Так трудно быть самим собой!
Так трудно сметь и отличаться!
Любить свободу, ошибаться,
идти нехоженой тропой.
Как тяжела сомнений цепь!
К земле все ниже пригибает
и страх когтями вырывает
ростки несбывшихся надежд.
Безмолвно древо жизни губят
без устали, без сожаленья
враги знакомые с рожденья -
(давно родители им служат).
Их приводили к колыбели,
когда мы людям доверяли
и нам в наследство оставляли,
спуская корабли на мели.
И без огня и вдохновенья,
мы не растем, а прорастаем,
мы не живем , а проживаем
и ждем конца, как избавленья.
Такая нежная, печальнее всех печалей.
Порой ты думаешь полный бред, но с такой улыбкой!
Мы, кажется, в этот раз твой день рождения не отмечали,
И это было, наверное, самой большой ошибкой.
Там что-то было такое с летом – жара и смОги.
Какое к чёрту уж там веселье!
Мы выживали, и удалось это лишь немногим.
Смерть приглашала нас каждый день на новоселье.
Но всё прошло. Небо снова монетой звонкой
В карманы льётся нам – станем ещё богаче!
По волосам проведёшь ты рукой своей тонкой-тонкой,
И отчего-то вдруг тихо совсем заплачешь…
Объявляется приём работ в 26-й номер журнала "Кают-Компания"!
Подробности - в соответствующих темах:
Проза
Стихи
Фотографии
Рисунки
Отражаюсь в любимых озерах
озорных не целованных глаз
птицей огненной – весь в узорах
драгоценных несказанных фраз.
Затуманились горние дали,
не печалит заоблачный клин,
Все озера далекими стали,
лишь твое, колдовское, - родным.
Изумрудные волны ласкают
негасимые крылья судьбы
а плакучая ива вздыхает,
вспоминая о первой любви.
Я - число мнимое, в степени – боль,
кровавый минус направлен в вечность.
Глупцы умножают меня на ноль,
а умники делят на бесконечность.
И округляют алмазным "паркером",
да затушевывают для верности,
а я цепляюсь за скобки намертво
и выживаю среди погрешностей.
Бесконечно малой величиной
даже “быть” – непростая тактика.
Как бы не сгинуть за запятой
- моя наивысшая математика.
В твоих очах -
пожар небесный,
и на устах твоих
печать.
Словам просторно,
мыслям - тесно.
Мне остается лишь
молчать.
Молчать,
твою впивая
душу,
твое дыхание
тая,
стук сердца,
замирая,
слушать,
и знать,
что в сердце этом -
я,
И ждать какого-то
ответа,
и видеть,
что ответа -
нет...
и, как холодная комета
уйти,
оставив в небе
след.
А может быть, мы встретимся в твоей любимой Праге -
Ну так, хотя бы пивка выпить по кружечке,
Поговорить о какой-нибудь ничего не значащей шняге,
Ты расскажешь о своём новом дружке, а я - о подружечке,
Потом мы выйдем прогуляться, к примеру, на площадь,
Ну на ту, которая Староместская - там до жути красиво.
Ты подаришь мне коня, а я тебе - лошадь,
Твоя коняжка будет гнедая, а мой мерин - сивый.
И ещё мы обязательно сконструируем плот
Из обломков какой-нибудь лодки, утопшей во Влтаве,
Я буду сидеть спереди, а ты - наоборот,
И какой-нибудь полицай обязательно слезть нас заставит,
И проводит в Жижков. И люди вокруг
Будут плакать от радости и умиленья,
А мы будем держаться за руки, просто как друг
И подруга. Без романтики или растленья.
А потом мы простимся. И я проснусь.
Если дальше так жить - то вконец ебанусь.
оригинал
Надмирная любовь - судьба бросает кости
и помечает новые тела,
уже нацелена крылатым юным гостем
на сердце милой вечная стрела.
Звон тетивы и не вернуть мгновенья,
я не укрыл тебя и не сумел спасти.
И шепчет Аполлон – “Ты камень преткновения,
ты третий лишний, поверни с пути”
Но я смеюсь. - Мне нравится забава
и вызываю фатум на смертельный бой.
Здесь мой удел - богов лишаю права,
пока дышу, играть твоей судьбой.
Ему за сорок,
но он не верит.
Души окурок
уже не тлеет.
Пивные реки
штурмует смело.
Трясутся руки,
но бьют умело.
С ремня свисает
тугое пузо.
Семья считает
его обузой.
Он чей-то папа -
пример научит,
как сыну матом
ругаться круче.
Его не любят
и не ревнуют.
Футбол уложит,
шансон разбудит.
Работа дрянь
и враг начальник -
“Не уважает, эх,
дать бы в чайник…”
Цветов не дарит.
Кроссворд под мышкой.
Каштанка стала
последней книжкой
В бойницах глаз
роятся пули,
“Чтоб в этот раз
не обманули”.
Он точно знает:
“В стране агенты.
Продали Родину
интеллигенты.”
И провожает
cуровым взглядом
крутую тачку
в окне трамвайном
И едут толпы,
сплетаясь в жгут,
домой с работы
(Где их не ждут).
[600x395]
blossom on the trees -
это чей-то каприз
в конце горячего лета.
провода сыграют на бис
серенаду пальцами ветра.
and maybe tomorrow
запьем свою sorrow
кофем и коньяком
в полночной кухне чей-то квартиры,
оставив будущее на потом.
Сигаретный дым -
так легок и так горек,
только и сравнишь,
что с поцелуем.
Тает, не противореча
и не споря,
на прощанье
губы теплотой целуя.
Сигаретный дым,
невидимая фея,
плоть твоя растает
безвозвратно -
легкой горечью растаешь,
не жалея.
А на сердце будут -
выжженные пятна.
Надо много сил,
много времени,
надо думать
и надо не чувствовать, -
только дождь стучит
мне по темени,
небо в лужах отражается
грустное.
Пожелтевшие листья
нападали,
налетели гурьбой
на обочину, -
как вопрос,
который не задали
для ответа -
ненужно-точного.
Сигарета
греет дыхание.
дым в душе,
дым в легких -
дым стелется...
Застилая
самое главное,
то, что помнится,
то, что не верится.
Сжать кулак,
погрозить прошедшему,
без надежды
встретить грядущее -
это трусость ли
сумасшедшая,
или храбрость,
выхода ждущая?
Не поверю твоим глазам –
эти слезы опять солгут.
Все вечерний хмельной обман.
Я свободен от этих пут.
Все притворство, тебе смешно.
Ты всегда готова лететь,
упорхнуть в другое окно
и чужую печаль жалеть.
Словно легкий ночной мотылек –
тебя манит далекий свет.
Не узнаешь твоих дорог,
не разделишь прожитых лет.
[340x550]
[500x375]
Я плыву по течению времени,
сам не знаю, зачем и куда...
Никакого здесь нет промедления,
лишь вперед подгоняет судьба.
Впереди не исчисленны годы
- ветер в парус, на сердце легко.
Не прошу я у моря погоды,
хоть до гавани мне далеко.
Позади остаются тревоги.
Позади остается печаль.
Прорезая крутые пороги,
уплываю в манящую даль...
Зло невозможно победить,
молитвам тихим предаваясь.
Добро должно себя любить
и не сдаваться, защищаясь
- стрелять, метать ножи и бить
прицельно, да не ошибаться.
Добро должно сильнее быть,
чтоб злом ему не оказаться.
[700x525]
На улице уже темно,
включают фонари.
Луна сребрится за окном
до утренней зари.
Упала новая звезда,
скользнул далекий свет.
Ты рядом (пусть не навсегда).
Других желаний нет.
[500x458]
Она сидит напротив,
она вполне не против,
она совсем не против,
лишь руки протяни.
А я не замечаю,
Сижу и рассуждаю,
я слишком много знаю,
увы, не о любви.
Она уже устала,
расстроено сказала:
“Прости, я побежала,
так много дел, пока…”
Но завтра ты как прежде,
напротив и с надеждой,
пусть запятой небрежной
продолжится строка.
[227x447]
