2004-07-17

03.45.

Сладко ты спала,
я сидел у ног твоих
в страхе принимая
твои слова
о наступающем с жестокостью на нас…

Трудно сказать, что тогда побудило меня взять и сказать тебе это все решающее слово, о котором я теперь жалею больше, нежели жалею о самой любви, настигнувшей вдруг и сломавшей во мне равновесие бытия. То самое равновесие, которое дается человеку достаточно и на редкость сложно. Равновесие, о котором можно только мечтать, потому что вся ее суть протекает от самой свободы и независимости от чувств, гнетущих разум и сердце, которые те в свою очередь постепенно, но умело поедающих душу. Не будь души у человека, наверное, не познал он никогда и самой сути любви и счастье свободы ее отсутствия, Той самой любви, которая способна толкнуть на раздражение и нежность в одну секунду. Любовь, которая способна помрачить ум и разум человеческий так же скоро и не оставить ничего, кроме, единственно пустоты на сердце. И в этой пустоте же позже может обрести себе пристанище семя жестокости и прелюбодеяния, которое взращивается ненавистью так скоро, что уже ничего не остается для добра, Пустота, способная породить лишь одну пустоту, ибо жестокость есть не иначе как сама пустота, В жестокости не может быть любви. И о какой любви может быть речь, если она уже давным-давно, казалось бы, утекла? И не жестокость ли _ добровольно, ради личностного покоя и равновесия, не смотря ни нас что, вместо того чтобы сносить, мы выбираем совсем иное _ убить любовью в себе и в нем. Это будет трудно. Об этом знаем и ты и я. Потому что ничто больше не способствует так сильно самой любви, как разлука, о которой ты мечтаешь, и о которой ты мне сегодня говоришь. Я вот думаю об этом, и мне уже становится страшно при одной только мысли, что мы больше никогда не увидимся. Что я не буду больше обнимать твоего стана и целовать твое пахнущее нежностью тело. Но более обидно, что все, что ни было между мной и тобой есть не иначе, как глупая ошибка. Хотя, мне очень бы не хотелось называть все это ошибкой, потому что любовь-то, она, была.
Прости…

* * *

Я вновь в печали как во сне,
Разлуку нашу убивая,
Все напиваюсь, как было прежде:
Душой в веселье убегая.

Боюсь тоски как смерть саму.
Боюсь не вообразить твое явление.
И это, видно, есть табу.
Любовь с разлукой вечно вместе.

Однако ж мир не переиначить.
Где есть разлука, ревность есть.
Довольно голову морочить!
Уж сердце искалечил этот червь.

Не я один страдаю болью.
Не я один гуляю вольно.
Коль уж уехала она,
Отныне вольность мне дана.

Пусть не путевый я бываю,
И пусть напрасно всех ругаю.
Однако ж хочется сказать —
Спору без причины не бывать.

И пусть доказывают мне
Как мир наш сотворен прекрасно!
Отвечу! Прекрасно сотворен, возмоэжно.
Но стал он гож лишь сатане.

Быть может ты смеяться вздумал.
Прекрасно, что хоть тебя порадовал.
А то ведь как у нас бывает,
Когда жена из командировки приезжает.

Я не знаю, зачем и почему все так получается. Люди встречают друг друга и понимают - встретились две половинки, которые неизвестно как жили друг без друга до этого. Встретились, чтобы быть вместе. Но по какой-то причине всегда, порой из-за пустяка, случаются ссоры. И тогда, кажется, всему наступает конец. Не знаю, зачем люди ссорятся;

Наташăна

Эп пĕлместĕп,
пĕлес те килмест халĕ тин
чунăма мĕн кăшлать
канăçа кам вăрларĕ манне.
Хамра хам пĕрех-хут эп вăй тупайсан
сан ятна асăмра тытас çук паянтан.
Шел пулин, асăмра — каллех сан сăну,
сан пĕвÿ ак каллех минретет ман пуçа,
сан яту канăçа вăрларĕ пĕр шелсĕр
юрату ункинче пĕччене хăварса.
Каллех тăрса юлтăм пĕччен,
калаçма та чун çук.
Мĕне пулчĕ паян вак-тĕвек калаçу,
çавăнтах-ши туптарĕ мана юрату.
Юрату та — каллех çухату!
Чунăмра — ырату!
Тен пулĕ çакă йăлтах çырлаху.
Эс те эп — эпир иксĕмĕр çеç,
тата таçта аякра пирешти...
Эс мана хăварсан та ялан пул манпа,
яту сан упрантăр ман асăмра.
Асилÿ чун-чĕре хÿхлевне вăйлатса
пуç-тăна ыраттартăр сан тĕсупе.
Ÿт канăç ан туптăр сан пĕвна асилсен.
Мана эс хăвар васкамасăр,
хуллен, йăпатса, шантарса...
Васкакан вакка сикнĕ тесе ахальтен
каламан ваттисем. Çакна эсĕ асту —
ахальтен эп сана пурнан пурнăçра
тĕл пулмарăм. Ара, çакна асăрха —
ялан сан сăнна хĕвел çутийĕ кăна
ачашлатăр пĕр вĕçĕмсĕр!

Эп вара кĕл тума
саншăн пăрахмăп нихçан.

июнĕн 15-мĕшĕ, 2004 ç.
Çурçĕр иртни 12 минут.

[показать]
* * *

Тĕл пуласшăн. Пĕлеп.
Тунсăхна пытарса
мана каламашкăн васкатăн
каллех ăткăнса тунсăха...
Тем калас пек те эс -
хăю çитеймест сан каллех
ман умма сăмахсен пуххине
картишпех ывăтма.
Эс каясшăн пăрахса
ахалех, тен,
манран унталла
е ун патне, ахăртнех...
Манран мар, шел пулин те,
юрату сыпкинчен каллех
çăлăнăç çеç шыраса
аркатма эсĕ хатĕр
мĕн пур тĕнчене!
Канлĕхна эс тупасшăн...
Çăласшăн чунна
юрату тĕшшине аркатса...
Хальхи пек эс юласшăн -
хитререн те хитре.

Анчах вăхăт шăвать-çке -
эс манма ан шутла:
вăхăт сиплĕ сана...

Ухмаха мана ертĕ
эс кайсан
шелсĕр вăхăт...

ИСКРЕННЕ ВАШ

новелла

“Здравствуй, Радость моя!
Вот уже несколько отчаянных недель я живу в убийственной тоске о Вас. В этой глуши, куда привела меня судьба по случаю врачевания от любви моей к вам, ничто не радует моих, теперь уже безжизненных глаз. Если вы когда-нибудь любили, то должны понимать, как это прекрасно жить с глубочайшими чувствами, и в тоже время страшно осознавать, что любовь моя, пока вы все еще там, а я уже здесь, не может дать мне ничего хорошего. А потому, как прекрасна она не была бы, вся эта любовь также безнадежна, как лекарство от бессмертия. Любовь неразделенная способна принести только страдание и горечь.
Да, мне, быть может, как человеку, коверкающему судьбы человеческие на бумаге, хорошо и полезно испытывать все это. Ну, подумаешь, напишу повесть или поэму в пылу моей страсти к Вам, поставлю посвящение одной единственной буковкой, чтобы никому, кроме нас с тобою было неведомо изложенное. Ведь Вы носите достаточно известную фамилию. А мне бы, своим признанием во всеуслышанье, не хотелось причинять Вам неприятности и боль.
Вы прекрасны собою, и умеете быть веселой даже тогда, когда Вам печально. И все это для того, чтобы другим не стало грустно. От этого создается впечатление, будто Вы относитесь к числу тех женщин, которые не знают преград в жизни.
Конечно, это хорошо. Но Ваше положение обязывает Вас держаться вдали от интриг и ваших поклонников. И вот это заставило меня оставить все и так скоро, едва мы только познакомились, бежать из Москвы в эту провинцию, где нет ничего, кроме одинокого пруда, затерянного в чаще леса, куда ходит местный люд за дичью. Еще неприметная железнодорожная станция, где случается, проезжают поезда.
В первый день, когда я приехал сюда, я подумал, как бы нам с вами хорошо было бы здесь. Здесь, где ни одна живая душа нас не знает, и никто бы не мог осудить ни Вас, ни меня, ни вашего поведения, если бы Вы только согласились оставить мужа и уехать со мной. Никто бы не посмел осквернить наших чувств, потому что Вы достойны любви. Вы достойны большего, нежели жить ради мужчины, который, помимо того, что содержит Вас вне вашей воли, еще и не должным образом, хотя и любит, относится к Вам… Собственнически. Напротив, мужчина должен жить ради Вас, а не ради своей плоти. Но, похоже, Вам никогда с этим не согласиться, потому как Вы живете состраданием. И не следует обманывать себя, что Вы его любите. Вы не любите вашего мужа, и никогда не любили. Ведь я то знаю, что это не так. Мне известно, что большего, чем благодарность, Вы к нему ничего не имеете. Вы благодарите его за то, что он спас Ваше положение и положение ваших родителей от разорения, которое едва не настигло вашу семью благодаря вашему папочке, безбожному любителю карт и, прости меня, Господи, за осуждение, женщин. Но Вы, наверное, не знаете, что благодарность не может являться благодарностью, если это есть жертва собою. А Вы, что же делаете Вы? Вы жертвуете своею молодостью, которая ускользает от Вас с каждым днем все быстрее и быстрее. Вам, столь гордой и самолюбивой женщине в прошлом, сегодня приходиться довольно часто терпеть унижения, ругань и, я не исключаю, побои. Зная отвратительный характер вашего мужа, допускаю и последнее. А еще, более того, Вы заставляете себя терпеть его эгоистическую любовь, предопределяющую обязанности, которые больше похожи на чудовищные страдания. Ведь Вы его не любите. Не говорите, что любите, уж я то знаю, что это совсем не так. Доказательством моим словам может послужить хотя бы тот случай, как Вы однажды вечером вышли на балкон и тихо, чтобы никто не слышал, стонали. Так, как стонали тогда Вы, может стонать только раненый зверь, без единого звука с тоскою в глазах. Глаза, наполненные страхом перед неизвестностью, блеском яркой луны. Это было ужасно. Ужасно, и в тоже время прекрасно. Потому, что тогда в глазах Ваших была вся Ваша добрая, чуткая душа, ради которой я бы не мог устоять, чтобы не пожертвовать собою.
Радость моя, прошу Вас, безотлагательно ответьте мне, согласны ли Вы будете оставить вашего мужа и его имение, одним словом, это жестокое заключения, чтобы уехать со мною туда, где нас никто не знает, и где мы вместе были бы счастливы. Будь то Самарканд, будь то Иерусалим. Только прошу Вас, не отвечайте из чувства благодарности, и не решайте так, как подсказывает Вам совесть, а поддайтесь хотя бы раз в жизни Вашим чувствам, настоящим чувствам, не контролируемым разумом, чтобы хотя бы на грош быть счастливее. Пусть не навсегда, но счастливее. И не думайте о том, что Вас будет преследовать гнев Божий. Если он, в самом деле, не притча, и если Он, в самом деле, правит этим бессердечным миром, же тогда Господь мог допустить Вам волчью судьбу. Ну, а ваш муж в Самарканде или Иерусалиме нас точно не отыщет. Думаю, его циничному уму не придет мысль, что Вы могли уехать в столь далекое странствие. Это так далеко от Москвы, что на первый взгляд при одном представлении о путешествии охватывает жуть.
Если Вас не устраивает Самарканд или Иерусалим, мы Читать далее...

Прости за то, что каждое мгновенье тебя одной лишь ради прожигаю.
Поспешно пусть уходит время.
Пусть ожиданьем в небытие блаженство провожаю.
Я знаю, что любви сей ради жизнь отдать - есть счастье!

Из дневника сумасшедшего.

Кто ты — сила поражающая чистый разум и рождающая угнетающее чувство нескончаемого одиночества. Сила с ангельской душой, мучительно-грустными глазами и дерзкой улыбкой. Сила, овладевающая всей нескончаемой сутью существования. Кто, если не колдунья, способная увенчать силой любви настолько сильно, что я уже лишился холодного рассудка и продолжаю мою суетную жизнь одними безотчетными эмоциями и трепетной страстью, а после каждой короткой встречи с тобой я пребываю в счастливой ярости, и уже не в состоянии найти спокойствия моим бунтующим чувствам. Чувствам, которые, уже через некоторое время с разрушительной силой нагнетают грусть и всплеск ревнивого гнева от того, что ты никогда всецело не будешь моею. Кто ты, чье имя невольно произношу с каждым моим воздыханием, и чей голос непроизвольно слышу в каждое мгновение. И какой строптивой должна быть твоя душа, чтобы иметь ту полную жестокости силу, чтобы на протяжении долгих лет сохранять подобное величие себе. Ответь мне, не произнося ни слова о моем роковом безумии, ибо безумец, когда настает час его, становится неподвластным ни себе, ни разуму своему. И уж точно, до безумия влюбленный ядовит, бессилен и, что самое страшное, от бессилия своего он, подобно урагану, способен разрушить все, что только стоит на пути его. И как бы не хотелось мне быть силой разрушения, чтобы не погубить себя, а вместе с собою и мою безграничную любовь, будь она трижды проклята. Но, тем не менее я дорожу этой грустью, что приходит ко мне вечерами, и я не желаю расставаться с этой томительной печалью. Потому что, причиной всему этому — ты. И это прекрасно. Прекрасно, что душа моя еще не очерствела от одиночества и безответной любви. Но не могу совладеть собою. Не могу остановить мои меланхоличные мысли, как только начинаю думать о том, как ты оттолкнула меня от себя. Оттолкнула — все равно, что остановила мне дыхание. И зачем? Зачем ты заставляешь меня страдать. Быть может, мои страдания утоляют твое женское самолюбие и ненасытность? Или, ты желаешь увековечить в памяти и душе моей любовь, пронесенную в сердце с тем нежным трепетом, какой не знала прежде? Что ж, если тебе по-душе сия игра, в которой ты мой повелитель, пусть и в будущем все это остается игрой. Только знай, что единственное, что способно заставить меня замолчать и уйти прочь от взора твоего — это твое искреннее признание в ненависти, а еще более того, в равнодушии ко мне и к чувствам моим. А сегодня на ужин — тоска. И сквозь этот вечер разгребая мечтами несбыточными тоску, я мыслями устремляюсь к тебе, каждое мгновение стараюсь прожить для тебя одной и при этом ничего не прошу взамен. Только бы быть с тобою рядом. А ты, не знаю почему, не видишь или не хочешь этого видеть, и едва ли не насмехаясь отвергаешь меня, стыдишься быть со мной… и всему этому только одна причина — ты не такая свободная, как мне хотелось бы. Но ты ведь и не желаешь стать свободной, потому что боишься потерять тот гармоничный уют и прижитую надежность в будущем, которую ты для себя уже создала. Тогда ответь мне, зачем ты позволила мне полюбить тебя. И зачем ты мне позволила познать себя. Ведь от этого я страдаю больше, нежели страдал бы любовью тайной, платонической. Страдаю еще больше от того, что с моей любовью забрала и душу мою, но ничего взамен мне не захотела дать. А ведь от этого, порою, становится невыносимо жить. И со мной было нечто плохое, что едва не лишился рассудка, когда, уже готовый ко всему и охваченный глупыми мыслями о дне кончины своей, смирившись с не достигнутым в жизни, стал ощущать то тепло, которое вот-вот наполнило бы всего меня кипучей духотою кровью в сосудах… но какая то дьявольская сила в образе твоем вдруг остановила меня. Она будто бы сказала “нет”… Тем самым оборвались мечты, вновь рождая туманную надежду. Еще одну идиотскую надежду на непонятное. Потому что сам не знаю, чего еще мне от тебя надо?.. Не знаю, любишь ли ты меня или нет? Но знаю, что мне становится ужасающе, если я не могу видеть тебя или слышать твоего уветливого голоса. Я готов слушать тебя часами, сутками напролет, только бы видеть тебе перед собою и знать, и что отныне моя, и только моя.
Да, ты актриса, и ты избалована… И ты великолепна собою всегда и везде, и наверное это меня сводит с ума также сильно, как когда то сводило с ума сонное состояние моего сердца. Ты пробудила меня немощного так быстро, как только я впал во власть твоих ослепительных глаз. А теперь, когда я сполна готов отдаться только тебе одной, чтобы никому более не принадлежать, ты утверждаешь и убеждаешь меня, что смешно и наивно слушать мои слова. Что все, что только могло бы быть между нами, это подобие легкому флирту. Даже тут ты говоришь “подобие”. Ты допускала и нечто большее. Хорошо. Я, честно говоря, не смел об этом думать, потому как чувства погасили во мне все мои естественные инстинкты, и жил я одними эмочиями и служением преданности тебе одной. И у меня не хватало времени думать или мечтать о том, чтобы что-нибудь могло бы быть Читать далее...

Не говори мне больше нежных слов.
В обличье страсти утопай,
И пусть слов на смену страсти завывание придет
Когда тебя я обрету.

САНĂН ÇЕПĔÇ ТЕ
КУÇÇУЛЛĔ ЫТАМУ


Новелла



Сан хурлăху манра янра пуçларĕ.

Перец Маркиш. «Геттори хĕр-ташăç.»


Калаçкалаттăмăр санпа ăнсăртран урамра тĕл пулсан. Пĕррехинче вара (эпех айăплă сана тытса чарсах тем сÿпĕлтете пуçланишĕнЌ эпир санпа калаçкаланă хыççăн, сывпулашнă чух эсĕ сасартăках татах та манпа тĕл пуласси çинчен ĕмĕтленнине пĕлтертĕн те... Те савăнтăм ун чухне эп; Çапах та хирĕçлеме пултараймарăм. Калаçса татăлтăмăр вара.
Астăватăп çеç, куçусенчи хурлăха пытарса, чуна кăшлакан тунсăха пусарса, хăюсăр сассупа мана эс хăв патна пыма ыйтрăн. Эпĕ вара калаçса татăлнă пек, каçа хирĕç сан патна хăнана çитрĕм те, сан пĕчĕк пÿлĕмне иртсенех темшĕн именсе кайрăм. Нихçанхилле. Эсĕ ытла та çамрăк пулнăран пуль. Черчен те хăюсăр пек туйăнтăн мана эс ун чухне. Çитменнине тата çав каç эсĕ телейсĕр юратăвна уçса патăн вĕт-ха. Эпĕ сана итлесе лартăм. Ун пек чухне çынна итлемесĕр май çук. Анчах та эпĕ сан патна хăнана пĕр килĕштермесĕрех пыманнине эсĕ шутлама та пултарайман-ши; Е, хăвна хĕрхентерес шутпа мана хăв пурнăçна уçса патăн; Хавхаланса каласа параканскер, асăрхамарăн та пулмалла сана итленĕ чух ман чун-чĕрем вырăнтан шуйханнине. Те кĕвĕçÿ туйăмĕ манра сасартăках çуралчĕ вара; Пĕлместĕп. Анчах та чун-чĕремпе те, ăсăмпа та (ан тив, тахçан такам пулнă сан пурнăçунта, çапах та...Ќ, эсĕ ăна юратнине лăпкăн йышăнма ытла та йывăр пулчĕ маншăн. Мĕншĕн тесен вăл сан юлташ хĕрачуна качча илнĕ кун вĕсен туйне эс каймасăр пултарайман. Туйне те вăрттăн, çынсенчен пытанса макăрассишĕн кайнă пулнă. А мĕн ырри вара ку. Кайнă та, чуна татах та ытларах ыраттарса таврăннă. Унтанпа вара нумаях вăхăт иртрĕ-ши;
Юратуран тарса манра эс канлĕхпе çăлăнăç шырарăн. Пĕлместĕп мĕнле, çапах та эпĕ туйнă çакна. Туймасăр пултарайман. Çавăншăн çеç тĕл пулма тÿр килчĕ те пирĕн. Вара, темшĕнех эп саншăн çăлăнăç пуласса шанса, сана тискер шухăшсенчен хăтарас ĕмĕтпе хăпартланса, сан пурнăçна пырса кĕтĕм.
Пĕр кун маларах сана урамра тĕл пулман пулсан-и, эсĕ мана ху патна чĕнмен пулсан-и — пымастăмччĕ те эп сан патна. Ялан халăх хушшинче кулса савăнса çÿрекен хĕр тунсăхне те курма тÿр килмĕччĕ манăн. Тата, вăл вăхăтра ман чун-чĕрем юратусăр кÿтсе çитнине, ăс-тăнăм çураçу шыраса аптранине туйман та пулăттăм эп хамра.
— Тĕлĕнмелле япала вăл — юрату. Юратман чухне юратас килет, чун-чĕрене вĕри туйăмсемпе çунтарса хавхаланас килет. Юратнă чух вара, ытла та аптăр-каптăрла пек туйăнать йăлтах тата. Мĕншĕн; — терĕм эп сана итлесе пĕтернĕ хыççăн.
— Темшĕн;.. - терĕн эсĕ, хулпуçийÿсене вылятса.
Çапла вара, сан пÿлĕмÿнте тем те пĕр калаçсах пирвайхи юрату таврашне çитрĕмĕр те, темшĕнех эпĕ:
— Каçар мана... — терĕм сана хĕрхенсе...
Эсĕ вара ăнланмасăр, мана сăнаса, «Мĕншĕн», — тесе ыйтрăн.
— Санран именнĕшĕн, сана кÿрентересрен хăранăшăн... — терĕм эпĕ шăппăн, куçунта айванлăх шыраса.
— Мана; — тунсăха пусарса кулса ятăн эсĕ, — манран хăратăн эсĕ;..
— Çук, — терĕм эпĕ сана ун чухне, — санран мар. Ытларах юратасран хăратăп. Юратасран. Мĕншĕн тесен юрату ытла та хăрушла туйăм. Мĕншĕн тесен юратакан çын савнишĕн пĕтĕм тĕнчене тепĕр майлă çавăрса хума хатĕр. Анчах та, хăвăнтан çÿллĕ сикеймĕн. Унтан ытла тата эпĕ сана нимĕн те шантараймастăп... Шантарма, Читать далее...

Как же хреново, когда хочешь увидеть, но не можешь себе этого позволить по-причине навязчивости.
Оказывается, излишнее внимание тоже бывает. Возможно, сказывается разница в возрасте. Молоденькая девушка, со всех сторон окружена вниманием, а тут еще я...

[показать]
Сидел себе дома спокойненько, пока не вспомнил о ней. Так стало грустно, что единственное утешение нашел на улице, в толпе... И славав богу, что вокруг есть люди! Потом, слава Богу, позвонил Оринов и сказал, что свет в кабинете не выключил. Приперся. Вот и сижу теперь перед компом. Строчу. А что делать, если на душе коты...
P.S. А ведь все начиналось тогда легко и просто... я пришел к ней, чтобы сделать несколько снимков... Это - один из тех снимков... Ам потом... А потом все случилось само-собой...