Потемневшая весна...
опустевшие дороги...
в небе тучи разбрелись,
без начала и конца -
только листья на земле,
так ненужны и убоги,
только на моей земле
не найти ее лица.

В распустившейся листве,
средь травы, угрюмо-бурой,
в голых ветках на дубах -
взгляда не увидеть мне.
И тяжелая земля
спрячет под своею шкурой
то, что видеть не дала
расцветающей весне.

Я разрою грудь земли,
я камней разрежу тело, -
не остановить меня,
только начат путь едва.
Под весеннею листвой
зимний снег, недвижно-белый,
и опять - лишь пустота,
только камни и трава.

Нет, я не прошу меня любить.
И уж тем более жалеть.
Это больней, чем нож и плеть.
Тогда уйду, чтоб всё забыть.
Я с этим справлюсь, я смогу,
Я обещаю, я не лгу.

Тебя прощаю.

Я…я так любила.

Но это в прошлом всё теперь.
Не говори мне ничего.
Я ради счастья твоего
Уйду, захлопнув плотно дверь.

Нет, я не виню тебя ни в чём.
Жизнь всё расставит по местам.
Не суждено быть вместе нам.
И я уткнусь в твоё плечо,
И тихо-тихо прошепчу:
«Я расставаться не хочу».

Но не услышишь.

Я…я так любила.

Последний раз тебя коснусь.
Отпустишь руку и «Прощай».
Меня во сне не навещай,
Иначе я ей-богу не проснусь!

Входи на цыпочках, садись и слушай.
Она была, несомненно, лучшей.
Такой приветливой и послушной.
Она хотела всегда быть нужной.

Она любила читать про звёзды.
Она ни с кем не делила слёзы.
Когда цветы, то, конечно, розы.
Предпочитала жаре морозы.

Ходила долго в зелёном платье.
Стихи писала на автомате.
И засыпала в его объятьях,
Но лишь во сне (если непонятно).

Дружила с теми, кто любит кошек.
Зачем-то в сумке таскала ножик.
Но не пугайся, ведь всё же, всё же
Она была ну такой хорошей.

Она ночами шепталась с Богом.
И было лет ей совсем немного,
Когда однажды через дорогу…
А вот об этом никому ни слова!

Я сейчас сижу перед своим экраном.
Ещё не поздно, уже не рано.
Я штопаю на сердце раны
И выхожу постепенно из того дурмана,
Который зовётся «ты».

Я знаю, тебя ещё слишком много,
В моём Контакте, на сайтах, в блогах.
Но отпускает, пусть понемногу.
И я осилю теперь дорогу
Обратно к свету из темноты.

Тебе спасибо. Держался ты стойко.
И не повёлся, увы, нисколько.
Был просто вежлив, ну, да и только.
И отвечал мне постольку поскольку
Ты так воспитан. Что, скажешь, нет?

Но только слышал ты меня едва ли.
Тебя такие ли доставали,
Стихи и прозу тебе писали,
Но постепенно и они скисали,
Когда всё время лишь смайл в ответ.

А я опять перед своим экраном.
Как это странно. Да, очень странно
Так долго жить самообманом.
Ещё немного и перестану.
И пусть погаснет навсегда экран.

Но, чёрт возьми, ты опять on-line!

А кто-то жил ведь ну как хотелось:
Легко смеялось, дышалось, пелось,
Всё получалось, всего хотелось,
И даже солнце на них пригрелось.

А кто-то выл по ночам койтом
Вплоть до икоты, порой до рвоты.
От нелюбимых и от работы
Тошнило так что...ой что ты, что ты!

А те, которым жилось по кайфу,
Летали в Ниццу, но чаще в Хайфу,
Меняли Лексус на новый Майбах,
И не бывали у судьбы в офсайдах.

А те, другие, те постоянно
Не так сидели, не там стояли.
Их обгоняли и обделяли
Всенепрменно и неустанно.

А всё к чему? В чём мораль сей басни?
Что мир чудесен и мир прекрасен!
И гармонично всё в этом мире,
Когда в нём есть и те, и другие.

Ох уж эти малолетки!
Эмо, готы и гламур.
Глушат водку, жрут таблетки.
Боже, сколько ж этих дур!

Загляните к ним в карманы -
И чего там только нет!
Всё, что нужно наркоману
И даже семечек пакет.

Их вульгарные манеры –
Это мода или как?
Раньше были пионеры,
А сегодня просто мрак!

Лексикон такой, что зеки
Нервно курят в стороне.
Вот такие нынче детки!
Вот в такой нам жить стране!

Но ведь это наши дети!
Наша общая беда!
Кто у нас за них в ответе?
Видно, Пушкин, как всегда.

СПРАВЕДЛИВА ЛИ ЖИЗНЬ




Превыше всех и каждого Закон!
Но нет, не тот, что в кодексах записан.
А тот, что гласом совести услышан.
В душе у каждого, а не в бумагах Он.
Он управляет Солнцем и Землёю,
И сердце заставляет биться в нас.
Он движет и букашкой, и травою.
Он — Универсум. Что нам нужно — даст!
Необходимое, а не желанья прихоть.
Свершится то, к чему мы рождены.
Свобода выбирать необходимость!
Иначе нам не избежать беды.
Закон нас подчинит неумолимо.
А потому, что мы его плоды.
Он в нас, Он то, что нам необходимо.
Собою быть — веление судьбы.
Закономерность жизни постигая,
поймём, что всё предопределено.
И этот стих, и наша жизнь такая,
И всё что было — будет, что прошло.
Закон постигнуть — значит быть собою.
Не спорить, а за всё благодарить.
И жить надеждой, верой и мечтою.
И всех и каждого, как и себя, любить!
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература http://www.newruslit.nm.ru

Стрелки упали, часы поломались.

Молчи.

Где-то опять голоса отозвались

В ночи.

 

Вой, тишина, топот ног и дыханье –

Бегут.

Преодолеют сейчас расстоянье –

И тут.

 

Только б не треснула дверь от напора,

Когда

В дом постучится, теперь уже скоро,

Беда.

 

Сейчас с тобой мы в центре мирозданья. Что видишь ты — всё с внешней стороны, как отпечаток, как экран мерцанья, проекция божественной мечты!
— Так что же... Я есть центр мирозданья?
Иль просто возвратился я в себя?
Куда же мне? Назад? В меня?
Иль этот Дмитрий тоже я?
Выходит, я везде? Тогда не всё ль равно?
А может быть, всё это лишь кино?
Проекции бесчисленные фильма?
Иль сцены разные спектакля Бытия?
И сколько же, вообще, таких, как я?
А может, существую во Вселенной в прошлом и будущем одновременно?
Везде сейчас?
Иль только отражаюсь в другом мире?
Иль сам я отражение его?
Так кто же я? Вернее, что я есть? Крестовских Дмитриев не перечесть.
Димитрий?.. Деметрий?.. или я...
— Дионис!
Я — весь этот мир!
И я за всех, за этот мир весь отвечаю.
И жертвуя собой, его лишь сохраняю.
Благодаря лишь жертве мир ваш существует.
И если бы не я, то мир давно б погиб.
Но мой не слышат предостереженья крик.
Даже когда спускаюсь в мир в людском обличьи.
Я жертва—жертвователь, Бог, Я царь ночи΄
Мне силы тьмы сполна подчинены.
Но тьма не смерть, не Хаос, где страдаешь.
Тьма для тебя есть то, что ты не различаешь.
В ней сила жизни, Сила Света.
— Куда же ты влечёшь меня?
— Вглубь мира. В тебе самом вселенную открыть.
— Но разве это может... может быть? Ведь Космос — он вовне, а не внутри?
— Внимательнее на себя взгляни, и ты увидишь этот мир внутри.
— Куда же ты влечёшь меня?
— В мечты! Ведь всё, о чём мечтаешь, не напрасно.
Мечта лишь отражает, что прекрасно в нас пребывает,
издревле живёт, и даже и со смертью не умрёт.
Весь мир в тебе. Ты часть, и в то же время мир.
И всё в тебе. И ты есть всё. И в то же время ты ничто.
Ты лишь мечта моя, лишь мысль, лишь отражение моего воображения.
Ты есть, и тебя нет.
— Но я же чувствую, живу. Иль нет меня?
— Ты это я, а я есть ты и мир.
И ты есть мир, как я, где нет тебя, и нет меня, а есть лишь мысль творящая.
Мир есть мечта, иллюзия, фантом. Вся Ойкумена для меня мой дом.
Дом, что внутри меня.
— Внутри?
— Ты повнимательнее вглубь себя взгляни.
И ты увидишь мир в мирах, протоны в атомах, а клетки в телах.
Всё стройно, гармонично и едино, и создаёт прекрасную картину.
Вот мы уже внутри тебя.
Вот видишь: то же солнце, и планеты-электроны, и реки, камни, и цветы…
И это всё, всё это ты.
Идём мы вдаль, уходим вглубь, чтобы вернуться вновь к себе.
Всё связано. Масштабы Бытия как этажи, где первый есть этаж последний.
И где бы ни нырнул, ты вынырнешь в себе.
Со всем ты связан, ты во всём, и всё в тебе.
Ты и цветок, и камень, и река.
Так было, есть и будет так всегда.
Ты к звёздам устремишься, а на них, себя ты встретишь как цветок, родник…
Куда бы ни проник — найдёшь себя. Ведь ты во всём, везде твоё есть я.
Миры вокруг, ты их не замечаешь.
Всё связано, всё соединено со всем.
И в каждом выход в мир, до времени ещё что не открыт.
— Куда же мне?
— В себя. А хочешь, в камень, или же в цветок. А может, хочешь стать рекою?
— Хочу всегда я быть самим собою. Счастливым быть. Искать и находить.
И только лишь любить, любить, любить!
И это счастье я готов искать по всей Вселенной.
— Зачем искать, ведь счастье... ведь оно в тебе самом. Лишь радуйся вовек!
— Но я же...
я же...
я же ЧЕЛОВЕК!
Мне нужно большее, чем счастье иль несчастье.
Хочу постигнуть Бога Мирозданье.
— Оно в тебе, и ты сам тоже Бог.
— Я Бог? или его творенье?
— То и другое вместе!
— Так что же я такое?
— Частичка Бога, ищущая Свет.
— Куда ж идти, ответишь или нет?!
— В самом себе ты сам найдёшь ответ.
— А может быть, ответа вовсе нет?
— Ну нет, так нет, что лучше или хуже.
Не торопись прожить остаток дней.
Ведь смысл — процесс, а вовсе не итог.
— Зачем же создал меня Бог?
— Для радости!
— Но где же, где ж она?
— Вокруг, лишь обрати глаза.
— Для радости? И только?
— Разве мало?
— Наверное, нет. Но всё-таки хочу я тайну вырвать, чтобы знать судьбу.
— Зачем?
— Не знаю. Но хочу!
— Взгляни на снег, что падает кружась. Не в том ли тайна, чтоб, кружась,
упасть?
— Но зачем?
— Нет, Почему! Он падает, поскольку смысл ему не нужен.
Ты же к земле припал, а ты взгляни-ка вверх.
И счастье где, подскажет тебе снег!
— Как просто. Ну так в чём же смысл?
— Спроси у снега. Или у деревьев, что снегом разукрашены стоят.
— Зачем же Богу я?
— Для развлеченья.
— Но как же, как избавиться мне от сомненья,
Что Бог со мной,
Что к Богу я иду.
Ищу Его, но нет, не нахожу!
— Оставь сомненья — Он тебя услышит.
Лишь верь, что Он всегда с тобой.
И злясь, не повернись к Нему спиной.
— Но я понять хочу!
— А нужно ли?
— Не знаю. Но хочу!
— Живи по чувству — в нём твоя судьба, что выведет ей ведомо куда.
— Не успокоюсь я, пока я не увижу,
Иль ясно не представлю почему
Творит Бог звёзды. Пусть даже умру,
Но жизни нет без Тайны!..»
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература Читать далее...

http://karakovski.livejournal.com/654355.html
Пойду в воскресенье в "Мастер и фагот". Ожидается небольшая книжная ярмарка: поэзия, проза, книжки о путешествиях (больше всего об автостопе), прочие редкости и красоты. Ну и песенок ещё немного попою, если кому интересно.

Вход бесплатный, разуммеется. Это потому что книги будут продавать ;)
Кстати, если у кого есть свои книжки, и вы не знаете, что с ними делать, тащите - Лавка их с удовольствием примет :)

В сердце ненастье.
Никто не отменит грозу.
В тучах пропали
отблески синевы.
Где-то зарницы
темное небо грызут,
ветер ерошит
жесткую шкуру травы.

Пыль поднимая,
ветер катится вспять,
снова, сначала -
от края к краю небес.
Не утихает,
вновь начинает, опять -
встряхивать землю,
к небу вздыбливать лес.

Грозы не смолкнут -
вспыхивая огнем,
вновь нападают,
там грохочут и тут.
Так постоянно,
день за прошедшим днем,
бури и грозы
в сердце моем живут.

Ты знаешь, ей так одиноко, когда ты идёшь с другой,
Со стройной, красивой, высокой, а главное – молодой!
Она каждый день проклинает, свой возраст, IQ и вес.
Но всё же она понимает – нет в мире, увы, чудес.

Так холодно и безучастно ты смотришь в её глаза.
Ты видишь, она несчастна, но ты уже всё сказал.
Тебе не нужна такая. Такая... ну, в общем, нет.
И снег на ресницах тает, прощальный апрельский снег.

Да ты хоть знаешь, что такое боль?!
Быть не такой, как все! Быть не такой, другой!
Немного странной и для всех смешной.
И быть чужой!
Чужой!
Она так хочет быть с одним тобой!
Ей нужен ты
и никто другой!
О, если б мог ты полюбить её такой!
Ты хоть во сне ей подари покой.

Вот ты сочиняешь ему стихи и песни, то тут, то там подпускаешь лести, что нету, мол, никого чудесней – ну, знаешь, чтобы наверняка.
Стараешься выяснить, что ему интересно, и это платье в груди становится тесным, когда он рядом с тобой занимает место,
И ты заикаешься аж слегка.

И ты уже наплела подругам, что вы идеально подошли друг другу, что вы почти что уже супруги – а как же? всё ведь к тому идёт.
Ты спишь и видишь себя невестой, ты точно знаешь – «Мы будем вместе!». А хочешь честно? Нет, правда, честно.
Ты только сядь. Села? Ну, так вот.

Всё это сказки и сплошные бредни. Я понимаю, мечтать невредно. Ну, что ты сразу же стала бледной? Мне твои обмороки ни к чему.
Имей же смелость себе признаться – тебе за тридцать, ему семнадцать! Как это может всё называться?
А как преследуется, я вообще молчу.

И вот пока ты тут страдаешь, сохнешь, и от любви своей слепнешь, глохнешь, ты одного лишь понять не можешь – ну, видно, тронулась ты слегка -
Тебя он вовсе не замечает, на твои вздохи не отвечает, и ходит с кем-то весну встречает.
В его руке не твоя рука!

Как подарить тебе свет, исцеляющий боль?
Как убедить тебя в том, что бессмертна любовь?
Как разбудить в тебе то, что зовётся душой?
Как не казаться при этом нелепой, смешной?

Как научить тебя верить только в добро?
Как показать, что порой все слова серебро?
Как навсегда сохранить твоё сердце живым?
Как все печали твои превратить в серый дым?

Как мне тебя уберечь от внезапной беды?
Как для тебя раздобыть животворной воды?
Как мне тебя исцелить от греха и от зла?
Как это всё рассказать, глядя прямо в глаза?

В сердце моём
Столько любви!
Только поверь!
Только живи!

Моя сладкая девочка. Ты прекрасней всех на свете! Я повидал много женщин, и в каждой из них видел тебя. Каждая из них была прекрасна, и в каждой из них была частичка тебя. Все они напоминали тебя, и все были хуже тебя, хотя и красивее. Были блондинки, брюнетки, шатенки, но для меня каждая из них была ты. В каждой из них я искал и находил тебя, даже если внешне вы были непохожи. Но как бы они не выглядели, для меня каждая из них была ты. В их словах и движениях я угадывал тебя и невольно сравнивал, и конечно, ты была лучше, несравнимо лучше их всех! Я всегда гасил свет, чтобы видеть только тебя. У них были твои глаза, твои губы, твои волосы, твоя кожа, нежная, как лепестки розы, такая же благоухающая и волнующая. В темноте я угадывал твой профиль, и она для меня была ты. Я говорил с ней, словно это была ты, и она обижалась, потому что в ней я видел тебя. Я называл её твоим именем, и она понимала, что я люблю не её, а тебя. Всех их я называл твоим именем. Они обижались и не обижались, скорее завидуя, чем негодуя. Они говорили, что любят меня, и, возможно, действительно любили, но я любил в них тебя. Я целовал их, ласкал, и они без ума были от моих ласк, понимая или догадываясь женским чутьем, что так можно только любить, любить, а не заниматься любовью. И как бы ни была хороша каждая из них, ты лучше всех! Одна только мысль о тебе заставляет искать утоления желания. Мне приятно думать о тебе, представлять твои поцелуи, касания, трепет твоих губ, ощущать запах твоих бёдер и вздрагивания взволнованного желанием тела. Ты прекрасней всех на свете! Потому что это ТЫ! Потому что я любил тебя. И люблю до сих пор. Хотя ты давно уже умерла».
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература http://www.newruslit.nm.ru

Читайте мой пост "СОЛЯРИС - ИСПЫТАНИЕ ЛЮБОВЬЮ" в моём дневнике
http://www.liveinternet.ru/users/1287574/post123946426/

Это длилось недолго. Всё, как видишь, без толку.
И к тому ж не впервой.
У тебя были стрессы, а ему интересно
Просто с новой, другой.

Да и ты поначалу так себе обещала
Не вестись, не вестись!
А потом вдруг сломалась. Твоё сердце помчалось
Вслед за ним прямо ввысь.

Почему же так вышло, что какой-то мальчишка
сделал выстрел в упор?
Смотришь в зеркало хмуро – знать, не вышла фактурой.
Ни лицом, ни фигурой. Он развёл тебя, дуру!
Вот и весь разговор.

Идти по улице, не слыша
шум шагов.
Смотреть в окно,
о постороннем думать;
в карманы машинально
руки сунуть,
идя по городу
своих забытых снов.

Здесь камни
запыленной мостовой
хрустят песком
под равномерьем шага,
и ненароком давишь
каблуком
свои величье, гордость
и отвагу.

И в лед просторных,
лаковых витрин
ты глянешь
так скользяще-удивленно -
не ты ли там,
в пространстве отдаленном,
стоишь в стекле -
совсем-совсем один?

Твой город.
Только твой.
Толпе людей
не заселить его -
он занят снами.
Ищите сами -
коль найдете сами -
ту жизнь, что сможете
назвать своей.

Под белым снегом
не храни тепла,
затерянного до весны
нездешней.
Рука не помнит
брошенного зла,
и взгляды
все надменней и небрежней.

Возьмем у зим
безмолвие и сон,
покой и белоснежность
равнодушья,
и пусть, средь самых пышных
похорон,
нас обвинят
в насмешке и бездушьи.

Мы все снесем -
с улыбкой, и без слез.
Разбился стыд
на мелкие осколки.
Мы потеряем мир
добра и грез,
и станем не нужны себе.
Нисколько.

6, 7 и 8 августа 2010 года на Азовском побережье Крыма уже в третий раз будет проходить Фестиваль музыки и актуального искусства «Соседний Мир».

Читать далее...

Мне, конечно, легче, я ж намного старше,
И я знаю больше, да и вижу дальше.
Разбираюсь тоньше в самой грубой фальши.
Мне совсем не больно и почти не страшно
Понимать, что вряд ли вместе мы проснёмся.
Не спасут ни разум, ни порывы страсти.
Мы с тобой, мой милый, слишком разной масти
И в пасьянсе этом вряд ли мы сойдёмся.