03-11-2004 19:20
Перебродившая разлука.
Навыпуск писем трескотня.
За партой тлеющая скука
уже не радуют меня
Старею… Все мы словно камни:
для внешних незаметна жизнь.
Слагаемые грустной гаммы,
на дне безвременья лежим.
Немею… Слово вырывают.
Последнее – осталось мне.
Ты – неживая и живая.
Я – мертвый. Только где-то вне.
Я мертвый. Точка. Бесконечность.
Добро и равнодушие. Не зло.
Бывало грешнее, конечно,
но быть распятым – ремесло.
Я не научен. Не умею:
преподается только "мы",
как смазанные стойким клеем,
все виноваты – нет вины.
Мертвею… С каждым новым чувством
теряю чувство новизны.
Пихаю ложь в окно Прокруста,
но все хоть в чем-нибудь честны.
Мертвею с каждым новым вздохом,
не вырвавшимся по весне.
На памятнике росчерк дохлый:
“Exego monumentum”– не по мне…
комментарии: 1
понравилось!
вверх^
к полной версии
Перебродившая разлука.
Навыпуск писем трескотня.
За партой тлеющая скука
уже не радуют меня
Старею… Все мы словно камни:
для внешних незаметна жизнь.
Слагаемые грустной гаммы,
на дне безвременья лежим.
Немею… Слово вырывают.
Последнее – осталось мне.
Ты – неживая и живая.
Я – мертвый. Только где-то вне.
Я мертвый. Точка. Бесконечность.
Добро и равнодушие. Не зло.
Бывало грешнее, конечно,
но быть распятым – ремесло.
Я не научен. Не умею:
преподается только "мы",
как смазанные стойким клеем,
все виноваты – нет вины.
Мертвею… С каждым новым чувством
теряю чувство новизны.
Пихаю ложь в окно Прокруста,
но все хоть в чем-нибудь честны.
Мертвею с каждым новым вздохом,
не вырвавшимся по весне.
На памятнике росчерк дохлый:
“Exego monumentum”– не по мне…
03-11-2004 18:33
Бередится мне что-то – усталость.
Бродит брага в желудке моем.
То ли жизнь за углом показалась.
То ли смерть посетила мой дом.
И напиться еще раз – нет смысла.
И гитара разбитой молчит.
В полубреде проносятся числа:
спи не спи на ильиной печи.
И поэтом – что тем же Ионой.
И жалеть всех – что тем же Христом.
Я люблю
тебя,
незнакомый
потому, что ты мне незнаком.
До свиданья, мой друг, до свиданья
во вчерашнем знакомстве с тобой.
Надо пить, как всегда, – с нарастаньем,
чтоб весной не исчезнуть в запой.
А весну узнаю по повадкам:
нагловаты они у весны:
поэтические
загадки
и смазливые зимние сны.
И лучисто опять, и небрежно
внутрь меня смотрят Боги с икон.
И стучатся, стучатся и бешено
бьются в дверь те, кто мне не знаком.
И ведь это не то же, что птицы:
те – от страха,
от мира,
в тепло.
Птицам – как ни страдать, ни проситься,
ни кричать о весне сквозь стекло?
Эти ж – в душу,
с ушами
и верой,
непроверенной и неродной,
отмеряя в свой локоть все меры,
растирая быль в пыль по одной…
И поэтом здесь – тем же Ионой.
И жалеть-то всех – тем же Христом.
Не люблю я тебя, незнакомый
потому, что ты мне незнаком.
комментарии: 4
понравилось!
вверх^
к полной версии
Бередится мне что-то – усталость.
Бродит брага в желудке моем.
То ли жизнь за углом показалась.
То ли смерть посетила мой дом.
И напиться еще раз – нет смысла.
И гитара разбитой молчит.
В полубреде проносятся числа:
спи не спи на ильиной печи.
И поэтом – что тем же Ионой.
И жалеть всех – что тем же Христом.
Я люблю
тебя,
незнакомый
потому, что ты мне незнаком.
До свиданья, мой друг, до свиданья
во вчерашнем знакомстве с тобой.
Надо пить, как всегда, – с нарастаньем,
чтоб весной не исчезнуть в запой.
А весну узнаю по повадкам:
нагловаты они у весны:
поэтические
загадки
и смазливые зимние сны.
И лучисто опять, и небрежно
внутрь меня смотрят Боги с икон.
И стучатся, стучатся и бешено
бьются в дверь те, кто мне не знаком.
И ведь это не то же, что птицы:
те – от страха,
от мира,
в тепло.
Птицам – как ни страдать, ни проситься,
ни кричать о весне сквозь стекло?
Эти ж – в душу,
с ушами
и верой,
непроверенной и неродной,
отмеряя в свой локоть все меры,
растирая быль в пыль по одной…
И поэтом здесь – тем же Ионой.
И жалеть-то всех – тем же Христом.
Не люблю я тебя, незнакомый
потому, что ты мне незнаком.
01-11-2004 14:33
Доживу до весны. И отбросив сомненья
я пойду за Тобой через боль и грехи.
Доживу до весны. Самомненье отменят
пара выпитых слез из капели реки.
Это верный финал. Если можно финалом
мне назвать неоконченный в мыслях пролог.
Я б оставил себя на полотнище алым,
чтобы был в унисон с нарисованным слог.
Под ногами пылал писем Богу гербарий,
недошедших, но виденных Им по весне.
Это осень опять. А меня все мытарит.
Да амбару души всё стоять впорожне.
Мне вдвойне нужно падать и биться о землю,
чтобы вновь обернуться младенцем и Он
чтобы мне положил слово в легкие: внемлю,
и хватило бы сил диафрагме, и стон
произнесся весной. Я отброшу сомненья.
Я пойду за Тобой! Что мне – боль и грехи?!
Слышишь? Я… Тихо сердце зайдется в биенье.
Доживу до весны, если бьются стихи...
комментарии: 4
понравилось!
вверх^
к полной версии
Доживу до весны. И отбросив сомненья
я пойду за Тобой через боль и грехи.
Доживу до весны. Самомненье отменят
пара выпитых слез из капели реки.
Это верный финал. Если можно финалом
мне назвать неоконченный в мыслях пролог.
Я б оставил себя на полотнище алым,
чтобы был в унисон с нарисованным слог.
Под ногами пылал писем Богу гербарий,
недошедших, но виденных Им по весне.
Это осень опять. А меня все мытарит.
Да амбару души всё стоять впорожне.
Мне вдвойне нужно падать и биться о землю,
чтобы вновь обернуться младенцем и Он
чтобы мне положил слово в легкие: внемлю,
и хватило бы сил диафрагме, и стон
произнесся весной. Я отброшу сомненья.
Я пойду за Тобой! Что мне – боль и грехи?!
Слышишь? Я… Тихо сердце зайдется в биенье.
Доживу до весны, если бьются стихи...
01-11-2004 14:31
Отними мою душу от тела.
Только так,
чтоб уже не хотелось...
Отлюби меня –
горько и смело,
чтоб наутро постель опустела,
чтоб в стаканах застыли бутоны,
чтобы стены запомнили стоны,
а соседи заснули с усмешкой...
Полюби меня –
безутешно...
комментарии: 2
понравилось!
вверх^
к полной версии
Отними мою душу от тела.
Только так,
чтоб уже не хотелось...
Отлюби меня –
горько и смело,
чтоб наутро постель опустела,
чтоб в стаканах застыли бутоны,
чтобы стены запомнили стоны,
а соседи заснули с усмешкой...
Полюби меня –
безутешно...
01-11-2004 14:30
Порок.
Порог.
И втайне – ложь на ложе.
Жаль.
Желанье – в срок.
Печаль.
Вуаль.
И жест жесток.
И желчь
разлита в комнате.
А помните...
Слова
слетали с губ,
как за окном – листва
с обмерзших пальцев веток,
когда тоску
мы возводили в куб
и тратили друг друга беззаветно...
Что – память?..
Игла,
тревожащая рану,
игра.
Я перестану...
Стану
нем –
умру.
Но.
Не упреком.
Ты останешься жива.
И...
с Богом...
Ты права.
Пока.
Пора.
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Порок.
Порог.
И втайне – ложь на ложе.
Жаль.
Желанье – в срок.
Печаль.
Вуаль.
И жест жесток.
И желчь
разлита в комнате.
А помните...
Слова
слетали с губ,
как за окном – листва
с обмерзших пальцев веток,
когда тоску
мы возводили в куб
и тратили друг друга беззаветно...
Что – память?..
Игла,
тревожащая рану,
игра.
Я перестану...
Стану
нем –
умру.
Но.
Не упреком.
Ты останешься жива.
И...
с Богом...
Ты права.
Пока.
Пора.
01-11-2004 14:29
Город безумный.
Город не узнанный.
Кто был затерян в твоей пустоте,
тот понимает, зачем мне так грустно,–
просто,– когда не хватает мне тем...
Осень печалится эхом проспектов,
милой подругой заходит в мой дом.
"Что, позамерзлая?– вымолвит некто.–
Скоро уйдем.
Скоро уйдем..."
Скоро исчезнем под снегом под талым,
сгинем в тюрьме календарных простуд.
И – по усталым пропахшим вокзалам
мы возвратимся туда,
где не ждут.
Мы возродимся и там будем падать,
крылья расправив,
как в юности –
ввысь.
Счастья седого не надо.
Не надо...
Только бы снова детьми родились.
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Город безумный.
Город не узнанный.
Кто был затерян в твоей пустоте,
тот понимает, зачем мне так грустно,–
просто,– когда не хватает мне тем...
Осень печалится эхом проспектов,
милой подругой заходит в мой дом.
"Что, позамерзлая?– вымолвит некто.–
Скоро уйдем.
Скоро уйдем..."
Скоро исчезнем под снегом под талым,
сгинем в тюрьме календарных простуд.
И – по усталым пропахшим вокзалам
мы возвратимся туда,
где не ждут.
Мы возродимся и там будем падать,
крылья расправив,
как в юности –
ввысь.
Счастья седого не надо.
Не надо...
Только бы снова детьми родились.
01-11-2004 14:28
Стравили краски от заката,
как мясо – псам, моим глазам.
Я в это верил и когда-то
был подотчетен небесам.
Я это знал, и то немногое,
что сберегал в немых руках,
я отдавал скорее Богу,
смеясь в рубиновых кусках.
И рад был каждому движенью
взрослеющей крылатой лжи.
Мне невдомек до отречений
когда-то стало – я был жив.
Полусмешное откровенье
легко, когда читаешь вслух,
как исповедь природ сомненья –
должна быть вечная – для двух.
Уходим, как Дали – в живую,
под траурную боль любви.
Победу всуе торжествуя
двуличным вечером молитв.
И я молился за Россию.
Не в этом подвиг – не герой...
Мы все немножечко бессильны
психологической тоской.
Когда бы с лент снимать последних
опавшей памяти листы,
и каждый был бы им – наследник –
последователь пустоты.
Но так страшны – не эпигоны,–
а слабые – подпорки ног.
Мы все сходили – не с иконы,–
а лишь с ума – никто не смог.
И медленно роптали птицы
не пастернаковский "Февраль!"
а...– “заграница, заграница"–
тельцом пугающая даль.
И вот уже нет мочи злиться:
мы попривыкли плакать здесь
по каждой маленькой теплице
для наших душ – я в них, я весь!
Я изменяюсь под закатом,
как оборотень – под луной.
Колода зла – моя расплата
за то, что выращен войной...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Стравили краски от заката,
как мясо – псам, моим глазам.
Я в это верил и когда-то
был подотчетен небесам.
Я это знал, и то немногое,
что сберегал в немых руках,
я отдавал скорее Богу,
смеясь в рубиновых кусках.
И рад был каждому движенью
взрослеющей крылатой лжи.
Мне невдомек до отречений
когда-то стало – я был жив.
Полусмешное откровенье
легко, когда читаешь вслух,
как исповедь природ сомненья –
должна быть вечная – для двух.
Уходим, как Дали – в живую,
под траурную боль любви.
Победу всуе торжествуя
двуличным вечером молитв.
И я молился за Россию.
Не в этом подвиг – не герой...
Мы все немножечко бессильны
психологической тоской.
Когда бы с лент снимать последних
опавшей памяти листы,
и каждый был бы им – наследник –
последователь пустоты.
Но так страшны – не эпигоны,–
а слабые – подпорки ног.
Мы все сходили – не с иконы,–
а лишь с ума – никто не смог.
И медленно роптали птицы
не пастернаковский "Февраль!"
а...– “заграница, заграница"–
тельцом пугающая даль.
И вот уже нет мочи злиться:
мы попривыкли плакать здесь
по каждой маленькой теплице
для наших душ – я в них, я весь!
Я изменяюсь под закатом,
как оборотень – под луной.
Колода зла – моя расплата
за то, что выращен войной...
01-11-2004 14:27
Насилую душу.
Разряд за разрядом.
Пытаясь ожить
и жить с тем, кто рядом.
Пытаясь остаться
на кухне
за чаем.
Но наслаждения
не
получаю.
Насилую душу.
Удар
за ударом.
И каждая рада,
которая даром.
И каждая слаще
с улыбкой
по ложке.
Ну хоть немного.
Ну хоть немножко.
Но все предают и уходят под вечер.
А я
не
хочу
насиловать
вечное.
А я
не
желаю
мой
центр
мирозданья
топить в горьком чае
и в горьком
предании.
комментарии: 2
понравилось!
вверх^
к полной версии
Насилую душу.
Разряд за разрядом.
Пытаясь ожить
и жить с тем, кто рядом.
Пытаясь остаться
на кухне
за чаем.
Но наслаждения
не
получаю.
Насилую душу.
Удар
за ударом.
И каждая рада,
которая даром.
И каждая слаще
с улыбкой
по ложке.
Ну хоть немного.
Ну хоть немножко.
Но все предают и уходят под вечер.
А я
не
хочу
насиловать
вечное.
А я
не
желаю
мой
центр
мирозданья
топить в горьком чае
и в горьком
предании.
01-11-2004 14:26
Все раскрошилось. Пасха. Вечер.
Горстаю, что осталось мне.
Недоброй меткой месяц мечен:
кровавое – на полотне.
Все худо-бедно. Все нормально.
Все как у всех. Какое "но"?
Но так по-пушкински печально
все это – городом – в окно.
Рискует ночь. Я делал ставки,
что не застанет здесь меня...
Она достойна тихой славки:
ей проиграю... только я?..
А может, тысячи, мильоны?
И в каждом взгляде сквозь стекло
Себе Самим – Наполеоны.
И каждому здесь – Ватерлоо...
Забудем. Можно по-другому:
оформить паспорт, визу. Взлет.
И вот уже ты за кордоном.
Ты умираешь, патриот?..
Поверь, я тоже был раздавлен
толпой и лживостью сердец.
Я не смеюсь: смех не легален:
у всех у нас один Отец.
Отечество! как мне противно
смотреть в похабное твое.
Мы все – твои. И твой один я
среди проигранных боев.
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Все раскрошилось. Пасха. Вечер.
Горстаю, что осталось мне.
Недоброй меткой месяц мечен:
кровавое – на полотне.
Все худо-бедно. Все нормально.
Все как у всех. Какое "но"?
Но так по-пушкински печально
все это – городом – в окно.
Рискует ночь. Я делал ставки,
что не застанет здесь меня...
Она достойна тихой славки:
ей проиграю... только я?..
А может, тысячи, мильоны?
И в каждом взгляде сквозь стекло
Себе Самим – Наполеоны.
И каждому здесь – Ватерлоо...
Забудем. Можно по-другому:
оформить паспорт, визу. Взлет.
И вот уже ты за кордоном.
Ты умираешь, патриот?..
Поверь, я тоже был раздавлен
толпой и лживостью сердец.
Я не смеюсь: смех не легален:
у всех у нас один Отец.
Отечество! как мне противно
смотреть в похабное твое.
Мы все – твои. И твой один я
среди проигранных боев.
01-11-2004 14:23
Ю.С.Гордиенко
Я вырван из твоих воспоминаний.
Я части света на твоей душе.
Я отголоски тостов поминальных,
когда все долгожданное – уже.
Подсматривают окна в наши встречи.
Подслушивают здания игру.
Я собственной ничтожности предтеча,
когда бы Бог дал то, что я беру.
Но я ошибка в версии творенья.
Я вирус, вшитый в файл вен твоих.
Природа терпит розги повторенья,
а я не счел быть нужным для двоих.
Но я необходим из чувства долга.
Да я не обходим ни над, ни вкруг.
А слезы в ступе рук толочь что толку?
тем боле если не хватает рук…
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Ю.С.Гордиенко
Я вырван из твоих воспоминаний.
Я части света на твоей душе.
Я отголоски тостов поминальных,
когда все долгожданное – уже.
Подсматривают окна в наши встречи.
Подслушивают здания игру.
Я собственной ничтожности предтеча,
когда бы Бог дал то, что я беру.
Но я ошибка в версии творенья.
Я вирус, вшитый в файл вен твоих.
Природа терпит розги повторенья,
а я не счел быть нужным для двоих.
Но я необходим из чувства долга.
Да я не обходим ни над, ни вкруг.
А слезы в ступе рук толочь что толку?
тем боле если не хватает рук…
01-11-2004 14:21
Д.Ю.Кораблеву
Все случилось. И бестолково
наши струны ломали перья.
Я из твердого сплава кован.
Только в завтра, а не в теперье.
Потеснимся: в идее вольно.
В рамках ставленник – дьявол другом.
И сыграет гусар краткоствольно.
И посыплется женщинам ругань.
Обвиняя свой век в мирозданье,
объявляя Всесмертье трюизмно,
ты – забывчивый на пониманье –
в нечистотах охаял отчизну.
Что же, в выборе нету грешных,
Только электораты не подиум.
Больно мне за тебя, что приспешник.
Несвободен ты.
Несвободен…
Все мы люди. Что жалость юродивых?!
Твоя ненависть гноем пробьется.
Правда – кажется.
Правда – вроде бы…
и долги бы вернуть нашим отцам.
Только сказано все.
Все случилось.
Жизнь не пыль.
А под ноги бы снегу!
Братство – мне
за убогость могилы.
Но мы предали честность разбегу…
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Д.Ю.Кораблеву
Все случилось. И бестолково
наши струны ломали перья.
Я из твердого сплава кован.
Только в завтра, а не в теперье.
Потеснимся: в идее вольно.
В рамках ставленник – дьявол другом.
И сыграет гусар краткоствольно.
И посыплется женщинам ругань.
Обвиняя свой век в мирозданье,
объявляя Всесмертье трюизмно,
ты – забывчивый на пониманье –
в нечистотах охаял отчизну.
Что же, в выборе нету грешных,
Только электораты не подиум.
Больно мне за тебя, что приспешник.
Несвободен ты.
Несвободен…
Все мы люди. Что жалость юродивых?!
Твоя ненависть гноем пробьется.
Правда – кажется.
Правда – вроде бы…
и долги бы вернуть нашим отцам.
Только сказано все.
Все случилось.
Жизнь не пыль.
А под ноги бы снегу!
Братство – мне
за убогость могилы.
Но мы предали честность разбегу…
01-11-2004 14:20
Надо – не надо злиться.
Слиться с червленой дамой.
Будут ли чаще сниться
свечи из Нотр-Дама.
Будет ли все по-новой.
Скупо ли повторится.
Или опять бубновой
скажется в снах сестрица.
Переиначить вдоволь.
Вороном в доме биться.
Выжженной ли трефовой
в плитах застрянет спица.
Скатится по наклонной
на распасах по сдвигу.
В небе – погост поклоном.
А в результате – пику.
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Надо – не надо злиться.
Слиться с червленой дамой.
Будут ли чаще сниться
свечи из Нотр-Дама.
Будет ли все по-новой.
Скупо ли повторится.
Или опять бубновой
скажется в снах сестрица.
Переиначить вдоволь.
Вороном в доме биться.
Выжженной ли трефовой
в плитах застрянет спица.
Скатится по наклонной
на распасах по сдвигу.
В небе – погост поклоном.
А в результате – пику.
01-11-2004 14:18
Я вышел чёртом, вычеркнув иных
из перечня сотрапезников горя.
И я не спорю: может, со спины
я чёртом чёрт, а изнутри другой я.
Я вышел чёртом – выходила мать,
лепя к лопаткам глиняные крылья,
укрыв от мира миром из ума,
а чёртом, стало быть, уговорили.
И на черта мне эта чехарда?
Любить бы рад – прислуживаться тошно.
Конечно, можно с пеною у рта
доказывать, что чёрт раб Божий тоже.
Но вышел чёртом – лучше бы чертой,
а за черту – поменьше сносок с жизни.
Я вышел прямо – в пионерский строй
и до сих пор мечтаю об отчизне.
И вот я скомкан. Я наверняка.
Как все из культа выродился в культи.
Так разрисуйте ж небо в облака
и Бога, ради Бога, нарисуйте.
Меня тошнит уже. И ỳже лоб.
И жилы уж дрожат у переносиц.
А жидко ржет в лицо – ведь знает, жлоб,
Жаркое чьё его желудок просит.
Я вышел чёртом, вычеркнув иных
из перечня сотрапезников счастья.
И я не спорю: может, со спины
я чёртом чёрт, а вот в другом не властен.
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Я вышел чёртом, вычеркнув иных
из перечня сотрапезников горя.
И я не спорю: может, со спины
я чёртом чёрт, а изнутри другой я.
Я вышел чёртом – выходила мать,
лепя к лопаткам глиняные крылья,
укрыв от мира миром из ума,
а чёртом, стало быть, уговорили.
И на черта мне эта чехарда?
Любить бы рад – прислуживаться тошно.
Конечно, можно с пеною у рта
доказывать, что чёрт раб Божий тоже.
Но вышел чёртом – лучше бы чертой,
а за черту – поменьше сносок с жизни.
Я вышел прямо – в пионерский строй
и до сих пор мечтаю об отчизне.
И вот я скомкан. Я наверняка.
Как все из культа выродился в культи.
Так разрисуйте ж небо в облака
и Бога, ради Бога, нарисуйте.
Меня тошнит уже. И ỳже лоб.
И жилы уж дрожат у переносиц.
А жидко ржет в лицо – ведь знает, жлоб,
Жаркое чьё его желудок просит.
Я вышел чёртом, вычеркнув иных
из перечня сотрапезников счастья.
И я не спорю: может, со спины
я чёртом чёрт, а вот в другом не властен.
01-11-2004 14:17
Mon chere ami. Мой близкий друг.
Под гогот городских юстиций
мне жаль теперь с тобой проститься:
на это мне не хватит рук.
Я пережил тебя на дуб,
которого ты дал на выдох.
Все как во сне: стакан на плитах,
а вместо сердца – юный сруб.
Он оживет. И снова гнить,
сквозь тротуар пробившись, будет.
Я нам предугадал прелюдий,
не зная, что к венку все нить.
И пережег в табак слова,
и к недостаче вин свел в баре,
когда, как лошадь: баре, баре…
я плача шел к чужим молвам.
А утром тяжелы глаза.
И, кажется, уже покойник.
Оно, естественно, спокойней:
Все – против, я один не за…
Mon chere ami. Мой близкий друг.
Я сам нам вырыл эту яму.
Так, всласть писать за драхм маляву,
держась тринадцати порук…
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Mon chere ami. Мой близкий друг.
Под гогот городских юстиций
мне жаль теперь с тобой проститься:
на это мне не хватит рук.
Я пережил тебя на дуб,
которого ты дал на выдох.
Все как во сне: стакан на плитах,
а вместо сердца – юный сруб.
Он оживет. И снова гнить,
сквозь тротуар пробившись, будет.
Я нам предугадал прелюдий,
не зная, что к венку все нить.
И пережег в табак слова,
и к недостаче вин свел в баре,
когда, как лошадь: баре, баре…
я плача шел к чужим молвам.
А утром тяжелы глаза.
И, кажется, уже покойник.
Оно, естественно, спокойней:
Все – против, я один не за…
Mon chere ami. Мой близкий друг.
Я сам нам вырыл эту яму.
Так, всласть писать за драхм маляву,
держась тринадцати порук…
01-11-2004 14:16
Н.А.Прахову
Заклубился дым от сигарет в машине.
Черно воронье клюет в висок.
В доме – как в тюрьме, а в поле – как в зажиме.
Пей, мой друг, слова: нам на часок.
Пережили жилки листьев послевстречных.
Перезаписали боль в стихи.
Письма дороги на станциях конечных.
Мне дороже, если – нелегки.
Полунелюбовь взбесившихся иллюзий.
Полуненависть тех, с кем знаком.
Душно! Закрывай души скорее шлюзы,
дабы не робеть, когда – тиском.
Иском жизнь сжимает челюсти к затылку.
Мы же промолчим, мотая срок.
Только бы костры не разгорались пылко.
Только бы кресты не в дом-пирок.
Нам что? Мы сироты, горе-атаманы,
вышедшие из табачных слез.
Нам бы молока, да сна, да каши манной,
да десна зудит отъесть берез.
Честь отдав в вину, ну наливай, что смотришь?
Ведь на мне не писан их закон.
И я не скрываю в шапке скудну пострижь.
И не разбавляю смех ледком.
Сплавив всех удачно в каторги, на мыло,
пейсы закрутив, добьет жидок.
Нас по казначейским знакам одарило,
чтобы не кричали мы в мирок.
Так вставай: уходим! Нам ли быть впервые?!
Письма на губу, сгорбив весну.
Совесть бередит, и мы по ней иные.
Все слова предать перу-вину!
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Н.А.Прахову
Заклубился дым от сигарет в машине.
Черно воронье клюет в висок.
В доме – как в тюрьме, а в поле – как в зажиме.
Пей, мой друг, слова: нам на часок.
Пережили жилки листьев послевстречных.
Перезаписали боль в стихи.
Письма дороги на станциях конечных.
Мне дороже, если – нелегки.
Полунелюбовь взбесившихся иллюзий.
Полуненависть тех, с кем знаком.
Душно! Закрывай души скорее шлюзы,
дабы не робеть, когда – тиском.
Иском жизнь сжимает челюсти к затылку.
Мы же промолчим, мотая срок.
Только бы костры не разгорались пылко.
Только бы кресты не в дом-пирок.
Нам что? Мы сироты, горе-атаманы,
вышедшие из табачных слез.
Нам бы молока, да сна, да каши манной,
да десна зудит отъесть берез.
Честь отдав в вину, ну наливай, что смотришь?
Ведь на мне не писан их закон.
И я не скрываю в шапке скудну пострижь.
И не разбавляю смех ледком.
Сплавив всех удачно в каторги, на мыло,
пейсы закрутив, добьет жидок.
Нас по казначейским знакам одарило,
чтобы не кричали мы в мирок.
Так вставай: уходим! Нам ли быть впервые?!
Письма на губу, сгорбив весну.
Совесть бередит, и мы по ней иные.
Все слова предать перу-вину!
01-11-2004 11:46
С творений блаженства
не долей осенней
я был бы последним,
возглавившим шество.
Я был бы ничьим,
но – может быть – вашим,
ахеяны, считанные
с листьев бумажных.
Скорее: по-волчьи –
не так одиноко:
у ваших пороков
оставил бы полночь
и полдень – у ног
покуда ни тени:
мне надо немногое –
ни капли смятений.
Костлявое море,
мясистое небо.
Ни строчки, ни хлеба
не выдавить в горе.
Голодная смерть –
ну чем не веселье:
и – сколько отмерите
мне долей весенней?..
С творений Елены,
с пустых гобеленов
мне попеременно
порезали вены...
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
С творений блаженства
не долей осенней
я был бы последним,
возглавившим шество.
Я был бы ничьим,
но – может быть – вашим,
ахеяны, считанные
с листьев бумажных.
Скорее: по-волчьи –
не так одиноко:
у ваших пороков
оставил бы полночь
и полдень – у ног
покуда ни тени:
мне надо немногое –
ни капли смятений.
Костлявое море,
мясистое небо.
Ни строчки, ни хлеба
не выдавить в горе.
Голодная смерть –
ну чем не веселье:
и – сколько отмерите
мне долей весенней?..
С творений Елены,
с пустых гобеленов
мне попеременно
порезали вены...
01-11-2004 10:13
Запутаны в петлю
артерии шеи.
Конечно, дешевле
со страхом не медлить.
Закаты из окон
впиваются в поры
и ссоры не в пору,
по-моему, Богу…
Но чавкает леди –
шаги по асфальту,
я – полное сальто:
по-прежнему медля.
Дай мне откровенье:
вот ключ от печати.
Ты сможешь начать и
знаешь прощенье…
Снимите оковы:
они бесполезны,
и боли нелестно
оправдывать опыт.
А город – химера.
Расставлены точки.
И черное – в почки,
а белое – в веру.
Я предал Исуса
и выбросил драхмы,
и выпросил страх, но,
хихикая, струсил.
И в петлю запутал
по самые гланды
и так, возле лампы,
оставил пять пудов.
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Запутаны в петлю
артерии шеи.
Конечно, дешевле
со страхом не медлить.
Закаты из окон
впиваются в поры
и ссоры не в пору,
по-моему, Богу…
Но чавкает леди –
шаги по асфальту,
я – полное сальто:
по-прежнему медля.
Дай мне откровенье:
вот ключ от печати.
Ты сможешь начать и
знаешь прощенье…
Снимите оковы:
они бесполезны,
и боли нелестно
оправдывать опыт.
А город – химера.
Расставлены точки.
И черное – в почки,
а белое – в веру.
Я предал Исуса
и выбросил драхмы,
и выпросил страх, но,
хихикая, струсил.
И в петлю запутал
по самые гланды
и так, возле лампы,
оставил пять пудов.
29-10-2004 11:34
А мы жить привыкаем розно,
чтобы не было больно,
слезно...
Сократили нас вполовину –
растерзали на я и ты,
словно выстрелы – в грудь
и в спину,
но не встретились пули, застыв:
ты – под сердце,
я – в легкое левое,–
по местам нас расставила плоть;
чтобы вместе мы быть не осмелились,
развело нас привычное зло...
Снова жить привыкаем мы порознь,
как – до выстрелов, как – на лету,
не достигнув достаточной скорости,
чтобы сплавить
свинец
наших душ...
комментарии: 2
понравилось!
вверх^
к полной версии
А мы жить привыкаем розно,
чтобы не было больно,
слезно...
Сократили нас вполовину –
растерзали на я и ты,
словно выстрелы – в грудь
и в спину,
но не встретились пули, застыв:
ты – под сердце,
я – в легкое левое,–
по местам нас расставила плоть;
чтобы вместе мы быть не осмелились,
развело нас привычное зло...
Снова жить привыкаем мы порознь,
как – до выстрелов, как – на лету,
не достигнув достаточной скорости,
чтобы сплавить
свинец
наших душ...
Ночные мысли
28-10-2004 14:05
Тополя тополят-тополятся.
Не считаю себя святотатцем,
когда душу читаю: как статься,
в голове моей – мертвый сезон.
А Москве – вечный праздник толчеи.
Тесно мальчику в пальцах с печеньем,
тесно мне. Не имеет значенья
то, что видимое – горизонт.
Хлюпы луж в свидригайловской бане.
Достоевским смердит каждый Ганя.
«Я люблю» измеряю шагами,
потому что могу «я люблю».
Неслучайно Земля полюсами
приближается к центру. Мы сами
подступаемся к вёснам часами
и особенно – по февралю…
Надо мне возвратиться бы в детство.
Надо жить бы душою по средствам.
И отдать все долги, наконец, вам:
сколько должен был вам малышом.
Надо мне начинаться сначала,
а то сердце мое одичало
и не может понять, с кем венчало
время тело мое нагишом.
Засмеяли Христа по деревне.
Не могу я словами – поверь мне.
Лучше пьяным в ближайшей таверне
я расплачусь под гогот и пыль.
Верь мне. Верь мне… Молчанье вернее.
Вот и конь стал мне другом: пьянею.
Вот и юность прошла – и шут с нею.
Все, что было, откликнется: “быль!”.
Сеть из вен и артерий, как в осень
исхудалых ветвей – в сером! – просинь,
жмется к небу и просит, и просит
каплю милости, но не суда.
Подступает. Бессонница. Кухня.
По стакану со мною ты ухни.
В темноте нас не видно: ни рук, ни
даже лиц – темнота не горда.
Ближе к ночи (тебе я доверю)
из меня всё – по зверю, по зверю –
выбегает и хлопает дверью –
в клетке ребер зияет дыра.
По рассвету сплетаются кости.
Время новых зверюшек наростит.
Внутрь же не приглашаются в гости!
Ты – во мне тоже, рад ты – не рад.
И раздробленно, сны разгоняя,
с октября к октябрю через маи,
свои мысли на чувства меняю:
по колено мне вечности, по…
Тополя тополят-тополятся.
И пройтись бы сейчас – только матцем! –
по Москве пешеходной – Арбатцем,
да стоят электрички в депо…
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Тополя тополят-тополятся.
Не считаю себя святотатцем,
когда душу читаю: как статься,
в голове моей – мертвый сезон.
А Москве – вечный праздник толчеи.
Тесно мальчику в пальцах с печеньем,
тесно мне. Не имеет значенья
то, что видимое – горизонт.
Хлюпы луж в свидригайловской бане.
Достоевским смердит каждый Ганя.
«Я люблю» измеряю шагами,
потому что могу «я люблю».
Неслучайно Земля полюсами
приближается к центру. Мы сами
подступаемся к вёснам часами
и особенно – по февралю…
Надо мне возвратиться бы в детство.
Надо жить бы душою по средствам.
И отдать все долги, наконец, вам:
сколько должен был вам малышом.
Надо мне начинаться сначала,
а то сердце мое одичало
и не может понять, с кем венчало
время тело мое нагишом.
Засмеяли Христа по деревне.
Не могу я словами – поверь мне.
Лучше пьяным в ближайшей таверне
я расплачусь под гогот и пыль.
Верь мне. Верь мне… Молчанье вернее.
Вот и конь стал мне другом: пьянею.
Вот и юность прошла – и шут с нею.
Все, что было, откликнется: “быль!”.
Сеть из вен и артерий, как в осень
исхудалых ветвей – в сером! – просинь,
жмется к небу и просит, и просит
каплю милости, но не суда.
Подступает. Бессонница. Кухня.
По стакану со мною ты ухни.
В темноте нас не видно: ни рук, ни
даже лиц – темнота не горда.
Ближе к ночи (тебе я доверю)
из меня всё – по зверю, по зверю –
выбегает и хлопает дверью –
в клетке ребер зияет дыра.
По рассвету сплетаются кости.
Время новых зверюшек наростит.
Внутрь же не приглашаются в гости!
Ты – во мне тоже, рад ты – не рад.
И раздробленно, сны разгоняя,
с октября к октябрю через маи,
свои мысли на чувства меняю:
по колено мне вечности, по…
Тополя тополят-тополятся.
И пройтись бы сейчас – только матцем! –
по Москве пешеходной – Арбатцем,
да стоят электрички в депо…
28-10-2004 11:31
Тесно.
Уберите стены.
Тесно!
Нет. Оставьте:
мне даже в чистом поле – тесно.
Честно.
Перережьте вены
честно.
Снова сплавьте:
ведь я нигде и повсеместно.
Скупо.
Хоть разбавьте словом.
скупо.
Нет. Оставьте:
мне даже в Лермонтове – скупо.
Глупо.
Я не сделал злого
глупо.
Вот я – нате,
перелепите шар из куба.
Грешно.
В душах постоянно
грешно.
Нет. Не вами:
мне даже у иконы грешно.
Вешать
ярлыки упрямо
к тем же
голосами.
Так что же? Это так потешно.
Страшно.
Не за вас, наверное,
граждане.
Вы… оставьте:
мне даже рядом с милой страшно.
Важно,
чтобы этой стервы
нашей
в душной давке
однажды
ощутить
пропажу…
комментарии: 0
понравилось!
вверх^
к полной версии
Тесно.
Уберите стены.
Тесно!
Нет. Оставьте:
мне даже в чистом поле – тесно.
Честно.
Перережьте вены
честно.
Снова сплавьте:
ведь я нигде и повсеместно.
Скупо.
Хоть разбавьте словом.
скупо.
Нет. Оставьте:
мне даже в Лермонтове – скупо.
Глупо.
Я не сделал злого
глупо.
Вот я – нате,
перелепите шар из куба.
Грешно.
В душах постоянно
грешно.
Нет. Не вами:
мне даже у иконы грешно.
Вешать
ярлыки упрямо
к тем же
голосами.
Так что же? Это так потешно.
Страшно.
Не за вас, наверное,
граждане.
Вы… оставьте:
мне даже рядом с милой страшно.
Важно,
чтобы этой стервы
нашей
в душной давке
однажды
ощутить
пропажу…