Глаза тёрлись в темноте
Тут кто-то крикнул: "полноте!"
Опять повисли в пустоте
И забурлило в животе

На полу стояла елка
Веселились вокруг гости
Также там висела полка
И упав сломала кости
А на ней была метёлка
Отпускала колкости
И свершилась тут поломка
Кто-то вдруг сказал: "прости"
Потому что была ломка
Ах, спаси и отпусти
Все кричали очень громко
Накалялися страсти
Потому что было тонко
Кости рвали пасти
Вот и порвалась клеёнка
В пальчиках у Насти
Потеряли мы ребенка
В череде напасти
Не было у нас совёнка
Не смогли его спасти
Вот такая вот плетёнка
Хватит елка! отпусти!

Шашку мы хотим поздравить
Потому что он сталстарше
А потом его ослабить
На всеобщем диком марше
Можем даже и восславить
В рассказе о секретарше
Но не можем мы прославить
Он не знает Бомарше
И на путь его наставить
Успокоившись в душе
Этим стихом позабавитьИ не будет ему хуже

Жизнь капала с ресниц. Её скопилось очень много. Вовка старался сдержать её поток. Он всегда был затычкой в каждой бочке. И поэтому у него всегда не хватало времени. Да, да, его любимая, время, всегда была одна. Она ждала его дома с борщем который остыл 30 лет назад. Вовка стряхнул остатки жизни с одежды. Он не смог остановить поток. Неожиданно он поскользнулся и сорвался с ресниц. Упал на щеку и скатился к подбородку. Ухватившись за подбородок он подобрался к нижней губе и его слизнули. Слюна обволокла его и понесла в желудок. В желудке было холодно и сыро. Вовка огляделся и заметил неподалеку вывеску "Таверна немой кабан". Двери были открыты. И он вошел бы, если бы его впустил огромный человеко-шкаф-вышибала Соки Желчь. Нужно было искать другой путь. Вовка заметил дырку и влез в неё.
Лифт в самой жесткой форме вознес его по артерии прямо в область сердца. Вовка ступил на мраморный пол левого желудочка. Открылась потайная дверь и два морпеха, схватив его за руки, бросили прямо в люк, открывшийся неожиданно под его ногами. И началось вечное падение между двумя желудочками.

Вот сижу на стуле я
На столе лежит рука
Широка и глубока
А ещё она сильна
Скоро к нам придёт весна
На руке той пальцы есть
Можно ими быстро есть
Потому что их не счесть
Их всего лишь ровно шесть
Ручка между пальц застряла
Полежала и упала
Но потом опять вдруг встала
Показалось ей что мало
Закорючек в тексте стало
И тогда она исчезла
Хорошо хоть не облезла
А потом она под кресло
Было очень интересно
А потом вдруг стало пресно
Потому что было тесно
И совсем совсем нечестно
И лечили её местно
А потом пришла невеста
Это было так не к месту
И залили жидким тестом
Куры бились под насестом
Съели всех одним присестом
Так они и жили вместе
Было весело невесте
А жених кричал "Повесьте"
Стали счастливы все вместе
Детский гогот не утих
Вот такой забавный стих

Ветер и камень

Меркантильность не была его излюбленным качеством. Чаще всего он был сосредоточенным и спокойным, неразговорчивым и даже немного замкнутым. Она же, наоборот, включала это качество в число своих добродетельных черт характера. Его серьёзные слов казались ей пустыми, словно высохшие на солнце раковины, она старалась слышать только то, что ей было нужно, а остальное попускала мимо ушей. Они были диаметрально противоположными личностями, и всё-таки между ними было что-то общее, такое неуловимое, и при этом, так крепко связывающее их. Они и сами не знали, что их связывает, порой казалось, что внутри их тел находиться по магниту, которые и притягивают их друг к другу заставляя их встречаться на улице, в коридоре, в небе и в воде. Всё было давно выяснено, расставлено по местам и аккуратно поставлено на полку. Несмотря на это, где-то в глубине души, каждый из них жалел о принятом решении, но время унесло их слишком далеко от того момента, когда можно было хоть что-нибудь изменить. Он не хотел быть другом, она не хотела любить, и всё-таки они виделись часто и разговаривали. Она любила говорить о мясомолочном скотоводстве, он - о зерновых культурах и урожайности овощей, так стояли они и говорили каждый о своем, а потом приходили друзья и знакомые и он замолкал, а она уходила с подругами.
Прошел год, эти странные отношения быть может и продолжались бы дальше, но... в её жизни появился Артём. Он был похож на скомканный листик бумаги, внешности чрезвычайно необычной: он носил погоны без звездочек, чистил лысину сопливым платком и чувство юмора заменял тупыми матерными анекдотами. И, несмотря на все это, она любила его, страстно и безрассудно. Он был счастлив, что она встретила Артёма - человека, с которым ей было хорошо. Странно, раньше он готов был бороться за каждый миг её существования, теперь он просто наблюдал, и улыбался, пытаясь скрыть всё ещё кровоточащую рану в душе. Замечая его она улыбалась и кивала, сжимая руку Артёма ещё сильнее. У неё была своя жизнь, у него - своя, только у неё был Артём, а у него не было никого.
Однажды зимой он шёл по улице, было холодно и скользко, бугры льда, похожие на волны, покрывали асфальт твёрдым панцирем, в такие моменты поскользнуться было проще простого и он поскользнулся, попытки встать оказались безуспешными, он неумолимо скользил, неожиданно какой-то прохожий протянул ему руку - это был Артём. Он ухватился за руку Артёма и, остановив скольжение, пристально взглянул в его глаза, такие по-детски добрые и простодушные. Они познакомились, Артём сказал, что она много рассказывала о нём и только хорошее, что они собираются в Италию, что он, Артём, скоро собирается поступать на мат. фак., что чем больше он её узнает, тем сильнее она ему нравиться, что она делает его добрее и умнее, что без неё он навсегда остался бы простым солдатом. Затем Артём пожал ему руку и поспешил по своим делам. А он отправился домой, мучимый своими мыслями. "Так нельзя жить!" - кричал его разум, а душа напоминала о её словах: "мне больно терять друзей, а тем более..." Он не хотел доставлять ей боль и в то же время понимал, что это невозможно. Ещё его не отпускала мысль об Италии, Артём говорил, что они уезжают через неделю, надо было чем-то скоротать время на этой печальной неделе и он увлёкся древним искусством аппликации. Вскоре настал день отъезда. Он приехал в аэропорт пораньше и дождался их. Они попрощались с ним и зашли по трапу в самолёт. Она сидела, прижавшись к Артёму, который наблюдал через иллюминатор за маленькой, неподвижной фигуркой его. Самолёт стал двигаться по взлетной полосе, а он всё стоял и смотрел, на стальную птицу, даже когда самолёт развернулся, он всё равно не двинулся с места.
Облака плыли по небу, грузчики несли чужие чемоданы, пассажиры спускались по трапу с прибывших самолетов - это вечный процесс, а он был вне вечности.

Жизнь...

Непонятно откуда взявшийся, неожиданный и нежеланный, седой старик ветер показывал новые удивительные танцы листьев-марионеток из своего кукольного театра, случайным прохожим, которые стремились поскорее скрыться, как тень бежит от солнца в ещё более темный уголок, в свои квартиры. Танцы сменялись один за другим, каждый следующий был новым произведением безымянного автора. Невольные свидетели сего действа останавливались и смотрели на эти танцы завороженными глазами, как жертва смотрит в раскрытую пасть хищника перед смертью. Танец увлекал их, притягивал, и те кто не смог устоять, не замечали как над ними темнело небо и зловещие тучи нависали над их головами. Да и сам старик был слишком увлечен творением, чтобы что-либо замечать. Гул, он исходил от небес, но никто его не чувствовал и не замечал. С каждой секундой он становился сильнее и сильнее, и уже не только листья танцевали в осеннем воздухе, гул вырывал камни из земли и заставлял их плясать танец смерти, образуя непроходимое кольцо, которое заключило в себя и ветер и прохожих. Оно сжималось. Оно было настолько плотным, что люди не могли разглядеть что происходит за ним, а ветер не мог выбраться из него. Кольцо сжималось по мере нарастания гула. И у пленников был только один шанс на спасение - это путь к открытому небу. Но оно так далеко, а кольцо все ближе и ближе. Если бы они объединились вместе с ветром они могли бы разрушить это кольцо и выбраться, но ветер был занят своим творением, а люди, люди как стадо овец, мечущихся из стороны в сторону, совершенно обезумели и им уже не было дела, ни до листьев, кружащихся перед ними, ни до ветра, зачинщика всего происходящего. Удар, ещё удар, земля задрожала, острые, как жертвенный нож языческого жреца, камни-лезвия вспарывали плоть земли. Один из людей бросился на камень - в сотую долю мгновения он лишил себя жизни. Кровь, веером изрыгнувшаяся из его тела, не успев засохнуть закружилась в кольце. Старик ветер поднял свои уставшие глаза на людей. "люэйсэ", - прошептал он. Длинная вязь неизвестных знаков рассеялась в воздухе. Затем загорелись листья. Огонь был всепоглощающим. Его языки расползались с невероятной скоростью. Казалось будто люди обречены сгореть в огне не дожидаясь пока кольцо сомкнется над их головами. Но старик ветер многое умел и многое знал. И он знал, что этот огонь не несет в себе смерти. Над костром, высоко в небо, поднимались клубы едкого дыма. Он пронизывал все вокруг. Дым был настолько густым, что становилось трудно дышать. Дым уходил в облака, растворялся в них и они наливались свинцовым оттенком, становились тяжелыми и провисали над землей, готовые лопнуть и пролить долгожданную влагу на грешную землю. Тогда старик ветер собрал последние силы, поднялся и глядя в небо прокричал: "яджод я мерв те дубад". Он говорил на языке понятном лишь ему одному. Люди не обращали на него внимания, они метались, кидались то на камни и умирали в тот же миг, то на пламя, и загорались как сухая солома. Старик ветер упал на колени, он был без сил, но его мольбы не прошли даром. Небо разлилось страшным громом и пролилось на землю. Потоки воды лились прямо в центр кольца, вода была такой силы, что сметала все на своем пути. Ни какие камни не могли ей помешать. Она смыла всё. Только старик всё так же неподвижно сидел на земле. Его глаза были закрыты, и по щекам текла вода. В своей правой руке он сжимал пепел своих листьев. Вода же не прекращала литься. И теперь, вращаемая гулом, образовала вокруг старика кокон, похожий на те, что создают гусеницы для перерождения. Он был прозрачен и тонок, как мыльный пузырь. По его стенкам пробегали дивные узоры, которые иногда складывались в видения прошлого. Там можно было разглядеть и чудовищные битвы неизвестных народов, и зарождение новых цивилизаций, городов и судьбы людей. И в какой-то момент кокон дрогнул, впуская свою повелительницу - деву вод. Она была соткана из мириадов лучащихся солнцем капелек хрустальной воды, каждая из которых была произведением искусства. Веки глаз старика ветра дрогнули и открылись, он, несколько неуклюже, понялся и пристально глядя в её глаза, разжал правую руку. Пепел взвился к небу. Мельчащие частицы пепла сливались с водой. Они проникали в сердце кокона, перемешивались с водой и окрашивали её в чёрный цвет. Узоры на коконе приобретали цвет и объем, наполнялись жизнью. Казалось что сам кокон-это живое существо, а пепел вплетающийся в узоры-это кровь бегущая по венам и полная жизни. Кокон жил, дышал, рос. Он превращался в живую клетку. Он и Она. Две разных стихии сошлись воедино. Старик ветер и дева вод. И все эти жертвы, все разрушения, это была всего лишь причина, причина чтобы свести их вместе. Они вдвоем создали свой мир, окруженный двойной преградой. Мир для двоих...

Медленно догорал серый, безжизненный закат. Всегда один и тот же бесконечный, монотонный, мёртвый. Он разгорался, когда серые, грязные тучи складывались, как всегда, в одну и ту же картинку. А потом, когда картинка заката совсем размывалась и наполнялась хлопьями чёрной, непроглядной тьмы, которая казалась Ему чем-то древним, преисполненным первозданным злом и спящим, пока спящим, наступала ночь, а за ней и утро, которое отличалось от ночи только тем, что небо становилось не черным, а тёмно-серым. А Далеко-далеко за Мёртвым Городом возвышались Пирамиды Великих, точнее кристаллы, состоящие из двух пирамид соединённых в основании. В них было заключено само Время. И от них шёл свет, свет который рассеивал тьму над Мёртвым Городом каждый день. И около них жили люди. Похожие на Него. Знающие. Он шёл по единственной улице Мёртвого Города, а за Его спиной выл и бесился холодный, пронзающий ветер, который теребил Его длинные туго связанные на затылке в косичку волосы. По краям этой улицы стояли чёрные громады безмолвных «домов», гнетущие, подавляющие любые мысли. И вдоль этой улицы стояли деревья. Стояли. Мёртвые деревья. Абсолютно гладкие и чёрные. Высохшие ещё при сотворении этого мира. Он шёл, и Ему время от времени попадались на пути «люди». «Люди» у которых было одно лицо. Лицо с полупрозрачной кожей, под которой были видны их вены. Рты на их лице были зашиты грубыми нитками. Они пытались говорить, но изо рта появлялось только глухое мычание, они никогда не пытались разрезать эти нити, они просто не понимали, что они не могут разговаривать. «Люди» с глазами, в которых не было жизни, это были глаза мертвецов, в них было само небытие. Их ледяной взгляд, пронзал душу, и продирал кожу на спине. Все «люди» были одеты одинаково, они все кутались в грязные, чёрные лохмотья как будто их бил озноб. Они ничего не хотели ни видеть, ни слышать, ни говорить. Жалкие создания. Им казалось, что они живут. Они думали, что они видят, слышат и могут говорить. Они считали, что все они необычайно красивы и грациозны, что они живут в прекрасном городе, где растут живые деревья и где так печально красив и неповторим каждый закат. Глупые, они не знали что свободны, а он видел. Он видел, что они двигаются какими-то урывками, как будто кто-то очень сильный дёргает их за ниточки, которые привязаны к их ногам и рукам, и заставляет их делать их повседневные дела, как марионеток. Он знал, что этого кукловода не существовало и догадывался, что всё это люди придумали сами для себя. Впрочем, для Него всё это было неважно. Он шел, а под его ногами простиралась выжженная земля, заставленная несуразно расположенными гигантскими темнее ночи «домами», которые напоминали Ему коробки из-под обуви. Он никогда не видел их, и всё же почему-то знал, что это были именно они. Из этих домов-коробок и состоял гигантский безмолвный Мёртвый Город наполненный «людьми». Он шёл и иногда заглядывал в окна домов-коробок, точнее сказать это скорее были отверстия, в большинстве своём квадратные, но настолько неровные, что порой Ему казалось, что их вырезал ножом, какой то гигантский ребёнок, решивший сделать себе кукольный домик. Разумеется, Он не знал что такое ребёнок, и тем более кукольный домик. Однако эти непонятные слова иногда появлялись в Его голове. Он не знал, почему это происходит. Да и не хотел знать. Он видел как «люди» сидят в своих квартирах на полу уставившись пустыми глазницами на коробку стоявшую посередине их убогих квартир, больше похожих на карцер для провинившихся рабов. Он никогда не пытался понять, зачем они это делают. Да это и не нужно было Ему. Потом, когда Мёртвый Город накрывали хлопья тьмы, люди забивались в углы своих квартир и замирали до утра. А когда наступало утро, они выходили на улицу и шли по только им известным делам. Он шёл как всегда, и как много лет назад. Мимо него по улице проходило бесконечное число «людей», спешащих «домой», в свою коробку. Иногда, в окнах он видел необычных «людей», которые сидели и смотрели рваные куски бумаги в своих руках, в большинстве своём пустые, но были среди них и особенно мятые бумажки с какими-то корявыми прокорябанными каким-то острым предметом линии и точки которые хаотично смешивались. И когда люди смотрели на них какая-то непонятная сила исцеляла их, но они слишком поздно начинали их осмысленно рассматривать, и всё равно умирали, или их убивали свои же. Он понимал, что вся эта реальность – ложь, но это знал только Он один, или по крайней мере думал, что знаел только Он. Раньше он пытался рассказать «людям» об этом, но они не видели Его, не слышали Его и не отвечали Ему, и тогда однажды, когда он был молодым Он решился, и дотронулся до одного из «людей», и на доли секунды Он увидел его мир его глазами, да и это было достаточно Ему, именно за эти нескольких долей секунд Он познал их мир, а потом. Потом «человек» загорелся мистическим призрачно-серым огнём. Он никогда не видел огня, и не это ужаснуло Его. Он смотрел и видел как «человек» беззвучно разевает рот от нестерпимой боли и Читать далее...

Путешествие в мозг

Семенов открыл дверь. Или дверь открыла Семенова, он так и не понял. Холодные пальцы сомкнулись на его запястье и потянули в замочную скважину. «Алиса?», – подумал он перед тем как полностью исчезнуть. «Семенов?», - подумала Алиса и появилась. «Вот идиоты, в свою очередь подумала дверь разделяющая их во времени и пространстве.
***
Семенов сидел на берегу реки, из носа его свисал зеленый червяк. Он ловил на него длинных крылатых рыб, которые, в этом месте реки водились в изобилии. За спиной Семенова раздался шорох. Семенов нервно оглянулся и пустил своего червя в атаку. Атака захлебнулась. «Странно», - подумал Семенов достав из брюк узи. Делать УЗИ захлебнувшейся атаке, в месте, где не было электричества, было непросто. Но Семенов справился с этим, достав из уха волшебную мазь. И смазал ею червяка. Не помогло, червяк, издав предсмертный звук, ушел к своим предкам. Семенов отключился.
***
Алиса включилась в лесу. Она свисала из носа огромного зеленого червяка. Червяку послышался шорох и он высморкнул ее. Алиса мягко приземлилась на крышу ветхого домика. Но это ей казалось, что мягко, на самом деле после удара, она провалилась внутрь домика. Угрюмо попивая чай, за столом сидел Семенов и удивленно разглядывал Алису.
- Сволочь! – крикнула она впендюривая очередную оплеуху.
- Бей аккуратней, я чай расплескать не хочу.
- Ах ты, - задыхаясь от ярости мягко пнула она его в пах.
В этот момент рука Семенова дернулась и горячий чай пролился на ногу Алисы.
- Мама!!! – закричала Алиса используя самое мощное заклинание из своего арсенала.
- Пах! Пах! Пах! – кричал Семенов изображая правой рукой пистолет.
- Аргх… - судорожно схватившись за сердце прохрипела умирающая Алиса.
Но неожиданно подействовало заклинание «мама» и Алиса воскресла.
- Ну и что ты хотел сделать с моей маленькой девочкой, жалкий микроб? – спросила 10-метровая мама, разрушая оставшуюся часть домика.
Алиса тем временем, понимая, что Семенов теперь не жилец, пыталась схватить его руку и сердце. Семенов издал последнее «тра-та-та», стараясь не дать обезумевшей Алисе отрезать правую руку и сердце. Вырезая руку и сердце у Семенова, Алиса вдруг вспомнила, как тепло и уютно было в ноздре у червяка.
- Папа! – вырвалось у нее из груди, - теперь я знаю кто ты!!!
- Да, я твой папа, - тихо сказал давно пролитый на пол чай.
- Папа! – еще раз прокричала Алиса, засовывая Семенову сердце в рот, а отрезанную руку в ухо.
- Это мой домик! – послышался сверху визгливый старушачий голос и все отключились.
***
- Идиотские игрушки!!! Они опять поломались!!! – плача причитала старушка выкручивая внуку уши. На полу, у ног мальчика, лежал трехсантиметровый Семенов во рту которого яростно стучало сердце.
- Его батарейка потекла, - озвучили приговор судьи.
- Идиотские батарейки!!! Они опять потекли!!! – плача причитала старушка, выкручивая судьям уши.
- Ты их не тронь!!! – пропела дверь.
- Падла! – заорала старуха и принялась выкручивать уши двери.
- Сама такая!!! – прокричала дверь посылая старуху в замочную скважину.
***
Старуха сидела на берегу реки. Из носа ее свисал зеленый червяк. «Кажется это где-то было» – подумал Семенов громко шурша в кустах. Старуха палила из узи в разные стороны. Семенов откинулся на траву, мягко собрав все пули. Алиса плюнула на приманку старухи и повисла, схватив зубами червяка. Червяк удивленно взвизгнул и пропал в черной бездне желудка. Алиса упала и начала грызть большой палец заскорузлой старческой ноги. А в это время в небе открылся люк. И тут же закрылся. Это был очень странный люк. Тем временем Семенов расплавил собранные пули в руках и принялся ковать меч. Гномы были рядом. Они отобрали у Семенова меч и скрылись в лесу. Затем появились эльфы, посмотрели на Семенова и грязно выругавшись скалили.
- Вы зачем на меня эту хрень свалили? – заорал Семенов.
Но эльфы продолжали сваливать. Семенов разозлился и начал сваливать на эльфов.
- Хватит! – прокричали одноногие и однорукие великаны свалив на Семенова и на эльфов.
- Что за хрень? – заорала старуха и щелкнув пальцами отключила всех.
***
Стулья танцевали вместе с полом. Семенов, Алиса и старуха тихо стояли в углу и наблюдали за стульями и полом, они не знали этого танца. Зато танец знал их. Танец подошел к ним и попросил автограф. Они надели черные очки, костюмы и шляпы, дали в ухо танцу и в конце концов зажгли фонарик. Охваченный пламенем фонарик катался по полу пытаясь потухнуть. Ведро воды появилось неожиданно, посмотрело на горящий фонарик и вылилось на Семенова, Алису и старуху. Стулья, закончив танцевать, начали избивать ногами танец и фонарик. Фонарик обиделся и поджег все вокруг. Пол схватил Семенова, Алису и старуху, сунул в карман и отключился.
***
В котле было жарко и все время кололи черти. Хорошо сварившихся они перекладывали на сковородку. На потолке висела табличка – «меню». Сегодняшним основным блюдом был Семенов под соусом из Алисы с гарниром из старухи приготовленный на медленном полу. Внезапно кто-то стал валять дурака. И Читать далее...

Кто кого?

Каблуки стучали по мрамору. Лора шла на прием к врачу лору. А врач тем временем вдыхал кокаин. Лора постучала в дверь кабинета. Врач поспешно стал вытирать нос.
- Какого хрена сюда принесло? – гаркнул он.
- Это я! – сказала Лора.
- Так, милочка, вы не туда попали – кабинет психиатра №23.
- Я вам бензидрин принесла, - не замечая его слов, словно робот, сказала Лора.
- Идите дальше. Идите дальше. Я вам не открою.
- Как вы мне не откроете, если я уже вошла, сижу у вас на коленях и нюхаю ваш кокаин с зеркальца своей косметички.
- Нифига себе больные наглые пошли!
- Да мы не наглые, мы любопытные
- Эй! А кто это вам разрешил в моем ухе своим пальцем ковырять?
- А я не своим ковыряюсь, а вашим.
Врач слегка удивленно почесал затылок.
- А что это вы моей рукой чешитесь?
- Да? Спросил доктор засыпая
- Да! Сказала Лора усыпляя доктора и себя.
«Утром всегда болит голова. С чего бы это?» - появилась шальная мысль и доктор открыл глаза. Его большие, накрашенные новой тушью от Max Factor ресницы мешали рассмотреть место, в котором он находился. Протерев глаза руками он увидел, что лежит рядом с доктором, который очень похож на него. «Странно», - подсказала ему все та же шальная мысль. «Если этот доктор я, то кто же я?», - подумал он, подходя к зеркалу.
- Лора, ты еще здесь? – сказал внезапно проснувшийся доктор.
- Да, я еще тут, - ответил доктор доктору.
- Ну так и что у тебя болит?
- Видимо этот сакральный вопрос ты и хотел задать все это время? Не рановато ли?
- По моему в самый раз.
- Ладно, у меня болишь ты, - меланхолично заметила Лора наконец додумавшись взять стул и обрушить его на лицо доктора.
- Доктор Лора, звучит неплохо, - сказала она и вытерла ножку стула полой халата.
- Любовь моя, - прошептал доктор, запуская механизм самоуничтожения.
Лора открыла разбитую лицевую панель доктора, достала кусачки, и вытянув пучок проводов стала думать, какой бы ей отрезать первым. Доктор улыбался. Он знал, что какой бы она не перерезала, время станет течь в два раза быстрее. Лора перерезала все провода и время потекло.
- Ни хрена себе, - подумал кто-то сверху и закрыл книгу.
- Ни хрена себе, - подумал кто-то сверху и закрыл книгу в которой кто-то закрыл книгу
- Сумеречная зона, - сказал отец выключая телевизор, - дети идите спать! Уже поздно.
- Папа, мы сидим в клетке подвешенной в двух метрах над полом, ты выводишь нас в туалет три раза в день, кидаешь в нас хлебные корки когда тебе скучно и после этого ты смеешь произносить слово «идите», смысл которого давно утрачен нами! – сказал главный ребенок.
- У кого-то есть еще вопросы? – сказал отец пристрелив из нагана глупое чадо.
- Есть, мы хотим знать, когда ты уберешь его труп?
- Идиоты, - сказал отец пристрелив еще двух.
Позади него появилась Лора, тронула его за плечо, повернулась спиной, доктор нашел на ее спине замок и расстегнул его, резиновая оболочка Лоры упала на пол и из нее появился доктор. И тут у отца выпали глаза, вылезли волосы и округлилась грудь.
- Лори!!! – прокричал доктор, бросаясь в ее объятья.
- Отец! – заорала Лори, пряча наган в рот.
- Девочка моя, - в свою очередь воскликнул доктор застреленный из нагана Лори выстрелившего через ее живот.
Ребенок в клетке предпринял попытку достать ключ.

История другого рыцаря

Уже три дня и три ночи рыцарь света искал всемирное зло. Всемирное зло было рядом с ним, но он этого не замечал. Да и как мог он заметить в этих двух миловидных мордашках адское пламя Люцифера, также в народе называемого Анастасией. И поэтому зло он так и не мог найти. Но у него был меч. И была на нем надпись: «мат». И ходил он с этим мечом и искал он зло. И был у него шлем и было на нем написано: «спи...! Руками не трогать!» И нужен был этот шлем, чтобы защитить его от зла, которое он еще не нашел. И был у него доспех, на котором было написано: «я люблю Стругацких!». Ох, как же тяжело в таком доспехе изо дня в день искать зло! Но он никогда не сдавался и вскоре пришел к колдунье.
- Я ищу зло! Вызови его plz! – гордо молвил рыцарь.
- Хорошо мой хороший, только Валары с Мелькором переговорят. Кстати, раз звонок междугородний – 60 р. минута.
- Ты кто? – спросил вдруг рыцарь
- Вправление мозгов – 1000 р. Работу проводит мастер Франкенштейн.
- Где я? Мне кажется, или здесь все спи… - недоуменно проговорил рыцарь.
- Иди нахрен, рыцарь. Ты никогда не найдешь зло, потому что оно рядом!
- Я все понял! – прокричал рыцарь, рубя колдунью.
«Зло побеждено», - подумали близняшки, ждавшие рыцаря на улице. Рыцарь вышел на улицу и, увидев близняшек, достал меч, занимая стойку «сейчас кто-то из нас победит» из особо секретного стиля фехтования.
- Костя, мы этого не пи… - взмолились они.
- А я знаю! - сказал Костя.
Близняшки ритмично заморгали. А Костя все рубил и рубил. А близняшкам было все пофигу и пофигу. Осознав это, настала очередь Кости ритмично моргать. Тогда близняшки, воспользовавшись моментом, кинули в Костю Библию.
- А зачем она мне? Из нее я уже все, что мог спи… Забирайте ее себе! – прокричал Костя.
И близняшки забрали ее себе.
- Что-то ничего в голову не идет, сказал Костя, почесываясь.
И тут появилась Анастасия, открыла зеленую книжку в мягком переплете и превратила Костю в близняшку. И их стало три. И тут они нашли диплодока…

Говорят – молчание – золото
Что ж, я желаю тебе накопить на авто
Сквернословить поменьше
Подниматься пораньше
И чтобы тебе почаще везло
Чтоб романов штук восемь ты написал
И нам всем по экземпляру бы подписал
Чтоб нашел тебя некто
Или ты кого-то нашел
Но главное, чтобы ты дошел
Чтобы путь свой до конца прошел
Еще, исполненья желаний
И год чтобы был для тебя без разочарований
Успешной учебы
Чтобы не ты, а тебе покорялись небоскребы
Полуночных свиданий
А с ними и тяжких ожиданий
И наконец, прекрасных для тебя воспоминаний
Красивые слова я говорить не мастер
Бывай здоров, брат генгстер

Наступает год Петуха
Послушай-ка старого олуха
Хотел бы тебе я пожелать
Все что тобою задумано – сделать
И денег конечно
Но это наверно извечно
Еще – приобрести побольше ума
Хотя у тебя наверняка его тьма
Вниманья побольше
И чтобы подольше
Пожелать еще плодовитости
Как и у любой знаменитости
И не только в творческом плане
Но и, так сказать, в любовном романе
И удачно пройденной сессии
Чтоб не довела она тебя до агрессии
Признанья таланта
Как прозаика-гиганта
Вот наверно и все
Если надо - напишу еще.

Практически вот – настал Новый Год
Сулит он наверное много свобод
Однако до них еще долго ползти
Но тебе должно повезти
Желаю тебе я несметных богатств
Для покупки других государств
Немного любви
Пожалуйста миру яви
Еще – телепорт
Он заменит тебе космопорт
Умных друзей
Чтобы с ними ходить в музей
Моментов забавных
В движениях плавных
Различных побед
Привычных бесед
Солнечных дней
Чтоб была ты сильней
Чтоб сбывались мечты
Распуская в душе эти странные, но такие простые цветы

Антон Алексеев.
Моя жизнь.

Главные Действующие Лица
1. Я
2. Мама
3. Папа
4. Бабушка
5. Друг Димка
6. Воспитательница
7. Друг Славка
8. Друг Димка
9. Юра
10. Саша
11. Леха
12. Муха
13. Слава
14. Демин
15. Декан
16. Антон
17. Антон 2

I
Занавес поднимается. На сцене стоит стол. За столом сижу Я. В руках у меня старенький потрепанный тоненький блокнот. Это дневник моей матери.
Я: 10 марта родился сын Антошка – мой первенец. Сначала был маленьким, хрупким. Ушки, как папиросная бумажка. В 5 недель стал видеть. Сегодня 24.04 стал осознанно смотреть на игрушки и радоваться. Стал разглядывать комнату. 8.05. ходили в больницу. Сказали у невропатолога, что не ставит ножки, не держит головку, но я на это не обращаю внимания. У нас все нормально, это чувствую я сама. Вообще стал много улыбаться, даже смеется, широко раскрыв рот. Реагирует на свет, на голос не откликается, голову пытается держать, но держит недолго. 18.05 Вчера рассматривать пытался свою ручку и кофточку. 21.05 Маму еще не узнает, но к голосу прислушивается. 31.05 Два дня высовывал язычок, наверное, дивится новому умению. 24.06 На улице засматривается на листочки деревьев. 6.07 Много смеется. Понимает, когда с ним играешь и смеется. Поворачивает головку на звук голоса. Слушает голос и что-то соображает. 24.07 Сам вытаскивает соску изо рта и разглядывает. Реагирует на громкие звуки. Если разговаривает папа, то прекращает кушать. 20.08 Впервые сказал па-па-па. Иногда получается би-ба-ба. Держит бутылочку сам. Неплохо сидит, но сам еще не садится, уже не удовлетворен сидением, хочет стоять. Говорит да-да-да-да-да. Улыбается всем. Когда зовут на руки не понимает. Любит рассматривать маленьких детей. 21.10 Ходит за руки, сидеть и лежать не хочет. 4.11 Постоянно трогает уши и вертит головой. Всем незнакомым людям улыбается. Стал сидя качаться. Иногда так качаясь и засыпает. Рвется ходить. Если сидит на коленях, то хватается ручками за пальцы, спрыгивает и пошел… Одеваемся с боем, крику полон дом. 17.2.87 С игрушками играется мало, больше с бытовыми приборами. Поет песни, когда засыпает. По-прежнему много улыбается, смеется, но стал вреднее. Начал психовать, если у него что-нибудь забрать. Когда болел его не купали, теперь боится, удается искупать только с игрушкой. Хочет ходить, хватает за палец. Сам себе велосипед. 15.03 Смотрит по телевизору мультики, что-то говорит. На все говорит папа. 19.03 Сам пошел. Теперь не остановишь. Ходит, но обязательно несет что-нибудь в руках. Сам встает на ножки, если упадет. Говорим: конь – кон, где – де, вода – бодя, коза – козя, дай – дяй, порвался – пова, сломался – сома, конфета, ягода - сляк, дом – дем, коляска – каля. Почти не ходит – бегает. На улице если увидит собаку, кошку, гулей, бежит, не остановишь. Под музыку всегда танцует, крутиться, приседает и качается. Читает книги: переворачивает страницы и что-то лепечет. Спать укладывает папа, с боем. Застегивает пуговицы, сандали, но путает их. Вместе со мной читает «муху-цокотуху», почти не ошибается, «Федорино горе». Любит книги про Анфису. Папины инструменты – по прежнему любимые игрушки.
Занавес опускается.

II
Занавес поднимается. Я сижу в комнате и задумчиво держу в руках стальную спицу. Решение созрело быстро. Я воткнул спицу в розетку.
Мама: Антошка! Иди кушать!
Я: Щщасс! Иидуу!
Смог я отсоединится. И пошел кушать. Занавес опускается.

III
Занавес поднимается. Детский садик. Воспитательница гуляет с детьми. Маленький мальчик сидящий в беседке – это Я. Ко мне подходит друг Димка.
Димка: Что делаешь?
Я: Сижу.
Димка: А пошли ко мне домой. Мне гулять нельзя.
Я: А воспитательница?
Димка: Да, мы быстро. Она ничего и не заметит.
Я: Ну пошли.
Мы пробираемся через дыру в заборе. Недалеко от него находится дом Димки. Мы заходим в подъезд и поднимаемся на третий этаж. Димка идет домой, улаживать дела, а я остаюсь один, смотря через грязное стекло на улицу. Через некоторое время появляется воспитательница. Она кричит и ругается. Забирает меня с собой. Друг Димка, так и не вышел. Занавес опускается.

IV
Занавес поднимается. Столовая. Сижу Я и ковыряюсь в еде. Напротив меня сидит воспитательница.
Воспитательница: Пока все не съешь, спать не будешь.
Да Я и не хотел спать. Однако вскоре Я все доел и лег на кровать. Через 10 минут заканчивался сонный час. Занавес опускается.

V
Занавес поднимается. Утро. Зима. Мы с Папой Дедушкой идем на рыбалку. Снег хрустит под ногами. Мы пришли. Я сразу замерз и меня отправили к одному доброму человеку в микроавтобус. Так я тогда и порыбачил. Занавес опускается.

VI
Занавес поднимается. Утро. Я иду с Папой в детский сад. В руках Папа гордо несет вешалочку, с новым костюмчиком, сшитым мамой. Мы добираемся до садика. Папа переодевает меня и обнаруживает, что где-то по дороге мы посеяли шортики.
Папа: Сына, мы наверное где-то по дороге посеяли шортики. Что делать?
Я ничего не отвечаю.
Воспитательница: Вы знаете, у вашего сына широкие трусики. Они похожи на шортики. Пусть так и идет. Ну Читать далее...

hochu v internet!

Добавлено через SMS

nu kogda ze menya pustyat v internet???

Добавлено через SMS

я написал поздравления в стихотворной форме длябуду наверное до 7
или дольше

Добавлено через SMS

решил не дописывать биографию - пусть остается буду наверное до 7
или дольше

Добавлено через SMS

скорей всего я выйду в интернет ~ в 5 часов, и буду наверное до 7
или дольше

Добавлено через SMS