У Сунджала Патела, младшего программиста-системщика, со стола пропала ручка с изображением хатки йога, сложенной из тростника, в грязном переулке Бомбея. У Пелагеи Ильиничны, матушки настоятельницы Житомиро-Посадского монастыря, пропал костюм доминантрикс, включая любимые сапоги на 12-ти дюймовый шпильках, и набор именных нагаек, коими матушка частенько потчевала нерадивый послушниц. В биробиджанском зоопарке, пропал редчайший, и последний зарегистрированный учёными, коренной еврей (см. стр. 324 красной книги еврейской автономной области). От жары, не покидая вымени, пропало молоко у верблюдицы Дашки (к счастью передовые технологии позволили спасти бедное животное, а пропавшее молоко успешно переработали в кефир с пробиотиками, в красивой бутылке). У Карла Тарасовича, вследствии праздничных возлияний, пропали многие вопросы, впрочем как и большинство ответов. Много, много таинственных исчезновений случилось в мире за последние два дня.

Он понимал подтексты женщин, читал их между строк, даже тех что были написаны симпатическими чернилами, а потом взял, да и влюбился по самые свои рыжие брови (уши, скулы, макушку), и книга для него захлопнулась.

Впоследствии его дар вернулся к нему, но в каком-то больном, дегенерировавшем состоянии, и он мог читать лишь глянцевые журнальчики - много картинок, мало текста, да и тот - реклама.

Влажность поёт цикадами.

Очень давно не смотрел телевизор. Утром не мог вспомнить, показывают ли на бесплатных каналах фильмы, или только сериалы?

В голове второй день пляшут слова: протоплазма, минет, спиралевидная модель вселенной. Чувствуется неоконченность мысли, не хватает последнего слова.

Натянул джинсы. Застегнул ширинку. Понял что забыл одеть трусы.

Фотографии Volosatiy_Pupok : Swiss

Малозначительный летний романчик - Summer fling. Странно, но у слова fling, есть и второе значение - отбрасывать, вышвыривать, избавляться (от кого-либо).

Шестичасовой звонок, жалко сна, но я их понимаю, у них уже двенадцать дня и ждать совсем невмочь. Необычный акцент прощается в трубке, рыжая, неумытая девочка на завтрак, солнце в окне, звон цикад заглушает шум дождя, звучащий из колонок на бесконечном повторе ещё с вечера. Блядское солнце жарко светит прямо в кровать, повесить что-ли красные шторы, что-бы просыпаться в комнате цвета мяса?

После душа второй завтрак, на этот раз сырники. Пока я их замешиваю, она, стоя в одних трусах, достаёт из холодильника молоко, делает какао, смешивая его пополам с кофе (научилась пользоваться джезвой), разрезает грейпфрут, заботливо, что-бы кислятина не испортила мне утро, кривым ножом вырезая плёночки между дольками. Сырники для неё экзотика, невиданное русское блюдо (- cottage cheese? - спрашивает, - eew, - морщит носик). Она в бодром настроении, смеётся, что-то рассказывает умным учительским голосом, я молча разглядываю веснушки, тонкую шею, острые ключицы, светлые глаза, пальцы с кольцами (зачем ей столько?), небрежно собранные в хвост волосы.

Хочется кушать не думая, говорить не думая, целовать не думая. Любить? Нет, не думаю.

Некоторым очаровательным девочкам, при разговоре, стоит прикрывать роток милой ладошкой, чтоб из него ненароком, козьим горошком не выкатился очередной перл.

Это цитата сообщения lj_mar1a Оригинальное сообщение

мейоз

Ты не замечаешь ещё; я надеюсь, ты никогда и не заметишь её, пропасть, растущую между нами. Она мала сейчас, она лишь зародыш, но туда, в зазор между нашими мирами, уже можно погрузить палец и почесать, пощекотать, надавить на место надрыва. Наша любовь - наркоз, но корень вырван, и расплывается, пульсирует зудящая розовая полость, ещё помнящая, что было по-другому.
Как маленькая девочка, я не устаю и не прекращаю трогать свежую ранку на мне. Я не покажу её никому, я не покажу её тебе: ведь, возможно, это просто крошечная ранка, которая затянется, закроется, растает как-то утром, но стоит чьему-то острому, неловкому взгляду коснуться моей тайны, стоит кому-то озвучить настоящее имя болезни - и я не избавлюсь от этой тяжести никогда.
Моё сердце отторгает тебя, оно отворачивается, терзаемое обретённым знанием - тем, что возможно и "без", моё сердце отгораживается от тебя пустотой.
Мейоз начался, и я уже пакую чувства, пока ты рассказываешь мне о том, что мы будем делать на Рождество. Мне стыдно и больно от того, что ты не замечаешь ничего, я словно голый король, а ты - мой народ, но где же тот ребёнок в тебе, где он, тот искренний темноволосый малыш, который заметит, как костлява и некрасива правда?
Мейоз начался.
Каждый из нас не сможет унести всё, что было на двоих. Нам придётся делить, отмерять, отрезать, по метру от нежности, по три от горя. Я пройду круги мои раньше тебя, и когда ты войдёшь в первый, я буду уже снаружи - без ключей и билетов на поезд, с охапкой цветастых отрезов и мокрой щекой. Ты не будешь знать о том, что я шла твоим же путём, ты не будешь знать, почему я так бесчувственна и так холодна, как не знаешь сейчас о том, что корней больше нет и дерево скоро умрёт. Ты будешь кричать мне о том, как я подла и бесчестна. И как неожиданно всё. И почему.
Что мне ответить тебе о дырах, об иглах и порванных нитях, о битвах и мелких победах, о том, как он пал - мой последний оплот?
Тебе не станет легче и ты не прозреешь вдруг, как слепец из Вифсаиды, и я не спаситель, я не спаситель, и я не палач.
Ведь ты ещё не прошёл путь вниз, ты далеко, слишком далеко, чтобы видеть мои содранные колени и пустые глаза.
Ты слишком далеко, чтоб видеть, как волочится за мной, кровоточа, сердечный край.

http://mar1a.livejournal.com/641387.html

Нино Катамадзе оказывается вот как выглядит.  Я её представлял несколько по другому.

[480x480]

Готовясь к худшему, Надя запрыгнула в комнату.  Увиденная картина, заставила её остановиться в растерянности, и забыв о морщинах поднять в удивлении брови.  Прямо на паркете, с ногами по-турецки, Роман Васильевич азартно резался с Бориской в нарды, искусно сделанных из ногтевых фаланг пальцев.  На Романе Васильевиче были по-домашнему удобные треники и желтоватая растянутая майка, на фоне которой выделялся роскошный меховой шарф, обмотанный несколько раз вокруг шеи.  В промежутках между ходами, Бориска с Романом Васильевичем громко матерились, и подливали друг другу мутную жидкость в молочной бутылке, по аромату напоминающую сливовый самогон.  Вокруг них, на тарелках была разложена закуска.

- Надька, - радостным, немного заплетающимся голосом крикнул Бориска, воровато отматывая свой язык с шеи Романа Васильича. - Надька, - повторил он, - садись поешь с нами, не брезгуй.  - Взглянув в миску с едой, Надю чуть не стошнило, из миски на неё глядели десятки грустных, почти живых обезьяньих глаз, в пикантном соусе.

Одна, две, пять, двадцать, сотня, миллион, миллиард.... Будь я астрономом, увидел бы в них новые созвездия, неизведанные миры.  Будь я пиратом, разгадал бы тайную карту ведущую к острову сокровищ. Будь я ювелиром, сковырнул бы золотые точки в ладошку, переплавил бы на серьги для неё.  Но я ни тот, ни другой, ни третий, мне остаётся лишь получать удовольствие, пытаясь сосчитать эти бесконечные многоточия недописанных предложений.

Очередь в рай. Праведники толкутся, возмущаются и препираются с  белокрылым сторожем у калитки. Не ради этой потной очереди прожили они жизнь праведника, да и тот мудила, что толкается слева, тот что с заячьей губой, уж больно он смахивает на грешника, видать под шумок затесался. Выходит ангел с милицейским матюгальником, и громко, с хрипом объявляет что в связи с переполненностью рая, все праведники будут временно прописаны в аду. Работы по расширению рая ведутся рекордными темпами, и будут закончены в ближайшем тысячелетии (а что такое тысячелетие для бессмертной души?  Мелочь).  Пока же, праведники перекантуются в коммуналках улучшенного типа в шестом округе ада. С вопросами обращаться к Гавриилу.

...Архангел в мясницком переднике рубит кровавую тушу огромным тесаком.  Расслабляется.

- Что же ты молчишь? - обратился Бориска к Роману Васильевичу.  Будто в прострации стоял тот, поглаживая себя за ухом, в том месте куда прикасался Борискин язык.  Мозг его опустошился, а непонятно откуда взявшаяся паника, в обычно по-бухгалтерски строго организованных мыслях, заставила ляпнуть первое что пришло в его лысоватую голову, - какой у Вас замечательный язык, - почему-то на Вы обратился он к Бориске, сам удивляясь сказанному.  - Знаю, горько усмехнулся Бориска, незаметно спускаясь с потолка и приближаясь к Роману Васильевичу, - вся моя несчастная семейка, вся родня была изощрённо вырезана жестокими браконьерами, ужасными охотниками за языками.  И все ради того, - доверительно-жалобно прошептал он на ушко Роману Васильичу, что-бы какая-то лярва вроде нашей Надьки, могла выйти в свет с новой муфточкой.  И это несмотря на то, - с обидой в голосе добавил он, - что муфты уже давно не в моде.

у меня к богу всего один вопрос:

почему люди вначале влюбляются, а потом тихо плачут?
(с)андрей, 4 кл.

http://oskoltsev.livejournal.com/145265.html

Это цитата сообщения lj_neivid Оригинальное сообщение

Рабочее, об одиночестве

Несколько дней назад я сделала самое страшное открытие в своей жизни. Оказывается, то самое ощущение, которое даёт хороший секс - ну там, знаете, душевный подъем, прилив энергии, прекрасное настроение, свет из глаз, сияющий вид и "съешь лимон" - так вот, это самое ощущение возникает, если выспаться.

Причем выспаться не просто, а в одиночестве. То есть я понимаю, что всё дело в новизне. И что если меня спросить, что я больше люблю - спать одна или новый год, то конечно, новый год, потому что он чаще. Хотя спать вдвоём я тоже очень люблю. Но дело не в этом. Я отношусь к тем людям, которым страстно и постоянно необходимо физическое одиночество. Находиться одной в помещении (идеально - в собственном доме) мне нужно так же регулярно, как есть или спать. То есть "забыла, дура, позавчера чай пили" не канает. И проведенных без людей трех дней за неделю до первого мая никак не хватает для ощущения внутренней гармонии через неделю после седьмого ноября. Это не новый год, это нужно часто. Так часто, что всегда мало.

При этом моя постоянная жажда одиночества - это примерно как сетования миллионера, что не в деньгах счастье. Счастье, конечно, не в деньгах. Но он при этом миллионер. Обретя в жизни абсолютно всё то, что мне нужно с точки зрения близости и общения, я уже могу страстно захотеть находиться вне людей. Но возникает смутное ощущение неправильности схемы. С одной стороны, близкие люди. С другой - о дайте мне свободы. С третьей - свободы-то оно, конечно, да, но только при условии, что все, кто мне важен, живут и здравствуют. Но недалеко. Но неблизко. Вот на таком вот расстоянии, нет-нет, пожалуйста, на два шага дальше, нет, теперь на один ближе, о, теперь оно. Спасибо. Там и стойте, а я пойду побыть одна. Потому что мне это очень и очень важно.

Потребность побыть в одиночестве - святое дело. Я последний человек, который кинет камень в эту потребность. Стремление побыть в одиночестве - это стремление подключения к себе, к своему "я", к тому источнику, где хранится самая необходимая энергия для любого человека. Если мы долго не имеем доступа к этой внутренней энергии, нам приходится больше и больше энергии задействовать снаружи, расходуется эта внешняя энергия всё быстрей, и в результате мы всё равно приходим в какой-то момент к необходимости генерировать энергию изнутри. Потому, что, во-первых, внешнее по определению всегда менее эффективно, нежели внутреннее (да еще и ставит тебя в зависимость от внешних факторов), а во-вторых, любой организм стремится воплощать свой потенциал. А потенциал - это только и единственно внутренние ресурсы. Другого нет.

В общем, вроде как всё кошерно. Если не вспоминать миллионера и то, что его счастье - не в деньгах. Почему-то почти все те, кому страстно и постоянно необходимо одиночество, имеют семьи. Есть, конечно, люди, которые по собственному выбору и к собственному удовольствию живут одни, но речь сейчас не о них - у них нет разрыва между декларируемым и реальным. Разрыв есть у тех, кто так или иначе счастливо обрел по-настоящему близких людей и теперь бегает от этих близких людей по стенам. Очень всех любя и постоянно мечтая, чтобы его оставили в покое. В результате получается тот компромисс, который хуже обеих альтернатив: семья смутно недовольна тем, что ей недодают, а сам человек тихо мается теснотой. Причем хорошо еще, если хотя бы мается, часто ведь просто живёт, смурной, не догадываясь, что причина его постоянной подавленности - в том, что он редко имеет возможность подключиться к своему вожделенному "я". То есть побыть один.

При этом и человек хороший, и семья замечательная. И любовь изо всех сил. Что же тогда не так?

Оговорюсь. Нормальные, объективные количества внутреннего одиночества нужны практически всем. Кто-то получает его, ведя машину, кому-то хватает часа с книжкой, кто-то умеет отгораживаться от мира, творя плов или торт, а кому-то удаётся расслабиться в кафе. Я же сейчас говорю о ситуациях, в которых всех этих простых способов не хватает и погоня за одиночеством превращается в ежедневный марафон, мучительный как для человека, так и для его семьи. Или, что еще тяжелей, никакой погони за одиночеством вроде бы и нет - а внутренний мир как-то поднывает, как-то вял. Чего-то не хватает, черт его знает, чего. Может - себя?

* * *

Я поговорила на эту тему со своими старшими коллегами, и в разговорах сформулировалась одна интересная вещь. Желание находиться в одиночестве можно называть "роман с собой". Да, я знаю эту шутку, мол "любовь к себе - это роман на всю жизнь", но юмор в том, что это не такая уж шутка. Человеку необходим роман с собой, это первое условие для романов с кем-то еще. И, казалось бы, условия для этого романа есть всегда - уж кто-кто, а ты сам у себя всегда неподалёку. Но оказывается, это не совсем так. Роман с собой требует одиночества - просто потому, что когда рядом еще кто-то, ты воспринимаешь себя Читать далее...