашист» Салтыков-Щедрин в конце восемнадцатого века писал: цитата:
«Собрал начальник еврейцев и говорит им: — «Скажите, мерзавцы, в чем, по-вашему мнению, настоящий вред состоит?» Затрясли еврейцы носами и ответили единогласно: — «Дотоле, по нашему мнению, настоящего вреда не получится, доколе наша программа вся во всех частях выполнена не будет.
А программа наша вот какова:
• Чтобы мы, еврейцы, говорили, а прочие все — молчали.
• Чтобы наши, еврейцев, предложения принимались немедленно, а прочих желания оставались без рассмотрения.
• Чтобы нас, мерзавцев, содержали в холе и нежили, а прочих — в кандалы.
[260x156] Добрейший (не сказать еще хужей) Эйдж намедни натолкнул на гениальную инфу. Которая заставила меня немного офигеть. А офигев, задуматься.
Короче - американский экономист Кейт Чен сотоварищи поставил прелюбопытнейший опыт. Он дал деньги… обезьянам. Натуральным макакам выдали серебряные диски с отверстием посередине. А в обмен на эти диски обезьянам стали давать еду. Вначале это напоминало обычный биологический опыт из серии "стимул - реакция", только нажатие кнопки (дерганье шнурка, любое другое обезьянье действо) заменили на передачу экспериментатору металлического диска. Но очень скоро подопытные стали проявлять удивительные по своей "человечности" формы поведения: макаки стали откладывать диски "про запас" и прятать накопленное. Потом начали воровать (!) их у товарищей по стае и очень живо реагировать на изменение в стоимости еды. Когда за одну монету столо возможным покупать двойную порцию желе, обезьяны стали покупать желе вместо винограда, стоимость на который не изменилась. Дальше - больше: макаки обучились азартным играм и даже… (барабанная дробь, в зале приглушается свет) стали платить за секс! Сообразив, что покупать можно не только еду, а вообще - все, что угодно. Самки с энтузиазмом восприняли данный им природой способ заработка, как будто всегда этим и занимались.