только что услышала по радио эту старую песенку, и вспомнила санаторий под тюменью. может быть, эти три месяца, которые я там провела, в возрасте 10 лет, и не остались бы в памяти особо. потому что санаторий был похож, скорее, на блеклый больничный комплекс, а всякие больницы я старалась забыть сразу же, как только мрачные стены исчезают за поворотом. но этот санаторий запомнился мне, потому что там был мальчик Сережа.

я даже не могу толком воспроизвести в памяти его черты. помню, что он был темноволосым мальчишкой, лет одиннадцати. приехал из городка бийск, что на алтае. даже не помню, с каким диагнозом он прибыл. да и не было принято там рассказывать о своих болячках. все понимали, что в этот детский санаторий не приезжают просто так.

первый месяц я тосковала по маме и каждый день писала ей письма. тосковала настолько, что воспитатели не могли одолеть мой депресняк, и я частенько оставалась в палате, лежала на койке и смотрела на снежные сосны. однажды, во время очередного приступа тоски, я лежала на кровати, и вдруг в окно залетел снежок. второй угодил мне прямо в глаз. возмутившись, я выглянула из раскрытого окна, и увидела Сережу. он стоял в расстегнутой куртке, без шапки, и лепил новый снежок.
- ты чего? - спросила я.
- тсссс, - сказал он. бросил снежок на землю, огляделся, и шепотом сказал:
- я сбежал из корпуса. слушай, вылазь в окно, пойдем погуляем в лес.
я с сомнением посмотрела на сугробы и прикинула - хм, прыгать было высоковато.
- по трубе спускайся, - услышала я ответ на свои мысли.
палата была угловая и по внешнему углу спускался заиндевелая водосточная труба. я кивнула, надела пальто, и, тоже без шапки, вылезла в окно. варежки я забыла, поэтому поцарапала ладони о холоный металл трубы. спустившись вниз, я отряхнулась, и мы пошли в лес.

запомнилось, как он подпрыгнул и повис на еловой ветке, стряхнув за мой воротник кучу снега. запомнились птичьи следы, и ворона, сидевшая на сосне. запомнилась тишина и горящие уши без шапки. мы залезли в сугроб, высунули из него лица и слушали, как вокруг тихо.

потом вернулись в корпус. там бегали перепуганные воспитатели. схватив каждого, они растащили нас по разным углам. мы не виделись два дня. ни один не простыл. но эти два дня мы просидели в своих палатах, как наказанные.

ко мне пришла воспитательница, и сказала:
- ты плохая девочка. нельзя уходить без разрешения!
или что то в этом духе.

я посмотрела на нее, и сказала:
- вы не имеете права так со мной разговаривать.
она опухла. фигассе, десятилетний ребенок спокойно заявляет такое!

неделю мы были в немилости.

корпус, в котором была школа, находился почти рядом. я шла в школу и думала о том, что увижу Сережу. мы учились в одном классе.

первым уроком была математика. Сережа сидел, спрятавшись за учебником, но когда я села за парту, он подошел и дал мне записку. после уроков, уже в палате, я развернула записку, а тм было написано: Я тебя люблю.
и нарисовано сердечко.

а потом? а потом - ничего. через полмесяца его забрал папа, и он уехал. а я осталась.
перед отъездом он передал мне последнюю записку со своим адресом. и опять внизу листа было нарисовано сердечко.

когда я вернулась домой, то написала ему письмо. но ответа так и не получила.


а песенка про белые розы была моим коронным номером на одном из школьных вечеров. я играла ее на пианино.

да, а в письме я отправила ему стишок, который сочинила в санатории. вот этот:

Пасмурное небо,
Ели все в снегу.
По дороге скользкой
Быстро я бегу.

А пурга кружится,
Холодно сейчас.
Белый снег ложится
На лесных лугах.

Сосны закачались,
Ветер пролетел,
И конечно зимнюю
Песенку запел.

- Я люблю своего Христа, - сказала Поля.
Ее лицо было спокойно. Только зажатые между пухлых коленей кулаки свидетельствовали о том, что она немого нервничает.
Я обвела взглядом комнату, в которой жила моя давняя школьная подруга. Простые обои в мелкий цветочек. Светло-коричневый линолеум. Легкие ситцевые занавески с полинялым рисунком. Темный письменный стол с исцарапанной лакированной столешницей. Толстая тетрадка на нем. Библия с закладкой. Наверное, до того, как я постучалась в ее дверь, она в тысячный раз перечитывала Библию и выписывала особенно полюбившиеся цитаты.
Читать далее...

[500x509]

[500x353]

[600x450]

How and When will YOU die?
Created by andy and taken 273491 times on Bzoink
Name
Age
Birth Month	JanuaryFebruaryMarchAprilMayJuneJulyAugustSeptemberOctoberNovemberDecember
Die on	September 18, 2088
Die of	Too much internet usage
You will feel pain	True
Create a Quizlet | Search Quizlets | Go to Bzoink

сигарета упала на пол и царь зверей ее загрыз.

[300x401]

[400x351]

дала царю зверей пельмень, а он его закапывает, сволочь.

[500x353]

[451x320]

Ну, поздравьте меня, что ли, с моим праздником?)
Сегодня День Левшей!
На производстве раньше мужики обязательно дарили мне лесной букет, который состоял из веток рябины с ягодами на них, ветками брусники, тоже с ягодами.
И поздравляли

почему то в почте коментарии читаются, а тут их не видно. в смысле, видна цифра с количеством коментариев, а если открываешь, то их там нет под постингом.
что-то опять не так на ли.ру?

поэтому, отвечаю сюды:
Епанделин: Давид Паташинский живет в Индиане, США.
Спасибо за "Один дождь и одно небо". Действительно, мы живем в одном районе!)

Эрик_Хан: Спасибо за добрые слова.

говоришь что пишешь о чем-то левом
называешь присказкой и припевом
тихо шепчешь господи подожди
будет сказка добрая впереди
а вчера я видел рисуешь мелом
по асфальту школьным чуть горьким белым
что крошится быстро в руке
другой
как ириску прятала за щекой
я смотрел и плакал моя ты младость
ты смотрела видела в этом август
ты смотрела видела за версту
только август ливень и пустоту
но потом сказала ты знаешь это
все не то и в присказке нет секрета
нет секрета господи уходи
все давно закончилось впереди

прощание

На заре серая птица поднимается выше солнца,
дождь хочет пролиться, но ему не хватает сердца.
Ты стоишь на пороге, окруженная дымом ситца,
но ты не любишь его соседства.

Ты сама по себе, ты прялка и ты же пряжа,
ты песня, ты горло, ты белая, как бумага.
сегодня никто больше тебе ничего не скажет,
сон твой алый будет сильнее и слаще мака.

Заката злато, кислит оранжевая облепиха,
ложатся спать меховые, а голые прячут лица.
Ты прости, что я ухожу так тихо.
Все, как впервые, будет зачем проститься.

Ты пойдешь прясть свою дорогую пряжу.
Я пойду плесть свою песню, былину, сагу.
Потом ты без меня ляжешь.
Потом я не с тобой лягу.

с) Давид Паташинский

***

Когда бы мы вместе с тобой умирали, когда бы мы вместе летать уходили,
стреляли навылет, друзей забывали, гуляли, смеялись и даже любили.

Такая вот ночь, что не выдохнешь сразу, и воздуха злее пустая охота,
глаза его тонкие словно алмазы, а брови колючие, как донкихоты.

И музыки нашей усталость минует последние слабые легкие ноты.
Поем но не плачем. Ее, но иную. И ты не пьянеешь, но пьешь все равно ты.

с) Давид Паташинский

весь день на заднем плане играет задумчивая музыка. на улице туман и дождь, который так и не закончился по наступлению темноты. в тумане видны пятна света от уличных фонарей. там - плюс шесть. как то особенно лениво в такие дни. но я все сижу за ноутбуком, на широком подоконнике. пару раз ноутбук упал на стол. думаю, что еще несколько таких падений и мой новенький, с иголочки, ноутбук станет инвалидом. таким образом стал инвалидом мой мобильный телефон. благо, что хоть изолентой не перемотан. на столе лежат две сумочки - черная и белая. стоит ваза, в которой букет из осиновых веток. окно открыто и до моей спины дотрагивается дождь. шевелят углами листы бумаги, вздыхает книга.
а туман полностью закрыл вид на реку. видно только кусочек пляжа, истоптанного птичьими лапами.

ходишь бормочешь маменька маменька а она в ответ катманду катманду
полно мой маленький моя маленькая я ведь уже одной ногой по колено нигде нигде
помню омыли меня ключевой водой обернули меня белым облаком в шестьдесят никаком году
время смерти моей подошло к концу к ледяной черте золотой кутье подступающей темноте
если там куда я уйду и впрямь темно если это дно черное рядно теневой надир
не грусти мой маленький моя маленькая повторяй корея корея и все пройдет
посмотрите на малых сих сих двоих что сейчас одно нет прекрасней их они меня впустят в мир
одного зовут иоаким другую анна и ждать им неполный год...

с) Сергей Шестаков

поиграй с ней в прятки в яндексе там теплей
или в гугле там ни конца ни края
только две клавиши Господи на твоей
клавиатуре одна reset delete другая
там где во тьме светило ее плечо
месиво мертвых слов чернота компоста
холодно холодно Господи горячо
холодно горячо горячо но поздно...

с) Сергей Шестаков