Весь мир на ладонях держать
Впредь,
Все мысли и действия сжать
В сеть,
Весь мир по каемке прошить,
Весь -
Иначе бессмысленно жить
Здесь,
Иначе бессмысленно бить
В гонг,
Пытаться у мира просить
В долг,
Который не можешь отдать
В срок,
Но можешь запрятать под гладь
Строк.

Я не бог и не марионетка,
Но под утро - и то, и другое.
Этот мир - золочёная клетка,
Но и здесь слишком мало покоя.

Для кого-то - свергая границы,
Для кого-то - сжав зубы покрепче,
Я грызу золочёные спицы,
Потому что так всё-таки легче.

Уходя - я мечтаю остаться.
Не найдя - я ищу, как безумный.
В теореме мечтаний прострация
Будет разностью, а не суммой.

Все повязаны нитью по кругу
Толщиной со струну контрабаса.
Все безмерно приятны друг другу,
Эти чувства на вкус - как пластмасса.

Всё вокруг нереально и зыбко,
Дни - пираньи с разинутой пастью.
А нужна лишь простая улыбка,
В ней есть все витамины для счастья.

И, в преддверии полураспада,
Погорелец без денег и крова -
Я ищу себе нового ада,
Потому что в раю мне херово.

Реальность - смешалась с вымыслом.
А почва - податлива, как туман,
Но что-то в ней все же пробилось, выросло,
Впитав в себя кровь из ран.

В почти безнадежном случае,
Каком-то бессмысленном, тусклом сне,
Внезапно из тьмы появилось лучшее,
Чем бывшее лучшим мне.

И лава течет в артериях,
И сердце кипит, как вулкан в Перу,
И твой телефон - телефон доверия,
Покуда я не умру.

Дождь. Ощущение собственной смертности.
Две точных даты - катод и анод.
Жизнь - будто поезд огромной инертности,
Без остановок - вперед.
Слов недостаточно. Мысли спонтанные,
Глупо пытаться облечь их в слова.
Наедине с незажившими ранами
Сильно болит голова.
Дождь. Растворение в ночи. Сознание
Тает в среде, где pH у нуля,
Где, как шприцы, пробиваются здания
В тело планеты Земля.

Где-то за стеной дождя ты идешь, слепая, вдоль стены, ведя по скользкому мокрому кирпичу рукой, чтобы не заблудиться и не пропустить ворота. В этой стене ведь должны быть большие, красивые узорчатые ворота в рай.
И никто, черт побери, никто не сказал тебе правду. Никто из тех, что смотрят со стороны, как ты ходишь вокруг водонапорной башни.

Мы стали другими, но мир сохранил наши копии.
Понять - нереально, но данные с камер не врут:
Нас всех затянуло в ужасные сети утопии,
Где мы только тени, а копии наши - живут.

Твой крик - просто дождь, и его предсказали по радио.
Ты бьешься о стены, а копиям видится снег.
И ты окончательно падаешь в яму апатии,
Признав, что не ты, а пустой манекен - человек.

Есть те, кто наивен и верит в первичность сознания
И те, кто живет в пятый раз (что порядочный стаж).
А ты - лучше ставь под сомнение все мироздание:
Как знать, может, данные с камер - обычный монтаж?

upd 3/05/11: Можете меня поздравить, это 666-ая запись в моем дневнике! :-D

Новая песенка, находится на стадии сведения. Нуждается в записи вокала (с этим проблемы), баса (лень, а сэмпловый вроде звучит нормально, но рано или поздно запишу) и барабанов (они тоже сэмпловые, впрочем, в домашних условиях другого выхода у меня все равно нет). Сэмпловая виолончель играет партию вокала, но очень понравилось, как она звучит в миксе, поэтому, по крайней мере частично, она там останется.

На самом деле далеко не первая моя запись, просто как-то так повелось, что сюда я выкладываю только стихи и бредовые мысли. Надо, что ли, ломать стереотипы.

Тает снег и последний в стакане лед.
Ничего никогда не произойдет.
Мысль о смерти, мелькнувшая в пять утра,
Уползает в размазанное вчера.
На настенных часах шесть утра, тик-так,
Спать не хочется, каждый второй мудак,
Каждый первый уже смотрит третий сон
И храпит, создавая ужасный фон.

Спят таксисты, дантисты и продавцы,
Спят хорошие люди и подлецы,
Спят пловцы, террористы и президент,
Спят банкиры, считая во сне процент.
Спят скинхеды и панки, среди газет
Спит редактор (он спит так уже пять лет).
Спят айтишники, дети и шлюхи, спят -
Ощущение - несколько дней подряд.

За ночную минуту проходит год.
Это знает любой, кто как я живет.
И нам всем уже тысячи тысяч лет.
И, по сути, нас всех уже вовсе нет.
Жизнь дана нам в кредит под большой процент,
И его не заплатит никто в конце.
И лишь я это понял. И хорошо.
Сладких тысячелетий. Я спать пошел...

Сила действия гравитации,
Ожидаемый, но сюрприз.
Очень хочется здесь остаться,
Но опять что-то тянет вниз.

Вроде тело ничем не сковано,
Но все ближе земная твердь.
Это даже чуть-чуть рискованно.
И, возможно, немного смерть.

Я совсем не молюсь Всевышнему
И не роюсь в своей судьбе.
Только если я все же выживу -
Я опять поднимусь к тебе.

Мечта маячит снова где-то сбоку,
Сбавляя темп и погружаясь глубже.
Сознание сжимается под током
И тает, как снежинка в грязной луже.
Стремления похожи на кинжалы,
Но затупились и уже не режут.
И, как всегда, чего-то слишком мало.
А если много - почему-то реже.

Стремительная и острая как жало
Осы -
Сбежала.
Не посмотрев на часы.
Не прикрыв за собою двери и окна -
Выбралась, как бабочка, из кокона.
Плевать, пусть ищут, сирены воют неистово -
Подальше из дому, подальше из дому,
Перебираться из города в город, пить ледяную воду -
В любую погоду. Двигаться до упора.
Превратиться в тень тени, запах ветра,
Луч света
в пять утра у догорающего костра.
Вырваться, сбежать. Давно же было пора.

Извечная проблема - если в голове какая-то мелодия засела, я под нее тексты могу километрами гнать. А вот придумать мелодию к уже готовым текстам почему-то никогда не получается...

Снег - висящая в небе пудра,
Мир придуманный - не разбить.
Только каждое новое утро
Почему-то сложней любить.

Доиграл - уходи со сцены,
Время вышло, the end o'clock.
А вода превращается в стены,
В двери, в окна и в потолок.

Двадцать дублей, и каждый - мимо.
И спектакль - не завершить...
Но я вновь отыграю зиму,
Потому что так надо жить.

teotlu (03:41:14 19/10/2010)
щас пришла мысль в голову дурацкая
teotlu (03:42:40 19/10/2010)
что жалеть, что ты причинил кому-то боль - это очень большой эгоизм, потому что жалеешь ты по сути из-за того, что сам страдаешь от этого - то есть жалеешь ты себя. а будь ты, скажем, сволочью, ты бы от этого не страдал - поэтому и не жалел бы никого.

Давай сбежим из больницы строго режима, давай сбежим.
И в красных каплях дождя, кожей чувствуя свет не взошедшего солнца,
Пройдя наполовину путь к вечности и обратно, глаза в глаза, отмеряя секунды до фиксации смерти,
Пробежав по радуге от края до края быстрее, чем фотоны от Солнца до Земли, держась за руки -
давай уйдем в никуда, потому что там хорошо.
И ни один долбанный автор не посмеет написать продолжения нашей истории.

не предопределено?

[700x466]

Мелом пишу на стене.
Медленно гаснет свет.
"Я умираю во сне.
Мне сорок тысяч лет."
Переживу потоп.
Может быть, даже два.
То, что будет потом -
Не обличить в слова.
Вновь - превратиться в дым
Или в холодный снег.
Мертвым или живым.
В морге - или во сне.
В кафеле. В оргстекле.
В небе. В пыли дорог.
"Мне сорок тысяч лет.
Это немалый срок..."

В ее волосах будто заблудился ветер. В ее глазах отражаются тысячи миров и миллиарды звезд, каждая из которых - кому-то очаг и дом. Ее руки ищут что-то в темноте, и длинными тонкими пальцами она ощущает штукатурку стен и вечность - прослойку между штукатуркой и бетоном. Ее шепот похож на пение, а пение на шепот - и то, и другое нежно пробирается в душу, не оставляя ни единого шанса не влюбиться в этот голос. А еще она любит дождь.