[показать]

или

пол-Мадонны на фоне просыпающегося метрополиса в лучах заходящей Венеры



распускается свет.
                день стремительно близок.
пол-лица в параллельной реальности смято.
         неотвеченный красно мерцающий вызов –
лик обратный звезды,
                неделимой как атом.

а пока ты глядишь,
          в полупрофиль,
                на север –
        в предрассветных тенях пол-лица утонули,
я себя убеждаю, что мог бы поверить
половине
         в восходе проснувшихся улиц.

не затем, что попытки другой вам не будет:
         растопляя Венеры зрачок, светописно
         беспощадный ком света откроет вторую
половину.
                чем вырежет шанс возвратиться.

после вспомнится,
        разве что, локон над грудью
полнокровной и осатаневшей столицы.

[показать]




На золотом крыльце сидели:
ангел, предатель, чекист, писатель, поп, археолог, швея, злодей -
кто ты, выбирай, не жалей,
                не задерживай снега озимых полей.


В ушке блестящем иглы
                        (остриём
                в серый
картон упаковки
                разбитой
        всаженной,
     вместо
                подушки расшитой)
ангел сидел и следил за шитьём.

        Медленно
                тянется плотный стежок.
        За разом раз
                        свою карму свершая
                горлом
        кидается в петлю (вторая
игла).
        А на первой - сидит, стережёт

ангел.
        Сквозь муть непогоды гляди:
тени да холод.
                        Бреди наобум. На
свет из окна.
        В вихре льдинок самума
тошно. Представишь себя
                        посреди

мира.
        По косточкам пересчитай мне:
        жизнь и сердечная боль. Всё отдай -
        голым заходят, что в пекло, что в рай.
                Болью - за вход. Остальное оттает.

Выгорит. Будто на солнце лежак,
с видом на
                будущее, через век,
где не совсем уже и человек,
впрочем, не ангел...
                        не смертный...
                                скорей...



На золотом крыльце сидели:
ангел, предатель, чекист, писатель, поп, археолог, швея, злодей -
кто ты, выбирай, не жалей,
                        не задерживай снега озимых полей.

[показать]

Д. Сухарев


Апрель, апрель на улице!
А на улице февраль.
Ещё февраль на улице,
А на улице — апрель!
     И крыши все затаяли,
     И солнышко печёт.
     Эх, взять бы мне за талию
     Подснежников пучок!
Взять бы в руку вербочку,
Чтоб запахом текла,
Мимозную бы веточку —
Весточку тепла!
     Весточки вы ранние,
     Ветры издалека —
     Весенние, бескрайние,
     Искрящиеся слегка...

Апрель, апрель на улице!
А на улице февраль.
Ещё февраль на улице,
А на улице — апрель!

Не дома, не под крышею,
На самом ветерке
Стоит девчонка рыжая
В зелёном свитерке.
     Стоит с довольной миною,
     Милою весьма.
     А может, вправду минула,
     Сгинула зима?
Может, вправду сгинула?
Солнышко печёт!
Той, что шубку скинула,
Слава и почёт!

Апрель, апрель на улице!
А на улице февраль.
Ещё февраль на улице,
А на улице — апрель!
     Сколько солнца шалого
     На улице хмельной!
     Улица, как палуба,
     Ходит подо мной.
Я рот закрыл с опаскою,
Держу едва-едва
Вот эти шалопайские,
Шампанские слова.
     Весточки вы ранние,
     Ветры издалека —
     Весенние, бескрайние,
     Искрящиеся слегка...

(С)

[показать]

Дмитрий Сухарев



А когда хлеба созрели,
Когда яблони родили,
Мы застольем проводили
Всё, что встретили в апреле.
Где межа зимы и лета,
Там печальницы осины
От души плеснули цвета —
Осенины, осенины.

А вторые осенины
Бабьим летом улыбнулись,
Носом в зеркальце уткнулись
И ресницы подсинили.
И, опомнившись, мужчины
Тёплых женщин обнимали,
Их смущению внимали —
Осенины, осенины.

А на третьи осенины
Осенили мысли роем:
Не дадим любовь в обиду,
Под снегами не зароем!
И услышав крик совиный
В тёмной чаще, в самой гуще,
Мы огонь раздули пуще...
Осенины, осенины.

(С)

[показать]

Ирина Евса

На девятую полку задвинув роман, где герой героиню не свёл под венец, — ты
уже не завидуешь вешним громам, что с бравурным началом замкнули конец. Не
ревнуешь героя ни к дельной жене, ни к рассеянной даме с лисой у щеки,
в застывающей страсти, как муха в желе, зависающей, зрелым летам вопреки…
Что с того, что завязка опять не зажглась, не проклюнулась красным в сыром
табаке, и манившая прочностью прошлая связь пробавляется пошлостью
в каждой строке?.. Но ведь что-то в нём было, а может быть — в ней; в торопливых
соитьях с приправой вины; в дребезжащем стакане; в шуршанье теней на
дешёвых обоях прохладной стены; в этих «как мы похожи!», «а если бы вдруг?..»;
в простыне, как в спасительной тоге, когда ширпотребовской лампы
безжалостный круг — все морщинки на шее, все складки стыда…; в женских
тапочках синих у ножки стола вперемежку с мужскими; в заботах простых; в том,
как он сокращал поначалу дела, а потом невзначай удлинял, поостыв; в чувстве
долга, пришедшем на смену… Во рту — вязко, словно вкусила незрелой хурмы.
Забери эту книгу. Достань мне вон ту — в маслянистых наплывах языческой
тьмы. Или ту — постмодерна брезгливый абсурд, где герой, возвращённый
к своей дорогой, вызывает ухмылку, поскольку обут в неприглядные туфли эпохи
другой. Он толчётся в дверях, словно просит на хлеб, удивлённо мигая в проёме
судьбы. И, смущаясь, бормочешь: «Ну, правда, — нелеп. Но ведь что-то в нём
было, но что-то в нём бы…»

( C )

[показать]


же равно...


моё помнит тебя и ждёт.
когда мы вместе, тело помнит тебя.
и это вдох.
а когда нет - ждёт. и это - выдох.
так и живу я несколько мгновений меж выдохом и вдохом.
но жизнь вообще очень короткая штука.

[показать]
Мишель Уэльбек
(перевод Елены Гречаной)



"Предвестником дождя стал с моря ветерок.
Как колесо в крови, диск солнечный алел.
Один на берегу, сжав зубы, я сидел,
От горечи во рту отделаться не мог.

На фоне шимпанзе печален был мой вид,
Сидел я с купленной тобой консервов банкой.
Природа нам должна послушной стать служанкой.
Я был совсем один на пляже и небрит.

Природа заодно с живыми, чей удел
Однажды околеть и массой стать застылой.
Сорваться в пустоту всегда мне страшно было,
И вот, вцепясь в песок, над бездной я висел.

От ливня, грохота исчезло все вокруг.
Я чуял, что попал в лихой водоворот.
Я слишком долго жил. Похоже на просчет.
В неимоверный мрак мир погрузился вдруг."
(C)

[показать]

Долго ли
Распускается мак. Сводят створы мосты. Затухает струна. Остывают подушечки пальцев, гудя.
Темнеют
Заросли вереска в выцветших сумерках. В пене кипящей.
В крапинах света. Глаз помнит ещё. Скоро ли
Мягкою мышью скользнет
В быстро по небу (рваной) бегущей вуали серп белый, и спрячет
Мелованый нос,
Ослепляя холмистые дали. Надолго ли
Цвет. Опадающий
С каждым ударом. Вздрогнувших яблонь ряды. Грозди капель. Порыв,
Раздробивший, ломающий тонкие грани берез.
Ивы с ножками цапель. И клювами. Это всерьез? Холодок.
Запотевшие стекла.
Гроза. Или только рассвет. Тихий свет отогретой воды.
Запах пара, тумана поток.
Облетающий розовоцветный шуршащий покров. Гуд шмеля.
Распростертые ленточки тропок, стекающих в темный асфальт.
Пустота.
В тишине предрассветный галдеж воробьиных детей. Не пора.
Есть еще полчаса. Полцветка. Четверть сна. Половина ума. Полдыханья. Полшага.
Пора.
Просыпается свет. Цвет меняет листва и трава поседела от рос.
За недолгим мостом
Начинается новый, не ход, но хотя бы
Зеленый рассвет,
Без зазора вступающий в ночь.

[показать]
( с ) Ольга Арефьева


Они пили ночное вино,
Даже днём – ночное вино,
Слюдяные бутыли окна
Всегда были полны вина.
        Оно было сладким, как соль
        И густым, как венозная кровь,
        Оно было острым, как боль
        И протяжным, как сонная одурь.

И крутилась пурги карусель,
И в жестянке дралась карамель,
В нём был грог и медовый пирог,
И порок, и троллевский эль.
        Оно было тягучим, как мёд,
        Оно было верным, как пёс,
        Оно было жгучим, как лёд,
        Окончательным, словно погост.

Как по тропке бегут муравьи,
Капли бились в поверхность луны,
Где просили скитальцы воды
У неверной двоящейся тьмы.
        Так кричат по ночам огни,
        Так идут на дно корабли,
Так на белом стекле простыни
Остаются следы от любви.

        Его трудно было не пить
        И не лить по руке в тоске,
        В нём нельзя было не уплыть,
        Растворившись, как яд в молоке,
        Разорвавшись как пряхина нить.

Им хотелось остаться, но
Не пускало ночное вино,
        Им хотелось убраться, но
        Не давало ночное вино,
И ломало им крылья оно,
И лишало их силы оно,
И тянуло к себе на дно
        Даже днём – ночное вино...

[показать]

вчера меж нами, считай, был секс:(линия отрыва от детей милых дам)

[показать]
и, кстати, совершенно непонятно почему вместо "лепса" Жора Крыжовников не поставил бы, например, вот это (тоже вполне, так, народное... ну, почти...)




Длинная

( с ) Ольга Арефьева



Оторвали от руля,
Не вращается земля,
Только я иду с нуля.
По-собачьи запою,
По-звериному сжую
Глупую любовь свою.

Длинную, длинную, словно поле минное,
Долгую, долгую, будто дно под Волгою.
Я не сбросок, не ощеп,
У меня есть соль и хлеб,
И под звездами вертеп.
Я завою на луну,
Ее свет пойдет ко дну,
Как слюну любовь сглотну.

Длинную, длинную, как похмелье винное,
Жаркую, жаркую, как огонь над чаркою.

По походке, по глазам
Я приметен небесам,
Спотыкаю себя сам.
То по-птичьи засвищу,
То по-рыбьи заплещу,
Я любовь свою тащу.

Сильную, сильную, словно многожильную,
Давнюю, давнюю, как траву отравную.

Оторвали от руля,
Не вращается земля,
Только я иду, скуля.
По-собачьи запою,
По-звериному сжую,
Глупую любовь свою.

Длинную, длинную, как поля целинные,
Долгую, долгую, словно дно под Волгою.

[показать]
сегодня пришлось послушать много "лепса". теперь, чтобы подышать нужен антидот. попробуем старый, испытанный...





Асимметрия

( с ) Ольга Арефьева




Я бы сказала, быт мой
        асимметричный,
Проем у двери - зверной,
         окна окоём - птичный
Вижу рептильную пыль,
         вертикальное море,
Плывут кистеперые рыбы
         в дорийском миноре.

Сколько времени ты
         проводишь за бортом?
Столько же раз в клоуна
         бросили тортом,
Попало в лицо много крема
        - и вот вся поэма,
Я утонула, теперь я
        точно ведаю, где мы!

Ты обнажен как провод
        высоковольтный,
Я зависаю между
        репризой и вольтой,
Столько лет мечтала
        об этом миге - и фигу,
Это все возбуждало
        лишь в моей книге.

Столько лет я растила
        свою пуповину
Затем, чтобы так вот легко ты
        душу мне вынул,
Порвал мое сердце, и
        щелкнул по носу,
И оставил вот эту и эту
        страшную полосу.

И теперь вот стою
        с пробитой улыбкой рыбы,
В водной больной стихии
        не разорвать дыры бы,
Вижу свой мир бездомный,
         водой влекомый,
Реальность моя странна,
        это ясно любому.

В дыры все время дует
        и этот ветер - вода,
Я трогала твое
        тело, кожа твоя тверда,
Мужчина должен не плакать
        и брать все силой,
Это, конечно, мило,
        но перекосило.

Откроешь глаза с утра -
        а вокруг дыра,
Рана на теле мира,
        в изнанке прорывы и дыры,
Их не зашить, но как-то
        же надо выжить,
Себя грызу я внизу,
        но небо еще ниже.

Я человек-амфибия,
        хлопаю жаберной щелью,
То на берег, то к рыбе я,
        то обратно - качели,
Я ничего не вешу, меня
        ничем не утешить,
Горе мое - как море,
        в мотиве сплошные бреши.

А знаешь, что это такое -
        жить с болью?
Конечно, ты мастер боя,
        а я ночное апноэ,
Ты каждым пальцем готов
        и убить, и быть убитым,
А я каждой клеткой
        люблю и хочу быть любимой.

Я своим порванным сердцем
        стучу явно не в ритме,
Путаю жесты, вместо
        концерта пою молитву,
Путаю воздух с водой,
        а воду с любовью,
Из состояний материи
        мне подойдет любое.

Я ведь дышу наощупь,
         зубами слушаю звуки,
Конечно бы, надо проще,
        но не прощают руки,
Вижу двумя лишь глазами,
         а сотня других ослепла,
Во мне так много тепла, что
        вода становится пеплом.

Лево неравно правому, и я
         гребу по кругу,
Волна идет по округе,
        дуга замыкает фугу,
Эта любовь - вода,
        я - рыба, не надо сети,
И не тащи все это в глухие тоннели Сета.

А знаешь, что это такое -
         жить с болью?
Конечно, ведь ты почитаешь
        её атрибутом роли
Я подняла эту долю, и
        даже Читать далее...

[показать]


На Коринфе мне мало смотреть
        на зеленые волны бегущие
                        к краю пустынной лагуны,(если уверен, то читать)

[показать]
Вавилон

( с ) Ольга Арефьева


За то, что мы были щедры, Джа не лишит нас хлеба -
Милость его беспечна и льется на всех подряд.
За то, что мы были щедры и всё раздали нелепо -
Пули нас полюбили, ангелы к нам летят.

За то, что мы были красивы, Джа не лишит нас силы,
Даже когда безрыбье сливает из вен тепло.
Джа не лишит нас силы и даст нам кусочек пыли,
Глины, которой форму придал, возлюбив зело.

За то, что мы были люди, Джа не лишит нас смерти,
Мы вместе с ним будем смеяться над долгим-долгим кино.
Джа никого не судит, Он просто всем этим вертит,
В палитре кипучей смерти смешав светло и темно.

По дороге на Вавилон
Я потерял свою башню,
Зато встретил столпотворение блудниц, языков и монет.
По дороге на Вавилон
Было весело мне и страшно.
По дороге на этот город я встретил то, чего в нем больше нет.

[показать]

У большой,
        как хорошо известно,
                        будущего времени нет.(если уверен, то читать)

[показать]

Колбасит бриз в синеве облака.
                                    И у них
не пойми, то ли все пучком, то ли нет.
                                    Беспечно.
Я такой не такой, совсем и курю, и наивно
Считаю то ли сошлось, то ли все-таки это навечно.

Старший аркан не лег налево.
                                    Младший
к черту, поставьте свечку. Это случается. Это бывает.
Не верите - не читайте больше.
                                    Раньше
Надо было думать.
                    По-серьезному задувает.

В аспирантуре уже четвертый год -
прошу
        отпустить разгильдяю помыслов панство.
Ног нестройность. Метафор
                (а пьян не был)
                        полет.
Несвоевременность доли и колкость.
            Строобэри, ять. Невыносимый вкус.
Неповторимая жизни легкость.
    Протуберанцы мимозы,
                        вырос куст
там, где впечаталось время
                    фоткой в пространство.

[показать]

    Спали.
В слабо
забеленном
  сумраке комнат
вяло качался
  невидимый тюль.
День не начаться не мог,
  ни начаться.
В родах
    рассвета
  казался июль.

Выпросить.
  Выбросить.
  Тонкую ленточку
сна.
    В бесполезно закрытых глазах
сумерки.
        Веточка. В тюлевой клеточке
крестик. На ноль
    истонченного сна
прячется.
    Веточка. Тычется
в форточку
пальчиком скрюченным. Хочется
                                в сны.
Просится
    к мальчику
    с девочкой, скорчиться
с краю
    подсиненной тьмой простыни.

Мятою тряпочкой стекла
                завешены
в белую ночь. (так июль или нет?)
Недопросмотреный сон.
        Недорешенный.
По вертикали,
      где складками плед.
Допроглядеть
      через стёртые линии
досуха.
    Ярко стрекочет квадрат.
Спали.
    Без имени осуществимые.
Выстрелены,
        как растянутый в август
                                шпагат.

[показать]




пики - старший козырь в колоде.
и так и так - напрасные хлопоты.
что-то врут о хорошей погоде.
за окном весна продолжает опыты.

вчера в довершение всех утрат
Юпитер с Венерою, кошкоглазые,
небесный сквозь пробурили асфальт -
зачем, однако, Вам это рассказываю.

чашка чая, а точнее бокал,
дымит в холодном вечернем зареве.

намного ближе. на полволоска.
на ночь с двадцатого на двадцать первое.

автора в отпуск. глядите пока
на пятьдесят-плюс оттенков серого.

[показать]
Как же хотя бы представить это... 3.5 миллиарда женщин...

Хотелось бы мне быть Санта-Клаусом, со сверхсветовой скоростью доставляющим подарок в каждую каминную или печную трубу.

Или хотя бы Дедом Морозом, коварно воплощающимся в пап, закутаных ватной бородой.

А лучше всего бы солнцем, светящим равномерно, дающим тепло всем. Но нет у меня таких люменов.

Так что, я вас всех не поздравляю.

собственно непоздравление

[показать]
сны мне снятся
странные

если уверен, то читать