[показать]Вишни цветут как-то напрасно.
Вихрем швыряет розовый снег.
В каждой тёплой снежинке атласной
вписано "vita brevis est".
Столь коротка - короче ночи
тёплой, апрельской.
Хотя всю ночь
вишни цветут. Напрасно.
Как прочерк
меж пары дат.
С пустотой помочь
не в силах чёрточка.
Слишком много
там помещается, в этом тире.
Далёка и не пуста
дорога
от ноты А через точку "ре".
По окаёму - атласные вишни,
длинные ночи, луны драже.
Кажется, только сегодня вышли,
ан сад наш весь в лепестках уже.
[показать]
Юнна Мориц (муз.Лев Степанов, "Мышеловка")
И все равно мы дети. Нам так страшно На елку опоздать из-за метели, Из-за трамвая, или гололеда, На этот праздник детский опоздать. Мы женимся, разводимся, простите, Но все равно мы дети - мы на елку. И мы летим за праздничной добавкой Добавьте нам хоть Старый Новый год! Он старый, старый, он совсем уже не новый, На нем уже пылали эти свечи, На них уже сверкали эти слезы, Однажды утром эти гости разошлись. Но мы летим опять на это пламя, Но втайне мы надеемся на чувство. На эту самую желанную добавку, Добавьте нам хоть Старый Новый год! Он старый, старый, он совсем уже не новый, На нем уже звенели эти струны, И этот снег, и этот воск, и эти чувства. Однажды утром этот воск окаменел. Но все равно мы дети, мы на елку. И мы летим за этой призрачной добавкой, За невозвратным и неповторимым, Добавьте нам хоть Старый Новый год! Он старый, старый, он совсем уже не новый, На нем уже слыхали эти песни. И эти клятвы жаркие, как свечи. Однажды утром - только пепел золотой Но мы готовы умереть за этот пепел, За это праздник нашей нежности и грусти И мы летим за этой призрачной добавкой, Добавьте нам хоть Старый Новый год...
(болеро для Кармелы)
Растворить окно. Поглядеть вокруг. Помолчать. Вздохнуть.
Посмотреть вверх - вздохнуть ещё. Словно последний раз затянуться.
В воспоминание о вчерашнем дне как в обьятья дивана упасть. Вернуться.
Не затем, чтоб проанализировать - так. Ненадолго к приятелям заглянуть.
Где группа неустановленных лиц (допустим, друзья) шумит.
Сама по себе. Распивая разнобой вин, частично принесенных тобою.
Не чинясь, живую беседу ведет, стальные злые полоски ножей отложив,
несмотря на неоконченное, остывшее уже как стеарин, жаркое.
Под жаркое я сам бы, хотя б и сурдинку взяв, разговор
ни о чем исполнил. Столь обременивший тебя, с футляром, вчерашнего.
С выдохшимся (аж пена присохла) пивом, наблюдаешь скорей, чем соучаствуешь.
Притом весь на низком старте, прогрет, аж пар меж заклёпок и пор.
Ожидая момент подходящий, щель, чтоб нырком пловца
максимально эргономично, бесшовно, с бортика в воду входящего.
Корабельной пушки выстрелом над утопленным, пора б со дна всплывать,
раздвигая боками водорослей сеть уюта ночного за кадром дымящего.
Он оценивает долгий четырехугольник стола:
большинство на дне по-прежнему, где ничего никогда не меняется.
Нет, одна воронка лилии с ним, вслед поворачивается, не теряется.
Вероятно, сегодня вечером он откроет футляр гитары. ¡Hola!..
Проходила баба у реки.
Глянь, струится как за прядью прядь.
Посадила баба тростники,
чтобы в них скрываться и мелькать.
Выше неба вымахал тростник.
Срезал дудку мудрый Хон-Гиль-Дон.
Отыщи его теперь, возьми -
превратился в тростниковый сон.
Кинь на землю семь, да посмотри
на какой триграмме Хон-Гиль-Дон
выскользнет из тростника.
В тени
сна, что баба навевает сон.
Судя по тому, как он умен,
бабе не запутать его.
Не
понимает Хон-Гиль-Дон, что он
выслежен в коротком бабьем сне.
Как нелепы миражи реки.
Как обидны девочки во снах.
Как нескромны линии руки.
Как глубоки тени в тростниках.
Как обидны линии руки.
Как случайны тени в тростниках.
Как нелепы линии руки.
Как и мы. Как тени в тростниках.
Я гляжу на фотокарточку
смятенно и растерянно.
Морок - нет в ней завлекательного,
нет в ней ничего,
что бы не было увидено.
Знакомые проталины,
и мальчишеская курточка
по моде, неприталена;
и соломенно-роскошные удивленные
растения.
Непростительно оставленное
тайны существо.
Я гляжу на фотокарточку.
Ах, как воздух здесь разрежен. И
на виске колечко
рыжее на фарфоровом... ах, нет,
- это что-то запредельное,
настолько ненормально мне
откупорить, распечатать, вскрыть
в звенящей тишине.
Нечто бережно забытое,
но настолько неизбежное,
что теперь, глаза закрой,
да все равно один ответ.
Над беззастенчивым скворцом
смеюсь, и он смеется сам
в лицо.
Он, не пугаясь смеха, бьет
недлинным клювом, а роса
течёт.
Нам недоступен этот мир
он слишком выстроен хитро.
Кумир
у нас один - вот этот свет,
кипящий в горле, как ситро,
рассвет.
Мой наглый босоногий брат,
за грустным полу-(пыльно)-прозрачным стеклом кафе
пара. её взгляд спрятался в чашку. или хуже того в блюдце.
его размазан по улице где ходят, пьют и смеются.
что они вообще (эти и те)?!
next: отношений аутодафе?
нет, нет, нет! не здесь!
кафе совсем неподходящее место
чтоб расставаться. я сюда захожу иногда. и чай сластит.
жаль, не я выбирал мизансцену.
порою нужно перерасти
ошибки и заблуждения
о том, что во вселенной уместно,
а что петуха даёт.
нон-септ-аккорд не заметёт нестыковку.
недостаточен свет. пространство перезаполнено. задник хил.
ну, не знаю, не знаю. я бы всё отмотал. и вообще отменил.
не пришел. опоздал. сломал. будильник, часы и микроволновку.
я бы спать, в конце концов, залег до весны.
а что? легко
совет подавать, как с телетайпа реплику. из подвала суфлера.
а кафе, что ж кафе? да и пройдёт оно, окно закончится скоро,
дальше булочная. а это уже совсем иной коленкор...
У каждой женщины есть что-то особое. В каждой женщине есть что-то особое.
И в этом нет особых чудес. И в этом нет особых чудес.
Смотри на меня, дорогая, без злобы. Смотри на меня, дорогая, без злобы,
А лучше с любовью. А лучше - без. а лучше с любовью, а лучше - без.
Не в труд, не в службу - легко. В мои-то Нет. Во мне не задача и не проблема.
годы. Унять свободу бровей Я не прошу ничего отдать.
взлетающих, губ недовольных нитку. Мальчишеский свет или жар Силена,
Того, кто бреет тебя, брадобрей. Хаос иль райская благодать,..
По стёртому судя по фотоснимку, Но за каждой за дверью, за поворотом
с улыбкой и раньше не так везло. нас ждет разделение наших дорог.
В обнимку с тенью, с окном, с травинкой, И вот уж рядом с тобою кто-то.
с чашкой, с тополем, с
[показать]
Нет.
Не говорите мне слов.
Правильный мир - он прям и прост.
Без переулков, теней, углов.
Сажа и сажа - тюбиков два
(все остальные ссыпать в поддон) -
переношу не спеша на холст
снег. И то, что не снег. С трудом
размораживаю слова,
добавляю по одному
нехотя. И без них - красота.
На крыше - синий, к медовому
ближе - на ступени крыльца.
Лишние полутона. Сотру
с изнанки глаз, отряхну с листа.
Зачем румянятся поутру,
а к вечеру золотая пыльца
не высыхает. Мешая. Бред.
Не говорите мне лишних слов.
Есть чёрный цвет. Есть нечёрный цвет.
А звук - не проникает в окно.
А ветра - даже в природе нет.
Мы вынырнем там, куда нас несло.
В задаче неамбивалентно "Дано...",
определяя в конце ответ.
[показать]
Общеизвестно что Чума
неуязвима для ума.
Хотя любовь над Ней имеет
силу
(но неточно.) (я, вот, верю.)
От гнёзд Её душок кругом,
и каждый ум, и каждый дом.
И помириться -- жизни не хва-
тило
(как и пелось.) (не об этом.)
Историк впишет, в тишине,
кто победил. В какой войне.
Заполнит брешь в больном (моём) со-
знаньи
(штамп за штампом): "время лечит".
А то, что в нынешнем году
в крови цветов айва в саду,
ничьим не удостоится вни-
маньем
(как и сердце.) (как и все мы.)
|
через век зверевская дева больно глядит. я перед ней - словно шерстью оброс, не отброс, но и не верный бандит. пёс не пёс. маленький термос ос. заблудилось что в её далеке? в акварельном мареве даль тонка. где в музыке йода запах? в фольге горечь где? мечта дальтоника. сижу, морщась, всё тяжелей в квадрат смотреть. сейчас порвёт или рожу - горожу бред. очнись! это край. над. взлетай уж. или прощай. доскажу через век |
 |
||
[показать]М.Щербаков
Конечно - гибель поначалу
страшит. Тем паче с непривычки.
Но мы же вас предупреждали -
еще тогда, на твердой суше, -
что рейс под силу лишь нахалу,
что в трюме течь и нет затычки;
и вы свое согласье дали
на все.
Так не мелите чуши.
Какой маяк? Какие шлюпки?
С ума сошли вы иль ослепли!
Ни зги вокруг, мы в центре бездны,
и души наши очень скоро
взовьются к небу, как голубки, -
хотя скорей им место в пекле...
Короче, будьте так любезны
молчать
- и гибнуть без позора!
Молитесь - если не нелепо
в минуту страха или горя
взывать к Тому, кто сам когда-то
не избежал смертельной чаши:
едва ли выпросишь у неба,
чего не выпросил у моря.
Смешна стихиям эта трата
словес.
Но, впрочем, дело ваше.
Меня же ждут мои творенья,
мои труды, мои бумаги.
Пойду готовить их к печати,
чтоб не пропали в царстве рыбьем:
стекло подарит им спасенье,
сургуч предохранит от влаги...
На всякий случай - все прощайте.
Но если выплывем,
то выпьем.
(С)
[показать]М.Щербаков
Не надо было думать, что само растает наважденье к лету,
что призрак этот канет в лету сам без помощи властей.
Вот если бы, едва пришёл он к нам, его мы посадили в клетку,
тогда бы ни скандала,
ни страстей.
А нынче впору в область почту слать, явился, мол, пришелец нервный,
которому не то что "руки вверх!", но скажешь только "эй!",
и он уже шумит, как море, а море миру недруг верный,
и призрак тоже недруг,
знать бы чей.
Хотя бы знать, умён ли, глуп ли он, повадлив на какие плутни,
Из тех ли он, бразды при ком не взрой и сотки не засей.
Кто наши все початки прекратит, отменит черенки и клубни,
вкушай потом объедки,
латки шей.
Пытались проходимца лестью взять, мол, очень ты шумишь искусно.
Надеялись, размякнет недруг, но сказали только "эй",
и он уже молчит, как камень, а камню никогда не грустно,
ему заботы нет ни до кого,
его пренебреженье таково,
его предупрежденье грозово,
не надо было думать, что само.
А надо было белый, что ли, флаг пошить из лоскутов и латок,
послать уведомленье в область, пусть готовят толмачей.
Одеться максимально скромно, остаться без щитов, не в латах,
забыть на время злость и доблесть и кинуться пришельцу в ноги.
Сказать ему, что самый острый меч повинной головы не рубит,
мол, если мы не правы, что ж, казни, но лучше пожалей.
А он опять шумит, как море,
а море никого не любит,
а море не жалеет никого
уже по той причине, что оно
море.
(С)
[показать](а так слышно?)
Эфир несколько подустал от слов -
за век вещанья, хороших, правильных
случилось больше, чем льдин в реке
сплавилось в океан потепления.
Молчать эфир поднаторел. В песке
что ни янтарь - непременно каменный.
Весь улыбающийся улов
выложить на витрине сомнения:
тот ли? верный ли? Всё обман -
хоть снова в воду кидай солёную.
Высох. Стал не такой. В комод.
Нужен новый. Свежий как новости.
Крути не крути верньер. Не везет -
станций нет. Тишина слоёная.
В эфире свист. В мире туман.
Слов что гальки на пляже. Радист
спит. Убит. Онемел от робости.
Переворачивает лист.
[показать]Ну, как бы это теперь объяснить
тебе. Представь: невозможный паззл.
Шансов - ноль. Ариадны нить -
единственное, что спасает разум,
изнемогающий в битве за
выживанье моего микрокосма.
Нить - это твои голоса.
Один - из вчера. Другой из Осло.
Паззл - это мой внутренний путь.
Пройден едва ль до середины.
По нити хотел его протянуть,
утратив оси во тьме долины,
заросшей, как бурьянòм, пустотой.
От каждого слова, что между нами.
Слова, как капли, по нити той
сами катятся. Катятся сами.
И как тебе теперь объяснить,
что нить - это нить лишь. Твое же тело
по ней катѝтся. Вверх... точка. Вниз.
Судьба, Ариадной тебя не сделав,
лишает смысла мои глаза.
Апостериори, их взгляды - розны.
Твой год был - Крыса. Мой был - Коза.
Вышивание гладью по микрокосму.
И как объяснить, ведь троя мертва,
какая нить по-прежнему тянет,
когда погорелье укроет трава,
и пепла запах давно растает.
Неопалимый, видать, узор
татуировкою выткан по коже
каждой капли - туманя взор,
падают. Падают как подкошены.
Распространяя веселья чуму,
микробы мои покидают губы.
Пойму. Обниму. Посажу в суму.
В тюрьму. Очень нежную.
Очень грубо,
весомо пространство являет разом
краеугольное твердое тело.
Арку венчающий камень - паззл
- ты его до конца дохотела.
[показать]Молчать грешно. Надеяться глупо.
Только осталось, что жить спокойненько.
Смахнуло ветром вазу с уступа -
вода с ромашками по подоконнику.
Реперной точкой стала полночь.
Хотя это всё так относительно,
в хабаровске утро, в нью-йорке...
Точь-в-точь
такая же влага текла стремительно.
Смотрю...
Смотрю... Но как бы не здесь.
Словно сквозь стену полупрозрачную.
Мне кажется... нет, мне позарез
выйти требуется. Пока не истрачена
последняя. Пока не иссякла прозрачная
струйка...
с ромашками наперерез.
[показать]Легко любить издалека,
не признавая недостатки.
Свой мир создать из пустяка
и утверждать, что он в порядке.
Не разменять ни пятака.
Оплачивая счет без сдачи
лишь векселем, что взят пока
под ожидание удачи.
Приятно обещать, но знать -
не ты, а время сдержит слово.
Так аккуратно рассчитать,
чтоб шанса не иметь иного.
Легко.
...Как переночевать без крова.
Без крова переночевать...
[показать]Холодно, ах.
Серо-желтые овцы к стенам каменной кладки
жмутся. Ветер крепчает. Аж щеки горят на ветру.
Дым из труб
клочьями. Тучи брюхо заплаткою на заплатке.
Может и снег пойти. Но лучше бы уж к утру.
Ветрено, да.
Дом скрипит (он - стар) сотнею балок и ставен.
Комнаты словно съёжились. Как там, живы ещё
жильцы? Храпят.
Нелепые. Богачи. Здесь в стране холмов и овчарен
холодно. Вымерзает у нас коммерция. Мрут расчёт,
налоги. Сыр
- сыр ничего. И яблоки поздние, да, вполне неплохи.
Ладно. Завтра они разъедутся. Прыг в авто. Через мост
и вниз. Туда,
где кончается поле. Там, где шумят поезда. И вздохи
роняет море, встав с последних холмов в полный рост,
говорят... Ну,
по крайней мере так пел этот свистун, счастливчик.
Набравшись "У Жана" местного эля. Не встать
уже. И всё ж,
всё про берег. Про волны. Про шум прибоя. "...Мальчик,
тебе бы пора..." Ветер крепчает. (Убрать
не забыть в дом
яблоки.) А то с утра всюду ляжет иней, -
никто не купит. А что с них, с приезжих, взять.
Завтра уйдут,
может опять на комод пару монеток кинут.
Всё-таки я их снимал на фото. На фоне дома. Опять.
Холодно, да.
Это вам не у моря шататься под пальмами. Ветер
может свалить и с ног. Лучше садитесь в "рено",
да и вперёд.
Вот, если хотите, возьмите на память свитер -
грубый и серо-желтый. Или нет. Всё равно...
[показать]Укутана шкурками соболей
ночь, темна и тепла, доверчива.
Птаха, неясно чья, наверчивает,
нагромождает триоль на трель.
Ишь как захлёбывается. Раскат
и замолчала. Так, верно, надо.
Профиль окна едва угадываем.
Мир не существует. Пока.
По тишине побежали волны
шорохов, запахов. Темнота
эта, мне кажется, занята
чем-то большим, меховым, довольным.
Ночь, убаюкивая, шуршит,
фыркает, мается чем-то, стрекочет.
Тьма. Тишина. Пауза. Прочерк.
Слепоты развернутый щит:
что там?... Ни мне, ни тебе нельзя
знать... Как минимум, до утра потянем.
Всё пустяки. Ведь ночь с когтями,
оберегая, ходит. Сквозняк
чуть приоткрывает шторы.
Раздёргивая облака-кусты
в отдельные листья. Птаха, ты
где? ты здесь? ты уже? ты скоро?
[показать]Испанская цаца... непременно на выгнутых каблучках...
Горячий-горячий песок сквозь ладони; и струйки и лёгкие облачка
в эфире. Прозрачен весь вечер насквозь и подсвечен закатным огнём и днём
прохладно. Палаццо... ах, впрочем, ведь нет, не Италия,... нет... не пропадём,
но может и да... Всё может быть. В этой стране всё возможно. Не наверняка.
Но всё же возможно. И в воздухе, и в воде, и в песке, да что там – в огне маяка,–
на ноты разложен, аккорд вне тональности, редкое си-фа-диез-соль-ми.
Ну-ну, не беда... не для испанского уха, для личного календаря. Для них
другая музыка. Непременно с жёлтой гарденией в волосах...
Холодный-холодный, невозможный взгляд, спрятанный в облаках,
в горах, в болотах, в снегах, в ледяной мерзлоте, не тающей никогда.
Одна лишь улика: как на страшном ветру истерзанные гудят провода...
[показать]Слепая русская Удача
нередко гладит против шерсти.
Победа русская глухая,
разинув красный влажный рот,
в дым, разумеется, бухая,
как ржавым рашпилем по жести,
глаза бесстыдные не пряча,
Надежде песенки поёт.
Седая русская Чужбина –
для всех иных зовётся «миром» –
для всех иных стелѝтся шёлком,
её объятия нежны.
А к нам приходит тихомолком,
змеино проструив эфиром.
Нам сердце лижет ночью длинной.
И нет ни мiра, ни войны.
Удача дремлет (неустанно).
Победа, с кобелиной рожей,
Надежде подливает вѝна.
Чужбину штырит от тоски.
Я сердце мокренькое выну,
нагое как клинок из ножен,
и, если из-за лавки встану,
отправлюсь небо брать в штыки.
[показать]Было. Повелевал мелодией.
Танцевал на грани нуля.
Верстал
чужую судьбу - не верстал - просто
знал как она свершится
правильно.
Секунды, "двушкой" по телефонным недрам
звеня, летят.
Гудок. Попал
в прицел - не сбежишь.
Отныне будешь
функцией.
Алгоритмом. Правилом.
Счастье ли? Именно.
Прочь суета. А также
график. Срок сорвать
посмел.
Не то, чтоб "посмел" - по-иному построить
жизнь,
или день,
[показать]Вытяну
из пачки утром белый
нетронутый лист.
На этом всё.
После
- так,
живу что-то невнятное.
Мысли были.
Печалька.
За день так и
не собрались
встретиться.
Миг упущен.
Но было оччень приятно
зависать над телом,
опрокинутым на (в) кровать.
Поза Це-три:
ваджрасана
ручной
уникальной лепки.
Главное б с непривычки
к полётам
не надорвать
точку сборки.
Наощупь не спутать
скрепы
и скрепки.
Для Него - "понимает"
- то же самое, что "творит".
Для нас
- говорить - это то же самое, что и делать.
В верхней лиге убожеств
автор
- устойчивый фаворит.
Ни богатств, ни большого
- ума,
ни здорового тела.
Вечереет. Что ли
поплакал бы
припухший мой сад.
- Водосток
переполнен.
Любителей лить
немало.
Предначертано: трещины
[показать]Сон
Был выстроен как чертёж, как дом, как код,
Как аккорд: тон, тон, ещё, полутон.
Сотрёшь
Лишь
Линию, контур порвёшь, распадётся сеть,
Вспорхнёт
Вся стая, мерцая, ввысь, растает.
День
Прошёл.
Придётся вчера, с утра, идти искать, завтра. Чем
Заменить весь код, всю сеть, весь дом, тот сон
Что
Не довелось досмотреть. Вчера. Когда.
Всю ночь
Дышали покоем, и дымом пахли, луга.
Построен
Дом на столбах, на сваях, на снах, на чём.
Чертёж -
Только правда в нём, в тонких линиях только ложь.
Он -
Лишь сон. Можешь просто стереть. Рукавом смахнуть с лица
Тот сон.
Пахнет он. То ли дымом (здесь, вместо паузы - полутон.
Место для.)
Четвертушку. Восьмушку для.
Для неточности, недостроенной кровли для.
Для дороги, что будет завтра. Дождётся там. Где была.
Началась вчера. Не вчера,
А задолго до.
И всё длится. Для.
Что-то видно. Но далеко не всё. И похоже на.
Тает линий сеть. Уходя. То, что остаётся,
Похоже на.
Строго вычерченные капли на сонном стекле дождя.
[показать]осенью,
в основном,
берут
цветы.
или фрукты.
она
в пол-седьмого
купила
в аптеке
яд.
не потребовалось
- оставил
стерву.
как будто.
яд
наутро
(без чека)
молча
взяли назад.
смущён.
ожидал
афтершок.
ведь пространству - больно.
по лицу
провизора
не прочтешь.
прям
- молодец.
персонаж персонажу est.
билет
до Стокгольма
отпечатан на
non-recycled бумаге.
ездец.
шучу.
отдельные
блики на мировой
хляби
ни протеиновый
ни кремниевый интеллект
не гнут.
индивидуально
взятые
бабы,
ни даже
С Горностаем Дама
- забытый
проект.
[показать]Ты поёшь и я пою.
Мы вдвоём поём. Так надо.
Пусть в далёком, пусть в краю
я тебе не стану братом.
Ты поёшь, и я - не в тон.
Потерпи. Допеть-то нужно.
Вместе кончим. Ты - потом.
Я - не в такт. Но, в общем, - дружно.
Мы поём который год -
надо. Потерпи, родная.
Два притопа и прихлоп.
Знаешь, что я вспоминаю
весь тот век пока летит
наша песня богу в уши -
Сопот или Казантип.
Ты - Домбай, и даже Грушу.
Практикующий вокал:
каждый выдох - не напрасно.
Словно кто-то заказал
упражнения в прекрасном
нам. И стонут эти "мы" -
не семья. И не чужие.
Кто бы выдал ноту "ми".
Камертона аритмия...