Творения человеческих рук несовершенны. Чтобы они ни делали это всегда грубая работа. Однажды девочка принесла маленький кораблик. И молча, протянув его мне, убежала. Этот неожиданный подарок был настолько некрасив, настолько груб, что я чуть не заплакал. Я вертел его в дрожащих руках. Неумело выточенное основание из коры, парус из куска тряпки. Я нагнулся, опустил его в ручей, и он поплыл. Какой же он неправильный и несовершенный. Но несмотря на это он почему-то выглядел трогательно. Я поднял камешек и стал вертеть его в руках. Было тихо, и только листья о чем-то шептались с ветром. Всемогущие Валары! Камни, деревья, земля – все это так же неправильно, но, несмотря на это, все творения рук эльфов не могут сравниться с ними. Я опустился на колени перед корабликом и вновь всмотрелся в него. Влекомый стихией Ульмо, он отчаянно мчался вперед, подскакивая на мелких камешках, тряпичный парус надулся, ощутив прикосновение ветра. О, Великий Эру, что это?! Ведь он прекрасен!
- Можно задать тебе вопрос?
- Конечно, любимый.
Они лежали в постели обнявшись. Голова Эстель лежала на широкой груди эльфа. Он нежно гладил ее каштановые волосы.
- Как ты считаешь, существуют ли бескорыстные поступки, или все наши дела служат в угоду какой-нибудь нашей страсти?
- Я думаю, что всякий поступок корыстен.
- Почему?
- Ты убедил меня в этом, и я приняла это знание.
Эарен чувствовал кожей ее теплое дыхание.
- Я ведь мог сделать ошибку. Это правда, что многие эльфы и люди получают удовлетворение, радость от хороших поступков. Но ведь, возможно, когда-то они не знали, что доброе дело может принести им такие дары. По какой причине они делали это в первый раз? Может, все их последующие бескорыстные дела лишь попытка получить то внутреннее состояние, что посетило их в первый раз?
- Ты говоришь о детях?
- Не знаю.
- Материнская любовь мне кажется бескорыстной, - вдруг сказала она.
- Если исследовать это чувство, то и в нем легко найти собственную пользу. Посмотри, почти все животные самки находятся во власти материнского инстинкта. Также и эльфы, и адан. Разве любовь к детям не приносит матери удовлетворение. Возможно, кто-то пытается идти против этого могучего инстинкта и за это получает страдания. Словно в темноте существо нащупывает путь и оказывается, что меньше боли и мучений, когда ты следуешь этому зову природы. Лишь только дух, для которого нет ничего сладостней муки, может воспротивиться и пойти по другому пути. Но здесь опять же идет речь о собственной пользе, хоть и несколько извращенной.
- Это страшно.
- Что?
- Ты вернулся домой? Ты нашел квенди? – не выдержал собеседник.
- Да, это были квенди. Маленькая группа охотников, которые забрели очень далеко, гоняясь за оленями и косулями. Увидев, меня они испугались. Прежде они не встречали чудовищ, их глаза привыкли видеть красоту, а я был ужасной пародией на них самих. Самые смелые из них хотели выстрелить в меня, и если бы я не заговорил с ними на нашем родном языке, они бы это сделали. Возможно, тогда бы мои мучения закончились. Но я очень долго ждал этого момента, надеялся вернуться домой и не хотел умирать.
- Друзья мои, я один из вас! – при этих словах их передернуло. – Я Сулимион, сын Лотестимара и Эленианте из селения к западу от озера Куйвиэнен. Я клянусь вам. Не смотрите на меня. Я безобразен, но я один из вас.
- Ты не похож на нас. Какой же ты эльф? – крикнул один охотник из-за спин товарищей.
- Меня мучили, – я упал на колени и пополз к ним, умоляюще сложив руки. – Надо мной издевались. Я чуть не сошел с ума. Я хочу домой! Заберите меня домой! Пожалуйста, сжальтесь!
Они гордо смотрели на меня и кривились от презрения. Как только я упал перед ними на колени, они перестали бояться, и подошли ко мне.
- Ты говоришь правду?
- Да, да, - плакал я. – Я хочу домой.
- Если ты лжешь, мы убьем тебя! Многие из нас видели ужасные тени в лесу. Это были не звери и не квенди. Что ты знаешь о них? Не один ли ты из этих чудовищ? Отвечай!
- Это они мучили меня, они издевались надо мной. Но я убежал... Я хотел вернуться домой. Пожалуйста!
- Мы отведем тебя, - говорил главный охотник. – Наши старейшины решат, что с тобой делать. А пока, дайте ему воды и хлеба.
Он достал из своего мешка, меховую куртку и протянул мне.
- Оденься, путь домой будет очень долгим.
- Не дольше той вечности, через которую я прошел, - пробубнил я в ответ, но он не услышал.
Как же приятно было, наконец, почувствовать теплую одежду, погреться у костра. Я слушал песни моих родичей, и мне казалось, что я слышу их впервые. Я радовался как ребенок и хлопал в ладоши.
Они не доверяли мне. Я видел, как они постоянно
"Эрих Мария Ремарк.Писатель-реалист."
Вы очень волевая натура с трезвым умом и реалистичным взглядом на жизнь.Вы рассудительны и непреклонны в своих суждениях.Все предрассудки подвергаете остракизму.Порой бываете циничны,но это не мешает Вам иметь достаточно широкий круг общения и быть душой своей компании.Многие люди Вас обожают,некоторые ненавидят,но Вы остаетесь загадкой для всех них.
Пройти тест "Какой вы писатель"
Indilhin завтра
Думай, думай, Indilhin. Я позволю тебе эту роскошь. Но не увлекайся, а то опоздаешь жить.
[показать]
Indilhin сегодня
Там реки все спокойны и мудры, там небо низко так, что если руку протянуть, потрогать можно...
[показать]
Эти три фотографии, я сделал семь лет назад. Тогда в моде были аппараты Polaroid, поэтому фото не очень качественны. Но все же...
Фотографии сделаны за один вечер. Интервал между ними - 30 минут.
Итак...
1. Перед закатом:
[показать]
Недавно встретил на одном из сайтов творение одного из молодых писателей. Оно впечатлило меня своей простотой и легкостью. И тогда я подумал: «Почему я никогда не писал ничего подобного?» Все мои произведения наполнены тоской, страданиями и иронией. Невольно задумываюсь: «А не мазохист ли я?» Ведь жизнь не может быть такой. Она совсем не такая. В ней хватает не только горя, но и радости, не только боли, но и удовольствия.
Я пишу в произведениях «Я», но мне нужно научиться быть богом своих творений и писать «он», «она» и «они». Какой же силой нужно обладать, чтобы не привносить в свои творения себя?!
Все мои рассказы подобны философствыванию молотом, но я устал от этих маршев. Хочется сотворить нечто подобное танцу маленького перышка; такое же легкое, изящное и красивое. Нужно быть законченным глупцом или очень мудрым, чтобы писать такие вещи! Но и тот и другой счастливы. Стремление к истине – это также толстые прутья, отделяющие нас от свободы. Нужно быть очень свободным, чтобы превозмочь даже свою свободу.
До этого я слишком много уделял внимания внутреннему миру, пытался осветить самые глубокие бездны, взглянуть в самые темные места мира. Но сколько же мудрости в том, чтобы уметь вовремя закрывать глаза и гасить все свечи. Я слышу как Moristimar смеется над Эареном, и я смеюсь вместе с ним, потому что и я научился слепоте.
Плох тот писатель, которому для того, чтобы выразить любовь нужно употребить слово «любовь». Это относится и ко всем остальным чувствам.
"Как же ты хитра жизнь! Ты любишь посмеяться и поводить таких как я за нос. Знай же моя подруга, что нет в мире ничего слабее человека, но нет и ничего ужаснее его.
Посмотри мне в глаза! Видишь там блеск! Видишь я смеюсь! Посмотри! Видишь сколько чудовищ и прекрасных созданий собрал я вокруг себя. Взгляни сколько цветов здесь, и мы достаточно мудры, чтобы не срывать их.
Посмотри на тучу, что движется с Запада! Она мое творение, и если я захочу, то смогу залить весь мир слезами неба. А вон солнце, оно тоже мое дитя. Смотри, как луч света пронзает тучу! Разве это не прекрасно!
Ты улыбаешься? Я тоже. Ведь я твое зеркало. Если ты разобьешь его, то больше не увидишь себя. Поэтому береги тех, кто может отражать тебя.
Ты придумываешь очередную хитрость? Давай! Ведь из того, чтобы быть обманутым тобою, я сделал цель своей жизни. Твою цель. Разве не абсурдно это звучит? Но я полон абсурда, как и ты, потому что я полон тобой. Ты считаешь меня сумасшедшим? Но разве может кто оставаться в здравом уме, познав прелести твои.
Постой куда ты? Не беги же от меня! Приблизся ко мне и я поцелую тебя. Узнай же, как может быть горек и сладок поцелуй человека.
Я создам огромный прекрасный мир и буду его богом.
Некоторые размышления Эарена эльфа, записанные на стелле откровения в городе черной луны.
Жестокость, к которой мы прибегаем по отношению к тем, кто нас любит, во имя их воспитания, приносит нам больше боли и страданий, нежели тем, кого мы воспитываем. И благодаря этой жестокости, мы воспитываемся сами.
* * *
На самом деле свобода более ценна, более плодотворна, чем любовь. Поэтому сильный человек хочет наделить любовь свободой. Не глупо ли это: пытаться прекрасное сделать полезным?
* * *
Большинство женщин в любви ведут себя либо как тираны, либо как рабы. Сильный мужчина не желает, чтобы им командовали, или чтобы ему поклонялись. Он хочет видеть в женщине спутника в своем восхождении к звездам.
* * *
Иногда мы ненавидим близких больше, чем наших врагов, именно за то, что им известны наши тайны и личная жизнь. Вот почему сильный человек остается загадкой даже для своих друзей, родственников и женщин.
* * *
Те, кто нас любит, познаются не в страдании, а когда мы счастливы.
* * *
Постепенно, я начал возвращаться к жизни, в которой я был один. Но порой, когда мне становилось ужасно скучно, я садился в угол и, представляя, что голова Эли лежит у меня на коленях, а я глажу ее волосы, беседовал с ней.
- Прости меня за то, что так получилось. Я так хотел быть с тобой. Поверь мне, я не предал тебя. Я хотел умереть с тобой, а ты ушла одна. Ничего не бойся. Все будет хорошо. Мы выберемся отсюда. Вместе пойдем к твоим родителям, и я попрошу их, чтобы они отдали тебя мне. Мы всегда будем вместе. А весною... Весною, когда зажигают праздничные костры и поют самые красивые песни, я уведу тебя в лес и скажу, что люблю тебя. Слышишь, я люблю тебя!
После этого мне становилось больно, и я всегда плакал, а она молча спала у меня на коленях.
Если бы не память о ней, я сошел бы с ума в той темноте. Думаю, мои тюремщики, этого и добивались. Но я держался. Ел их помои. Терпел оскорбления и побои. И при этом разум не покидал меня. Для меня такая жизнь стала обычной и скажу честно, что через несколько десятков лет, проведенных в заточении, я совсем свыкся с болью и страданиями. Их удары были для меня как утренняя разминка. Я научился в объедках видеть благость. Были дни, когда я устраивал пиры. Среди этих помоев у меня были свои деликатесы. Я долго просиживал составляя вымышленное меню на завтра.
Я не знал, как мне считать дни и потому решил делать зазубрины ногтем на одном податливом камне. Эту процедуру я проделывал каждый раз, когда просыпался. Я понимал, что мой способ вычисления не верен, но мне это было нужно. Мне доставляло огромное удовольствие гладить сделанные мною отметины, в эти мгновения я чувствовал, что сражаюсь, что у меня есть надежда. Я ждал сам не зная чего. Но моим надеждам не суждено было сбыться.
Однажды около дюжины моих мучителей ворвалось в темницу. С криком они набросились на меня. Я увидел, что у них была веревка. Что за мучения они выдумали на этот раз? Я решил не сдаваться без боя. Прежде чем они скрутили меня, я успел сломать несколько носов и челюстей. Покалеченные мною выли от боли, а я смеялся над ними и осыпал оскорблениями, в сочинении которых, я к этому времени достиг совершенства.
- Смейся, смейся, - выплюнул один из них. – Шуточки закончились, теперь ты познаешь боль.
Ударив меня по лицу и заткнув рот тряпкой, они вынесли меня наружу. Я вспомнил, как давно, меня или кого-то другого также тащили по этим туннелям, также слепил свет факелов, также воняло сыростью и плесенью. Но тогда я боялся. Мне было страшно за Эли и за себя. «Эли? Кто это?» - думал я. - «Призрак?».
Но и на этот раз меня ожидала боль. Муки мои только начинались. Тюремщики приковали меня к огромному деревянному столу так, что я не мог пошевелить даже головой. Передо мной предстало множество ужасающего вида