Попиваю я, однако, в одиночестве пока чаёк и размышляю неспешно и с удовольствием. О ком или о чём? О Канте, разумеется, он меня нынче с своей теорией напрочь окупировал. У меня самого с интуицией в порядке, но то, что предлагает беспокойный и вьедливый старик... Начинаешь понимать Воланда.Мало того, что в своей теории познания Кант особенно выделяет понятие интуиции. Под интуицией он, видите ли желает понимать, да ещё и вас заставить, особый способ философского исследования сознания – способ наблюдения деятельности сознания. Это, господа, не более не менее, как интеллектуальное гурманство, сибаритство некое даже, это вот философское интеллектуальное созерцание. Такое созерцание, как он утверждает, и дает всеобщее знание об особенностях деятельности сознания в познании предмета. Каков, а?!Ну и что остаётся? Отхлебну чайку, огляжу предлагаемое так и эдак: одна-а-ко! Закушаю плюшечкой, да с другого боку пригляну: и вовсе красота и стройность в построении. А парадоксы-то, а антитезочки... Гурма-а-ан!

[600x450]

Только человек сопротивляется направлению гравитации.
Фридрих Ницше

После памятного гимна, который вышвырнул меня в Навь, а потом, с помощью Лады, велевшей ментально зацепиться за краешек уплывающей Яви и низойти, я не сомневался, что Лада поможет и во мне самом чуток разобраться, но не ждал столь скорого результата. Правда, опять случилось знание-мерцание, лишь в конце явившее краешек истины: вечные кошки-мышки с Творцом. Чуя уже подвох, я уловил блики сути: само явление Лады в mr являло протест земной тяге и снисходительное терпение к её временному диктату. Случилась возможность, и она сделала то, что хотела всегда: взяла и взлетела. И не сразу презрела земное тяготение, а рассталась с его оковами бережно и неспешно. И именно тогда я услыхал то, что не ведал мне и Наставник.
– Мой род устроил пристанище веры на Балканах. Им пользовался и наш Иисус. С семи лет до арийского совершеннолетия. Са Ту, Са Тиу, Сияние Просветлённой Веры – гора Сатба по греческой транскрипции, или Сатва у римлян. Где и передали ему наши волхвы ведическое знание.
– Почему до именно арийского совершеннолетия?
Лада от удовольствия зрить моё глупое выражение лица рассмеялась:
– Спасителя стыдливо из Галилеи выводят, в цари язычников, как пророки ведали, записывают. А ведь он арий был в земном воплощении, древнего царского рода.
– Рода еврейского царя Давида?
– Ария Давида. – Лада целует меня в нос. – Ария. Тут кот Баюн тебя подвёл: нельзя «Звёздную Книгу Коляды» по диагонали читать, как вы на Буяне. Там каждое слово – Звезда. А у меня кровь предка: вещая. Ну вот и слушай.
– С семи лет волхвы учили здесь Иисуса тайному. Что Иерусалим зовётся по одному из имён русов, коих Арий Оседень привёл из Семиречья – ерусланы (Русланы). И что ариям (иберам, на диалекте – евреям), Бог обещал в Палестине «земли, в которых течёт мёд и молоко». Шустрые иудеи, как только арии ушли в Египет, присвоили себе имя могучего племени – «евреи», чтоб чужие боялись. А в книгу «Числа» вписали «землю, в которой течёт молоко и мёд». Лишь местами молоко с мёдом поменяли, что их и выдаёт.
– Погоди, Лада, – я слегка разочарован. – То, что Тора – компиляция славянской ведической Традиции, мы от Аси Звездинки узнали. Что Арий и брат его Мосх у евреев стали Ароном и Моисеем – тоже.
– А что Давид есть Да Вит?!
– Ты хочешь сказать – Световит?!
– А сын его Соломон есть Сол амон – Солнце-царь. Потому Песнь Песней, суть арийский гимн, так изумительно и выделяется в Торе среди тоскливых начётов веры иудеев. А ты – с размаху гимном своим, да по тысяселетиям.
– Песнь Песней, вечный гимн любви, - она словно чего-то ждала, зябко трогая воду бережка кончиком ступни.
– Давай купаться, - как-то слегка легковесно бросил я в пространство, - а то мы после того раза… Я вдруг задохнулся, а она всё смотрела и смотрела тёмным тяжким взглядом прямо мне в зрачки. И вдруг, выгнувшись тростинкой, единым движением сбросила платьице. Ни закрыть глаз, ни отворотиться она не велела…

Ты вся дрожишь, как ветка у пруда
Как тоненькая, тоненькая ветка
Как в солнечном пруду дрожит вода
От ласки пробегающего ветра

Вся светишься и вся ты как во сне
Вся как цветок с росинками на донце
И тянутся доверчиво ко мне
Никем ещё не тронутые солнца

Два солнца несравненной красоты
Никем ещё не тронутая тайна
Два солнца, обнажённые случайно
Их нежной красоты стыдишься ты

И вся дрожишь, как ветка у пруда
Как тоненькая, тоненькая ветка
Как в солнечном пруду дрожит вода
От ласки пробегающего ветра

ЯЦЕК

Вот тебе и Песнь Песней – арийский гимн совершеннолетия. Хорошо, что почуял я в последний миг: это только начало обряда: иначе бы из Нави меня не вернул даже Творец.

Оживаю потихоньку, душа оживает и наполняется какими-то полудетскими арабесками, фантазиями, которых ныне не сыскать в изрядно потрёпанной житейскими абсурдами, но всё той же, Богом данной душе. Как я люблю, ценю эти чистые выплески детства и юности. И долго мысли и дух стремятся к этой высоте, как стремится старый лебедь за улетающим косяком. Нет – не достигнуть… А стоит ли? Ведь это твоя жизнь, ты был творцом и только тебе да Творцу доступно понимание величия или ничтожества твоего создания – себя.
Странный, и ныне изумляющий меня случай, произошёл со мной в пятнадцать лет и оставил глубокий след в душе на всю жизнь. А всех делов - то: пошли купаться с соседкой-одногодкой Ладой на Дон. Но вот дальше...Впрочем, такие вещи или ложатся в рифму, или вовсе умалчиваются. [600x450]

Наш Дон был дивной чистоты.
Не видел чище сроду.
Закрой глаза, – сказала ты,–
Пока войду я в воду.
Походкой лёгкой отошла
За сомкнутые ветви.
Минута тихо поплыла,
В века, в тысячелетья.

Я слышал – платьица нейлон
Шурша, скользнул в орешник.
И тихий Дон был ослеплён
Твоей красою вешней.
И уплыла ты, уплыла
Так далеко, далёко,
От лебединого крыла,
От голубой осоки.

Струились над рекой века
Их принимала Лета.
В реке уснули облака
До нового рассвета.
Давно те минули года
Тот голос сердца замер,
Но я клянусь, я ждал тогда
С закрытыми глазами

ЯЦЕК

[690x460]

Рассказывал я недавно здесь в дневнике про речку северную моей судьбы - Афанасию. И обещал поведать, чем же она мне так дорога. Вот и вспомнилось теперь: тоскую я по Гиперборее, а в этот год не попал туда.
В тот год я ушёл в Гиперборею один в третий раз: не могли спутники мои, способные одолеть и втрое более трудный маршрут, выдержать испытание пещерами, а уж в каньоне у Куйвы - 300 метров пути в 12-ти метровом коридоре меж 600-метровых стен из базальта - вовсе сдавали у них нервы и они в панике разворачивали байдарки. Ну, да ладно, Рерих там тоже обломался, но соратников по другим маршрутам терять я больше не хотел. А чуть не потерял голову...
Началась же моя серьёзная одиссея, когда, изменив правилу не идти в день водой более 10 часов, я навернулся на несложном пороге и остался... Впрочем, об этом я здесь писал, ни к чему повторяться.
На Падун, который, вообще-то, когда и не в одиночку идёшь, обносится, я же спокойно вышел умирать: и не ел больше недели и обнести Падун одному было не реально. Большая была в том году вода и залила она все тропы обносов. И вот эта большая вода натолкнула меня на безумную мысль - сделать то, что не описано ни в одном маршруте по Варзуге, не слыхал ни один старожил и не вздумал даже рассматривать это мероприятие последний адреналиновый отморозок: пройти Падун на лёгонькой RZ с деревянным каркасом и перкалевой "шкурой". Теперь представьте себе древний каньон с оотвесными почти стенами цвета седого серебра, который как труба собирал все притоки основного русла и, разогнав, швырял на скалы Падуна высотой в 8,5 метра. Была там пара мощных сливов, как помнил я по прошлым двум проходам, и даже отмель там была на выносе вполне для выплыва сносная, но все же - скорее для выплыва трупа.
А я и был уже почти труп: неделю назад чуть с медведем не подрался из-за голов хариуса, а теперь на глубоких плёсах, которыми и кончался каньон Падуна, без снасти я был, что называется, без шансов. Северное сияние над головой изумрудно-зелёное, луна прямо на выходе из каньона и лунная дорога на воде. Оглядел я эту лепоту напоследок - все восприятия притуплены. Перекрестился, положил лик на переднюю корму, что совсем уж не по правилам, весло - повдоль, переместил чуток центр тяжести и... потащило потихонечку. Качало приятно, скорость помаленьку набирало судёнышко, я о чём-то...не помню... Пока не увидел...то, что увидел. И ошалел внезапно, да так, что жить захотелось. Дальше - по памяти космической.

Гипербореи душу я узнал
В безумном блеске лунного каньона
Когда меня в Падун несло меж скал
Под северным сиянием зелёным

Бессильно голову в корму уткнул
Неслась навстречу лунная дорога
А я внимал, как нарастает гул
Последнего смертельного порога

В последний миг - такая красота!
Свет изумрудный в серебристой пене
И опершись руками на борта,
Я опустился в трансе на колени

Смешались слёзы, брызги на щеках
Восторг в душе, до смерти нет мне дела
И я опять, зажав весло в руках
Несусь как призрак к своему пределу

И я ворвался в жалком челноке
В ревущий ад – и я ревел, зверея
С восторгом в сердце и веслом в руке
Я сдал урок тебе, Гиперборея.

Ты ж ключик к тайне подарила мне
И помощь Афанасьи-берегини
Мне детской сказкой гонка при луне
В сравненье с тем, куда несусь я ныне

ЯЦЕК

Обсуждали мы с читателями мою предыдущую миниатюрку про дворнягу. Ясное дело, вся жалость перепала дворняге: меня-то кто-нибудь обязательно подберёт. Обсуждали собачек, а я вдруг о кошках вспомнил. Не тех, нынешних, на думочках возлежащих и обфотканых стократ. А из моего арийского детства…
Жили мы в бараке в сотне метров от красавца Дона и котов «ничьих» в бараке и вокруг водилось с десяток. Кроме пинков им иногда доставались объедки: в основном – рыбная требуха. От мяса Хрущ нас за Новочеркасское восстание отучил, а Лёлик приучать не собирался. У барачных мальчишек было обычаем перед школой смотаться на бережок за парой десятков окушков: мог «цапнуть» на дурку и сазанчик или щурёнок. Всё шло в семейный котёл: даже с хлебом тогда было туго.
Вид этих, вечно голодных и ободранных котов, вызывал у меня воистину горчайшее отчаяние: для меня тогда уже птаха, упавшая из под стрехи, и охромевшая собачонка имели право на горе и сострадание, соизмеримое с состраданием к человеку. Пару раз я приносил котам малька, для домашней пищи негодного, но и его у меня наладились отбирать трое братьев-цыган с водокачки, с которыми и взрослые-то старались не связываться.
Разумеется всех этих Барсиков и Фурзиков один я различал и знал поимённо, мазал зелёнкой им уши после весеннего счастья любви и накладывал шины после проявлений «любви» братьев старших. Но то почти ненормальное сострадание, которым я был наделён, сколько себя помню с детства, требовало большего. Я почти физически ощущал их голод: сам был вечно полуголоден в бедненькой семье учителей под надзором.
Сначала я снова взялся за цыган, но хоть навыки живы, полученные на Алтае, позволяли мне справиться с одним, а то и с двумя сразу, их было трое и у одного был нож. Приятель предложил разорять воробьиные гнёзда, не осознавая равноценности для меня жизней всех беззащитных или нуждающихся в помощи Божьих тварей. Ничем закончилась попытка смены места: рыба водилась обильно только возле «запретки» водокачки. Вечерами за амбаром я собирал всю голодную шайку, мы лежали в бурьяне, я плакал, обнимал их и обещал завтра же что-то придумать. Это было мучительное время: они мне верили.
Сначала родилась идея: малька надо потребить на месте. За рыбу покрупнее цыган бы убили – это была ЕДА. Коты уже бегали за мной на криницу за водой: как-то само собой вышло, что в пределах жилой зоны они любили выслушивать мои комментарии относительно их подлых привычек, вечно отираясь вокруг меня, пока я хозяйничал. Но дальше мостков, а это только пол пути, ни один за мной не ходил.
У меня была и осталась черта характера, привитая ранним арийским воспитанием: нашёл решение – делай. - Если хотите жрать, - заявил я банде в 4 часа утра следующего дня, - пойдём за мной. Я взял удочку и демонстративно не глядя в их сторону, двинулся к мосткам. Через метров 15 небрежно глянул через плечо: шайка стояла на месте.
- Барс, сука, - я заплакал от ощущения бессилия, - у тебя совесть есть?!
Спросите у кота про совесть и дождитесь, что он вам ответит. Если вообще ответит и если ещё поймёте, что вас просто посылают. А Барс как будто только ждал этих моих слов, чтобы убедиться, что с ума сошёл я, а не он. И спокойно двинулся вслед за мной. Нечего и говорить, что за ним, ничтоже сумняшеся, двинулись остальные.
На берегу я перецеловал их всех от избытка чувств и волнения и мы принялись за дело. Люди, в тот день я сам взял почти ведро окушков и плотвы при двух сазанчиках, и на каждую наглую кошачью рожу пришлось не менее 20 (!) мальков. Так они на моей памяти ели только раз: пьяный Жорик собрался чистить улов во дворе, а пьяный же Славик предложил усугубить на халяву. Отлучились на чуток. Ну а характер котов вы знаете.
И всё-таки самое интересное не это. Ни один (!) из этих облопавшихся котов меня не покинул. Домой возвращались чинно: впереди я с ведёрком и удой, а за мной вся банда по ранжиру. Так будет и впредь, а однажды они помогут мне в драке с цыганами, которая всё-таки состоится. Но это уже другая история.

ЯЦЕК

[700x525]

[665x525]С вами, когда в маленький магазинчик за углом ходите, ничего не происходит? А со мной вот именно сегодня и произошло. Собачка подошла, пёс не мелкий (к мелким я равнодушен), спокойно, с достоинством. Мы друг друга сразу поняли, я поделился кое-чем, идем к моему дому потихонечку, треплемся. И вдруг он мне руку лизнул. Сердце, Господи – на разрыв!

Осенний ливень на город серый
На лицах мокрых – блик серебра
Я больше сказкам твоим не верю
Пора осенняя, любви пора

Пёс приблудился, дрожит бедняга
Мне руку лижет, а я – дрожу
Мне нынче кажется, что я – дворняга
Тебя, что гладишь меня – лижу

Прочь, не нужны мне ни ложь, ни сказки
Призраком страсти ты не зови
В ливне, тоскуя по женской ласке,
Мокрою тенью – я жду любви

ЯЦЕК

Вот тебе и сбегал за закусочкой.

[593x232]
Настасита, располагайся, читай и осматривайся.

noel_ja [250x250]

В колонках играет - Музыка сфер Настроение сейчас - экстаз

Несмотря на безответственный выезд на целых пять часов, хорошо над собой поработал. Температура - 36,1. Правда майки и трусы приходится менять каждый час: благо дома один. С бельём набралось на стиральную машину - пускай урчит. Пока я кручу в руках доставленную мне оттуда пластинку иридия. Я уже договорился в "курчате", но и так видно, чувствуется, что - чист. Ещё возбуждён, но - чист. А я, я - возбуждён? Или я, пень, уже поверил в собственную непогрешимость, исчислив этот поток три года назад. И пока я тут разбирался с ворьём и соплями, там буднично провели первую "холодную" трансмутацию. Ну хоть теперь-то меня заберут из этой грёбанной Администрации?! И пучок ещё неделю будет работать. Боже, какие северные сияния я опять пропускаю. Ничего, Дон наклацает. Такая вот тихая подвижка земной оси. А то - вертится, вертится...

[700x525]

 При философской дискуссии больше выигрывает побеждённый - в том отношении, что он умножает знание.  Эпикур

Согласны ли вы умножать знание подобным способом?

[464x209]

Вопросы, вопросы…Отчего никто из учёных мужей не изволит заметить: у русских нет в первопроходстве никаких авось. Хотя в остальном, надо признать, это – черта национальная. А в путешествиях – нету! Надо в Индию – извольте, и не как Колумб – плыл в Индию, а попал в Америку! Это что – и есть исполнение задуманного?!

Не то у Афанасия, чьим именем, кстати и речку назвали, по которой мы идём, и уж придем к месту, потому можно отвлечься на Никитина. Как по стёжке он, да что он?! Дежнев Семён, Ермак, Карстен Роде с друзьями – пираты Грозного. Кто из них и что невпопад открывал? Надобно восточный предел искать, так в коч и на Чукотку, а не, прости Господи, в Китай. Сибирь царю и Отечеству надобна – и идут в Сибирь, а не в Гималаи. Кто знает, что россы с кельтами Америку кресту учили ранее апостолов?! А Иван Грозный про то ведал и Карстен Роде не на авось плыл. Когда русские Калифорнию заселяли и веру аборигенам несли, насилия не случилось: крест тут был давно знаком и почитаем! Откуда? Роде твёрдо знал, что надо искать единоверцев, как царь велел. И, как по стёжке, в Сан-Франциско. А не в Техас.

Эти стёжки-дорожки всегда выводят прямо к цели. Учёным мужам просто. Взяли, к примеру, Радзивиловский список, а там всё – в кучу: варяги, шёлковый путь, бунт новгородцев и беглый купец Никитин. Тот ли, не тот – у Афанасия пять братьев было, он младшенький – поди разберись. А зачем им, нерусям, разбираться – беглый тать, ему что Индия, что Сибирь – это многое им объясняет. Как, например, на Ганг попал? Ни один писарь о Никитине – беглом или нарочном – ни слова! Да с купцами, тишком. А на Ганге и объявился оттого, что не страшно, бают мужи! Все просто. И никаких вам стёжек-дорожек. А его, Афанасия Никитина, между прочим, в главную святыню Индии допустили – храм Парват! О том в храмовых книгах запись сохранилась. Вот так, господа!

 

[700x525]

[700x525]

Мыскина-Женин, Олимпиада 2002, решающая партия 5:1 ведёт Мыскина и её подача на матч. "Не позавидуешь Насте", - бубнит комментатор. И Мыскина сливает матч. "Тяжело настроиться, имея такое преимущество", - констатирует комментатор.

Лиховцева-Пирс, Токио-2005, решающий тай-брейк, 6:0. Один удар наотмаш - партия. "Тяжело", - вещает комментатор. Снова слив.

Задайте вопрос соперницам наших девочек: "Согласны поменяться ролями?"... Сами и ответьте. Я это к чему.

В бюджете цена нефти заложена $28 за баррель. При $18 и ниже - лезем в стабфонд. Сейчас цена крутится вокруг $60. В стабфонде - $150 млрд.,... но в Банк офф Нью-Йорк. Всего $1 млрд. нужен, чтобы удвоить пенсии 40% малоимущих. А $5 млрд. уже хватит для удвоения всем, кроме Ельцина и Горбачёва, проживающих сейчас суммы, соизмеримые со всеми пенсиями и пособиями всех малоимущих граждан России. А ещё $10 млрд. или 10% в общем объёме нашего с вами стабфонда от нашей с вами нефти и газа позволят удвоить зарплаты всем учителям и врачам России.

Обращаемся с этим вопросом к сладкой парочке Грефу и Кудрину. И слышим: "Васокая цена на нефть - плохо, у людей (внимание!) появляются деньги, которые давят на потребительский спрос и увеличивают инфляцию.

То, что человек позволит купить себе за свою нефть лишние штаны не за 3 000 рублей, а за 3 300 с учётом инфляции, но может, так как деньги есть - плохо, оказывается. А может нефть по $18 продавать, чтобы не было искушения? "Ну что вы - мы же не идиоты!". Тогда что - тенисная психология? Чем лучше - тем хуже.

Кто-то из нас точно идиоты. Нет соображений?

В колонках играет - Броневицкий, "Великаны и гномы"
Настроение сейчас - ностальгическое

Сказавшему "А" надобно и про "Б" помнить. А мы о титанах - мельком. Так не годится. В адрес титанов с самого момента знакомства с ними многие готовы разразиться потоками критики, претензий и, даже, осуждений. Однако, для начала не будем от классики отходить: всё же это Зевс войну затеял, если следовать "Теогонии" Гессиода:

Верх над отцом ему взять предстояло, руками и силой
С трона низвергнуть и стать самому над богами владыкой.

А вот как удалось одолеть титанов - вопрос. Дело в том, что плодовитая Гея родила от Урана не только титанов. Циклопы, гиганты змееногие и сторукие гиганты гекатонхейры - вот завистливые братцы титанов, способствовавшие победе младших над старшими. Циклопы выковали для Зевса молниемёт, да и других снабдили лучевым оружием. Гиганты в решающую минуту пришли Зевсу на помощь. И хоть змееногие все погибли, гекатонхейры не только выжили ни и стали тюремщиками титанов в Тартаре. А теперь напрашивается вопрос: почему мы начали именно с титанов, богов по идее греческих.

Ни Гессиод, ни Гомер не дают ответа на один немаловажный аспект "титаномахии": где произошло это эпохальное сражение? Ведь именно туда, после долгих мытарств в Тартаре, отправят в ссылку дети примирившихся с ними бессмертных отцов. И Прометей после цепей и орла, последний из примирившихся и освобождённый Гераклом, вернётся туда. Чтобы создать новую цивилизацию, равную богам. Так ли уж примирился это бунтарь, сын титана Иапета и брат Атланта. Не в их ли будущих разборах спрятана тайна войны атлантов с гипербореями и очередной планетарный катаклизм?

Так где бились наши прапредки и куда вернулись они? Ответив на этот вопрос, мы, пережив захватывающие моменты открытия новых горизонтов нашего знания, не только заполним пространственно-временную лакуну истории, но и укажем место зарождения працивилизации - Гиперборея!
[700x525]

Иногда необходимо возвращаться к истокам. Отношений с людьми, когда-то новых идей и замыслов, а особенно - поступков. Уверяю вас: редко кто пожалеет. А сколько открытий ждёт, как не странно, именно там, а не впереди. Только не надо делать это самоцелью. Всё важнейшее всё равно ещё ждёт тебя, даже если это важнейшее - смерть. Умирать тоже надо достойно. Конечно, если жил достойно. Но иногда одна только смерть может придать законченный смысл всей жизни человека. Древние это знали и оставили нам в наследство мудрость: "На миру и смерть красна".

А если в одиночестве, да на какой-то своей тропе, понятной только тебе. Ни мира, ни красы... Пожалеешь ли? Я - нет...

В колонках играет - Маснэ, "Замок с привидениями".

Настроение сейчас - мистическое

 Молитва

Ангел благого молчания,
Властно уста загради
В час, когда силой страдания
Сердце трепещет в груди!

Ангел благого молчания,
Радостным быть помоги
В час, когда шум ликования
К небу возносят враги!

Ангел благого молчания,
Гордость в душе оживи
В час, когда пламя желания
Быстро струится в крови!

Ангел благого молчания,
Смолкнуть устам повели
В час, когда льнет обаяние
Вечно любимой земли!

Ангел благого молчания,
Душу себе покори
В час, когда брезжит сияние
Долгожеланной зари!

В тихих глубинах сознания
Светят святые огни!
Ангел благого молчания,
Душу от слов охрани!

В.Брюсов

МЫ

 

Чтобы просто поздороваться с Гипербореей надо быть очень упёртым и верящим человеком. Сейчас, оглядываясь назад, хоть это и не рекомендуется идущему, я отчётливо вижу каждую ступеньку своего восхождения. А тогда? Воля и вера переполняли меня. Воля туго нятянутой струной звенела в каждом прорыве через обыденность. А вера... Вера не позволяла делать самоцелью этот восторг полёта в запределье бытия. Риск? Я уже рассказывал чуть раньше о том как едва выжил в одном из погружений. Но удалось мне это потому, что, жадный по хорошему до жизни во всех её проявлениях, я никогда не ререскакивал через ступеньки, даже если это была просто школьная лестница. Тем более, лестница восхождения, о нескольких ступенях которой хочу я тут рассказать.

 

Первый настоящий порог на реке… Который для многих может стать и последним. Не в смысле риска. Первые пороги на верхних участках редко бывают по настоящему строги, разве что Йоканга, так там что ни порог, «стояки» в метр и более, да по три-четыре каскада, а из трёх «сливов» два – ложные. Туда ходят только «матёрые» водники. На Поное тоже есть чем удивить, особенно в нижнем течении, но и те, что предстояло мне пройти с Наставником были не без изюминки. Шумовка, например, была слышна за несколько вёрст: узкий и длинный слив разгонял поток и выбрасывал его на широкую каменистую отмель – отсюда шум. Река перед порогом петляет, шум слышен в течение часа и бодрости новичку не добавляет. Как и само прохождение – оно здесь парадоксально. Закон любого прохождения – подале от камней, а здесь всё наоборот. Разогнавшись в потоке, скорость которого сама по себе впечатляет, должно перед выносом на отмель жёстко табанить, чтобы «подсесть» на плоский валун. Тогда струя развернёт лодку, сбив скорость, и ты задом шустро гребёшь поперёк течения, пока не развернёт опять – в боковой слив. Иначе выскочишь на зубастое мелководье, продерешься в нескольких местах, не спасут и проклеенные полосками от автомобильных шин стрингера. А клеить дыры придется на этом берегу: перебраться даже в притихшем пороге на другой берег в залитой лодке – нереально. Вот такие приключения, буде случатся, и делают порой первый порог последним: новичок таковым и будет до конца, обходя пороги или стоя сигнальщиком и, рано или поздно, простится с порогами навсегда.

 

[700x525]

Вначале Хаос был и облекал светила;
Пространства и века без меры мчались в нём;
Потом большой груди обильным молоком
Земля, благая мать, титанов напоила.

Титаны пали. Стикс их принял, как могила.
И никогда весна под неумолчный гром
Не зажигала солнц сияющим огнём,
И осень щедрая полей не золотила.

Это снова Эредиа. Уже после посещения Гипербореи. Появилась уверенность, а на традиционные трактовки "титаномахии" он просто облокотился. Кто и что шепнул ему среди гор Русской Лапландии, где был на долгие века прикован Прометей? Что такое узнал он на берегу сакрального Сейдозера? Откуда пнули Рериха, вышвырнули навсегда, как нашкодившего кота...

[700x525]

В колонках играет - Глинка
Настроение сейчас - торжественное

<...> И Титанов отправили братья
В недра широкодорожной земли и на них наложили
Тяжкие узы, могучестью рук победивши надменных.
Подземь их сбросили столь глубоко, сколь далёко до неба,
Ибо настолько от нас отстоит многосумрачный Тартар...

Гесиод

Итак: отправили. Именно в этом месте Гесиод, воображение которого куда больше поразил многосумрачный Тартар, проскочил мимо того, что дало толчок працивилизации людей-богов - Гиперборее. Тупик пантеона Олимпа привлёк его внешним блеском, скрывающим духовную нищету, куда больше...

Бьётся в истерике плешивый еврей-эллинист - как тупик?! Да так же милый, как и ваша богоборческая раса - тупик эволюции. Оседлали все культуры, завалили их пыльными фолиантами "научных" изысков, на которых наживали чахотку, а не знание. И проморгали убогие, про-мор-га-а-али истинную цивилизацию, а не мёртвый пантеон, из которого один Апполон Гипербореец вернулся к истокам.

Мёртвый пантеон, мёртвый язык древних греков,... и живой, как будто и не прошёл Галактический год, язык русов, лучших и самых великих потомков великих ариев-гипербореев. Слава вам и Слово!

[700x499]

В колонках играет - Рахманинов, 1-й концерт для фа-но.

Настроение сейчас - восспоминания

И кажется в мире, как прежде, есть страны,
Куда не ступала людская нога,
Где в солнечных рощах живут великаны
И светят в прозрачной воде жемчуга.

И карлики с птицами спорят за гнёзда,
И нежен у девушек профиль лица...
Как будто не все пересчитаны звёзды,
Как будто наш мир не открыт до конца!

Николай Гумилёв.

Философы и историки, изучавшие и ныне изучающие древние мифы, употребляют прошедшее время - жили... Гумилев же полагает - живут. Кому верить? Давайте, мне! А что вы так вздрогнули? Места, куда до сих пор не ступала нога, есть и сейчас. Я даже на Тропах встречал места, по которым люди не ходили годами. А те, что ходили... Ну, уж чем угодно, но хождением это назвать нельзя. И мне предстояло осваивать этот способ передвижения, но тогда я об этом ещё не знал, жадно впитывая, как губка, иную информацию. С которой предстояло теперь жить долгие годы с надеждой хоть как-то использовать её после возвращения оттуда...

[640x512]