В последнее время я заметил за собой одну вещь. Я перестал испытывать удовлетворение от еды. И, как следствие, потерял аппетит. То есть я на физиологическом уровне хочу есть, а на духовном же, что ли, абсолютно не имею к этому желанию. Так, я могу за день перехватить всего пару кружек сладкого чая и какую-нибудь булочку. А чувство голода просто притупляется…
Сначала я думал, что все мои проблемы от недостатка общения, но теперь понимаю, что это не так. У меня пропал интерес к жизни. «Моя жизнь похожа на бесконечное дежавю: изредка неожиданна, но в целом невыносимо скучна» - цитируя самого себя (если я, конечно, первым высказываю эту мысль). У меня такое впечатление, будто я всё-всё уже видел. Это смахивает на повторный просмотр скучного фильма…(повторяюсь, мысли мои чертовски заплетаются)
Честно говоря, глубокое моральное удовлетворении я испытываю только после просмотра хорошего фильма, прочтения книги, или прохождения игры.

Вот такая вот фигня.

Всегда ваш, Данил.

Является ли отсутствие комментариев признаком самодостаточности поста?

"Ты - настоящий друг!"

Ты - именно тот, о ком мечтают многие и многие люди, ты тот, кто помогает и кому охотно оказывают помощь... Давай познакомимся...?=)


Пройти тест "Сколько проживут без тебя твои друзья?"

О чём бишь речь?..
Ах, да!

Несколько обижает то, что появляются закрытые дневники. В смысле, я, конечно, может и редко посещаю, но всё-таки... Предлагают, например, обратится к автору, но по-моему, если автор закрыл для меня дневник, то значит он со мной и общаться не хочет и уговоры никакие ему(автору) не нужны. Вот так. Может, не прав?
Или вот закрытые записи. Там тоже предлагают обратится. (обратись в нашу веру!!!)
Нет, блин, если я сразу не оказался достойным кандидатом, чтоб такие вещи читать, то не совсем уверен, что что-то может измениться. Серьёзно. А если запись адресована, представим, конкретному лицу, или скажем двум-трём, то проще почтой послать, чесслово.
Поправьте меня, если ошибаюсь.



И ещё Тебе: я всё ещё жду ответа.

Что же сказать? Научил ли меня этот урок хоть чему-нибудь? Научил. Безусловно и утвердительно.
Во-первых я понял, что если в жизни твоей есть два, три или даже четыре человека, которым твоя судьба не безразлична, это уже хорошо. Ибо большего не будет.
Во-вторых, ты никогда не найдёшь случайно человека, который проявит к тебе понимание. Дай бог - и это чистая судьба. Проблема не в том, что ты не готов понять. Дело в том, что другой не способен принять твоё понимание. И это тоже очень важно.
В-третьих. Я научился не быть идиотом и не ждать от жизни ничего. Хорошего, во всяком случае. Потому, что за сам факт жизни благодари… Не знаю кого. Или проклинай. Не суть.
В четвёртых - трагедия одного человека не есть трагедия всего человечества, но легче от этого тебе не станет.


Не поучая, но исследуя.


Рад был. Очень рад. Хорошо хоть, что есть надежда на то, что хоть кому-то прочитать сей текст было интересно.

"Модем"




О, вы смысл жизни многих людей. Вы нужны им как воздух. Вас любят, ценят и уважают. А вам, в принципе, это до лампочки, ведь вы самодостаточны.


Пройти тест "Какая вы часть компьютера?"


Я не думаю, что это так.

Этот, который с той стороны экрана , сдал все экзамены(выпускные).
Он теперь довольный. А я? Не знаю даже...

Я пытался рассказывать. Я рассказывал. Но не имело ни для кого значения, что в жизни меня интересует не только попить-покурить, получу я высшее образование/или нет, буду зарабатывать десять тысяч рублей/или долларов, а ещё и вселенские проблемы, проблемы мироздания и человеческого существования… Это всё-таки такое наказание. Одиночество. Даже то, что может быть и есть одна десятая процента людей, которым тоже не безразличны мои проблемы, не спасает. Это как неизлечимая болезнь - окружающие могут и не знать, что ты болен, но ты будешь мучиться…а если кто-нибудь узнает…
Бл*ть. Я сейчас пишу, а у меня даже руки дрожат.
Вот такой индивид. Хоть сейчас под спирт и в кунсткамеру.
И вот что ещё. Часто бывает, что кто-то дневник бросает или удаляет. Сколько всё-таки людей, которые не просто так это делают? Вот, допустим, человечек дневник удалил, а потом пошёл и повесился. Или машина сбила… Но ведь вам всё равно?
Как тяжело под этой мерзкой ношей,
Ползти наверх, ползти, ползти, ползти,
И каждый раз, когда твой друг хороший
Сорвётся вдруг - опять вперёд ползти.

"Торчун хохотательный"

[показать]

Изумительная порода, однако, постоянно заливисто хохочет с трех-четырех месячного возраста. Отлично уживается с Котами-Торчунами и Нарко-Травяными разновидностями. Примечание: ганджубаса не давать! Его и так прет! :)


Пройти тест "Какой ты кот-торчун? :)"

Пришёл я домой под плюхами. Не убитый, но вдатый. И только поставил греться еду, налил чаю… Приступ творческого желания. Пришлось взять тетрадь, ручку.
Сначала начал писать стих:
Печаль и жалость, скорби капля,
Соль на губах, в глазах слеза,
Но что-то не сошлось и через минуту я начал красочно(а может и не красочно, но зато правдиво) описывать события за тот день, а точнее часть, когда шёл я по Невскому. Окончание, правда, сейчас допишу - но это пара предложений.
И вот что вышло:
Был на Невском. Раздают на()халяву дирол - по две подушечки, упакованных в пакетик и приклеенных к бумажке, на рыло. *девушки, кстати. По виду ничего, но не очень расторопные… прим. в нормальном виде* Беру.
Пытаюсь вскрыть. Клеили его, похоже, моментом. В конце концов, немало потрудившись, вытаскиваю подушки. Про себя клянусь состричь ногти, оставив зазубрины в форме пилы.
Кидаю в рот, жую. Таааак… Что-то новенькое? Ага, как же! Такой же вкус был и у стиморола. Жрал я его лет пять назад, и ни на чуть-чуть он мне не понравился Осталась большая бумажка. Достаю её, читаю.
«Как вам новый вкус дирол?»
Варианты ответа:
А.) Чувствую необыкновенную чистоту и свежесть!
Б.)Какой необычный яркий вкус!
В.)М-м-м-м… Это что-то новенькое!
Не понял… почему нет самого логичного варианта Г.)?
Смотрю другую сторону. Там расшифровки - все хорошие. Что???.. опять нет Г.)? Блин. Разочаруюсь в дирол.
Кстати там ещё картинка с двумя блонди, без капли мысли на лице. Осторожно выплёвываю жвачку на бумажку, заворачиваю. Озираю в поисках урны. Её нет. Кладу в карман бумажку - я не засоряю город.
Иду ещё минут пять. Снова предлагают взять дирол. Может, на первый взгляд, а точнее, укус я не распробовал? Снова беру, ем. Нет, та же самая гадость - мята с укропом. Жую с трудом. Вот так.
Ещё брал третий раз и специально проверял, чтоб попалась другая. Какие ягоды. Уже терпимее…
Вывод: дирол гадость. Ваще жвачки - гадость. От них только сок желудочный выделяется.
Я поднимаю лозунг: Съешь жвачку - заработай на язву желудка!

"В вашем внутреннем мире преобладает зло!!"

Всю жизнь вы будети бороться с собою, чтобы помогать людям и делать добро, но в один прекрассный момент(если его можно так назвать) вас постигнит неудача или кто-нибудь сделает вам плохо, что вы этого не переживете и никогда не забудете и поэтому в вашем мире будет преоблодать зло и вы никогда не простите это ни кому - либо, ни всему миру!!!!!





Пройти тест " Кто победит в вашем внутреннем мире: Зло или Добро?"

Я тут ещё раз посмотрел дневники, и понял, что liveinternet - имитация человеческого (со)общества в миниатюре. Здесь можно найти кого хочешь: простого обывателя, философа «любой масти», неформала, растамана - любого… вот только это получше реальной жизни: дневники в основном ведут люди неплохие, нормально воспитанные и образованные, какими бы они не казались или не хотели казаться…

Вот только я собрался идти гулять, как пошёл дождь... Что за невезуха?..

Сопредельное
Часть I. Человек
Сначала все мои раны затянулись, а кожа на ногах на время превратилась в одну большую болячку; руки были перебинтованы и пальцы почти не двигались. Больно ли мне было? Не очень. Гораздо сильнее я мучился, когда кожа под коростами начала чесаться… Да, это зудение было несравнимо ни с чем… Но я перетерпел…
По прошествии двадцати одного дня, я наконец смог выйти на улицу… А ещё через неделю вновь посещал школу.
В школе я не имел особых друзей - так приятельствовал кое с кем. Показателем уровня этого «приятельства» будет то, что за всё время моего отсутствия на уроках ни один человек не проведал меня. Звонила какая-то девчонка, правда, пока я спал, и я не мог знать была ли она моей одноклассницей, или нет. В общем-то от особых расспросов все воздержались, хоть кое-кто и спрашивал, что со мной. Я отверг слухи о воспалении лёгких, сказав просто: «Подрался», но не вдаваясь в подробности, вроде «как», «где» и «с кем». Даже с удовольствием показывал желающим разбитые руки…
Рутина, скука жизни школьной была теперь для меня счастьем в сравнении со скукой домашней. В какой-то мере то происшествие даже пошло мне на пользу: у меня появилась уверенность, прорезался нездоровый цинизм, и сам я стал куда более задумчив, нежели прежде. Проявилась также тяга пробовать - курил сигареты, - дешевые, гадливые - кашлял, но обещанного спасения от нервов так и не получил, а потому вскоре бросил это дело. Пил - не каждый день, по пятницам и субботам, - зато много. Мешал водку с пивом, вином, коньяком, портвейном - исключительно мерзким портвейном, практически сивухой, вот только чуть подслащённой и подкрашенной, - иногда блевал, но всё равно пил. Зачем? Признаюсь - запивал душевную тоску… Я гулял с самыми отвязными ребятами из класса, такими же девчонками, и те всё не могли понять ни разительную перемену во мне, ни её причины. Знаете - самое интересное, что именно эти одноклассники за короткий промежуток времени стали мне куда более близки, чем те два понтанутых болтуна, с которыми я водил знакомство долгие годы. Мало того, они и как люди, как личности оказались очень глубоки, действительно приятны и интересны. Во всяком случае, пусть у меня и не появилось Настоящих Друзей - это дело куда большего времени, - но хорошие друзья теперь были. И если я хоть на день пропускал школу, можно было не сомневаться, что кто-нибудь из них позвонит, (чтоб) разузнать, как у меня дела. Эти люди были моими товарищами, и мне было(,) на чьё плечо опереться. Вот уж воистину - найдёшь там, где никогда не догадаешься искать. Когда я раскрыл им тайну своей болезни, она так и не вышла из узкого круга.
Вот только учился я из рук вон плохо…
Глава 3
Было только самое начало зимы - но холод на улице стоял…не жуткий - десять-пятнадцать градусов мороза - не страшно. Но гулять никто не выходил. Так…забегали, бывало, человека два… Да и то - максимум час я с ними ходил. А потом - по домам. И какая-то тоска на меня навалилась… Небо - серое, делать - нечего, учиться - вообще неохота. И ещё больше холодало. Я иногда думал: может быть, не будь так тоскливо на моей душе, погода на улице была бы лучше. Ведь как всё вышло - пока я часто и долго гулял, тоска эта тоже была, но можно хоть как-то было её игнорировать. Но вступила в свои права зима, и начало мотать мою душу…
Ещё мне позвонил следователь, сказал, что, мол, не придётся мне на суде свидетелем присутствовать. Что родители той девочки заявление забрали. «Такой суд, говорят, позор и для нас, и для дочки нашей! А стресс-то какой!» - обозлённо повторял он их слова. Мне всё хотелось сказать, что не получилось у него на горяченьком дельце раскрыть. Но я ему потом в глаза смотреть не смог бы при встрече…так что промолчал.
Нет, вы не думайте только, что я не понимал родителей девочки. Понимал…ещё как понимал. Но всё-таки это было не честно. Если бы я не пошёл по тому переулку, кто знает, чтобы сейчас было бы с их дочерью. И даже не из-за этого было обидно…вовсе не потому, что никто не узнает о том, что я её фактически спас! Нет! Даже легче теперь… Мне-то что? Ну врезали по лицу - так ничего, оклемался ведь! Да только те двое - людьми их назвать язык не поворачивался - теперь выйдут из предвариловки… И кто знает, каких дел ещё натворят… Понимаете? Не себя жалко… За людей обидно. Что все так думают: меня обошло, и слава богу. А если что-то с кем-то - то это уже не мои проблемы будут… Это правильно…разумно. Но не от сердца. Тебе помогли - и ты помоги… И сразу жить легче станет.
Да только не дождёшься этого никогда…и я это тоже понимал.

Сопредельное
Часть I. Человек
...Кричал, кричал, кричал…
Мне всё-таки повезло. Самое большое везение в жизни, на тот момент. Наверняка мой крик, ор, слышали и в домах рядом, но никто не вышел, даже не высунулся из окна. Может, вызвали милицию…сказав, что какой-то подонок во дворе орёт, как сигнальная сирена, мешая им спать. Но это не было везением, просто из разряда помощи…милиционерам. К их приезду здесь наверняка оказался бы один труп и беспомощная девчонка, с психологической травмой на всю жизнь. Или два тела…всё ещё тёплых. Так это и было бы, если б не везение…судьба, мой рок.
Наверное, они проходили рядом. Слышали мой крик. Люди - несколько десятков. Но прибежали только студенты - чуть подвыпившие, весёлые и, в целом, довольные жизнью парни. Шестеро - с невесть как затесавшимся в их ряды мужчиной, почти пенсионером, лет пятидесяти. Они-то и спасли меня. Мигом поняли ситуацию - оттащили и побили тех уродов, скрутили им руки. Но это я уже потом узнал…а там, на грязном асфальте просто потерял сознание.
Глава 2
Знаете, раньше я очень любил смеяться. Во весь голос. И это доставляло мне радость. Но чем взрослее становится человек, тем меньше он смеётся…а если и смеётся, то фальшиво. Наверное, наступает такой момент…когда ты разучиваешься смеяться. Ты можешь хохотать, криво улыбаться, радоваться…но только ты сам будешь знать, что это неправда. Ты смеешься через силу. Любую шутку сперва пропускаешь сквозь разум, и решаешь, смешно ли это? А в детстве твой смех совсем не таков. Потому что идёт он от сердца. Ребёнка на протяжении всей жизни учат не принимать всё слишком близко к себе. Взрослый никогда не станет плакать из-за смерти жука. Скажет что-нибудь сочувственное неразумной дитяте по такому поводу, и будет доволен, что не таков. Что когда-то большие дяди и тёти научили его, что из-за «мелочей» не надо плакать. Он будет даже рад этому, да и в душе ухмыльнётся. Конечно, как хорошо, что он разучился честности! Малыши никогда не врут…и лишь родители виноваты, что появляются маньяки, сволочи и просто нехорошие люди…
Проснувшись на следующее утро, весь перебинтованный, обложенный компрессами, с ног до головы в йоде и зелёнке, исцарапанный и с мучительно болящим горлом - при попытке говорить громче, чем шёпотом, - я ощутил яркое чувство потери. Как если бы придя домой, обнаружил, что ключей, привычно лежащих в кармане, нет. Долго я лежал в постели, не двигаясь, пытаясь понять, чего же лишился. Но тогда так и не смог понять: понимание пришло позже. Я разучился смеяться. Никто и никогда не назовёт дату, не вспомнит день, когда он потерял искренность. А я вот помню. Оторвалась ещё одна ниточка из ткани под названием «Детство»…
Дома было скучно…я три недели не выходил даже из квартиры, из них целых семь дней лежал пластом перед телевизором. Единственной радостью было то, что я умудрился спасти и не ободрать голову и один бог знает, каких насмешек я избежал… Зато спина почти вся была сплошным синяком, кожа на ладонях, локтях и икрах была содрана начисто. Хорошо хоть, что не очень глубоко. Но зарастало всё очень медленно…
Ещё приходил следователь - усатый, небритый мужик с тоской в глазах. Просил рассказать, как всё было. Записывал, морщился, задавал какие-то несущественные вопросы, вроде: «А что тебя понесло в этот переулок?». Я старался отвечать честно. Говорил, что видел, как кричал, как получил по лицу… Кажется, он был доволен, что-то у него там в этом деле теперь сходилось… Буркнул напоследок мне что-то сочувственное, но с таким видом, будто сообщал, что капуста в очередной раз подорожала…что картофель не съедобен… Он наскоро попрощался и ушёл. А мне стало плохо…
Конечно, я почти сразу понял, что каждую ночь происходит несколько десятков, если не сотен подобных случаев. И многие из них - с куда более худшим исходом. Да разве я не понимаю? И то, что если он будет каждый раз принимать всё близко к сердцу, никаких нервов не хватит. Но ведь нельзя же так!.. К людям - как к картошке… Ну нельзя позволять себе так черстветь! Пусть в своей жизни ты видел десятки кошмарных происшествий… Человек всегда должен оставаться человеком. Так я тогда думал…

Сопредельное
Часть I. Человек
Пролог
«Он сидит в электричке, <...>
И я продолжаю…
Глава 1
Сначала я по привычке сунул руки в карманы и пошарил там, будто надеясь найти завалявшийся пятак или, по крайней мере, конфету. Но там ничего не было, кроме, конечно, носового платка - не очень чистого, но все ещё годного. Его я достал, с полминуты потеребил в руках и положил обратно. Повернулся к витрине и оглядел блёклого мальчишку, отразившегося там. Пухлощёкий, некрасивый, лет тринадцати, если не двенадцати, пацан, со скучным взглядом и отсутствием интереса к жизни… Как вы наверное догадались, это и есть я. Зовут - Ринат (где родители такое имя раскопал, ума не приложу!), учусь в восьмом «А» классе. Ну, учусь - это, конечно, красиво сказано…скорее уж - периодически посещаю учебное заведение. Пусть по виду я - типичный ботаник, заучка, но именно таким не являюсь. Хотя, впрочем, какой ботаник признается, что он таков?
Погода была мерзкой - как и всегда посредине осени. Мокрая, холодная и слякотная, а потому нет ничего удивительного в том, что в летних, разношенных и рваных кроссовках моих уже порядочно хлюпало. Уж лучше бы была зима - пусть и холодная, снежная, но всё-таки более-менее постоянная. Но до такой зимы ещё было два, а то и три месяца. А пока над моей головой медленно сгущались сумерки, почти незаметно, но бесповоротно и стремительно, темнело, и мне было нужно как можно скорее попасть домой. Что меня дёрнуло, абсолютно трезвомыслящего и рассудительного человека (трёхсотмиллилитровая бутылка пива - не в счёт), повернуть в тот тёмный, загаженный и безлюдный переулок? Верь я провидение, я сказал бы, что это оно. Но я склоняюсь к тому, что меня подвело подсознательное желание быстро добраться до дома, психологически заложенная уверенность в собственной неуязвимости - уверенность, которая убивает. Судьба. Случай.
Сделав первые пятнадцать шагов, я осознал, насколько ошибся. То, от чего на широкой улице охраняли фонари, здесь было вокруг. Темнота. Это был момент, когда стоило остановиться, повернуться спиной, и сделать эти же шаги в другую сторону, назад. Но самолюбие взыграло. Я должен идти обратно из страха, как дошкольник, первоклассник, маленький мальчик и маменькин сынок? Не дождётесь! То был детский поступок - и я знаю, что это так. Но что поделать? Ведь это моё решение…
Страх грыз меня, я шёл с ним, и каждый раз я буквально заставлял себя сделать новый шаг. Абсолютно никого вокруг, будто город здесь вымер. Я неожиданно почувствовал себя персонажем дешёвого фильма ужасов, когда главный герой ни с того ни с сего сворачивает с оживленной улицы в пустынный проулок. А там его поджидают вампиры или какая-нибудь напасть похуже…
Фонарь здесь светил еле-еле, окна в ближнем доме - пустынны и заляпаны грязью. Но мои глаза, привыкшие к темноте, заставляли видеть всё.
Их было двое - взрослые парни, лет по восемнадцать, а то и старше. Я почувствовал напряжение и…понял. Мрази! Один из них держал сзади за руки девчонку и закрывал ей рот - чтобы не кричала. Другой сосредоточенно срывал трусики с неё. Я успел вовремя, но чем мог помочь? Мальчишка - против сильных и почти взрослых мужиков. Я не был каратистом, не имел пистолета, сил, возможности оказать помощь. Поняв это, я оцепенел.
Девочка, ни на что не надеявшаяся, загнано и безнадёжно огляделась вокруг. И заметила меня. Взбрыкнулась и замерла. Парни тоже заметили меня. И тогда я закричал. Так, как не кричал никогда. Срывая голос и разрывая голосовые связки. Громко, то меняя тембр до баса, то уходя в высочайшее сопрано… Не потому, что я испугался. Не потому, что увидел то, о чём раньше слышал в криминальных хрониках. Я увидел глаза девчонки…поглядел в них…её взгляд - как у жертвы перед экзекуцией. Страх - как у человека, больного смертельной болезнью. Взгляд - испуганный, но уже ожидающий, мазохистский. Взгляд - с ненавистью и злобой на весь мир. Потому я и кричал. Даже когда один из парней рванулся ко мне. Даже когда я увидел замах его кулака. Кричал не замолкая, когда удар бросил меня назад, на асфальт. Кричал и когда ехал спиной по земле, чувствуя, как срывается кожа на руках. Кричал, когда врезался головой в стену и когда из носа хлынула кровь, а во рту почувствовался её вкус. Кричал, кричал, кричал…

«Он сидит в электричке, зябко обхватив себя руками, и смотрит куда-то вдаль. Куда он едет? Зачем?.. И вдруг кажется, будто он совсем один. Один-одинёшенек на весь вагон. А поезд пыхтит и катит, всё катит… Его глаза похожи…даже не на бездонный колодец, а на дыру, пропасть, в какую люди не заглядывают никогда. О чём он думает… Шаг за шагом постигает все и каждую тайны, без исключения. Движется к чему-то главному, самому главному…зрачки расширяются…сейчас, сейчас, ещё чуть-чуть - будто шепчет он…дыхание замирает…но поезд тормозит, сбрасывает скорость… И вокруг вновь появляются люди…он шевелится - становится совсем обычным мальчишкой…недоумённо глядит вокруг…а глаза его теперь - самые обыкновенные. Глаза ребёнка. Глаза человека.»
Замолкаю. «Так я впервые прикоснулся к бездне», - думаю я.
Она тоже молчит…по её щёкам текут слёзы… И бросается на меня - бьёт, бьёт кулачками, рыдает - и слышу - «Ну почему всегда так?». Ну вот. Истерика.
Говорю: «Тссс… Ведь я только начал сказку…» И она молчит, ждёт, а глаза - горят.
И я продолжаю…

Комары блин разлетались...

Вот думаю, стоит ли писать про "отмечание" последнего звонка?

Лицо твоё лучистое,
Глаза такие чистые…

Я нашёл…*размышляет: в любовь я не верю*…свою Музу. Все мои прошлые идеалы рассыпались в прах. Говорить, что Она самая красивая - глупо…но для меня это действительно так.
Я готов творить для Неё. Я готов цитировать каждое слово, написанное Ею. Я распечатаю Её фотографии и повешу на стены. Я сделаю обои на рабочий стол из Её фотографий.
Напишу что-нибудь великое ради Неё.
Банально…
Но как хорошо…
Я восхищаюсь Ею.
Буду писать Её имя везде - ибо там, где оно написано, воцаряется чистота и покой.

Жизнь идёт
Глава 1. Август 1976
Было жарко. Мучительно жарко. Даже здесь, на природе, рядом с лесом. Пот выделялся постоянно и нескончаемо, и невозможно было успевать стирать его со лба. Где-то вдалеке, в потенции, за линией природы, был ещё более душный, кошмарно задымлённый воздух города, рядом - километрах в двух - огромное, чистое, пышущее свежестью, озеро…но до него ещё нужно дойти. Хотелось упасть на траву прямо здесь и, прихлёбывая ароматный дюшес, поболтать об успехах советских граждан на Монреальской Олимпиаде, обсудить будущие, девятнадцатые игры, которые, судя по всему, всё-таки пройдут в родном Советском Союзе, в Москве.
Но нужно идти - ведь так хочется купаться в августовские деньки. Вот-вот придёт осень, и вновь закрутится нескончаемый водоворот - школа, драмкружок (будем ставить Гамлета), и совсем не будет времени вырваться на денёк, рвануть прямым семикилометровым рейсом за город…а ближе к октябрю заморосят дожди, схлынет тепло, и уже негде будет окунуться в воду.
И потому я продолжал переставлять ноги, всё дальше уходя от цивилизации, и уже чувствуя где-то на сердце первобытные задатки.
Передо мной шла Алинка - в широкой, бесформенной рубахе, штанах спортивного покроя, непрерывно фыркающая от жары и размахивающая руками, в попытках отпугнуть комаров. Она обернулась, бросила косой взгляд на меня - насквозь промокшего от пота, еле-еле плетущегося позади - и сказала, судя по тону, что-то насмешливо-ободряющее. Я не расслышал, но только кивнул и улыбнулся - не было сил переспрашивать.
Так уж получилось, что в середине августа в Ленинграде осталось только пять - вместе со мной - человек из класса. Кто-то всё ещё был в пионерлагере, некоторые уехали на юг с родителями, да несколько человек жили летом на даче. Алинка-малинка, с неделю как прибывшая из лагеря, загорела, похорошела, и, наконец, из прежнего, взъерошенного подростка, стала больше походить на девушку. Стас - весёлый парень, обладающий недюжинным зарядом оптимизма, шёл впереди всех - именно он и был нашим проводником к озеру - и непрерывно насвистывал то «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес - Советский Союз…» Самоцветов, то, неуловимо скрещивая мотивы, переходил на «Елоу субмарин» Битлов. Сашка, шедшая сразу после Стаса, была типичной пацанкой - всё время ходила с парнями, вела себя и говорила грубовато, одета - будто мальчик. Но с ней было просто, очень просто в разговоре - безусловно, проще, чем с другими девушками и даже с некоторыми парнями. Вот такая она личность. Посредине нашей компании шла Марина - пожалуй, не очень красивая, но какая-то таинственная, на вопросы почти всегда отвечающая полунамёками, прямо-таки женщина-загадка.
Алина остановилась.
- Сколько ещё идти, Стас? Я совсем выдохлась. - Я тоже остановился, перевёл дух и глянул по сторонам. А красота в лесу была неимоверная, будто в детской сказке: повсюду зелень, всё поросло травой, вокруг деревьев - мох, а птицы, как же красиво они заливались в своих бесконечных трелях!
Стас, не оборачиваясь и не останавливаясь, ответил:
- Метров пятьсот-семьсот. Ну же, Линка, последний рывок и всё.
Она вздохнула и потёрла щёку, излучая усталость…моё сердце дрогнуло от жалости и я предложил ей отдать мне рюкзак. Алина задумалась.
- Нет, Миш, я уж донесу…если совсем не в моготу станет… - Она улыбнулась, поглядев на меня, и вновь пошла.
Я поправил лямки, не очень удачно лежавшие на плечах, передвигая их в удобное положение.