***
Принюхайся…
Х-х-х-х… Пахнет?
Ну, скажи, пахнет?
А хошь, в стакан дыхну?
Х-х-х-х…
Не-а… Водкой, то от стакана пахнет. Ты дыхание нюхай. Слышь, я дыхну туды, а ты нюхай, токо, по быстрому, от туды, на раз, два, три.. …. Получилось?
Ну, так как? Пахнет?
Вот, именно, не пахнет.
А у них, представляешь, пахнет! У ГиБэ, ГиБэ, ГиБель наша, ГиБэДэДэшников. У них все время пахнет.
Пил, не пил.
Эт не люди, псы.
Чуют, еще окна не открыл. По выхлопу…
Жрать «АнтиПолицай» замучался. Пачками.
И пшшш… без пользы.
На наше Бидэ – ГиБэДэДэ не действует.
Натасканы…
Спасибо, блин, в смысле Инна, надоумила.
http://www.liveinternet.ru/users/728264/post7946929/
Тепереча я во всеоружии. И АнтиПолицай не к чему.
Теперь у меня, блин, Инн, есть средство посильнее.
И как раньше в голову не пришло?
Наверное, не принюхивался …
… к мозгам.
А зря. Мозги, они ж все знают.
Их только заправить надо…
А потом спрашивать
- Как псов - поганых сбить со следа?
Что они ответят?
А они икнув ответят …Запахом.
Слышь? Запахом. Принюхайся.
Да, у тебя ни чего не пахнет.
Давай я тебе водочки налью.
Пей… Капустой квашенной закусывай.
Сейчас запахнет.
…
Не торопись, не с первой бутылки, ясно же.
Будет, будет, запах такой, чтоб эХХХ.
… вдохнул… и насморк …. пробьёт …из-под штанины.
Короче, слушай, в стакан говорю.
Берешь… вот эту…. Резиновую… ну, как её …
Ну, хорошо, пусть по-твоему будет, игрушку..
Пищалку огрубляешь, извини, ругнулся.
Так чтоб не пищала, а пукало….
Ну и, блин, извини Инн, средство своего добавляешь.
И в карман…
Держи при себе. Всегда.

И..
Эй, вы там, на посту! Ну, давайте, останавливайте. Нюхнуть хотите? Пожалуйста, нюхайте. Не жалко.
- Извиняй, начальник, животик прихватило.
И рукой, чутка сдавливай …
- Ой, как громко получилось.
…
- Куда же вы? Ну, куда же?

И будут
Встречи твои с ГиБэДэДэшниками трогательно приятными. С громкой радостью, с запахом...
Хотя…
Своё Г… не пахнет.

Кстати, запатентовал я на днях своё… это.
Заодно и твое …
Вот как!
А чё? Продам право на производство.
За бутылку… Нет, за две… И на закусь капусты квашенной. Обязательно.
И минут через двадцать готов к работе.
А чё?
…лучше, чем я не найдут.
Разве, художника, так его еще найти нужно.
Давай со мной, а?
Эй, ты чё молчишь?
Опа, не шевелится.
Эй, … эй…
Кажись и не дышит.
Задохнулся?!
Точно задохнулся!
Черт, перестарался.
Во, силища то, в запахе моем!
Продам…
Богатым буду….

Этот столбик приготовили для меня.
Каждый день прохожу мимо.
Бросаю на него взгляд, улыбаюсь, и помню,
чтобы потом не говорили.
«Сегодня он встал не с той ноги».
Слышали такое?
Наверное, не только слышали, но и сами говорили.
Народная мудрость.
Когда человек хмур, не в духе…
Тогда и говорят: …
А от чего? Почему?
Не важно.
Говорят,
…и все тут.
Только вот не пойму, при чем тут НОГИ?
Все дело в столбике.

***

В тот день с самого утра настроения скорее не было, чем было …
На глаза сползала хмурь …
Но, говорить:
- Встал не с той.
Не стал.
Сказал себе:
- Посмотри.
- Это солнце светит для тебя.
- Этот ветер дует для тебя.
Стало легче, стало веселей,
ибо все это правда.
Для меня …
И светофор включил зеленый,
И она тоже для меня.
Вон та девчонка, впереди, с сумасшедшей фигурой, … для меня.
Как идет, как старается!
Шагаю в ногу.
И ширится уже веселье
и …
… запевает настроение,
и …
…не дойдя до припева…,
… идущий сбоку, резко сдав в сторону, закрывает…
- Э-э, граждане, нет, так не пойдет.
Прибавляю.
Закладываю вираж.
Обхожу, вбрасывая тело в просвет, открывшийся в толпе.
Ведь эта девчонка для ме…
Бэц…
Ой..

Теперь,
.. опаздывая,
на светофоре,
вспоминаю Романовского, извините за длинное, Александра Васильевича, но он этого стоит
и его…
«Этот столбик приготовили для меня».

***

Романовский - замечательный человек
и замечательный рассказчик.

Своими незатейливыми, короткими рассказами, он заставлял улыбнуться и меня и тех мальчишек, которым было тогда так тошно, что…
хоть бы и не вставать вообще ни с какой ноги.
А вставать надо, и надо …
много чего еще.
Надо и все.

***

- Отечественную Войну по возрасту я не застал, - рассказывал тогда нам Романовский.
И было для меня это тогда самой большой трагедией.
Как и для многих мальчишек моего возраста.
Призвали уже после,
попал служить на южный Сахалин.
А он только - только был возвращен России.
Японцев, попросили в Японию, а они уезжая, увезли все, что могли.
И даже деревья все увезли.
- Это, как это деревья?
- А вот так. Спилили и увезли.
Зима в тот год, говорят, был особо снежной.
Вот и спилили японцы деревья, не раскапывая от снега. Все, что было выше, то и спилили, и увезли.
Снег сошел, японцев на южном Сахалине не осталось, и деревьев не остались.
Только высокие пеньки - столбики.
Нынче то уже новые деревья выросли.
А когда я служил, еще не успели.
Вся местность вокруг нашей части была утыкана этими столбиками.
На следующую зиму снега было уже не так много.
Столбики, конечно, припорошило, но не полностью, а чуть-чуть, в самый раз по развилке. На себе показывать не буду.
И вот, нам поставили задачу: марш бросок, из пункта А в пункт Бэ.
Выдали лыжи, и …
А лыжи те, были, палки – палками. Вы такие не застали.
Крепления - простая лямка. Сунул в них валенки и пошел.
Повернуть в них проблема, особенно на скорости.
Но, задача поставлена, и должна быть выполнена.
И вот мы на этих лыжах заползаем на сопку. Я, как мастер спорта, первый.
Вниз глянул. Батюшки, сколько хватает глаз, торчат из-под снега эти столбики.
Красота неимоверная.
Вот, на неё глядя, и потерял концентрацию.
Поскользнулся, и… лыжи понесли меня вниз.
Пытаюсь остановиться, не получается.
Ни повернуть, ни затормозить.
Разгоняюсь, все быстрее и быстрее.
А вокруг столбики…
Вжик, вжик.
Проскакивают.
Со свистом.
И все на одной высоте, … на высоте развилки.
Вжик, вжик.
Я у меня в голове только одно:
Если попадет между ног, повернуть не смогу, срежет, как не было.
Вжик …, этот не мой.
Вжик …, этот не мой.
… не мой…
… не мой …

Вот так и летел.
А за мной, весь взвод.
По лыжне. След в след.

И вот у самого пункта Бэ, …
на контр-уклоне,
когда уже скорость, слава Богу, была не та,
я, значит, нашел этот…
свой столбик.
Бэц между ног,
…дзинь…
в глазах помутнело…
к горлу подкатило…
Да так, что даже через несколько часов,
когда перед строем объявляли благодарность за отвагу и мужество, при выполнении поставленной боевой задачи рядовому Романовскому.
Вышел из строя с трудом.
И выкрикивая: «Служу Советскому Союзу!»,
прислушивался:
Звенят или не звенят?
На месте или вдребезги?

Вот, что я скажу пацаны.
Тот столбик приготовили для меня.

А теперь все встали и пошли.
И всем помнить, у каждого свой столбик.
Но, это не значит, что нужно сопли распускать,
и, что смотреть под ноги не нужно.
Смотреть! Смотреть внимательно!
Помнить!
За Вами идут другие. След в след.
А уж если …
то благодарность Вам за отвагу и мужество.
Вперед.
- Разрешите вопрос?
- Разрешаю.
- Так звенят или не звенят?
- А вот, назад вернемся, сядем, выпьем грамм по сто, двести,…, тогда и послушаем. А сейчас, Вперед.

***

.. опаздывая.
На светофоре,
всегда вспоминаю
Романовского, извините за длинное, Александра Васильевича,
и его…
«Этот столбик приготовили для меня».

… этот столбик…

Чтобы машины не ездили через пешеходный переход, вкапали пару столбиков, Читать далее...

Инна.
Так звали девчонку из класса.
Она была странная.
Совсем не такая, как все.
Какая-то отстраненная.
Жила сама по себе,
будто все, что творится вокруг, всего лишь недоразумение и…
в общем то не должно было быть…
Но, раз есть, то уж пусть.
Хотя, странно.
Над ней посмеивались. Она не замечала.
Ходила, сама по себе, сама в себе.
Инна – инопланетянка.

Точно помню, она не была красавицей…
Наверное, она была из тех, чья красота незамеченная никем,
зреет, где-то вдали от глаз, чтобы однажды вскружив голову, свалить наповал, как выдержанное вино.

Но тогда она красавицей не была.
Она была бы изгоем, если бы не была такой отстраненной.
Над ней бы непременно стали смеяться, если бы она попыталась с кем-то сблизится, сдружится.
Но она не пыталась.
И смеяться над ней было совершенно бессмысленно.
Она бы просто не заметила ни смех, ни насмешника.

Когда я стал замечать их…
Девчонок.
И стал думать о них.
Кто они?
Почему?
И как?
Думал …
Так вот, в размышлениях и в мыслях о ней,
почему-то у меня было больше всего вопросов,
и меньше всего ответов.
Она была слишком загадочной и слишком необычной.

А еще, еще она жила в соседнем доме.
Я узнал это случайно, когда заполняли какую-то анкету.
В те времена любили заполнять анкеты.
Узнал и удивился. Потому, что никогда не видел её во дворе.
Наши дома стояли совсем близко. Совсем.
Так, что из окон одного, можно было видеть, что делается в окнах другого.
Особенно по вечерам, когда включался свет…
Сквозь шторы, сквозь щели в задернутых занавесках…
До того, никогда не придавал этому факту какое-то значение.
Когда же узнал, что она живет напротив, подошел и посмотрел в окна напротив.
И, о чудо, … увидел её… девчонку подошедшую к окну..
… в квартире напротив…
Это была Она.
Увидел и смотрел, как зачарованный.
Смотрел на её тень.
А что еще можно было увидеть сквозь шторы и занавески?
Но мне было достаточно и этого.
И это, казалось много.
Смотрел.
На то, как она безмолвно ходит.
Наверное, она разговаривала, но для меня она была безмолвной, такой же, какой была в школе.
Такой же загадочной.
На следующий вечер, я ждал, когда включат свет, и в окне появится её таинственный силуэт.
И на следующий…

В школе, глядя на неё, такую таинственную и недоступную, я, будто сравнивался с ней, своей новой тайной. Тайной, которую не знает никто, даже она. Мне это даже нравилось.

Иногда она не появлялась по нескольку дней.
Её квартира, копия нашей, и, окна её комнаты выходили в другую сторону.
Наверное, она делала уроки.
Когда же она выходила в гостиную, я радовался.
Особенно, когда она подходила к окнам…
отодвигала занавеску …
полить ли цветы, посмотреть в небо, не идет ли дождь…

Нет, я не был маньяком и не проводил все время у окна.
Я также носился во дворе с пацанами.
Но, когда вечером намотавшись, прибегал домой, зайдя в свою комнату, я не включал сразу свет. Прежде всего, я смотрел в окно напротив.
И …
увидев её радовался.
Я не проводил у окна совсем немного времени. Мне было достаточно увидеть её.
Если же она не появлялась. Я не ждал и не печалился.
Что ж, - говорил себе, - увижу завтра.
Главное, была тайна.

Это была моей тайной.
У неё была своя, у меня своя.
Я не знал её, она не догадывалась о моей.
Я смотрел, а она этого не замечала.
Точно знаю, не замечала.
А я смотрел…
на неё…
Она была не такой, как все.
Она была необычной.
Была инопланетянкой.
Я смотрел, …
…но так и не подошел к ней.
Никогда.
Потому, что уехал.
Надолго.
И далеко.
В другую жизнь.

***

Свет зажигать не стал.
Зачем, я знал здесь все, на ощупь.
Все.
Но все же что-то было не так.
Подкатил к горлу ком.
Все было странным.
Знакомым…
Как эти двери, эти часы, этот диван и книжные полки во всю стену…
И книги, знаю все,, любую достану с закрытыми глазами.
И окно, то же…
И вечер, такой же.
Но, что-то здесь не так? Что?
Подошел к окну.
Дотронулся рукой до стекла, прислонился лбом.
Такое же, приятно - прохладное.
Поднял глаза, посмотрел напротив.
И, …
увидел только деревья.
Стоял и смотрел.
Скрипнула дверь,
подошла мама, прислонилась щекой к плечу.
- Пойдем?
- Пойдем.
Мы еще постояли, глядя в темноту.
- Какие большие стали деревья.
- Да, - согласилась мама и тихонько заплакала.
- Мам, ну ты что? Не плачь. Прошу тебя не плачь.
- Да, я ничего, я сейчас, я…
- Все, все, пойдем. Ты только не плачь. Прошу тебя не плачь. Пойдем, попьем чайку. Слышишь? Папа чашками стучит.
Я обнял её за плечи нежно, как мог, и мы пошли … .
Она всхлипывала и я был готов разрыдаться.
А за окном спокойно покачивались деревья, которые так некстати выросли и заслонили детство.

Как быстро летит время. Вот уже почти полтора года прошло, с того памятного дня, когда в органы внутренних дел стали обращаться первые граждане, пострадавшие от мошенничества с фальшивыми деньгами.
Кто знал тогда, чем это обернется!
Фактом заинтересовались компетентные органы.
Группа высококлассных экспертов, исследовав представленные фальшивые денежные знаки, единодушно пришла к выводу об их едином источнике.
Были указаны основные отличительные черты, вскрывающие их скрытую фальшивую сущность.
Во-первых, все банкноты были одним номиналом – тысяча долларов, которые никогда ранее не имели хождение на территории РФ.
Во-вторых, банкноты, хоть и были напечатаны с высоким качеством, все обладали одним изъяном, были напечатаны только на одной стороне.
Необычным являлся факт, что ни один номер не повторялся на банкнотах дважды.
Ведь, как правило, фальшивомонетчики, используя клеше, копируют одну и ту же купюру.
Однако этот факт, не стал препятствием в раскрытии преступления.
Милиция сработала четко.
Используя данные потерпевших, стали составлять словесный портрет, но совершенно неожиданно наткнулись непосредственно на распространителя, предложившего свои купюры сотрудникам милиции.
Конечно же, фальшивомонетчик сразу был задержан.
Им оказался некий гражданин Сизов. По понятным причинам, фамилия и неназванное имя изменены не были.
При обыске, произведенном в квартире Сизова, сотрудники органов, наткнулись на работающий там цветной факс, который нескончаемым потоком выплевывал тысячедолларовые банкноты, которые уже на момент начала протоколирования заполнили комнату, как показывали на себе сотрудники органов, по самые о…, а по завершению, доходили до пояса.
Но рано, рано дырявили погоны особо отличившиеся особисты.
Увы, прием факсов, даже с самым выдающимся качеством на фальшивомонетчество не тянет.
Оставалась мошенничество.

***

Суд был переполнен самосудом.
…
- Расскажите, как вы дошли до этого, гражданин ответчик?
- Что рассказывать, - закричал лысый с заднего ряда. - Пусть гонит назад наши денежки, сволочь!
- Прошу тишины, - потребовал судья. – Нарушителей буду удалять с заседания. Итак, повторяю вопрос…
Лысый сел, продолжая материть взглядом.
Сизов встал, осмотрелся вокруг, и, глотнув ненависти окружающих начал:
- Поймете ли Вы меня? Поймете! Знаю, что поймете. Ибо, Вам будут понятны чувства отца, который однажды вечером, после тяжелого трудового дня, за бутылочкой ужина в кругу семьи, вдруг увидел, как его кровиночка, … двенадцатилетняя девочка, жадно хрустнув дважды, расправилась с соленым огурцом, приготовленным для …
Зал молчал. Даже лысый лишь громко сглотнул мат.
- И что я должен был подумать? – продолжал Сизов, - Я спрашиваю Вас, - он практически перешел на крик, - Граждане судьи, что? Ведь ей всего двенадцать! Вдумайтесь. Всего двенадцать! Я не верил своим глазам, – он закрыл глаза рукой, запрокинул голову.
Замер на мгновение, вдруг резко дернулся вперед, испугав лысого, перегнулся через стойку, растопырив глаза и руку, продолжил полным драматизма:
- Смотрел на вилку и не верил. И не поверил бы, но лизнул – лизнул палец, еще раз дернулся, будто попробовал какую-то гадость:
- И… по-ве-рил.
Лысый скривился.
- Я стал искать, - продолжал он уже скороговоркой, - искать причину. Причину обрушившегося на нас горя. Искать и не находить. Не дай Вам Бог. Не дай вам… И тут я … взгляд … бросил взгляд… на шампунь Nivea. Я вспомнил, …как она, смеясь, мыла им голову. Вспомнил … Шампунь, понял я и вздрогнул от такого открытия. Да, да, ведь я уже где-то читал, щелкнул контакт в мозгу, он содержит химические компоненты. Шам-Пунь Ni-Vea! Это потом я узнал их название. Вот гады, гады, гады! Крутил я шампунь. Ни чего не написали на этикетке. Если бы я знал раньше! Разве такое могло случиться?! Бедная моя девочка. Помыть голову и забеременеть. О, ужас.
Всхлипнула женщина. Лысый сунул в рот жвачку.
- Я понял, это шампунь. И понял, то изменить ни чего не возможно. … И что? Что, я Вас спрашиваю, граждане судьи? Я должен был молчать? Должен был домыливать этот шампунь? Они будут над нами издеваться, а ты знай себе, мыль? Нет! Решил я. Буду бороться. Буду писать, искать правды. И написал. Гневное письмо … компании Nivea. Написал в полном неверии в успех. И что Вы думаете? Они молчали. Они не посчитали нужным, ответить мне. Но я писал и писал, посылал и посылал. Я требовал компенсации. Завалил их письмами. Требовал прислать мне по факсу тысячу долларов США.
…
- Скажите мне, я был не прав?
Лысый сглотнул.
- Вот, и я считаю, прав. Наконец, они признали. Понимаете? Они признали мою правоту и прислали мне по факсу тысячу долларов. … Так скажите, заслужил ли я эту тысячу долларов?
Лысый открыл рот, жвачка беспомощно повисла на нижней губе..
И я говорю, заслужил. Вы можете смеяться, говорить, что это лишь факс, но я Вам скажу – это признание своей неправоты. Вот, что это.
…
- А еще… Еще я посмотрел на туалетную воду. Вспомнил, как она душилась ими. И сомнения Читать далее...

- Список написал?
- Да.
- Дай, посмотрю. …. Ну, конечно! Крабовые палочки забыл.
- Ничего не забыл.
- Ну, где же не забыл, когда их нет!
- Как нет, дорогая, вот же они.
- Где?
- Ну, вот же.
- Вот это, … крабовые палочки?
- Что не похоже?
- Нет.
- Ну, как же Дорогая! Тут же ясно написано: «Крабовые палочки»
- Где написано? Где тут буковка Ка? Где буковка Эр-р?
- Дорогая, здесь нет буковки Ка и буковки Эр-р-р нет. Здесь написано слово. Понимаешь?! Слово: «Крабовые палочки». Вот, видишь…
- Скажи мне, как можно написать слово, не написав букв.
- Можно, Дорогая, можно. Не веришь мне? Спроси у китайцев.
- Ты мне на китайцев ни кивай.
- Ну, чем тебе не нравятся китайцы?
- Причем здесь китайцы? Мы про крабовые палочки говорим.
- Так, так, понял. Не китайцы, а крабовые палочки. И что эти палочки? Дорогая, это намек?
- Тфу! Нет, ты мне скажи! Вот эти две маленькие нарисованные палочки и есть эти крабовые?
- Да, Дорогая, они. И ты прочитала.
- Твой подчерк я даже корявым не назову.
- Назови его прямолинейным, Дорогая.
- Хорошо, а что вот это написано, чуть ниже? Две полоски с точечкой посредине?
- О, это оливки с анчоусом! Это такая вкуснятина! Скажу тебе, пальчики оближешь!
- Господи! Убери, убери … от меня.
- Убрал.
- Все, иди. И главное палочки не забудь.
- Как можно, Дорогая о палочках я всегда помню.
- Тфу, прости меня господи.
- Понял, Дорогая! Я быстро. Одна нога там, другая… А о палочках не беспокойся. Только и буду, что о них думать. Прости меня, Господи.

***
- А нашу станцию, не хотите купить?
- Продается?
- Ну, не совсем. Сейчас не продается. Но, планируется вторая очередь, к которой предлагается привлекать внешние инвестиции. Сечешь? Можете, войдя в долю, достроить и стать её совладельцами.
- Интересно. У Вас сейчас в первой очереди два блока с газовыми турбинами Сименс, всего 50 мегаватт, правильно?
- Да.
- На вскидку, это должно стоить около 50 миллионов уёбиков. Так?
- Так то так, Но…
- Но – это сколько?
- Два с половиной миллиарда.
- Глянь, замахнулись. По курсу это будет … семьдесят с лихуёчком?
- Точняк.
- Что так дорого?
- Дорого? Да ты слушай, слушай. Два с половиной –то лишь смете. По жизни - пять с половиной.
- Опа. Куда же это закопали?
- Нашли куда. Ну, дома там понастроили. Не дома, дворцы. Сам понимаешь Сочи. Землю прикупили нужным людям. Откатили. Вот и получилось пять с половиной. Малёк перерасходовали.
- Ни чего себе перерасходовали?! Так она у Вас никогда не окупится.
- Ясный болт. Опять же сплошные аварии.
- Как аварии? У Вас же се оборудование импортное?
- Так. Все так. Только Сименс давно уже в России. Вот и научился работать по-русски. Главное обеспечить откат. А что потом, совершенно не важно. Ты помнишь, когда мы пустились?
- В конце прошлого года.
- Да. Года не проработали. А знаешь, сколько уже аварий?
-??
- Больше пятидесяти. И не мелочи, серьезные, с остановками. В среднем по семь ежемесячно.
- И ты нам предлагаешь поучаствовать?
- А что? Не самая плохая станция.
- Скажи, есть хуже?
- Представь есть. В Калининграде, слышал, скоро будем пускать два блока.
- По четыреста пятьдесят?
- Да.
- Слышал. Парогазовая станция, как Северо-Западная ТЭЦ в Петербурге, с турбинами Сименс. И что там?
- А ничего. Станция есть, а газа нет.
- Как нет газа?
- А вот так. Не подвели. С Газпромом не договорились.
- Откаты не поделили?
- Наверное.
- На чем будут пускаться? На дизтопливе?
- На нем.
- Подожди, оно же в несколько раз дороже газа. Это ж не выгодно? Работать будут в убыток.
- Да, не выгодно. Ну и что. Кому это интересно? Выгодно – не выгодно. Главное построить, срубить бабла и Откатить.
- Да, чудны дела ….
- Да уж.
- А на Северо-Западной итальяшки попали… Клянут, наверное, тот день, когда решили влезть в Россию, когда выиграли тендер по управлению станции. Слыхал, там проблемы с камерой сгорания у турбины. Миллион баксов уже ухнули на ремонт.
- А как же гарантия фирмы?
- Смеешься? Да Сименсу наплевать. Пока с его оборудованием проблемы, беда не большая, главное, чтобы с откатами проблем не было.
- У меня компрессор импортный, система долива масла не предусмотрена. Я спрашиваю: - Почему? Знаешь, что мне отвечают?
- ??
- В паспорте написано 25 тысяч часов без замены масла. Вот, что. А он жрет это масло. Жрет, и все тут. А у меня даже денег на него не предусмотрено.А его мало купить, его еще найти нужно. Такие сорта в России, только по спецзаказу.
- Не грузись. В Смоленскэнерго наши турбины поставили. Рыбинские. Две. По плану должны были пустить в мае. Не получилось. Ладно, тогда ко дню рождения Чубайса. Типа подарок. Не получилось. Вчера пускались. Пошла вибрация генератора. В результате, вместо запланированных двести семидесяти миллионов, ухнули пятьсот, а конца не видно.
- А про Мутновскую, слышал?
- Это на Камчатке?
- Да.
- Которая геотермальная? На вулкане?
- Ну, почти?
- Что там?
- Построили, сдали в эксплуатацию, через пару месяцев, наткнулся на объявление в местной газете, о продаже дороги от Петропавловска до этой самой Мутновки.
- Не понял, и…?
- Самые большие расходы идут на содержание дороги. Топливо-то у станции дармовое. А зимой снега много выпадает. Бывает, до трех метров за раз. Дорогу чистить, представляешь, сколько техники нужно? Потом паводок, все смывает…
- Ай, молодец, директор! Ишь, какой такой финт выкинул! Вот прикормку нашел. Купит через подставное лицо и будет сам себе платить как миленький. И охать, что прибыли, ни какой, одни расходы.

***

А в газете написали: «Чубайс отбился от налоговых претензий на 3,3 миллиарда рублей».
« … До 2002 года налоговое законодательство предусматривало льготу по налогу на прибыль, если налогоплательщик ведет капитальное строительство. РАО ЕЭС воспользовался льготой, поскольку холдинг занимается, в частности, строительством крупных электростанций. …»

А на сайте РАО ЕЭС: ….

Не буду я переписывать эту лабуду, уж извините…

Подслушано по дороге от м. Беговой по 1-ому Хорошевскому проезду в сторону ул. Поликарпова.

- Смотри, Маш, правильно идем то.
- В смысле?
- По стрелкам.
- По каким?
- Ну, вот же, смотри, сейчас будет. … Вот, вот. Видишь стрелка на асфальте и написано: «Носки, Колготки, Бельё»
- Вижу.
- Вот я и говорю, Правильно идем… По стрелкам.
- Да, правильно.
- А вот еще.
…
- Ой, Миш, смотри, Бельё кончилось.
- В смысле?
- Ну, у стрелок теперь, видишь, написано только: «Носки» и «Колготки» А «Белья» нет.
- Да, Маш, и правда, «Белья» нет.
- Миш? Ну, почему мне так не везет. А? Ну, ладно раньше, когда очереди были. Все время, как моя подходит, на мне все кончается. А сейчас что? И очередей нет, и на тебе, все рано кончилось. Невезучая я.
- Да ладно тебе Маш, не расстраивайся. Без белья ты мне значительно больше нравишься. А если хочешь, можем вернуться с тобой назад. Там опять будут и «Носки» и «Колготки» и «Бельё»? Хочешь?
- Нет Миш, не хочу назад. А я тебе, правда, без белья больше нравлюсь?
- А то, Маш, конечно же!
- Ну, тогда, пойдем лучше домой. А?
- Пойдем!

Мальчик сделал романтический поступок.
Он задумал его давно.
Ждал момента. Ждал и дождался.
Приехал к подъезду, в котором жила девушка и написал краской на асфальте:
«Я тебя люблю!».
Постоял, глядя на сделанное, почесал затылок …
И, вдруг … подумал:
- А что если, девушка, выйдя из подъезда, не поймет, кому адресовано это послание.
Дописал её имя.
Отступил на шаг. Полюбовался. Представил её радостное удивление.
Представил и … подумал еще:
- А вдруг, спутает меня с кем-нибудь другим.
Ну, конечно же, мальчик был уверен, что такая прекрасна девушка, имеет множество поклонников, каждый из которых способен, ну нет, конечно же, не способен, куда им, но вполне может быть спутан с ним.
И она может подумать, что это мог написать кто-нибудь другой.
От этих мыслей мальчику стало неприятно.
- Нет, - подумал он, так не пойдет, нужно чтобы она меня узнала.
- Но, как? Написать имя?
Он встряхнул баллончик. Наклонился.
- Стоп, имя! … имя? ….
А где гарантия, что среди её многочисленных ….
Нет, такой гарантии нет.
- Имя не пойдет! Что же тогда?
- Ах, вот! Напишу …
И он дописал:
«… Твой Блин» Коротко пшыкнув, поставил точку.
Это были первые буквы его фамилии.
Он был доволен.
Он млел, пел, летал.
- Вот, теперь она узнает, как я её люблю. Приедет завтра с Югов и узнает!!!

***
Люди, проходя, останавливались, читали, шли дальше.
Кто-то улыбаясь. Кто-то нет.
Маленькая девочка лет пяти, недавно научившись складывать буквы в слова и читающая все, что написано на вывесках, заборах и … удивленно остановилась.
- Мама, смотри, здесь что-то написано.
- А ты прочитай. Ну, давай.
Девочка была умницей, прочитала все. По слогам.
- Вот и умница, - похвалила мама. – А теперь пора домой, кушать.
Девочка к тому же была очень послушным ребенком. Без плача и капризов она пошла с мамой домой. У дверей развернулась и еще раз посмотрела на надпись.
В подъезде, лифт уже ждали несколько человек.
Лифт спустился, открыл двери. Все вошли
Зашла в лифт и девочка с мамой. Зашла, посмотрела на взрослых и радостно сказала:
- На носу горячий блин.
Нажали кнопку, лифт закрыл двери, пошел вверх.
- На носу горячий блин! – еще раз громко и четко повторила.
Она была сообразительной и все в этой жизни понимала. И была этому довольна.
Лифт поднимался, а девочка:
- На носу горячий блин.
Взрослые стояли молча.
Мама, стараясь исправить положение, спросила:
- А еще что там было написано?
- На носу горячий блин, - был громкий ответ.
- Нет же, до этого, что было написано? Ну, вспомни?!
- … горячий блин.
Лифт поднимался.
А девочка повторяла и повторяла:
- На носу горячий блин.
- На носу горячий блин.

***

– Почему она не звонит? - думал мальчик.- Уже целый день прошел.
Набрал номер. Считал гудки: - Первый, Второй, Третий, Чет…
Трубку сняла она.
- Привет, - сказал он, в ожидании чего-то.
- А, … Горячий Блин! Привет!
…

Мальчик ни чего не понял.
- Ну, ладно Блин. Но почему "На носу", и почему "Горячий"?
…
Он рассчитывал на другое, он обиделся.

- Ну, как тебе парень?
- Ужас!
- Во, как? А подробней?!
- Представляешь, слышу, как он разговаривает по телефону. Спрашивают его, про сложнейший объект. Можем ли мы? А он отвечает, можем! И это, говорит, можем. И это можем. Нет, ты представляешь себе!?
- Ну, и?
- Я то уже такие объекты делал, знаю. А он? Он их даже не нюхал. Не знает, какие могут быть сложности. А все туда же.
- Все Сереж, я тебя понял. Отлично. Такого человека нужно брать.
- То есть?
- Нам такой и нужен.
-…??
- Вот смотри, ты у нас кто? Правильно. Ты проектировщик. Твоя главная задача всего бояться. Ну, ладно, ладно, не кривись. Пусть опасаться. Да и дело здесь не в слове. Ибо, эта боязнь нам нужна. Если ты не будешь бояться, решения твои будут легковесны, необдуманны. И в результате, хлебнем мы все. А он, он у нас будет коммерсантом. А дл коммерсанта главная задача, какая? Ни чего не бояться. Говорить с заказчиком без капли сомнения. Быть абсолютно убедительным. Он даже паузу должен держать правильно. Если только заказчик почувствует в его словах, малейшую неуверенность, считай, этого заказчика у нас нет. Вот и получается, если он не будет смелым, у тебя не будет повода, боятся. Просто не будет объектов. Берем. Мы его берем.

- Так, понял, понял….
- Вот, я и говорю, найти нас проще простого. А как свернешь направо, увидишь красивую чугунную решетку.
- Чугунную?
- Ага.
- Красивую?
- Да, очень. Будет на что посмотреть.
- Послушай, а другой дороги к Вам нет?
- Не понял?! Чем эта не нравится?
- Решеткой.
- При чем тут решетка?
- Помнишь, когда малыми были, проверяли: “Если голова пройдет сквозь решетку, значит, весь пролезешь”?
- Точно! Помню. Эх, было время!
- Вот, я говорю. … Потому и не хожу вдоль решеток, особенно чугунных.
- Ну?
- Вот тебе и ну, удержаться не могу. Обязательно засуну . … Засуну, а пролезть уже не могу. Так и стою. Ни туда, ни сюда. Ладно, когда металлическая. Бог силушкой не обидел. Металлическую разгибаю. А чугунную… не могу. Опять же, литье внутрь острыми краями ушки обдираешь. Пока голову вытащишь….
- А чтоб не сунуть, не можешь?
- Не могу. Что я не мужик что ли? Вот и спрашиваю: Другой дороги нет?
- Будь спокоен, решетка такая кружевная, такая ажурная, что дырки для головы не найдешь. Разве, что … , ну…. кулак просунешь.
- Не, кулак совать не буду, что я извращенец. Правда, что ли? Насчет кружев?
- Клянусь.
- Здорово! Вот, видишь, какие умные люди раньше были. Даже когда решетку делали, головой думали. Нынче совсем не то.
- Послушай, а может это…?
- Что это?
- Может, в этой решетке уже не раз застревали, а?
- А что, наверное, так и было.
- Наверно. Вот я и говорю, найти нас проще простого. Как решетку увидел, значит пришел.

- А помнишь….?
- Не-а.
- Ну, как же? Ну, тогда, когда…. Помнишь?
- Убей, не помню. Давай рассказывай, вспомню.
- Эх, ты! Слушайте, значит, мужики, и ты слушай, коли память дырява.
Зашел к нам как-то замполит да не один, парнишку привел, да смешного такого, лопоухого, в мешковатой форме, явно с чужого плеча, без знаков отличия.
- Вот, - говорит, - к нам приехал спецкор из такой-то центральной газеты.
Пусть будет Правды. А может и не Правды. Не помню. Да и не важно.
- Будет про Нас, - продолжает замполит, - писать. Про то, как помогаем братскому народу. …. В том, сём, да этом, …Ну, и те де.
- Берите, покормите, покажите, как живем, расскажите, займите чем-нибудь, пока меня в штаб вызывают. Вернусь через час, чтоб был в целости и сохранности. Головой отвечаете.
Ясно, чем мы еще ответить можем.
И все бы хорошо, только стал парнишка с ходу задавать идиотские вопросы.
А на идиотские вопросы есть, правильно, ротный.
У него на все есть ответ.
Вот и отправили паренька прямиком к ротному.
- Вон, - показывают пальцем, - видишь? То ротный наш. Героическая личность. Иди к нему. Да расспрашивай понастырнее. Молчун, и понимает только с третьего раза. Но уж если начнет рассказывать, на три статьи хватит.
- Какой на три,– правят парни наперебой, - на пять, точно на пять.
А ротный у нас, мужики, прямо скажу, ох крут был. Если что не так в шею вытолкнет любого. На погоны, должности не посмотрит. Да и надо признать, характеру своему благодаря, и сидел на этой должности. Говорят, до этого, чуть ли не подполковником был. Разжаловали. Отказался, какого-то мудака приказ выполнять, колону с награбленным выводить. Впрочем, об этом у нас только слухи ходили. Но, то, что его сам генерал уважал, горит о многом. Человек. Скажи? А потому, что самый что ни на есть нормальный мужик. Не из этих. Выскочек. Эти не задерживались, так, моргнут здесь, засветятся и подальше бегом. А он… Он другое дело.
В то самое время, ротный был не в духе. То знал каждый. Так, как был он малость контужен,… Слышал плохо. И от этого переживал. Боялся, спишут. А куда его на хрен спишут?! Таких, как он, только на тот свет списывали. Эх….
Так вот, послали мы того спецкора. Думали, сейчас его ротный вышвырнет, после второго повтора.
Ясно, пропустить такое не могли. Тремся поодаль. Уши навострили. Ждем, значит.
А паренек, знай, свои вопросы задает.
Мол, расскажите, как вы здесь героически геройствуете.
Длинно так расспрашивает, занудно.
Мы ж поближе жмемся. Чтоб, не пропустить.
Но ротный, мужик был тертый, не нам чета. Раскусил на раз.
Понял подставу.
Спокойно так пареньку тому говорит.
Ты, говорит, садись и пиши. Пиши дословно, ибо то, что говорить тебе буду, больше нигде не услышишь.
Стул отодвигает, чифирю наливает в мутные стаканы.
Садись, говорит, и пей, пей и слушай, слушай и записывай.
О том, что мы тут добились с народом братским в его движении к идеалу.
Мы, само собой, тоже в кружок, Интересно же.
- Вот, - продолжает ротный, чифирь отхлебывая, - ты пей, пей и записывай. Научили мы их ссать стоя.
Тут паренек чифирем то и поперхнулся. Весь кашлем изошелся. Смешно так кашлял, ушами синхронно подергивая.
С трудом в чувство привели.
Откашлявшись, стал требовать пояснения, при чем, мол, это, и что в том, что стоя?
- Э, парень, - говорит ротный, - сразу видно редко ты здесь бываешь. А если и бываешь, не задерживаешься. Давай, похлопочу, чтоб оставили тебя здесь, хоть на годик. Впрочем, и пол года хватит, чтобы узнать, что нужду справляют местные сидя. Прямо там, где застанет. В горах, так в горах, в ущелье, так в ущелье, на улице, так на улице. Сядут, накинут на голову халат и …
Ты пей, пей, и пиши, пиши, - продолжает, похлопывая по плечу, - это важно. Это стоит написать в центральной прессе. В разделе культура. Есть такой? Вот, там и напиши. Что мы научили их ссать стоя. Обязательно напиши. Это ж вон оно как! Хочешь, покажу, как? Нет? Ну, и правильно. Что тут показывать, ты и сам так умеешь. А они вот не умели. Понимаешь? Не У-МЕ-ЛИ! А теперь умеют. Ну, как ты думаешь, большое мы дело сделали? Правильно, большое. Но планы у нас еще больше. Пиши. Планы – научить их срать на бегу. Сам то умеешь? Нет? Да, парень, к нам тебе надо, хотя бы на полгодика. А? Знаешь, ты у нас здесь многому научишься. Нет, я точно похлопочу, понравился ты мне. Обязательно похлопочу.
Ты куда, парень?
А, понял, еще одно интервью? С политруком? Ясно. Дело прежде всего, парень. Молодец! Похлопочу за тебя, не волнуйся.
Стой, ты все записал то? Дай гляну. Э, да ты забыл. Смотри, слово “ПЛАНЫ” написал, а какие нет.
Эх, молодежь! Все на память свою надеется. А ты не надейся, ты записывай. Ведь мало ли что?!
Садись, пиши, диктую еще раз.
- Планы – научить их …. – правильно…, так …,так…, - стоя. Вот умница, теперь точно не забудешь.
Стой, стой. Просьба, напечатают, нам с десяток экземпляров не забудь.
О тебе похлопочу.
Ну, давай до скорого.
И помни: - Стоя научили, научим и бегом.

Если меня спросить сегодня, зачем это сделал, я, а уж сколько лет прошло, на этот вопрос не найду ответа. Сделал и все тут. Шевельнулась в душе противная мерзкая зависть и выплеснулась.

А началось все с того, что Костян пришел, будто прилетел, счастливый и восторженный. Таким я его никогда не видел. У него даже голос дрожал от восхищения и нетерпения. И, конечно же, этим нетерпением он просто не мог со мной не поделится.
- Представляешь, я её сегодня спас! Её! … Спас! Она, … она, … божество, …. Настоящее божество.
- Спас?
- Спас! О-о-о, как же она хороша. Божественно хороша!
- И кто она?
- Не знаю. … В смысле, … имени не знаю. Работает здесь, на нашем этаже. Ну, ты её точно должен был видеть.
- Ну, видел и видел, а спас то как? Рассказывай.
- Да только что, по дороге на работу.
- А подробней?
- Подробней? Подробней, вышел я из вагона. Иду себе, иду. Ни на кого внимания не обращаю. Захожу на эскалатор… И уже хотел было взбежать наверх… Только голову поднял… Глянул и…
- Не тяни.
- Не перебивай. Так вот, глянул и… Увидел Совершенство. Стоит несколькими ступеньками выше. Сама стоит, а мини-юбочка еще качается … в такт, словно еще идет. Она качается… А я … взгляд оторвать не могу. От ножек её изящных. От того, что скрывает этот качающийся край. О-о-о, скажу я тебе, это не мини-юбка, это гильотина. Смотрю на неё, и голову готов был положить под неё. В глазах помутилось, дыхание перехватило, в теле тяжесть, к земле жмёт. Тут эскалатору конец. А меня все не отпускает. Она шагнула, и я вдогонку. Чтоб не упустить. Догнал. Иду за ней. Слова все забыл. Только запах её духов ловлю. Да сверху через плечо смотрю на её нежную кожу, удивительные изгибы. Иду, боюсь выдохнуть. Она и не замечает. Задумалась о чем-то. Подходим к дверям. А тот, который впереди, дверь распахнул на полную, сам проскочил. А ты же знаешь, какие у нас двери. Не двери, убийцы. И вот эта дверь - с нарастающим ускорением… Ба-бах. Я кулак выбросил. Успел. Заметил в последний момент. Краем глаза. … Грохот страшный. Представляешь?
- Ну.
- Как стекло не разбилось, не понимаю? В сантиметре от её лица остановил. Она ни остановится, ни охнуть, ни испугаться не успела. Распахнул перед нею дверь. Как шла, так и прошла. Я за ней. Да тут бабка стояла, хвать меня за рукав. “Подержи, - говорит, - внучек”. Тфу. У неё баулов да сумок – не меряно. Столько времени потерял, пока ей помогал. Не откажешь же.… Выскочил на улицу, туда – сюда, нет её нигде. Я к автобусам. И там нет. Вот, собственно, и все. Как ты думаешь, могу я к ней подойти, познакомится? А?
- Да к кому к ней? Ты мне вначале её покажи. Может быть, я её знаю.
- Ладно, в обед покажу. Все равно раньше увидеть не удастся. Она не из тех, кто коридоры шлифует, на лестнице коптит.

В обеденный перерыв он мне её показал. Из далека, но показал.
Не знаю, что на меня нашло, сказал ему, что хорошо знаю её, и, вообще, будет лучше, если перед тем, как он пойдет знакомиться, я поговорю с ней. Так как девушка она серьезная и все такое.
Конечно же, я её не знал.
Сказал: - “Жди здесь”. И вышел из комнаты.
Зачем, спрашивается?
Почему?
Просто стало смешно, оттого, что такой здоровый мужик, как Костян, так легко сломался от какой то там юбки.
Впрочем, юбка была очень даже ничего. Я и сам на неё не раз засматривался. Был бы не прочь.
Просто, стало мне завидно.
Вот во всем он меня лучше.
И выше, и шире в плечах. и сильнее…
Тут еще и с девчонкой познакомится, от которой у меня самого мурашки…

Сказал, и вышел, сам не зная, что делать.
Походил, походил по коридорам, в окно поглазел, в туалет заглянул, умылся холодной водой. Бесполезно. В голову ни одной дельной мысли не лезло, кроме отчаянной зависти и какой то злости.
Походил, походил, да и вернулся ни с чем.
Костян сразу ко мне.
- Ну, что? – спрашивает.
- А ничего, - отвечаю хмуро. А внутри злость кипит. “Зачем сказал, что знаю её?! Как теперь выкручиваться?”
А он не отстает.
- Как ни чего?! Что она сказала?
- Ни чего не сказала.
- Как так ни чего?! Не может быть!
- Может, - отвечаю, а внутри такая тоска навалила.
А он, нет, чтоб отстать, продолжает:
- Ты что-то скрываешь?!
- Да, - говорю, - скрываю.
Тут он вообще закипел, бегает вокруг, руками машет, брызгает слюной.
- Что, что, - кричит, - ты от меня срываешь? Говори, – за грудки меня схватил
- А ты, - стряхнул его руки, - на самом деле хочешь это услышать.
- Да, - сам аж побледнел. Стоит, трясется.
Ну, думаю: “Блин, сам виноват. Я не хотел”.
- Плохо, - говорю, - дела твои.
- Что? Что она сказала?
- Сказала, что напал на неё в метро какой-то маньяк. Ударил… Да в последний момент видать промахнулся.
Костян от слов этих оцепенел. То бегал кругами, а услышал и встал, как вкопанный. Смотрит на меня внезапно остекленевшими глазами, не моргая, как манекен.
А во мне злость кипит. А меня понесло. Не остановить.
- Говорит, ему было без разницы кого. Хотел, говорит, меня, … промахнулся, … схватился за старуху, что рядом стояла. … Ему, говорит, все рано было … Читать далее...

…подкатило в очередной раз.
Позвонил, договорился.
- Когда приедешь?
- Завтра, пойдет.
- Да, будем ждать. Какая у тебя группа крови?
- Третья, отрицательная. Есть?
- Заказали. Надеюсь, будет. Но… если…
- Привезу. Уже заплатил. С утра заеду, возьму и к Вам.
- Хорошо. Будем ждать.
Теперь на работу. На работу лучше заехать.

- Юр, здравствуй!
- Здравствуй!
- Такое дело…. Хреново мне. Сам не выкарабкаюсь. Нужно ложиться.
- Да, да конечно. Я понимаю, Помощь нужна?
- Если не трудно, пошли кого-нибудь за кровью.
- Куда?
- Адрес дам. Сам понимаешь, таскаться полуживым по городу … гхе-гхе.
- Ну, о чем речь, конечно. Сейчас пошлю водителя.
- Сейчас не нужно. Пусть едет завтра. … Возьмет и привезет в клинику. Завтра буду там.
- Надолго?
- Надеюсь на неделю.
- Да, вот жизнь. … Ты не торопись. Сколько надо. Понятное дело. … Ты, как? Сам дойдешь?
- Не смеши меня. Или я сюда не сам пришел?
- Да, да, конечно…. Я просто. Знаешь?! Даже не верится. Я же вначале не верил.
- В смысле? Во что не верил?
- Ну, то, что ты инвалид. Не верил и все тут. Ну, помнишь, мы с тобой как-то шли на переговоры, на восьмой этаж?! Я еле поднялся, пролеты длинные-длинные. Отдышка, черт. А тебе хоть бы что. Даже не вспотел. Как дышал, так и дышишь. Вот я и подумал: Не может быть. Я то здоровый. А ты…?! Не справедливо, как-то получается.
- Да, Юр, точно не справедливо. Я тут заявление написал на отпуск. Чтоб все, …как положено.
- Ладно тебе, какой отпуск. Сколько надо, ты не волнуйся.

Вышел.
Из головы никак не выходили его вырвавшиеся задорно - радостные слова “Не справедливо, как-то получается. Я то здоровый. А ты…?!“
“…Не справедливо…“
- Ну, что ж, - подумал, - теперь все справедливо.
И еще подумал, что нужно выжить, обязательно выжить, даже если это будет несправедливо.

С тех пор, ни новым знакомым, ни сослуживцам, никому…
…не рассказываю, что и как.
Для них я обычный человек.
Такой же, как и все.
Ну, разве, что в отпуск хожу в разное время. Не обязательно летом.
Ну, разве, что не рассказываю о загранках, о море, о солнце.
- Как отдохнул?
- Нормально.
- Где был.
- Дома.
- А что так?
- Да так. Были дела.
- Понятно.
Наверное, думают: - "Странный".
Ну и пусть думают.
…беру отпуск только, когда подкатит.
Договариваюсь, покупаю третью отрицательную и еду … “отдыхать”.

И никаких мыслей о несправедливости.

Жарким субботним днем к Архангельскому собираются разукрашенные разноцветными лентами длиннющие лимузины и прочая мерседесная и бээнвешная мелкота. Они стоят плотными рядами вдоль дороги, гордо поблескивая вымытыми боками, кольцами на крышах, играясь с ветром лентами и шарами. Проезжающие мимо пыльные, суетливые, вечно спешащие собратья замедляют свой бег, поддаваясь очарованию момента, улыбаются сквозь ветровые стекла, восхищенно крутят натыканными внутри головами. И даже с покорностью останавливаются, молча урчат, дожидаясь, пока автобус, вставший прямо посреди дороги, закроет двери и продолжит движение. И снова гуськом, друг за другом, пофыркивая, ухватившись за выхлоп переднего в Москву, в Москву, в Москву. Вдоль металлической со звездами и пиками ограды, постепенно раскручивая моторы, набирая скорость.
Встречный моргнул дальним светом – Гаишник!
В благодарность, махнул рукой.
Вот и он, стоит за перекрестком, мутно вглядываясь в поток, поигрывая палочкой, не обращая внимания, на подъехавшую справа разукрашенную колонну.
Притормаживаю, моргаю: - Проезжай!!
Сзади, недовольный квадратный Гелендваген делает попытку обойти справа. Не получается.
Воспользовавшись предложением, передняя машина, помахав мне рукой, выезжает, перекрывая встречный поток.
Окольцованный лимузин медленно-медленно вписывается в поворот.
Заднее стекло опускается, показывается рука с фужером.
Хватаю пластиковый раздвижной стаканчик. Он всегда при мне – мало ли что. Выбрасываю его вместе с рукой в окно навстречу бокалу.
Знакомым хлопком принимает нужную форму.
- Стой, стой, - кричат в лимузине. Высунувшись по пояс, отливаю шампанское в стаканчик.
- Давай с нами!
- Спасибо ребята! Будьте счастливы! За Вас!
Пью.
В лимузине хохочут.
Гаишник смотрит, замерев.
Колонна проезжает мимо, сигналя, выставив из окон кулаки, оттопырив палец.
Складываю стакан.
Вытираю губы.
В Москву, в Москву.
Гаишник провожает проясненным взглядом, не поднимая палочку.
Оставляю его в сомнении.
В Москву, В Москву.
У переезда, поравнявшийся справа Гелендваген начинает весело бибикать и демонстрировать большой палец с тяжелым перстнем.
- Вперед, вперед, - притормаживая, машу ему рукой.
Благородно рыкнув, с пробуксовкой, он уходит вперед.
Камушки бьются об асфальт.
Пузырьки бьются в носу, ища выход.

В Москву, в Москву.

На днях, на вокзале.
Народ, отъезжающий на юг, столпился у табло отправления.
Тянулись последние минуты ожидания. Взгляды большинства были направлены на строчку, вернее, на то, пока еще пустое место, на котором вот-вот должен появиться номер платформы отправления. Самое время для тех, кого больше интересует содержание сумочек и бумажников граждан, чем этот номер. К таким не отношусь, но пользуюсь случаем повнимательней рассмотреть толпу и её отдельных персонажей.
Стоящая рядом женщина, не отрывая взгляд, на ощупь достала из сумки бутылку с водой, отвинтила пробку, припала губами к горлышку, запрокинула голову, сделала несколько жадных глотков воды. Опустила. Стала закручивать пробку. Вздрогнула. С неудовольствием отвела взгляд. Повернулась.
Только тут я заметил, что со спины к ней подошла другая женщина. Это женщина резко выделялась на фоне других. Я даже удивился, что сразу её не заметил. Средних лет, достаточно полная, одета во все темное, с темным же платком на голове. Она была мусульманка.
Крутанув головой, увидел еще одну, такую же, стоящую чуть позади у двух огромных новых чемоданов – каталок. Вокруг бегали друг за другом мальчишки, человек пять, с четырех до семи лет. Будущие войны джихада.
Вернул взгляд к женщинам.
Заглушая слова, заработал громкоговоритель, вечно приносящий свои извинения за очередные неудобства связанные с задержкой поездов.
Из-за него, находясь буквально в трех шагах, не в состоянии расслышать разговор, наблюдал за эмоциями.
Мусульманка, явно что-то просила. В ответ, после непродолжительного осмысления, женщина эмоционально закачала головой в знак отказа, потом показала руку вверх ладонью лодочкой и, качнув бутылкой, обозначила свое предложение.
Все было понятно без слов. Мусульманка согласно кивнула, послушно выставила ладошки лодочкой. Женщина аккуратно плеснула туда воды. Вода пролилась. Мусульманка, чуть отстранившись, склонилась, коснулась губами воду и обмыла лицо. Выпрямилась, поблагодарила кивком, улыбкой, словами. Женщина тоже, что-то сказала в ответ.
Приличия были соблюдены.
Женщины отвернулись друг от друга.
Первая продолжала свое прерванное наблюдение за табло. Вторая вернулась к спутнице и резвящемуся выводку.
Громкоговоритель заглох.
- Русская сволочь, - услышал я сдержанный голос, - не дала. Доставай.
Мусульманки извлекли из боковых карманов огромных новеньких чемоданов, несколько бутылок воды и стали жадно пить и поить детей.
Тут одна из них заметила меня, поняла, что я слышал. Что-то шепнула на ухо второй. Заволновались. Подошел мужчина. Пошептались. Он поднял взгляд, встретился с моим.
Смотрели друг другу в глаза, не моргая.
В его взгляде было презрение, потом ненависть, и, наконец, злость.
Отвел взгляд, повернулся к женщинам, выругался. Схватился за ручки чемоданов и покатил их в другой конец вокзала, подальше. Женщины, суетясь, поспешили следом. Мальчишки бегали вокруг, продолжали играть. Осталась только бутылка. Пустая пластиковая бутылка.
Сделал шаг. С хрустом раздавил и пнул вслед.
- Ей, забери.
Изуродованная бутылка, пролетев, с грохотом ткнулась в чемодан.
Мужчина что-то коротко крикнул.
Один из стайки мальчишек подхватил бутылку и в припрыжку побежал к мусорному баку.

***
- Ну, что он сказал на этот раз?
- Сказал, что завтра вылетим точно.
- Точно?
- Сказал.
- Я устал от его сказаний.
- Ага.
- Бардак. Сплошной бардак. Кругом бардак. Мы здесь уже пять дней. Пять дней он говорит. Раньше такого просто быть не могло. Раньше…
- Ага.
- Ты посмотри, что творится вокруг. Понаехали тут всякие туркмены…
- Не туркмены, а таджики. И потом, эта их страна. Почему понаехали?
- Эта наша страна, а не их. И это не какой-то там кишлак, это Чка…к. Здесь ни когда не было, ни туркменов, ни таджиков. Здесь всегда были мы. Только мы. Здесь, здесь, здесь. Здесь наша база. А теперь посмотри, центральная гостиница забита этими.
- Горят, у них спортивные сборы.
- А у нас какие сборы? Мы что, сюда отдыхать приехали? Вот уже где сидят эти дыни, я мяса хочу, тушенку, картошку.
- Послушай, у тебя деньги еще остались? Что болтать, давай сгоняем в магазин, купим консервов мясных?
- А если и завтра не улетим?
- Улетим. … Ну, так?
- Давай. Сколько там у тебя?
- Вот.
- Отлично, этого хватит. Давай собираться.
- А этот тебе зачем?
- На всякий случай.
- Ха-ха-ха, я не могу.
- Что смеешься?
- Смешно. Этих что ли боишься?
- Ни кого я не боюсь. Ладно, оставлю здесь. Может ты и прав. Я уже в мыслях там. Пойдем.

***

На улице стояла жуткая жара. Через пол часа они вернулись в прохладный холл гостиницы. Нажали кнопку лифта. Лифт не торопился. Входные двери гостиницы открылись, и в холл вместе со зноем улицы шумно ввалились несколько крепких парней – таджиков.
Лифт спустился, открыл двери.
Они вошли, вслед втиснулись парни.
В кабинке сразу стало тесно и душно.
Последний из вошедших, не спросив попутчиков, ткнул пальцем кнопку верхнего этажа.
Лифт закрыл двери.
Отодвинув стоящего, он ударил пальцем по клавише с цифрой 4, зло буркнув: - Четвертый.
- Чурки?! – закричал последний, выхватил нож и залился тарабарщиной. Их отделяли сантиметры. Таджики затараторили все разом. Один кричал, заливаясь ругательствами, повторяя в потоке тарабарщины с диким акцентом только одно слово по-русски: “Чурки, чурки, чурки”. Двое других пытались его удержать, что-то ему объясняя по своему. Третий скалил зубы, смотря в глаза русских, пытаясь увидеть в них страх. Русские молчали. Их лица ни чего не выражали.
Лифт остановился. Открыл двери.
- Четвертый, - сказал один.
- Дорогу, - потребовал второй.
Таджики вышли, уступая дорогу.

***

- Пойду, вымою руки.
- Давай, быстро.
…
- Это что такое?
- Что?
- Вот это?
- Это? Консервы.
- Консервы?
- Ну да, банка мясных консервов.
- Банка?
- Ну, …то… что осталось от банки. Так получилось… сжал.
- Черт, черт, черт!!! Нет, больше я тебя слушать не буду. Никогда. Ты слышишь? Никогда не буду выходить без ножа….
- Пожалуй, ты прав. …
- Это ты её так рукой изуродовал?
- Нужно брать, - сказал он вместо ответа, любуясь ножом, - Чтобы банки были целее.
Они засмеялись. Смеялись и ели, ели и смеялись.

***

Упаковывались тщательно. Молча. Проверяя и перепроверяя. Осматривая друг друга со всех сторон. Подергивая, похлопывая, подпрыгивая. Чтобы все на месте, ни чего не билось, не гремело. Хмурые, напряженные, сосредоточенные лица.
Наконец-то всё.
Сели.
Командир поднял взгляд, улыбнулся, вытащил финский нож, любовью посмотрелся в лезвие, дыхнул, вытер испарину, еще раз посмотрелся и сказал:
- А это, чтобы банки были целее.
Загоготали.
- Ну, все, пошли.

Послушай, - спросил один из провожающих, - а ты не знаешь, про какие банки они говорили.
- Про обычные банки, - ответил ему второй.
- А-а-а, - понятливо протянул первый. Отошел, удивленно прошептал сам себе: - Странно, откуда здесь банки? И еще через минуту мечтательно добавил: – Бэнк оф Нью-Йорк.

Жить с дамочками, пацаны, опасно.
По началу, оно конечно, все кайфово…
Воротнички всегда чистые, штанишки, утюжком заточены, как у манекена …
Все чин-чином, вон, даже в кармане, тфу…, носовой платок.
Не, ну вы гляньте, гадина, она еще и по карманам лазает.
Где, где?
Фу-у-у….. Цела. Заначка цела. Ух ты моя милая заначка.
Испугался. Аж пот прошиб. Вот и платок пригодился.
С ним она здорово придумала.
А заначку нужно перепрятать.
Или выпить?
Выпить или перепрятать? Выпить или …? Выпить?
Все, все, решено: -Выпить и перепрятать, если останется.
Вот жизнь! Разве сэкономишь.
Всю жизнь, по краю.
Не пропьешь, так потеряешь. Не потеряешь, так …
За это нужно выпить.

Вон кстати, пацаны, местечко неплохое. Зайдем, стресс снимем?
…
Давай пацаны, за Вас.
...
За них.
…
За этих.
Да, пацаны, кстати об этих…
О дамочках, пацаны.
Об опасности.
Так вот, пацаны, живешь с ними, живешь …
И все вроде хорошо…
Все культурно, пацаны.
Есть с кем перекинуться … словом …, гхе-гхе, ну и делом.
И от этого даже речь становится русской. Помните, как в младших классах? Ну, эта? Русская Речь?
Без …ля, без на…
Помните? Нет?
Ой, пацаны, какие Вы счастливые.
А я вот вспомнил.
И Вы вспомните, вот поживете и вспомните… мои слова.
Ты наливай-наливай.
За это нужно выпить.
…
Хорошо пошла, сволочь.

Тут, пацаны, уже и до галстука рукой подать.
А это, пацаны, кранты.
Только ты этих крантов не замечаешь…
… как щечки лоснятся,
… как глазки мутнеют,
… как животик вываливается.
Не замечаешь катастрофы.
Думаешь, что все хорошо,
Но то, пацаны, только внешне.
Да, есть плюсы.
К примеру, ждут-с… Ждут-с меня дома.
Вот Вас ждут-с?
А меня… ждут-с
… встречают…с буквой С…
Со скалкой.
А утром рассказывают…
Не, пацаны, рассказывают, конечно же ерунду всякую.
Ты наливай – наливай.
За это нужно выпить.
Врут, одним словом. Такого не может быть, пацаны. Чтобы я да…
Ну и ….
Ой, хорошо пошла, гадина.
….
Понятное дело, на то они и дамочки, чтобы …
У них одни романы на уме.
Любовь.
А ключ где?
Я спрашиваю, где ключ?
Кому он помешал?
Лежал себе тихо, мирно.
В ванной под зеркалом, на полке.
Ключ гаечный.
Удобно так лежал, рядом с бритвой, отверткой крест, обмылком, да засохшим помазком.
Не, пацаны, на ё меня этим помазком пеняют.
Ну, не вымыл, то ж экономлю.
А ключ, по что помешал?
Вот скажи, тебе ключ мешает? Гаечный?
Нет. Понимаешь. Уважаю.
Давай, Уважаемый, наливай.
За это нужно выпить.
Что? Кончилось?
Не, кончилось, это когда кончим.
У настоящих пацанов, слово “кончилось” нет, есть слово “кончил”.
За это нужно выпить.
Давай, молодой, сгоняй быстренько, пока не кончил.
…
Побежал.
Вот и славненько. Понимаете, вижу, понимаете меня.
Гаечный ключ всегда должен быть под рукой… и отвертка крест.
Ан, нет.
Спрашиваю, что там делают пузырьки и тюбики?
Тебя спрашиваю.
Там?
Ну, там, на полке, под зеркалом, в ванной, вместо гаечного ключа и отвертки крест.
Что я спрашиваю делают?
Отвечай, гад!
…
А принес?! Давай наливай.
Лей по полной, не жмотись.
Вот.
Ну, за что пить то будем?
…
А гиря кому помешала?
Ты, говорит, её не поднимаешь.
Слышь? Это она мне говорит! Прикинь?
Я не поднимаю!?
Да я…я … Давай на руках… бороться, … здесь… сейчас… давай.
Убирайте. Все убирайте со стола. Все прочь.
Мы будем бороться.
На руках.
Армрестлинг.
Стоп.
Ты куда мой стакан понес?
Отдай. Видишь, там еще осталось.
Обнови-ка.
Полный, полный наливай.

Гиря ей помешала!
Ключ гаечный!!
Отвертка крест!!!
За это нужно выпить.

А пузырьки ей не мешают? Плодятся и расползаются. А на что?
Какой от них прок?!
Пить нельзя, гадость…, пробовал.
Вот ты, скажи, какой в них прок?
Мазать? На лицо?
Э-э-э, салага ты еще, я погляжу.
Да не кипятись, не кипятись.
Сходи, слей кипяток то.
Я тоже так думал. Что для красоты…
Посмотри на меня… Красивый?
Вот то-то и оно.
А ведь, грешным делом, подумал, Дай, думаю, и я… приобщусь к прекрасному.
Поправлю внешность.
Встал как-то ночью. Свет включать не стал.
Ну его, этот свет.
Подошел к полочке, выбрал, что пожиже. Липкое не люблю.
Глянул на свет. Розовая.
Понравилось.
Думаю: - То, что надо.
Налил, полную ладошку, и от души умылся.
Ты не зевай, наливай, наливай.
Типа, для красоты лица. Умылся то.
Типа, встану утром, посмотрюсь в зеркало… Красивый.,

Умываюсь, отфыркиваюсь.

Чую, пахнет.
Ацетоном.
Оказалась в том пузырьке жидкость для снятия лака.
Потом целый час стоял, промывал рожу струёй холодной воды.
Видал, теперь какая рожа?!
Лакированная?
Скажи: - Лакированная?
Правильно. Нет.
За это нужно выпить.

Вот гаечный ключ, я понимаю. Им даже по роже получить не зазорно.
У тебя есть гаечный ключ?
Нет?
А отвертка крест? Отверткой можно в ноздрю…
А тут, жидкость для снятия лака.
Ты наливай, наливай.
А если б я её выпил?
Бррр.
Господи, спасибо, что уберег меня.
За это нужно выпить.

Жить с дамочками, пацаны, опасно.
За это нужно выпить.
…

Она не дает мне спать, дышать, любить.
Она не дает мне нормально жить.
Она меня убивает.
Разрушает изнутри.
Я ненавижу её.
Борюсь с ней.
Но, ни чего не могу с ней поделать.
Она во мне. Где-то там глубоко внутри.
Дремлет.
И проснувшись, рвет плоть, выплескиваясь наружу.
Ненависть.

***

Он обнимает её.
Она прижимается к нему всем телом.
Они смеются, весело и задорно.
Запрокинув голову, двумя глотками он опорожняет остатки Колы.
Жарко.
Отстранив её на мгновение, бросает за спину пластиковую бутылку, подпрыгнув, неловко бьет пяткой, пытаясь сыграть по футбольному, ударом перебросить через себя.
Не получилось.
Соскользнув, бутылка падает в траву.
Смеются. Она опять крепко прижимается к нему, обхватив руками.
Они любят друг друга.
Идут по аллее, не замечая окружающих, начинающегося дождя, лежащей бутылки.
Счастливы.

Волна проходит внутри.
Хочется крикнуть: - Стоять! Эй, парень, стоять. Ты плохо слышишь? Подними-ка бутылку.

Молчу.
Стоит только начать.
Слова на него не подействуют.
Он герой. Не сможет перед ней признать себя слабаком.
А это значит?!
Придется класть на газон, топтать, унижать.
И это будет легко.
Он даже не представляет себе, как это легко.
Плакать от боли, обиды, бессилия.
Быть счастливым, любимым, и …вдруг … стать грязью на газоне.

Молчу. Иду.
Ненависть рвется наружу.
Держу.
Любовь должна остаться любовью, и счастье … остаться.
А этого не будет…
Не хочу.

***

Такое уже было.
Они стояли у подъезда. Ждали, когда кто-нибудь откроет дверь. Громко смеялись, лениво матерились, курили, сплевывали.
Дождались.
Открыл дверь. Зашел. Они за мной
- Вы к кому?
- Да пошел ты … - матюгнулся в ответ идущий первым. Пытался отталкнуть меня.
- Еще раз спрашиваю, Вы к кому?
- Су…, не твое дело, на… - он явно немного смутился, что не смог сдвинуть меня, потому и матерился громко и даже где-то отчаянно.
Тот, что стоял за его спиной подливал.

- Вот что парни, здесь правила такие, набираете квартиру, куда идете, и Вас пускают. Все просто и ясно. Йес? Ни чего, что я по-английски?
- Ни х.. себе, - выпалил тот, что стоял за спиной, - Видать он - … хочет получить …?
Еще раз попытались оттолкнуть.
Молча отодвинул. Стал закрывать дверь.
Беда была в том, что их было двое.
Одного я бы смог убедить, уговорить
Но тот, что стоял за его спиной, не давал ему ни какого шанса.
Поэтому он не мог отступить, показать слабость.
Улица слабость не прощает.
И он это знал.
Просунул ногу, схватился рукой. Попытался помешать закрыть дверь.
…
Не сдержал.
Она вырвалась наружу с дикой силой.
Ненависть.

Перехватил его руку, резко дернул на себя, поворот, хрустнуло.
Второго оттолкнул.
Вложил ладонь в проем и прижал металлической дверью.
Он застонал.
Пытался бороться.
Думал, это будет легко.
Подскочил второй.
- Руку, руку, дверь, - кричал первый.
Вдвоем они попытались освободить руку, отжать дверь.
Второй продолжал материться.
Первому было не до этого.
Заплакал от боли, закричал, завыл.
Он упал бы на колени, но не мог, рука была зажата слишком высоко.
Он выл.
Выл, бешено и протяжно.
Отпустил дверь. Отшвырнул обоих. Захлопнул. Пошел к лифту.
За дверью продолжался мат и плачь.
Стукнули ногой, зазвенел металл.
Еще раз.
Остановился.
Развернулся.
Хотел вернуться.
Не стал.

В лифте, представил:
”Резкий рывок, острая кромка режет пальцы, один за другим. Посыпались … указательный, средний, …, мизинец. Мягко постукивая о бетон.”

Ненависть докипала внутри.
Ненавидел её. Ненавидел себя.
Ведь я мог сделать это.
Мог.
Легко.
По телу прокатилась дрожь.

***

Он хрипел в моих руках.
Вначале сопротивлялся.
Потом обмяк, Понял тщетность.
- Ну, убей, убей меня, – закричал в отчаянии.
Очнулся. Отшвырнул его.
Развернулся, пошел прочь.
Он не представляет, как легко это сделать. Убить.
Слышал его хриплое дыхание, кашель.
Шел и ненавидел.
Ненавидел себя.
И ту ненависть, которая меня ломает, превращая в зверя.


Иногда она приходит ко мне ночью, и тогда я не могу спать. Иду на кухню, пью коньяк, стопку, одну за другой. Пытаясь забыться, выбросить из головы, из мыслей.
Ненавижу.


Он не отступит.
Я это знаю.
Потому, что считает себя правым. В том числе правым делать подлости.
Мне на него наплевать.
Я даже в чем-то его понимаю. Но уважать не могу.
Из-за того, что он делает гадости. Втихаря, как крыса. Когда меня нет.
Он думает, что сможет взять измором.
Наверное, он прав. Я давно бы плюнул на него.
Ушел бы.
С радостью.
Только бы его не видеть.
Не будить, не чувствовать ненависть.
Но я не один, есть родные, с которыми должен считаться, которых должен защищать.
Остается ненавидеть себя.
Ненавидеть ненависть, которая всегда внутри.
Которая может вырваться в любой момент.
Ненавижу, что приходится ездить и проводить очередные разборки, утихомиривая соседа, после очередных выкидонов.

Как-то чуть не убил его.
Теперь работаю на опережение.
Приезжаю и бью.
Бью без ненависти. Расчетливо и Читать далее...