Шептал тревожно - без балды
Мой голос внутренней беды,
И семафорил со всех сил с высокой башни.
Но как сказал один поэт,
Четыре сбоку, ваших нет,
И подтвердил другой поэт - твои не пляшут.

И вот стою обнажена,
Со мной играет Сатана,
Ткет паутину из моих безумных мыслей.
Плясали девочки канкан,
Бросали мальчики аркан,
Но вижу я пустой стакан судьбы и жизни.

И в непогоду и дожди
Не верь, не бойся и не жди,
Судьба сама распорядится так, как надо.
Я зябко ежусь на ветру,
Пытаюсь натянуть чадру
На душу хрупкую свою, но ждет засада.

И я опять обнажена,
Со мной играет Сатана,
Ткет паутину из моих безумных мыслей.
Плясали девочки канкан,
Бросали мальчики аркан,
Но вижу я пустой стакан судьбы и жизни.

Фотографии ya_tanechka :

Она сидела в кресле-каталке и тупо смотрела в окно. На самом деле заоконная жизнь ее уже не интересовала. Все связи с той жизнью были оборваны, там не осталось никого, кого бы она хотела видеть или слышать.
Одинокая, страшная старость.
Никому не нужная, глупая жизнь.
Ну и что? Бывает и хуже. По крайней мере, она в тепле и не голодает. Не то, чтобы еда, которую тут дают, была вкусной, но она давно не чувствует вкуса еды. Так, топливо…
С мозгами у нее полный порядок, а вот здоровье… Ей давно пора ин-дрерт, как говаривала еще ее бабушка. Да не зависит от нее ничего. Лучше бы мозги отказали, что ли! Или проклятая память.
Время, которое когда-то бежало вприпрыжку, как будто остановилось вовсе или стало каким-то резиновым. Ничего не происходит, монотонные, тоскливые дни и ничем не отличающиеся от них ночи. Ночью даже хуже, ночью ее обступают призраки. И спит она теперь как-то клочковато, что ли, там час, тут два независимо от времени суток.
Иногда она звала смерть. Ей уже нечего было делать в этой жизни. Долги свои она раздала, а что не раздала, того уже не вернешь. Друзей не то не нажила, не то пережила. Муж умер, сын погиб на одной из войн. На какой? Разве вспомнишь? Их было так много. Такая маленькая страна, а столько войн.
- Нет, врешь, дорогая! Этого ты не забыла. Только гонишь от себя подальше. Как и мысли о муже. Хотя они все возвращаются и возвращаются.
Виновата перед ним. За то, что лгала. За то, что не любила никогда, а только изображала любовь. И в постели притворялась. Господи, всю жизнь…
Была у нее и любовь. Только ушла. Не удержала она ее. Не простила измены. Так глупо, так бестолково! По пьяни, ради разового пересыпа с почти незнакомой девушкой. Выпили они на той вечеринке, конечно, много. Особенно он. Она танцевать пошла, с кем-то, а с кем уже и не вспомнить. А он поддался на красивую обложку. Она чуть не на спор его увела. Какие глупости они только ни делали в молодости. Кто ж тогда знал, что все так обернется?
А хорошо ей был только с ним, с любимым. Как это теперь говорят? Секс. Ребенка не оставила, дура! Жалела потом. Так, хоть бы частичка от той любви осталась.
Разве могла она тогда предположить, что бывает только одна любовь на всю долгую жизнь? И что именно она окажется повернутой на одного единственного мужчину во всей вселенной. Хотела клин клином. Меняла мужчин, искала того единственного. Не нашла. Не получилось клином... Нет.
И все думала,
- А если бы простила?
У него ведь тоже вся жизнь наперекосяк. До нее докатывались отголоски его жизни. Женился, двоих детей нажил, а счастья не было. И умер от инфаркта в 50. Или от горя… А кто виноват? Не смогла простить. Слишком любила. До ненависти. Потому и помнит всю жизнь эту их последнюю встречу. Потому и вертятся все время в голове слова песенки.

Хочешь сказку, девочка?
Мир в руке, как денежка.
Никуда не денешься просто так.
На потеху городу
Скомороху гордому
Отрубают голову просто так.

Это она - скоморох. Всю жизнь лицедействовала. Мужа несчастным сделала. Думала, не понимал он? Все понимал. Любил. Лучше бы одна осталась. Честнее. Сейчас-то уже что хитрить? От себя не убежишь.
Может, за это и наказала судьба одиночеством? Кто знает…
Не берет ее смерть, только обволакивает пустотой.
Порой ей казалось, что у старухи с косой тоже склероз, и о ней просто забыли в небесной канцелярии.
Пасе…

Кажется, немудрящие такие слова.

Ты сказала просто так
Улыбнулась просто так
Все, что было просто так
Просто так
Солнце светит просто так
Дождь и ветер просто так
Все на свете просто так
Просто так просто так

Понарошку, счастья крошку на ладошку положу.
Аккуратно с красным бантом я обёртку развяжу.
Аппетитно, очень сытно, эта форма всех влечёт.
Ароматный и приятный получаю я «зачёт».

Я шоколадный заяц,
Я ласковый мерзавец,
Я сладкий на все 100,
О-о-о.

Не все то золото, что блестит. Не все то сладкое, что выглядит шоколадом. Не все то сыр, что катается в масле или в жире, если вам угодно.
Не все лежит на поверхности, но все тайное в конце концов становится явным.
Любовь на показ – не любовь.
Зависть убивает все. Вообще все. Хотя, впрочем, нет. Только черная-пречерная зависть убивает. Остальная живет и даже слегка двигает прогресс.
Не суди, и не судим будешь!
Кто без греха, пусть бросит камень!
И вот все, кто бросит, мне с вами не по пути. Потому что я с грехом.
И не про меня это занятие, камнями швыряться. Да и целкости никакой. Знаю точно, если брошу, попаду не в туда.
А кто злой и будет в меня каменьями, так уйду от тех. И даже не скажу: «злые вы, уйду я от вас». Просто тихо уйду, по-английски.

Я шоколадный заяц,
И губ твоих касаясь,
Я таю так легко.

Ну, вот и все. Закончен этот день
Холодный. В череде таких же точно.
Войдя в виток настолько же порочный,
Как лес пустой, где балом правит пень.

Мы все уйдем. Конец дороги ясен.
Не убежать с нее и не свернуть.
В душе незванной поселилась жуть
И гложет, гложет. Этот бред бессвязный,

Простите. Это слабость говорит.
Я буду твердой, даже в безнадеге.
Друзья, примите эти оберёги.
Мне надо знать, что что-то вас хранит.

21.01.2007

Б. Окуджава

Кавалергарда век недолог,
И потому так сладок он.
Труба трубит, откинут полог,
И где-то слышен сабель звон.
Еще рокочет голос струнный,
Но командир уже в седле.
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле.

Напрасно мирные забавы
Продлить стараетесь, смеясь.
Не раздобыть надежной славы,
Покуда кровь не пролилась.
И как ни сладок мир подлунный,
Лежит тревога на челе.
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле.

Течет шампанское рекою,
И взгляд туманится слегка,
И все как будто под рукою,
И все как будто на века.
Крест деревянный иль чугунный
Назначен нам в грядущей мгле.
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле.

И не юной тоже не обещайте, и никому не обещайте. Потому что это вранье, и вечной любви не бывает. Или бывает, но не на земле. Или, разве что, кавалергарда век и вправду не долог.
Скажите, а когда вы что-то такое обещаете, вас это не обязывает? И как вообще сочетаются обязательства с высокими чувствами? Не противоречие ли это?
Интересно, куда могут завести подобные рассуждения?
Не знаю, по-моему, лучше ничего не обещать, чем обещать заведомо невыполнимое.
Или это правила игры такие?

А. Галич.

Я считал слонов и в нечёт и в чёт,
И всё-таки я не уснул.
И тут явился ко мне мой чёрт
И уселся верхом на стул.

И сказал мой чёрт:
-Hу как, старина?
Hу как же мы порешим?
Подпишем союз - и айда в стремена,
И ещё чуток погрешим!

И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придётся потом платить,
Так ведь это ж, пойми, - потом!

Hо зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин,
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все - как один!

И ты поймёшь, что нет над тобой суда,
Hет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь "да"
И вместе со всеми - "нет!

И ты будешь волков на земле плодить
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, - потом!

И что душа? - Прошлогодний снег!
А глядишь - пронесёт и так!
В наш атомный век, в наш каменный век
Hа совесть цена пятак!

И кому оно нужно, это добро,
Если всем дорога - в золу?!
Так давай же, бери, старина, перо
И вот здесь распишись, в углу!

Тут чёрт потрогал мизинцем бровь
И придвинул ко мне флакон...
И я спросил его:
-Это кровь?
-Чернила! - ответил он.


Что-то у меня появилось большое желание продать душу дьяволу. Только есть маленькая неувязочка: она ему не нужна, моя душа…

Люблю эту песню...

Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел -
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел -
тянется их перекличка...
Вот и январь накатил, налетел,
бешенный, как электричка.

Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили,
громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушье сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.

В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?
И утонченные, как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же в надежные руки свои
прячут твои кавалеры?

Нет бы собраться им, время унять,
нет бы им всем расстараться.
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться.
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.

Ель, моя ель - уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась.
Ель моя, ель! Словно Спас на крови
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.

(с) Б.Окуджава

Настроение сейчас - Страшная штука - память!

Ах, война, что ты сделала, подлая…
В 60-70-х много говорили о вьетнамском синдроме. Но тогда я, да и все остальные плохо понимали, что это означает. Я по причине малости возраста, а другие, потому что было им по барабану. Америка – это далеко и неправда, и у богатых свои причуды. И никто и никогда не говорил о синдроме 2-й Мировой или, как ее называли, Великой Отечественной. Русские вообще тогда были не склонны к теоретизированию и обобщению некоторых явлений. А что вернувшиеся с войны израненные, да и целые мужики пьют горькую, пополняют ряды преступников и вообще никак не могут приспособиться к мирной жизни, так то потому, что распустили их на войне.
И действительно, при таких потерях как-то даже и странно было говорить о психических травмах оставшихся в живых. Суровый закон жизни гласил: выжил – живи и радуйся этому, а все остальное – панская хвороба!
Помню безногого отца моей школьной подруги. Пил страшно, хотя мать ее говорила, что выходила она замуж совсем за другого человека. Изменялся он со временем. В войну-то держался, жить хотелось, а потом, уже после сломался… Тогда к этому просто относились, без сантиментов: сломался, значит, слабак!
Сосед наш, дядя Еж, тоже без ноги вернулся и тоже пил мертвую, дебоширя в дни получки и гоняясь с топором за своей Веркой. В свободное же от запоя время был золотой мужик. Помню шок от увиденного впервые кителя дяди Ежа. Иконостас на груди, просто места живого нет, и звание то ли капитан, то ли майор. А кем он стал на гражданке? Инвалидом без ноги, работягой и пьяницей…. Вот так сочетается в русском простом мужике не сочетаемое. А сколько было их в моем детстве, таких инвалидов, передвигавшихся на тележках и отталкивавшихся от земли утюгами, зажатыми в руках.
Я не знаю, почему никто никогда не рассказывал, как оно там было на самом деле. То ли берегли наши детские души, то ли самим вспоминать страшно было.
А вот мой дядька хоть и ранен был и до Берлина прошел сапером (та еще нервная нагрузка), а геном все-таки вытащил его. Но тоже о войне никогда ни словом. И почему-то у меня не поворачивался язык на расспросы, хотя очень любопытно было. Но я негласно уважала его право на молчание. А отец мой не воевал, ему 13 в войну было.
Потом были Пражская Весна и полуостров Даманский. Об одном из делателей Пражской истории я уже вскользь упоминала, а на полуострове Даманский попал, как кура в ощип, один мой приятель из тех, что постарше. Кстати, по заведенному негласному уговору рассказывал очень скупо. Помню только, что с дрожью вспоминал погоду, называя ее 50 на 50, имея в виду скорость ветра и то ли температуру, то ли еще что.
А потом был Афган. Никто и не предполагал, что, вводя в Афган так называемый ограниченный контингент, страна увязнет в затяжной и ужасной по потерям войне. Да и так ли важно было положить столько жизней на защиту границ необъятной родины с внешней ее стороны? Впрочем, когда это правители на Руси относились с пиететом к жизням своего народа?
И тем не менее, груз 200 стал приходить из-за афганской границы с такой частотой, что скрыть это было практически невозможно. Говорили о цифре в 15 тысяч погибших. Дикая, страшная цифра. Что делали наши парни в этой чужой восточной стране? За что положили там свои жизни?
И вот он полный аналог вьетнамского синдрома не в какой-то там заоблачной Америке, а прямо тут, на моих глазах уже в 80-е.
У меня было несколько знакомых ребят, прошедших через Афган, оставивший свой мрачный след на их телесном и душевном здоровье. Это были и, надеюсь, есть, очень крепкие ребята с очень тяжелыми изменениями в характерах. Очень жесткие, весьма безбашенные, переломанные какие-то. У всех почему-то была язва желудка, видимо при стрессе, когда летят защитные системы организма, эта система летела чаще других. Все они прошли через смерть и ранения, и в этой жизни их ни удивить, ни испугать уже было нечем. Молодые, они по сути повидали на своем веку, как старики. Все они курили траву и могли выпить цистерну. Все, кроме двоих, которые осознали достаточно быстро, куда это все их ведет, и отказались полностью, как от курева, так и от выпивки, проявив незаурядную силу воли. Но общаться с ними было еще труднее, потому что они не расслаблялись ни на минуту, при этом почему-то мучаясь головными болями. И временами они были где-то совсем в другом месте… Они знали о жизни и смерти что-то такое, что навсегда делало нас рядом с ними салагами.

Тала была нашей родственницей со стороны русской жены дедушкиного брата. Крупная рыжеволосая красавица. Волосы у нее были даже не рыжие, а какие-то огненные. А уж веселая…
И были у нее два сына: Петр и Павел.
Старший, Петр отслужил и женился. А младший… младший, Павлушка, загремел в Афган.
Вернулся он оттуда с тяжеленным ранением. Говорят, использовали там какие-то пули со смещенным центром тяжести. Такая пуля ввинчивалась в тело под непредсказуемым углом, разворачивая по дороге все, что Читать далее...

Тут попалась замечательная инструкция по общению с интровертами. Интроверты и имеющие с ними дело (или не дело), я думаю, оценят ее по достоинству.
Цельно стянуто у юзера "karinka_irinka" по ее великодушному разрешению. Она же в свою очередь тоже стянула это у кого-то еще. Короче, вор у вора дубинку украл.
Текст из книги М. Лэйни "Непобедимый интроверт".

От того, что я думаю много,
Голове моей душно и плохо.
Голова, ты моя голова!

Я ее потеряла окончательно. То есть, совсем, напрочь! Она больше не думает, или думает, но совсем не о том.
Можно приходить на похороны последних мозгов. Соболезнования принимаются.
Для начала я забыла дописать и отослать срочное письмо. Но это так, пенечки...
Пиздец моей голове наступил много позднее.
Приехавши в Холмс Плейс и начав переодеваться, я обнаружила, что постиранный вчера спортивный костюм остался дома.
- Ну, ладно, - грустно подумала я, - тогда поплаваю подольше.
Не... купальник я не забыла. Только очки для плаванья.
Хрен с ним, пришлось заново осваивать технику плаванья в хлорке без очков. Когда голова идет вниз, зажмуриваюсь, а, вынырнув, глаза открываю. Надо же иногда смотреть, куда плывешь. Но открыть их не всегда получается, щиплет, сволочь, поэтому пару раз я умудрилась въехать пальцами в бортик. Ладно, травмы не случилось.
А кроме того, у нас сейчас что? Правильно, Ханука. А значит, в загоне для малолетних бегемотов полным-полно, и они играют в мячик.
По этой, по макушке, неру-неру-нена,
В бою стреляли пушки, неру-неру-нена,
В пивной стучали кружки, бумс-валера,
И плакали подружки, хе-хе-хе-хе!
(с) Ю.Ким
Ну, пушки не кружки, а мячиком по кумполу я получала регулярно. А один маленький бегемотик свалился на меня сверху в погоне за убегающим мячиком, больно лягнув при этом острой пяткой.
Плавала я по синусоиде, во-первых, потому что попробуйте плыть вслепую, а во-вторых, чтобы увернуться от летающих слонят.
Норму свою кое-как отплавала, теперь глаза от хлорки стали, как мартышкина жопа.
Потом я хотела с горя побаловать себя бутылочкой минералки, но не тут-то было. В кафетерии принимали какого-то известного футболера, пресса набежала, стадо толпится. Не пропихнуться. Со злорадством наблюдала, как бегемоты свалили штатив от операторской кинокамеры. Хоть какое-то отмщение!
Ехала домой я медленно, боялась, что крыша отъедет окончательно. А в довершении всего мне дорогу перебежала черная кошка.
Ну, скажите мне, что в Израиле эта примета не работает, ну, пожалуйста!
А в довершении всего. Муж открывает дверь.
- Посмотри на эту дуру!
- Я на нее уже завтра 24 года, как смотрю...
И еще. Это лечится или я теперь навсегда такой останусь?

Между Тигром и Эфратом
Между Сциллой и Харибдой
Мимо врат горящих ада
Проплывает тот корвет
Паруса его надуты
Беспросветною обидой
Черный флаг на мачте реет
Череп гнусно скалит зубы.

Тот корабль уносит в море
Образ милый и далекий
Тот корабль уносит в море
В навсегда и в никогда
Нет в том никакого смысла
Нет в том никакого толка
Только галка на заборе
Только песня в облаках.

Вообще-то я не люблю стихов Вознесенского. Есть считанные, которые да.


Ты меня на рассвете разбудишь
Проводить не обутая выйдешь
Ты меня никогда не забудешь
Ты меня никогда не увидишь
Заслонивши тебя от простуды
Я подумаю: Боже, Всевышний
Я тебя никогда не забуду
Я тебя никогда не увижу
Не мигая, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни
Возвращаться плохая примета
Я тебя никогда не увижу
И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз залетевших отсюда
Я тебя никогда не увижу
Я тебя никогда не забуду
Ты меня на рассвете разбудишь
Проводить необутая выйдешь
Ты меня никогда не забудешь
Ты меня никогда не увидишь

Юpий Кyкин. "Ковбой"

- Ах, чтоб мне лопнyть - это ж стаpый Билл !
Каков ковбой ! - лежит в тpаве и в yс не дyет !
Здоpово паpень ! Или ты забыл,
Что кто-то в этом миpе сyществyет ?

А что тепеpь y вас в Техасе пьют?
Все джин и виски, или что дpyгое?
Лежишь в тpаве - я знаю, что yют
И теплый плед совсем не для ковбоя.

А сколько мексиканок покоpил?
И где ваш, извините, "Смит и Вессон"?
И не пpо вас ли Джо мне говоpил:
- Штаны надеть забыл, а кольт повесил?

Вас чья-нибyдь смyщает кpасота?
А как pодео? Вы, навеpно, пеpвый?
Ого, я вижy, фляга-то пyста !
Hо все pавно, y вас стальные неpвы.

Hеплохо сигатpетy бы to smoke,
Есть лишь "Памиp", а "Кэмела" вот нетy...
- Кончай тpепаться. От нее письмо.
Она yходит. Дай-ка сигаpетy.

Второй день вертится в голове...

А в тайге по утрам туман...
А в тайге по утрам туман,
Дым твоих сигарет.
Если хочешь сойти с ума -
Лучше способа нет.
Поезд, длинный смешной чудак,
Знак рисуя, твердит вопрос :
"Что же, что же не так, не так,
Что же не удалось?"

А поезд, длинный смешной чудак,
Изгибаясь, твердит вопрос :
"Что же, что же не так, не так,
Что же не удалось?"

Заблудилась моя печаль
Между пихт и берез.
И не действует по ночам
Расстояний наркоз.
Расставаясь, шептал: "Пустяк.
Ведь не видишь же ты насквозь,
Просто что-то не так, не так,
Что-то не удалось."

А поезд, длинный смешной чудак,
Рад стараться, твердит вопрос :
"Что же, что же не так, не так?
Что же не удалось ?"

Ариэлем хотел лететь -
Ни любви, ни забот.
Или в горы, как Алитет,
Уходить каждый год.
Вбей в колено тоску, кулак,
Удержи от ненужных слез,
Просто что-то не так, не так,
Что-то не удалось.

Ах, поезд, длинный смешной чудак,
Как замучил меня вопрос :
"Что же, что же не так, не так,
Что же не удалось ?"

Стиксом зовется река, несущая бремя потерь.
Вот вам моя рука, вот вам открытая дверь.
Но повисает в воздухе, протянутая рука,
И почему-то на вдохе заканчивается строка.
Почему? Вопросы повисают без ответа.
Почему сменяется зимой жаркое лето?
Почему жизнь это цепь потерь?
Почему человек человеку зверь?
Глупое солнце садится за горизонт.
Завтра будет новых потерь звон
В ушах и непереносимый стук,
Тремор в пальцах усталых рук.

Первый страх, который я отчетливо помню, это мишка с завязанным зубом. 20-сантиметровая елочная игрушка из папье-маше. У бедного мишки флюс и шарф, повязанный через всю мордочку. Хрен его знает, что я в нем нашла страшного, но как только он добывался родителями из коробки с игрушками, я поднимала дикий вой, закрывала ладошками глаза, не желая даже подходить к той стороне елки, где он повис. Может, ключевое слово «повис»? И делалось это каждый год с завидным упорством, достойным лучшего применения.
- Таня, ну почему ты его боишься, он же совсем не страшный?
Объяснить этого я не могла тогда, не могу и сейчас. Вот так, и все. Даже во взрослом состоянии, натыкаясь на этого несчастного, я немедленно убирала его с глаз долой. Лет 8 назад видела его в последний раз. Ну что вам сказать: омерзительное зрелище!
Страх высоты в кУпе со страхом переворота и качания. Это, я думаю, органический страх, связанный с некой проблемой вестибулярного аппарата.
Началось все в первом классе с кувырков. Все дети любят кувыркаться, а Таня ни за что. Папа взялся учить и научил на свою голову. Ага, кувырнулась я первый и последний раз в жизни, потому что после этого потеряла сознание, пришлось скорую вызывать.
Приучение к качелям закончилось приблизительно так же. Я просто с них свалилась. Не… потом я все-таки качалась, но удовольствия от этого практически ноль. И что самое интересное, если быстро и высоко, то еще ничего, а вот медленно и грустно – кранты. Кресло-качалка – абсолютно блевотное изобретение, тянет на антишнобелевку!
А уж бревно! Нет, не то, которым притворяется голодный крокодайл, и не то, которым лежит фригидная дама во время коитуса, а то, по которому ходют гимнасты. Да какое в жопу бревно, если я даже по поребрику не могу.
А еще бревно через овраг и тарзанка. Сколько насмешек я снесла в свое время, но так и не…
Страх высоты, он меня затрахал. У нас были широченные подоконники, и все всегда с них свешивались. Я заставляла себя в несколько подходов. Ни с чем не сравнимый ужас свеситься вниз с подоконника.
В институте была физкультура. Надо было выбрать секцию. Поскольку отец с издевкой отзывался о секции ОФП (обще физическая подготовка), называя ее секцией мешков, то я, рассмотрев имевшиеся в наличии возможности (в гимнастику дорога заказана), выбрала беговые коньки. Все ж таки на коньках я каталась прилично, правда, на фигурных, дойдя аж до значка «Юный фигурист». Но оторвать задницу выше, чем на прыжок в один оборот так и не смогла. Все было бы ничего, но конькобежцев заставляли делать такое простенькое упражнение: садишься на ограждение катка, кто-то держит за ноги, и надо наклониться назад. Ха… чего проще, а я никак. Вообще, все, что требует обратно-вертикального положения, никак.
И не думаю я, и не знаю,
Только бедными верю мозгами,
Что на той половине планеты
Люди шляются кверху ногами…
(с)Ю. Тувим (кажется)
Не… кверху ногами не для меня. Все-таки попала в мешки из-за такой ерунды!
Когда в Москве впервые установили «американские горки» я как раз поступила в институт. Мама достала нам с подружкой пропуск без очереди. Надо сказать, что очередь туда была, как в мавзолей, если не длиннее. К слову, никогда не могла понять, чего люди ломятся посмотреть на этого жмурика?
Так вот, американские, блин, горки!
Мы, как белые люди, без очереди, с понтом под зОнтом! И ведь ни хрена не сойдешь с этого поезда.
Зато выгодно…. Состояние нестояния после, точно как после бутылки 0.75 водки калужского разлива, выпитой без закуси. И всего за 30 копеек! А другая моя подруга, отстояв в этой очереди 3 часа, застряла на самом верху и провисела там еще 2. Там бы меня и похоронили…
Однажды, по дороге на какой-то слет КСП встретилась мне непреодолимая преграда в виде подвесного моста. И встала я, как вкопанная, перед этим многометровым ужасом. Внизу под ним километры обрыва (может, мне со страху показалось, не знаю). Все наши ушли вперед, а я стою. Народ меня обтекает, а я думаю, что назад дороги не знаю, вперед не могу, а обратно через три дня они, как пить дать, другой дорогой пойдут. Ну, по закону всемирного свинства. Тут, видно хватились меня, братец троюродный с приятелем вернулись. Короче, два здоровых жлоба взяли меня под белы рученьки, как козу на веревочке, втянули на середину этой мерзости и бросили. А сволочь качается. Мама дорогая, но лучше вперед, чем назад, тем более, что я уже на нем…. Когда выбора нет…
Боюсь летать самолетом. Опять же, выбора нет. А из нашего окна Иордания видна, а из вашего окошка только Сирия немножко. До цивилизации только самолетом.
С велосипедом у меня тоже в некоторый момент сложились весьма неформальные отношения.
Страшно боялась рожать. И правильно боялась, чуть не сдохла.
Боюсь отстать от «поезда».
Боюсь, что что-нибудь случится с близкими.
Боюсь смерти. Даже не самой смерти (всем смертям не бывать, а одной не миновать), а того, что обычно этому предшествует. Моя бабушка умерла в 80 во сне. Но ведь не закажешь…
Больше смерти боюсь ненужности, Читать далее...

Вчера вдруг вижу, домогается меня кто-то в аське.
Смотрю инфу, юнош незнакомый аж 25 годков отроду. Ну, я, конечно, в своей грубоватой манере спрашиваю, мол, за каким я те сдалась?
И тут, полный конфуз.
Я, грит, сотрудник кафедры АСУ МИИТа. Это я Вам рассылки о юбилее кафедры посылал. А почему, говорит, Вы со мной говорить не хотите?
Пришлось извиняться, говорить, что если бы он сразу написал, кто, да что, так я бы поучтивей была малек. А то, ходют тут всякие, а потом галоши пропадают...
Короче, так я понастальгировала, с ним беседуючи...
Декан, котрый при мне деканил, помер уже в возрасте за 80. А я его еще вполне моложавым помню... А деканом сейчас тот молоденький аспирант, что у нас семинары вел... Только он уже не такой и молоденький... А сын прежнего декана тоже на кафедре работает, а тогда, по-моему, еще студентом был.
А многих уже давно там нет, но все еще знакомые фамилии он называл.
А юбилей кафедры вроде на март 2007 перенесли, если кому интересно.
Такие дела.

В этой жизни нужнее всего нам отвага.
Пусть слепые смеются мне прямо в глаза.
Даже просто берясь за перо и бумагу,
Мы уже совершаем поступок. Сказав
и признав, что живем по подсказке,
Что участвуем все в коллективном бреду,
Что на лицах людей озверевшие маски,
И не водится рыба в замерзшем пруду.
Что за правду у нас получают презренье,
Честность чувств? Вы, дружище, серьезно больны...
Балом правят сегодня ханжа и забвенье,
Что ж, отправлюсь, пожалуй, на бал сатаны!

А мне бы узнать, с чего начать,
Часы по вискам стучат, стучат.
И кажется мне, что вокруг подчас
Не люди, а звери.
И каждую ночь больные сны,
Все время зима и нет весны,
И нет никого, по кому бы скучать,
И некому верить.

А то, что весь мир сплошной вертеп,
Отчетливо понял я теперь,
А раньше где правда, а где ложь
Не мог разобраться.
Могу я пройти хоть сто дорог,
Но ежели есть на свете Б-г,
Хотелось бы очень мне
До Б-га добраться.

Его б я спросил: «Ты что натворил,
Когда я родился, ну где ты был,
Когда я взрослел, ну куда ты смотрел,
Почему не вмешался?»
А мне говорят, что Б-га нет.
Во всем виноват мой пьяный бред.
И что за семь бед один ответ
Теперь мне остался.

А мне бы не петь, а я все пел,
А мне бы сгореть, а я не сгорел,
А мне бы суметь, а ведь я не сумел
И теперь не умею.
А мне бы уйти, а я не ушел,
А мне бы найти, а я не нашел,
А мне бы себя пожалеть хоть чуть-чуть,
А я не жалею.

Настроение сейчас - Швах!

Дождь. Дождь. Дождь. Слезы бегут по оконному стеклу. Слезы бегут по щекам… Полумрак. Полу сон. Полу ложь. Слов найти не могу. Не доверяю больше словам.
Гром. Молния. Гроза в разгаре. Как это все сложно. И вряд ли поможет свобода.
Мы с погодой в своем репертуаре. Мы потеряли осторожность. И я и эта погода!
Дождь. Мокро в душе и на улице. Это пройдет когда-нибудь точно. Все проходит.
Правда? А вы как думаете? Когда? Я уже на пределе, и нужно срочно. Уводит.
Уводит в вечность и непогоду. В темноту уводит. В ту, которая днем и ночью.
Нельзя дважды войти в ту же воду. Сносит. Ночи все длиннее, а дни короче.
Шарик крутится все быстрее. Мелькают месяцы, годы. Жизнь пробегает мимо.
За нас решает ненасытное время. Время злой непогоды. Время невосполнимо.
Я тщетно пытаюсь удержать остатки разума и сознания. В последней попытке
не умирать в дни душевной и прочей слякоти увядания. Мозг становится жидким.
Вот такая вот ерунда. Не обращайте внимание. Это пройдет, скорее всего.
Конечно не навсегда. До следующего колебания душного и вязкого ничего.
Мысли разбегаются, как волны в эфире. И убегают. Не соберешь, опережает.
А где-то бродит душа родная в мире. Без меня умирает. Или не умирает...