Будда ушёл со своим, а я выиграл у Гарри и потом пошёл домой. Отдохнувший, но с нетрезвой головой. А навстречу, по тёмной пустынной улице, шли прохожие. И вели себя по-разному.

Короче, так.
Если человек идёт один, он идёт быстро и курит на ходу. Он нервничает и чувствует себя неуютно, ему страшно.
Если идут двое, они ржут и не замечают вокруг себя ничего. Защищаются они посредством сосредоточения внимания друг на друге. Гораздо более уверены чем одиночки.
Если три и больше, те уже короли улицы. Глазеют по сторонам и ищут развлечений.
Особый интерес вызывают у них курящие быстроидущие одиночки.

Вот такая вот массовая психология, бля.

Сегодня играем в покер.
Будда, я, Гарри и, возможно, Мотор. И ещё будем пить водку или пиво.

Ода
Попрощайся с героем.
Он не выдержал боли,
Он забыл свои клятвы
И бежал с поля боя…
Он оставил пустое,
С тем и заперся в келье,
Но обрек свою веру,
Не добравшись до цели.
Ему нужен был смысл,
Чтоб как в книжке – по главам.
Безответно влюбился
И решился на славу.
Разыскал свою саблю!!!
Но она заржавела.
Пил графинами водку,
Да и то надоело.
Он мог только томиться
По былым идеалам.
Он же не был убийцей,
Разве этого мало!?

Автор: Сестрёнка

Что-то новенькое в моей болезни появилось. Сижу, значит, за компом, музыку слушаю, читаю Гошкины тексты, никого не трогаю. Чувствую по спине мурашки побежали. Прикольно, думаю. Закрыл бат, как дурак улыбаюсь. Чувствую в животе какой-то щенячий восторг появился. А потом, бля, прошёл. Жалко.

Глобальные цели – путь к исцелению. Надо от прозрачных слов перейти к твёрдому действию. Но не хватает хорошего пинка.

Интересная игра идёт. Стороны уже знают все свои и вражеские возможности и во всю ведут боевые действия. Взглядами, ухмылками, улыбками, ужимками. Таковы правила военной игры. На кону душа противоположного. И змеиная (ты была права, когда говорила что я змеюка, но не менять же божества как перчатки, пускай белый и зубастый на горизонте висит) натура моя радуется, когда удаётся укусить соперника за икру. И он начинает страдать и метаться. Ибо яд непонимания сочится по венам и артериям. Но концентрат непонимания я набираю в своей крови, костном мозге, и после укуса тяжко становится. А противник тоже силён, и укусов должно быть ещё множество. Поэтому я уже подустал и теперь его ход.

У меня есть один козырь в рукаве, а у врага их множество. Но козырь этот появился недавно и трясусь я над ним словно скряга над кучей золота. Без неё я был обречён на поражение, а так надежда встала в наши ряды, и солдаты воспрянули. Она как якорь держащий меня в потоках разумного бреда. Благодаря ей я всегда знаю что есть куда отступить.

Чистые руки, чистые волосы, чистые мысли. Медленно текут большой тёмной рекой. И прохладно. Класс. Только завтра б не проходило это ощущение. Утро – оно ведь от всего лекарство и от плохих мыслей и от хороших. Как будто я наконец повзрослел.

Хочу в зиму.

Фильм - дерьмо, сигареты - зло, а ремешок ей, видимо,не нужен.

Просыпаюсь недавно, а в телефоне смска. Приходи на работу, фильмы посмотим. Оно, конечно, ничего. Фильмы смотреть - это я люблю, тем более в компании Наты. Только бы просмотры не перетекли плавно в распитие пива и раскуривание сигарет и, как следствие, в танцы на директорском столе и сейфе.

А вечером поеду ремешок верну. Внутри вроде пока всё устаканилось, Белый Босс доволен. Вот я пока наружу-то и прогуляюсь, гляну что там к чему.

Спасибо девушке по имени Марина и парню по имени Кирилл. Это круто! Скажем нет депрессам! Давно так не смеялся.

Выслал Небелю татар дозора. Пусть там порадуется в своей Америке. Сила есть в малайкином взоре.

Я в пике. Даже господин с плавниками пропал. Казалось, дно рядом. Блядь, как же неправильно казалось. Погружаюсь в изнурительное бегство в никуда из ниоткуда.

«Залётный бумеранг посмел поверить, в то что, мол, обратной дороги нет. Нет уж, лучше ты послушай, как впивается в ладони дождь; слушай, как по горлу пробегает мышь; слушай, как под сердцем возникает брешь; как ползёт по позвоночнику землистый лишай; как сквозь кожу прорастает рожь; как вливается в глазницы родниковый поток. »

Последнее лекарство – утро выбьет мочу из башки.

Так забавно! Если я учитель зла, то должен я со свастикой на груди голышом бегать по городу и жечь народ на остановках из немецкого огнемёта образца 42 года. Смешно.

Зло, оно внутри нас. Не должно оно выходить во внешние миры. Да и не сможет, просто зло это есть на чувственном уровне, и расшифровке оно не поддаётся. Сюда его никак не переведёшь. Если я набью кому-нибудь морду, разобью стекло на чужой машине, это будет слишком поверхностно, да и глупо. Получится, что я какой-то обиженный на жизнь. И, если уж у меня всё не особо, пытаюсь поднасрать другому.
Если я учу злу, то это подразумевает, что я объясняю ученику отчего внутри него так всё происходит. И для него все эти метания становятся понятны и объяснимы. И серьёзная проблема превращается в лёгкое недоразумение. Вырабатывается иммунитет. Правда, со временем, иммунитет вырабатывается ко всему. Чувства притупляются почти до нуля. Радоваться любить и сопереживать становится трудновато. Но по сравнению с тем адом, который может устроить лёгкая дисфункция мозга в купе с парой потрясений и неправильным воспитанием – это великое благо.

Тут, конечно, можно вставить пару красивых фраз про то, как много нам может дать любовь, что лучше жить уж так. Что человек без чувств не человек и т. д. и т. п. Но, бля, но! Пара адских ночей, когда в голове идёт кипение и невозможно уснуть, когда разум начинает жрать самого себя, когда нервные тики, типа подёргивания глаза, продолжаются по три дня, когда суицид становится чуть ли не идеей фикс, уже не до любви и радости. Приходится принимать какие-то меры чтобы не угробиться. И вырабатываешь иммунитет.

Короче, надоело мне умничать. Сейчас спать пойду. Я уже дома, и пещеру мою не занесло ещё песком и пеплом. Жить можно. Правда, без меня тут всё как-то в запустение пришло. Но ничего, пока я сплю, Кархародон облетит этот мирок и наполнится земля смыслом и жизнью. То, что там было смертью, тут благо. И немудрено, он же тут родился. Эта наша с ним земля. Короче, я устал от перехода. Пойду посплю.

В чёрной стране раскалённых песков, за рекой застывшей лавы, в долине жёлтых туманов есть одна возвышенность. Если на неё залезть, можно вдохнуть воздуха без примеси ядовитой пустоты. Он осязаем, им наслаждаешься. Только надышаться невозможно.

Сначала просто стоишь робко вдыхаешь и смотришь на отравленные земли. Как будто обособился, как будто не ты часть всего этого безобразия. Как будто всё это не рук твоих дело. И даже привыкаешь уже к заполненности себя. А потом приходит время спускаться. И с жадностью глотаешь последние порции живительного газа. Кашляешь, голова начинает кружиться и кровь носом потечь может. Но – плевать! Ещё, чтобы не забыть как оно было. Чтобы пропитаться им полностью, хоть на минуту.

Но время не ждёт и надо возвращаться. Вниз, в туман. Передозировка.

Спокойно, ничто не шелохнётся и не двинется. Тишина такая, что уши режет. Только мои ботинки по пеплу скрипят. И ничего вокруг не меняется. Даже не верится что иду. Но если оглянуться назад, видно цепочку моих следов. Значит я всё-таки в пути. Как будто всё так устроено чтобы подчеркнуть моё одиночество и незначительность. А если задрать голову, то видно здоровенную белую тушу моего покровителя. Он-то знает куда двигаться. И пока я с ним всё идёт правильно.

Что-то я расслабился. Совсем, я бы сказал, на полную катушку. Скоро новый мир потухнет, а я ещё не удосужился унести оттуда свою персону. Я это по другому представлял, типа земля трещит и оседает в глубокие расколы. К багровому небу тянутся огромные жёлтые языки пламени. Пожарища, взрывы, землетрясения. Катаклизм короче.

А получилось не так. Просто камни стали пустыми, исчез ветер. И солнце гаснет. Сесть оно ещё успеет, но уже не взойдёт. Листья с деревьев осыпаться начали. Холодно тут уже. Небо темнеет, а звёзд нет. Пропал шум моря, а мне лень на холм подниматься, узнавать что с ним. Вот даже если бы это был не мой мир, и в нём бы были люди, паники бы не было, все бы ничего не заметили, а когда уснули уже бы и не проснулись.

Но я ещё не ухожу, жду своего покровителя. Это из-за него новый мирок мой гибнет. Я-то думал сбежать от него, скрыться в пространствах своего сознания. Я и в оковы его заключил, и запер в глубинах тёмных. Создал себе это измерение и даже заселять его уже собрался. Думал привести сюда девушку, чтобы любить её и быть счастливым. А она бы любила меня. А остальные вроде бы как и не нужны были б. Хотя, по желанию, можно было бы ещё кого-нибудь со временем. Бы…
Всё, пора. Я его вижу. Огромный словно остров в небе. Красиво. Ленивые движения, полные скрытой угрозы и достоинства. Так, возьму что-нибудь на память. Хотя… Нет, возьму.

Впереди пара дней пути по пепельным пустошам бок о бок с Кархародоном и я дома. А дома вулканы, чёрное небо с красными тучами, земля горит, пепел в воздухе, моря ядовитые и всё время там ревёт музыка. Неспокойная, возбуждающая, жестокая. И буду жить там с ним оставшуюся мне часть вечности. Неохота… А куда деваться! Он сказал, что это моё место, судьба.

Ну всё, засиделся я. Догонять пора. Сейчас встану, отряхну задницу от пожухлых травинок и в путь, домой.

Какой-то ментально поражённый поёт на улице арии. Получается неплохо, но для арий поздновато.

В холдильнике есть много еды и от этого легко и радостно.

Томас Психоубийца переехал домой. Жаль, хороший он был, хоть и неправильный немного.

Интересно, когда дурдом закроется на капитальный ремонт? Быстрей бы уж.

- Опять ты земляничное варенье ешь! Поставь банку в холодильник, сейчас же! Ешь смородину если хочешь, а это на зиму!
- Маманя, не лепи горбатого, зимой опять смородину жрать будем, это карма!

Так я начал