Завтра начинаю переносить свои творения сюды и на другие сайты. Кому будет интересно, дам ссылки - на какие.

***


Говорили, что это не стоит свеч.
Убеждали, - ты взгляд опускала вниз.
Вспоминала – и странную эту речь,
и чужой незнакомый тебе Тунис,
о котором рассказывал по ночам,
непривычно ломая порядок слов,
этот парень, что тысячи раз встречал
чьи-то взгляды с намеками на любовь.
А сейчас ты смеешься. К чему тоска,
если все это было сто лет назад.
Предвечернее небо под цвет песка
отражают большие твои глаза.
И ты рада случайности, что в судьбе
стала смыслом – не горечью - жизни всей.
Чернокожий ребенок бежит к тебе,
отзываясь на звонкое «Алексей!».

с)

Сегодня возвращалась с работы на такси. Таксист, мой старый знакомый, рассказал вот это: сегодня утром он ехал по заданию в трассовый поселок Верхний Казым, и увидел, как по дороге на буранах едут два ханта, и тянут на буксире нарты. Как вы думаете, что лежало в нартах? НЕ поверите! Олени!

Вот и таксист не поверил. Долго тер глаза. Присмотрелся, а олени связанные, только головами крутят. Куда везли, и зачем, он так и не понял.

Зато я поняла, что везут сдавать в совхоз. За водку.

Состояние

Только проснулась. Приснился кошмар. Странный, и одновременно удивительно реальный. Пробуждение было таким резким, что мне даже показалось, что я услышала треск разрываемой ткани. Как будто стена между сном и реальностью состояла из прохладного шелка. Вот и получился прорыв. Сон - не помню. Осталось только легкое чувство страха, которое потихоньку рассыпается, как сухой песок. Ускользает из сердца. Я закурила сигарету, и открыла ноутбу, чтобы, подключиться к интернету и поделиться с вами своим состоянием. Через некоторое время все забудется окончательно. Сигарета превратится в окурок. Сердце перестанет ухать в груди.

Что-то я начала говорить красиво. Вошла во вкус:)))

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 00:49 •

Выглянула в окно - луна огромная на небе. И тишина... И мертвые с косами... Тьфу...

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 00:58
Пусть страх рассыпается , пробуждение после кошмара - как перезагрузка , должна наступить блаженная радость , что реальность оказалась здесь , а не там.

<Вячеслав К> - 2005/01/23 01:00
Яна-Мария Курмангали'на
Проснулась от выплеска адреналина!

Мужчины нет, чтоб в лоб поцеловать.
Ей только на компьютер уповать!..

<Алексей Буррон Марлотт> - 2005/01/23 01:03
Да, Вячеслав, это я сейчас и чувствую. Когда, открыв глаза, видишь потолок, который ты видишь каждое утро во время пробуждения, наступает большое облегчение. Но иногда думаешь, а вдруг не прорвешься сквозь этот шелк? Вдруг он окажется слишком крепким? Странные мысли у меня сегодня...

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 01:08
Алексей, ударение в моей фамилии - КурмангАлина.:)))
Вы делаете выводы на слишком малом количестве фактов. Не бывать вам Шерлоком Холмсом:)))))

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 01:13
Вот потолок, он надо мной довлеет.
К нему я поднимаю очеса.
Кошмары снятся: черти стонут, блеют.
И только потолок — как небеса...

<Алексей Буррон Марлотт> - 2005/01/23 01:13
Потолок то не довлеет,
а довлеют небеса, -
Так скажу я Алексею,
Почесавши очеса:)))

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 01:18
А у меня наоборот, люблю когда сны снятся, неважно какие. А потолок над собой уже возненавидел
<Серийный Самоубийца> - 2005/01/23 01:23
Привет, Серийный самоубийца:) Это значит, что в реальности вам хуже, чем во снах. Но сны - это психологическая разгрузка. Этакое освобождение подсознания от переполненности.

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 01:27
Хаха! Вспомнила реплику из фильма "Формула любви" - "Голова - предмет темный, изучению не подлежит"

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 01:30
Привет :)
Наверно, так оно и есть. Впрочем мне кошмары что-то не снятся.

<Серийный Самоубийца> - 2005/01/23 01:31
А у меня бывают. Мне практически всегда снятся сны. Самые разные. Иногда настолько красочные, что не хочется просыпаться. И тогда будильник воспринимается, как злейший враг. А иногда такие, от которых просыпаешься со слезами.

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 01:37
Когда-нибудь мы все не прорвемся... А пока надо строить свою жизнь с этой стороны шелка так , чтобы , просыпаясь после любого сна (даже хорошего), улыбаться и произносить
заклинание : сегодня первый день моей оставшейся жизни.

<Вячеслав К> - 2005/01/23 01:38
Я читал, это зависит от того времени когда ты просыпаешься. У нас сны циклические, и каждые полтора часа снится новый сон, но чтобы его запомнить, нужно успеть проснуться, иначе через 10 минут мы о нем навсегда забудем. Занятно даже, сколько мнгновений своей фантастической жизни мы прозевали.

<Серийный Самоубийца> - 2005/01/23 01:41
В словах "первый день оставшейся жизни" уже звучит обреченность, Вячеслав. Лучше, наверное, говорить, что сегодня - новый день, и пусть он будет хорошим. А вообще, спасибо вам за добрые слова (улыбается).

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 01:42
Сон - это иллюзии. Но порой они слишком реальны. А все оттого, что эти иллюзии основаны на твоей личной памяти, твоем восприятии. Это не нечто отвлеченное, это то, что внутри тебя.

А я слышала, что сон начинает сниться в какой то определенной фазе (сна, простите за тафтологию).

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 01:49
Подумала тут, интересно, можно ли сказать, что личность человека - это и есть его память? Ведь если, допустим, у человека амнезия в результате какой то травмы, то он забывает, кто он такой, как его зовут. Выпадает вся система взглядов, память о себе вообще. Получается, как чистый лист... Человек - чистый лист... Расфилософствовалась я сегодня....

<Яна-мария Курмангалина> - 2005/01/23 01:57
Для меня слова "сегодня первый день моей оставшейся жизни"
несут другой смысл.Это самое начало , это новая жизнь , которая уже безусловно дана , возможность переписать на чистовик вчерашние "не успел" и "не смог".

<Вячеслав К> - 2005/01/23 01:58
В принципе, да. Существует фаза быстрого сна - 15 минут, и короткого - Читать далее...

***


Снежные сумерки. Неба - к земле - крен.
Время пить чай, или стряхивать сон с век.
Ты отдалился еще на один день,
Я повзрослела еще на один снег.

Вырвана горечь, как старый больной зуб.
Чей ты любимый, и чей ты теперь гость?
Только в душе непонятный слепой зуд,
Может – рубцы, или что-то идет в рост.

В сумерках небо стремится упасть вниз,
Тени все четче, и свет фонарей густ.
Я повзрослела еще на одну жизнь,
Ты отдалился еще на одну грусть.

c)

Восемь.
Вливается пустота
в полое утро.
Снег.
Взрослая…
Прячу в карман счета
за телефон и свет.

Взрослая.
Снова ищу ключи,
и нахожу их
за
книгами.
Взрослая, - хоть кричи,
или – закрыв глаза –

вспомни себя семилетней.
То
время, где всё легко.
Где еще маленькое пальто
детское – велико.

Где еще быт не довлеет
над
голосом,
днем,
числом.
Где, возле речки, на старый лад,
тихо скрипит веслом

лодка,
что слушает лай собак
и,
прислонив плечо
к пристани,
дергает привязь,
как
рыба в воде – крючок.

c)

Дирижерская палочка взмыла,
И зал наполняет томительно-грустная музыка...

Она так похожа на детство
И день, когда в нашем саду
Я играл у беленой стены и кидал в нее мяч,
На котором с одной стороны был зеленый пес,
А с другой - голубая лошадка под желтым жокеем...
Музыка длится, и вдруг между мной и оркестром
Вырастает из детства стена, и вращается мяч,
И носится взад и вперед то зеленый мой пес,
То моя голубая лошадка под желтым жокеем...

Весь театр - это сад, мое детство
Обступает меня, отзывается музыкой мяч
Все смутней и смутней, и все слитней
под музыку скачут
Мой желтый жокей вперегонку с зеленой собакой...
(Так быстро вращается мяч между мной и оркестром...)

Я бросаю его в мое детство,
Он летит по театру, который готов, как ребенок,
У меня под ногами играть с моим желтым жокеем,
И зеленой собакой, и вскочившей на белую стену
Голубою лошадкой... И музыка звонко бросает
Мячи в мое детство... И так уморительно скачет
Дирижерская палочка над каруселью жокеев,
Голубых лошадей и зеленых собак на стене...
Весь театр - это музыка, ставшая белой стеной,
Где зеленому псу не угнаться за памятью детства,
Голубой моей лошадью, загнанной желтым жокеем...
И на всем протяжении, слева направо - деревья,
А на нижних ветвях музыканты
Провожают меня к пирамиде мячей на прилавке -
И мужчина за ним улыбается в мареве детства...

Обрывается музыка, словно упала стена,
И мяч по обрыву скатился на дно сновидений.
Бросив палочку вслед, обернувшийся черным жокей
Осадил голубую лошадку
И с улыбкой склонился, качнув белый мяч на макушке,
И мяч этот белый исчез у него за спиной.

Фернандо Пессоа


...Хочу в детство, как в брошенный когда-то дом. Сейчас - будто болтаешься по миру, неуютному, и ветра задувают за воротник.И мерзнут руки. Идешь в беспросветной темноте, и видишь, как впереди мерцает огонек. Он не приблизится, как ни торопись. Он будет манить, и манить... Потому что в детство не возвращаются.

А я так хочу опять лепить из глины всякие фигурки, размазывая ее по полу кухни, а потом виновато слушать выговор мамы...

Черные птицы по белому скачут лаку
льда на дороге. Ветра раздают оплеухи.
Девочка в белой шубе ведет собаку,
белую-белую, с черным пятном на ухе.

Белою лапой взметая фонтаны снега,
скачет собака, ее окликает кто-то.
Девочка в белой шубе глядит на небо,
с черною точкой летящего вертолета.

Черное дерево кроной метет, как веник,
небо, в котором пролиты белила густо.
Птицы взлетают, и девочка за ошейник
тянет собаку. Уходят. И снова пусто…

с)

В комнату падал сумрак.
Тени ложились на пол.
Город не спал, но время
медленно шло ко дну.

Тихо болтал приемник.
Тускло светила лампа.
Он допивал свой кофе,
вглядываясь в луну.

Долго смотрел на небо,
после – смотрел на город.
Город сверкал огнями
уличных фонарей.

Шумно вспорхнула птица,
села на темный провод, -
синего оперенья
взгляд не нашел на ней.

Кружку - на подоконник.
Выглянул: путь не близок.
Кофе остыл. Приемник
глухо играл шансон.

Сел. На листе тетрадном
карандаша огрызок.
Мир постепенно таял,
и погружался в сон.

Он написал записку,
будто в какой-то скуке,
будто и нет трагедий
в том, что он выбрал смерть.

Встал на карниз, и резко
прыгнул, раскинув руки,
серой нелепой птицей
взмывши - в земную твердь.

А на земле все так же
время текло привычно.
В каждой душе - до края
радостей и потерь.

…Только - у сигареты
чьей-то - погасла спичка.
Кто-то разбил тарелку.
Кто-то захлопнул дверь…

с)

Стихи московских авторов:

Александр Анашкин
http://www.stihi.ru/poems/2004/09/28-932.html

Гай Катулл младший
http://www.stihi.ru/poems/2004/10/11-720.html

Примечание:
чтобы посмотреть остальные стихи автора, кликните на имя под названием стихотворения.

Надя! Надя! – орала женщина за окном. Аля сидела за партой,
служившей ей письменным столом, и делала уроки. Уравнения были скучны и непонятны, и решать их ей не хотелось. Когда раздался крик, Аля подбежала к окну и осторожно выглянула из-за шторы. В сонный поселок вползал день, играя солнечными лучами. Картофельная ботва, выросшая на огороде до исполинских размеров из ярко-изумрудной превратилась в пыльно-зеленую. Напротив Алиного окна, на пороге соседского дома сидела белокурая Татьяна, жившая в одном из вагонов, стоящих на улице. Сжавшись в комок, она закрывала голову руками и истошно кричала, даже не пытаясь увернуться от разъяренного мужа, в руке которого мелькала трехлитровая банка. Ею он бил жену.
- Почему она не разбивается? – подумала Аля, следя за сыпавшимися на голову Татьяне ударами.
В комнату влетела мать и, отпихнув испуганную дочь от окна, задернула шторы поплотнее.
- Тебе нельзя такое видеть, ты еще мала, – почему-то шепотом сказала мать и стремительно выбежала на улицу. Подождав, пока хлопнет дверь, Аля прильнула к стеклу.
Возле соседского дома собрались несколько человек.
- Семен, Семен, ты что делаешь?! – кричали люди, - Убьешь ведь!
Семен, кинув налитый кровью взгляд на людей, зарычал и изо всех сил ударил жену. Осколки стекла брызнули во все стороны.
Аля в своей комнате облегченно вздохнула:
- Все-таки разбилась.
Татьяна, захрипев, повалилась на бок, ударившись головой о порог соседского дома. Под кольцами белых волос расползлось вишневое пятно. Семен, пнув жену, покачиваясь, двинулся в сторону калитки.
– Семен, - глухо сказал кто-то, когда он приблизился к напуганным людям, - Что с тобой, ты пьян?
Он, приволакивая ногу, шатающейся походкой двинулся в сторону своего вагона. Все смотрели ему вслед. Внезапно, повернув к ним пепельно-серое лицо, Семен глухо сказал:
- Пила, сука, всю неделю, а я на трассе. Дочка умерла… С голоду. Шесть месяцев всего…
Не выдержав, он сел на дорогу, и зарыдал - громко, протяжно взвывая и всхлипывая, как ребенок.

Люди стояли молча. Ветер колыхал тусклую ботву на огородах, шелестел березовой листвой, ерошил волосы неподвижно стоящих людей, вздымал с дороги желтоватый песок, пробегал по слипшимся от крови волосам распростертой на пороге чужого дома Татьяны.
Аля отошла от окна, Услышав шаги матери и всхлипывания, девочка опустила голову. Нижняя губа посинела и задрожала. Мать зашла в комнату и, сев на кровать дочери, крепко прижала ее к себе, захлебываясь от сотрясающих ее рыданий.
- Мам, не надо, - тихо сказала Аля, и тоже заплакала.

Авторы, стихи, которые мне очень пришлись по душе.


http://www.stihi.ru/author.html?gauloises


http://www.stihi.ru/poems/2004/11/01-1819.html

Одиночество – это розыгрыш. Это чувство
сигареты в руке, как беспомощного шестого
пальца. Это – выкрашенное в густо-
серый небо без птиц. Это чье-то пустое слово,-

не из тех, что кричат, а из тех, что бросают всуе.
Это то, что тебе никогда не покажет спину.
Это то, что, быть может, сама для себя рисуешь
на холсте своей жизни, как темную половину.

Это то, что ты видишь: остаточная, сухая
горечь - в каждой дворняге, бегущей тебе навстречу.
Это то, с чем ты борешься этими вот стихами,
потому что ты знаешь - здесь больше бороться нечем.

с)

Хочу представить вам автора, стихи которого мне показались интересными:

http://www.stihi.ru/author.html?serinsam

Ждем откликов вместе.

Человек бежит по перрону. Вдалеке слышится звук приближающегося поезда. Поезд выныривает из черной пасти тоннеля, пялясь во тьму горящими фарами, вот он – отфыркиваясь, останавливается, грузно оседая на рельсы. Человек тоже останавливается и, растерянно озираясь, шарит глазами по лицам людей, на которых написано только лишь стремление поскорее добраться до своего, узаконенного билетом, теплого места, сесть и замереть, как африканские идолы, глядя в окна. Кого ты ищешь, человек? Кто убегает от тебя, голубоглазо смотрящего в толпу, нервно облизывающего обветренные губы?
- Пять минут остановка! – орет толстая проводница сонным транзитникам, выползшим из вагона на улицу. На многих надеты тренировочные трико темно-синего цвета, с вытянутыми коленками, отчего кажется, что они ходят вполуприсядку, и налипшими на ткань нитками из спальных матрасов. Мужики понуро бредут к ларьку, где нагружаются бутылками с пивом и чипсами. Женщины в мятых футболках смотрят на небо.
- Отправление! – через пару-тройку минут взвизгивает проводница. Человек замечает, как блестит у нее во рту золотой зуб с прилипшей на него шелухой семечки. Все разбредаются по вагонам.
- Ну, вы, - проводница подталкивает его, застывшего возле поезда, - билет показываете, или не едете никуда?
Человек растерянно смотри на нее, а затем, спохватываясь, отвечает:
- Я провожающий…
- Провожающим отойти, - раздраженно прикрикивает тетка, и, ловко запрыгнув в вагон, закрывает двери.

Лязг. Гудок. Поезд отходит. Все.

Человек долго-долго смотрит на рельсы. О чем он думает? Кого он ищет? Думаю, что судьбу. Кто помешает мне так думать? Никто. Это моя личная фантазия. Я долго смотрю, как человек исчезает в полуночье. Прощай, человек!

Здравствуй, кочевник! У нас началась зима.
Лед у подъезда ломается под каблуком.
Так же – и воздух… Расписаны все дома
снежной кириллицей. Крыши под клобуком

рваным, - зияют густой чернотой прорех.
Ветер морзянку выстукивает в окно
веткой осины. Прохожие прячут в мех
лица и руки, - знакомое всем кино.

Мысли ложатся на дно, истончая грань
времени. Утро вливается в час восьмой.
Слышишь, кочевник, в какую из дальних стран -
жарких, холодных, – мое прилетит письмо?

Долго ли будет чужая хранить сума
это послание – вечности посреди?
Здравствуй, кочевник… Во мне началась зима,
этот рассвет, и сквозная тоска в груди.


Вей Ли посвящается...

с)

Утро. Кофейный запах. Осадок сна.
Катится время, разматываясь клубком.
Дым сигаретный, жизнь сокращая на
миллисекунду, вьется под потолком.

Так уже было, не раз, и не два, не три.
Та же ловушка - событий, предметов, слов.
Тянет рутина, иглою засев внутри,
Где еле теплится в белой золе любовь.

Где еле теплятся чувства мои; родство
Порвано с небом, и грузом на плечи быт.
Только в душе моей некое существо,
Требует силы в извечном инстинкте - быть.

Криком беззвучным оно восстает со дна,
Бьется в гортани горячим комком живым.
…Утро. Кофейный запах. Осадок сна.
Катится время. И я ухожу за ним.

с)

Облака за рекой обтекает темнеющий ветер,
Как застенчивый гость, шапку мнет на другом берегу.
Я сегодня - художник, в заломленном набок берете,
Я рисую твой образ на белом холодном снегу.

Я рисую тебя – проходящим по старой дороге,
Что до самой реки меж домов извивается вниз.
На моем полотне будешь ты - не иголкою в стоге,
Не одним из толпы, не чужим, а единственным из.

Я рисую твой дом, и окно с белоцветьем бегоний,
Где в оранжевом свете, нет-нет, да появится тень.
Я рисую тебя – мой далекий, и мой посторонний, -
Одинокий прохожий, с которым закончился день.

Может это не так, может вижу все в розовом цвете.
Пусть поблекнут все краски, но в сердце тебя сберегу.
Я сегодня - художник, в заломленном набок берете,
Я рисую твой образ на белом холодном снегу.

с)

Всех поздравляю с наступившим! Вы не пробовали писать стихи под бой курантов? Мы с компанией попробовали, но ничего не получилось. Все свелось к банальной рифмовке своих желаний, да и то - коряво:)) Поэтому, плюнули на это дело, и поехали за тридевять земель, на мост, находящийся в сорока-пятидесяти км. от города. Стою я на мосту, а вокруг - тишина... И мертвые с косами... тьфу... Короче, луна светит, и глухомань такая! Тайга, в общем. И холодно. Минус сорок с хвостиком. Это ведь практически крайний север. А в голове: "увезу тебя я в тундру" с маниакальной настойчивостью...
Стою, надо заметить, в вечернем платье и туфлях. Весело было, хоть и экстремально. Романтика, коей и всем желаю!

Сегодня летела на вертолете. Почему-то, когда случается летать на этом виде транспорта, у меня начинается нечто вроде паники. Такая паника бывает еще только в одном случае: когда приходится идти через турникеты московского метро. Больше - ничего не боюсь. В вертолете - трясло. Как выжила - не пойму. Но как-то долетела. Чудовище, однако:)))