Он любил ее, а она любила яблоки и стихи. Он приносил ей красивейшие яблоки мира и писал для нее чудеснейшие стихи, а она улыбалась. Он думал, что она улыбается ему, и был счастлив. А она улыбалась этим стихам и яблокам. Однажды зимой он не нашел красивого яблока, и не написал ни одной строки, что показалась бы ему достойной ее. И она не улыбнулась. Он заболел, и тосковал по ней, а она – тосковала по стихам и яблокам. Пришла весна. Он писал для нее чудеснейшие стихи, и приносил ей красивейшие яблоки, и знал, что она улыбается стихам и яблокам, а не ему. Но он был счастлив – ведь она улыбалась. Он любил ее. Она – любила стихи и яблоки.

К вопросу о весне, которая все еще зима.

Ощущения, не более.

[показать]

"Знаешь, мой мальчик, я желал бы сейчас крылья за спиной и унять этот чертов артрит, достать из шкафа тот плащ цвета кофе с молоком, что мне шил Рафаэль, и - гулять по мостам, площадям и бульварам, пугая птиц и влюбленных. Купить тюльпанов - пунцовых, непременно пунцовых, и столько же - желтых, и раздарить встречным - их улыбки лучше всего сочетаются с небом над головой. Там, на улице, пахнет облаками и гиацинтами, и ступени в небо сегодня, как никогда, чисты и сияют хрусталем"

Знаете, милый, я люблю Вас - по-разному. Как любят раннее утро, когда небо светлое от еще не взошедшего солнца, как любят терпкий, чуть пыльный, запах полыни, идя по проселочной дороге, как любят первую каплю ледяного осеннего дождя, прочертившую дорожку по скуле, как любят глубину ночного неба с его ярко-зовущими звездами. Так же нежно, как нежно прикосновение ангельского - Вашего - крыла, как нежен шепот листье весной, и прикосновения лапки шмеля к цветку клевера. Я люблю Вас прозрачностью хрусталя, гроздью цветков ландыша и пением свиристелей. Я люблю - так пахнут осенние листья, так распускаются кувшинки, так малиновка вьет гнездо в орешнике, так разбиваются капли о камень. Моя любовь - на картинах импрессионистов, в музыке Вивальди, в нотных грамотах Вольфганга Амадея, на конце пера летописцев и в устах бродячих актеров. Моя любовь огромнее этого мира, огромнее этой вселенной, огромнее меня самого. Она - вся для Вас, как для Вас - все мое сердце. Я - люблю.

А также господа, желающие иметь к ней отношение.
Раз уж вы периодически здесь появляетесь - то знайте: собрание по поводу - в четверг, в 18-30 на факультете. Сбор в ПП, потом разберемся, скорее всего, пойдем в одну из аудиторий малого прака (предположительно, в 232 или в 227).
На провестке вечера:
- Диспозиции аудиторий и церберов. Кто куда, и главное - зачем и как, идет.
- Техническая часть и оргвопросы
- и вообще.

БЫТЬ! Не то спущу все, не только шкуру.

Любящий вас Джесс:)

Апдейт: Очень надеюсь, что вы не поленитесь отметиться о факте присутствия/отсутствия. Это НЕ НАМЕК, а указание к действию, для тех, кто не понял.

 

Уважаемые дамы и господа!
Мы открыли официальный сайт следующего проекта арт-группы - сказки "Вход категорически разрешен": http://www.f-ship.ru/skazka
Добро пожаловать, мы рады всем участникам!
Пока на сайте не так много информации, но самое необходимое есть: о кастинге на роли первого и второго плана, в массовки, и приблизительный календарь работы. Пожалуйста, внимательно читайте условия кастинга.
Форума пока нет, но он появится в скором времени. Также ждите дополнительных материалов - описание костюмов etc. Пока что все вопросы по мылу info@f-ship.ru.

К его удивлению, это было принято как очень весомый аргумент. Рыжая обернулась в полумрак и спросила:
- Эльвен, ты можешь?
Достаточно массивная девушка подошла поближе к Ланселоту. Он чуть не отшатнулся – такого неэстетичного зрелища ему еще не приходилось видеть – длинная явно не подшитая юбка, грязно-белая блузочка, совершенно не скрывающая ни форм, ни того, что нижнее белье светло-фиолетового цвета, явно давно не чесаные волосы перехвачены каким-то грубо сделанным металлическим обручем… К груди сие небесное видение прижимало не слишком тоненькую книжку. Посмотрев на Ланселота, дева задумчиво изрекла:
- Вообще-то, мы еще не добрались до переброса существ. Учитель, - это слово было произнесено почти с благоговением, - говорил, что это сложнее… Но, - тут она важно подняла палец, - я уже переписала из его спэллбука все необходимые заклинания, формулы и символы, так что думаю, что могу попробовать… - с этими словами дева пошарила в кармане юбки, извлекла кусок мела и принялась что-то рисовать на полу. Делала она это достаточно долго, но наконец сказала:
- Становитесь в центр. Сейчас я прочитаю заклинание и вас перенесет… - дева замялась – отсюда в другое место. Ланселоту ничего не оставалось, как подчиниться. Дева нараспев стала читать что-то на неизвестном рыцарю языке: Эрне хисиэ пеннэ ма, о рэни о тулмо ман ва, эриа тэннэ ба рон да сун ва, нами хилиэ ва мэна… Тумор валар нэс сильэ пана, марэ дан э сэрон то нэт тано.. – Нет, это не отсюда – вдруг сказала дева, и слегка покраснев, перелистнула еще несколько страничек, - Ага, вот оно, - торжествующе сказала она.
Для тебя - путь сквозь ночь, сквозь клубящийся мрак,
По извилистым тропам, неведомым мне,
По тернистым дорогам в глухой тишине
Без оглядки уходишь, и ровен твой шаг.
Ты один, и никто не сумеет помочь
На единожды избранном вечном пути...
Хоть остаться иной раз трудней, чем уйти.
Но ты выбрал, уйдя в беспросветную ночь.
И единственный спутник, таясь за спиной,
Одиночество вечно бредет за тобой...
Две судьбы...
Две судьбы разошлись на развилке дорог,
Две судьбы... Час настал, и ничьей в том вины.
И начертан одной звон меча, звон струны,
И начертан другой вечный путь, вечный рок.
На последней строчке Ланселот вдруг почувствовал, что куда-то проваливается. Перед глазами последний раз мелькнули лица детей, а потом в сером тумане, который окутал рыцаря, ему примерещилось лицо ведьмы. Ведьма, усмехаясь, говорила – «попадешь невесть куда, вытаскивай тебя потом», и наш храбрый рыцарь почувствовал, как по хребту вновь пробежали мурашки, правда уже в обратном направлении – судя по всему, они возвращались, таща за ноги что-то зеленое с розовой каемочкой. То ли это был снег, то ли просто холодок, - Ланселот не разобрался. Во-первых, потому, что он не дружил с подсознанием, а во-вторых потому, что в тот момент он потерял и сознание тоже…

… и Ланселота закружило, завертело, потом скрутило ему желудок, да так, что он взвыл, а потом мягко приземлило на какую-то твердую поверхность. Ланселот открыл глаза – он ну совершенно случайно закрыл их во время «путешествия» - и понял, что никакой хижиной ведьмы тут и не пахло. Потолок – ниже, и почему-то белый, комнатушка тесная, и освещенная только свечами, в беспорядке расставленными на всех горизонтальных поверхностях…
- Вау, получиилось!!! – раздалось из темноты. Приглядевшись, Ланселот увидел в полумраке комнаты троих девушек и двоих молодых людей. Вглядевшись в их лица, Ланселот понял, что перед ним еще дети, и потому он с облегчением заговорил покровительственным тоном:
- Дети… - закончить фразу ему не дали. Рыжая девица возмущенно взвизгнула:
- Какие мы тебе дети, демон, призванный нами?!!
- Я не демон, - ошалело произнес Ланселот, по ходу проверяя наличие у себя рогов, хвоста, крыльев в заклепках, экзоскелета, копыт, гипертрофированных гениталий, шерсти, красного цвета лица, фингала под глазом и всего того, что было присуще демонам, по его скромному мнению. Ничего такого не было, и Ланселот немного успокоился.
- Не демон? А кто тогда, - недоверчиво спросила девица, - мы ж вроде демона вызывали!!!
- Я – рыцарь Ланселот… эээ… - по правде говоря, Ланселот не очень-то хотел говорить, что он - Двенадцатый, - просто рыцарь Ланселот. И меня сюда забросила знакомая ведьма.
- Рыцарь!!! – восторженно завопила вся пятерка, - так это же еще круче!!
- А что вас так радует? - спросил польщенный Ланселот. Ему было очень приятна такая радость со стороны совершенно незнакомых людей, пусть даже и маленьких, но он был скромным рыцарем, а потом, ему действительно было очень интересно, что же вызвало такую бурную радость у детей.
- Ну, ты понимаешь, у нас рыцарей совсем нет… То есть настоящих рыцарей. Ты же настоящий, правда? И у тебя есть конь, замок и жена? И ты убивал дракона и спасал девушек?
Как мы знаем, у Ланселота все это было, как и положено настоящему самому обыкновенному рыцарю, и он гордо ответил:
- Да, я настоящий. - А потом испугано спросил, - А что, бывают и ненастоящие?
- Ну, не то, чтобы ненастоящие… Просто у нас давно уже нет драконов… и замков тоже нет, и на лошадях ездят только в цирке…
- Еще конная милиция, - добавил светловолосый мальчик.
- Да, еще конная милиция…
- А как же вы без рыцарей? Кто принцесс спасает? – Ланселот по-настоящему испугался – что же надо было сделать, чтобы не осталось ни одного рыцаря? Может, они их едят?
- А у нас и принцесс нет. Только понарошку. Ну, знаешь, мы играем в принцесс и рыцарей, и еще много в кого…
Тут Ланселоту стало совсем худо – ничего себе местечко: ни принцесс, ни драконов, ни рыцарей. Даже коней – и тех почти нет. Надо бы отсюда убираться… Но тут он вспомнил слова ведьмы относительно того, что «месяца для начала будет достаточно», и по коже пробежали мурашки. Они тащили с собой какую-то липкую гадость, которая истошно царапалась и голосила что-то мерзким тонким голосом. Это был страх, но Ланселоту было не до идентификации, да и вообще он не очень любил заморачиваться своими ощущениями и мыслями. Не дружил он с подсознанием, короче говоря. Но, тем не менее, успешно прогнал мурашек вместе с их липкой гадостью, и начал думать. Дети тем временем обходили его кругом, периодически пытаясь потрогать меч, и с изумлением прислушиваясь к шороху Ланселотовых извилин. Наконец рыцарь осторожно спросил:
- Эээ… а вы можете отправить меня еще куда-нибудь? Только чтоб и драконы, и принцессы… И рыцари тоже.
- А зачем? Тебе у нас не нравится? – обиженно спросила рыжеволосая.
- Ну… не то, чтобы мне не нравилось, - протянул Ланселот… Он не знал, что ответить, а поэтому ляпнул первое, что пришло в голову – Мне тут скучно будет, без драконов и принцесс. Я если одного дракона на неделе не убью, спать спокойно не могу.

Но на этот раз Ланселот даже не взглянул на книги, а прямиком направился к ведьме.
Ведьма что-то варила в здоровенном котле, одновременно жаря грибы с приправами. Вокруг сковородки светилась голубоватая сфера, на которой проступали нечеткие буквы: «Осторожно! Параллельная реальность! Не влезай – убьет». Впрочем, ведьма туда и не влезала, она просто следила за сковородкой, в которой периодически что-то помешивала деревянная лопаточка. Лопаточку держал кто-то, кто в кадр не попадал, но орудовала она весьма шустро… Но Ланселота мало волновали какие-то грибы и голубоватые сферы, как, впрочем, и кипящие котлы – он сразу приступил к делу.
- Как-то мне скучно…
- В ближайшую неделю будет турнир. Дракон утащит девушку, а твой сосед…
- Да знаю я, он снова разрушит башню замка своими алхимическими опытами. Я еще могу сказать, что будет на следующей неделе, и через месяц….
- Ну вот видишь, ты такой могущественный, аж завидно становится, - ехидно прокомментировала ведьма, не отрываясь от помешивания варева, - чего ты от меня хочешь?
- Надоело!!! Хочу не знать, что будет в следующий момент!
- Нет, ну я, конечно, могу устроить, но не уверена, что тебе понравится… - ведьма задумчиво сыпала в варево какие-то травки…
- Устрой, а? Я тебя потом от костра спасу….
- Меня и так спасут, без тебя обойдутся. Ладно, черт с тобой. Становись туда, - ведьма показала на какой-то символ, начерченный мелом на полу, - в центр, а то
не сработает. В общем, так – попадешь в совершенно необычное место к совершенно непредсказуемым людям, только чур не жаловаться. Думаю, месяца для начала тебе хватит.
- А… а что я там буду делать? – Ланселот Двенадцатый слегка испугался. Он, конечно, был очень храбрым рыцарем, но все-таки предложение колдуньи не было из разряда тех, к которым он привык.
- Действовать сообразно обстановке, - ухмыльнулась ведьма. – Считай, что тебя с десантом забрасывают на вражескую базу… а нет, это не то… Ну, короче, все будет ну очень необычно.
- Ну ладно. А…
- Сам разберешься! – рявкнула ведьма, - и вообще, не мешай мне сосредотачиваться, а то попадешь невесть куда, вытаскивай тебя потом…

Слово за слово - заслон
От слонявшихся мыслей.
Смысл с мышами шуршит под диваном души.
Душно - давай, не дыши,
А души Шамаханскую эту царицу...

I.Вино
Сок винограда,
Роз лепестки,
Свежие листья уставших берез.
Словно награда –
Капля тоски.
Унция смеха и толика слез.

Гнева полметра,
Гордости пуд.
Все растворить в океане забот.
Горсточку ветра,
Кисточку пут,
И в темноту застарелых пустот.

Не выпускает
Душу наружу,
Мысли мотает на веретено.
Правдой играет,
Ложь обнаружив,
Память в себя собирает вино.

… Однажды к одной ведьме пришел рыцарь. Это был самый обыкновенный рыцарь – как и положено, он был в латах, с мечом, с конем, с ключом от пояса верности, и, конечно, он был жутко доблестный и храбрый. У него также был замок в тридевятом царстве, где в высокой башне его ждала жена… В общем, самый обыкновенный рыцарь. И звали его тоже вполне обыкновенно для рыцаря. То есть Ланселот. Но так как в том самом тридевятом царстве, откуда он пришел, было очень много других жутко доблестных и храбрых самых обыкновенных рыцарей, которых тоже звали Ланселотами, то у них всех были порядковые номера или прозвища. Или и то, и другое. Чтобы не перепутать ненароком.
Этот Ланселот был двенадцатым. На самом деле, он до чрезвычайности гордился тем, что он – двенадцатый, а не, скажем, сорок второй или, что еще хуже, семьдесят восьмой – а ведь были и такие!!! Но, если быть совсем честным, ему очень хотелось быть не двенадцатым, а, скажем, шестым… А лучше бы – вторым… Тайная мечта быть Ланселотом Первым была настолько сокровенной, что мы из тактичности не будем предавать огласке эту тайну… Но – он был двенадцатым.
На самом деле, наш Ланселот был не совсем заурядным рыцарем. Точнее, он был совсем незаурядным. За что ему и дали прозвище – Чудак, но он не спешил прибавлять его к своему имени. Ну согласитесь, не звучит – Ланселот Двенадцатый-Чудак. Вот и он так считал.
А чудачество его было в том, что ему периодически становилось скучно. Он смотрел на своих соседей-рыцарей, на их замки, жен и коней, и иногда ловил себя на мысли, что все это как-то одинаково и неинтересно. Иногда ему казалось, что он заранее знает о том, что должно произойти, как только видел какие-то мелочи… Например, он знал, что каждую третью неделю приходит дракон, и крадет девушек. И их обязательно спасают. Или он знал, что каждую неделю обязательно будет турнир между соседскими рыцарями… И ему становилось невыносимо скучно.
И он пошел к одной ведьме, которую пытались сжигать на третий день каждого месяца. Правда, никогда не сжигали, потому что обязательно находился кто-то, кто ее спасал, ибо она своими снадобьями спасала либо этого кого-то, либо его многочисленных родственников. В перерывах между сожжениями к ней за помощью обращались все, у кого происходили крупные и не очень неприятности, а посему у этой женщины не было ни малейшего шанса окончить свою жизнь на костре.
Пришел к ней и Ланселот 12. По правде говоря, он любил бывать в ее хижине. Хотя бы потому, что внутри места было так много, как будто это была не хижина, а замок. И всяких магических штучек там было столько, что глаза разбегались. И еще у нее было очень много книг. А нужно еще сказать, что грамота была не в чести у населения тридевятого царства. Проще говоря – ни читать, ни писать там не умели. Ну, разве что, самые оригинальные оригиналы. Или попросту чудаки. Вот и наш Ланселот умел – он ведь был чудаком. Правда, делал это редко и не очень охотно, а если и читал, то все больше дорожные указатели да неприличные надписи на стенах драконовых пещер… А у старухи были толстенные книги, на которые и смотреть-то было жутковато – такими они казались большими и сложными. Так что наш рыцарь просто благоговейно на них пялился, иногда горделиво говоря себе: «Вот я мог бы их прочитать, если бы, конечно, захотел… Но я просто не хочу». Ему нравилось так думать, и никто его не разубеждал. Зачем портить настроение хорошему человеку?…

…Знаешь, писать тебе не сложнее, чем писать любому из незнакомых людей, что бродят по этому грешному миру. А он наверняка грешен – иначе, как я мог бы существовать в нем? Когда я смотрю из своего квадратного окна на ветку давно засохшего дерева, то жалею, что не могу засохнуть так же, как она, и, так же, как она, беззаботно и монотонно раскачиваться на ветру, не размышляя ни о чем и не делая никакого выбора. Да, о чем я? А… Да. Я говорил, что писать тебе письмо… так же странно, как писать его самому себе – чтобы однажды, вернувшись из далекого путешествия, обнаружить на каминной полке пожелтевший от времени листок, в который не слишком понятным почерком втиснут кусочек собственной бесполезной жизни. Прочесть его – и удивиться – как мало еще я знаю о себе самом, и как не понимаю я себя. Наверное, врач все-таки прав, и нужно оставлять свет на ночь…
Я снова отвлекся, да? Но ты же знаешь, писать для тебя письмо так же необходимо, как смотреть каждое утро в окно и убеждаться, что мир все еще существует, и что я еще существую в нем. Только вот еще нужно, чтобы ты однажды поднял голову, проходя мимо моего квадратного окошка, и подмигнул мне – чтобы я мог узнать тебя, и чтобы я знал, что мои письма все-таки доходят. Знаешь, врач – тот самый, что советует не выключать свет на ночь – говорит, что по этому адресу они никогда не дойдут, но я знаю, что он просто никогда не пробовал писать. А я пишу. Ведь это так… нужно.
Скажи, ведь доходят письма по адресу: «Небо. Моему ангелу»?
…И все-таки врач какой-то странный… Наверное, он не случайно работает в этой психиатрической лечебнице. Ну где еще может работать человек, у которого под халатом – крылья?..

Я думал сначала писать здесь сказки для вас, милые мои. Но потом подумал – какого черта, я демон, а не сказочник. Поэтому я буду здесь писать просто – для вас.
Надеюсь, те, кто входит в это самое «для вас» поймут что я – о них
А в чем-то – для них.

Возможно, это будут сказки, возможно - обращения, возможно - просто мысли. Но все это будет - только для вас. Даже не для меня.

В общем, все как обычно.