Аплодисментов может и не быть. Это вам кажется, ваше преподобие, что всех так уж интересует игра ума... Публику волнует совсем другое... Кто кого любит? Стелла - Ванесса... Ванесса - Стелла.

***

Сатирикам принято бить стекла! В этом специфика жанра! Поэтам бросают цветы, обличителям -- булыжники! Это их слава и гонорар... Сатирик, который перестал возмущать, -- кончился. Его жизнь потеряла смысл!

***

Если б Свифт и вправду ненавидел людей, он бы не делал это так страстно.

***

Эстэр. Он вообще не был женат, доктор. В его жизни были две женщины, и
он не смог нанести рану ни одной из них...
Доктор. Они обе умерли?
Эстэр. Да.
Доктор. Одновременно?
Эстэр. Почему?
Доктор. Иначе он мог бы жениться на оставшейся...

***

Свифт - крупнейший сатирик нашего века, но сатира для него не просто жанр, а трагическая необходимость идейного неучастия в современности.

***

Предыдущему доктору тоже было тридцать. Ушел от нас - семидесяти... А проработал всего неделю...

***

Милая моя, пойми, это талант! А ты знаешь, что значит талант? Смелость, свободная голова, широкий размах… Посадит деревцо и уже загадывает, что будет от этого через тысячу лет, уже мерещится ему счастье человечества. Такие люди редки, их нужно любить… Он пьет, бывает грубоват, — но что за беда? Талантливый человек в России не может быть чистеньким.

***
Женщина может быть другом мужчины лишь в такой последовательности: сначала приятель, потом любовница, а затем уж друг.

Шут. Если бы ты был моим шутом, дяденька, я бы всегда колотил тебя за то, что ты состарился раньше времени.
Лир. Как это?
Шут. Тебе нельзя было стариться, пока не поумнеешь.

Нынешняя молодежь мало борется, мало уделяет внимания борьбе, нет у нее стремления бороться больше, бороться за то, чтобы борьба по-настоящему стала главной, первоочередной задачей всей борьбы, а ведь если она, наша чудесная, талантливая молодежь, и дальше будет так мало бороться, то в этой борьбе у нее останется немного шансов стать настоящей борющейся молодежью, всегда занятой борьбой за то, чтобы сделаться настоящим борцом, который борется за то, чтобы борьба…

***
Народу не нужны нездоровые сенсации. Народу нужны здоровые сенсации

***
Корову она может сглотнуть, подумаешь! Тоже мне, сенсация! Корову и я могу сглотнуть, а ты вот от этой коровы добейся… пятнадцать поросят, понимаешь, добейся, вот это работа!

***
Таково моё общее мнение.

И Терри начал понимать, что другая сторона любви — это вовсе не ненависть. Изнанка любви — раздражение.

***
Музыка существует не для того, чтобы спасти мир. Она существует для того, чтобы спасти твою жизнь.

***
— «Не все равно!» Однажды ты поймешь, что люди, которым не все равно, которые якобы несут любовь в массы, — это самые бессердечные ублюдки на свете…

***
Интересно, на сколько процентов мы сами выбираем человека, с которым в итоге оказываемся, и на сколько процентов все это — чистая случайность? Вот в чем загвоздка! Вокруг нас было полно людей, которых мы могли полюбить, если момент был подходящим, и если вам выпадал шанс, и если вы уже не дали обещание кому-то другому. Казалось, все решал случай.

Потому что писанина — это разные там гирлянды, помпончики, улыбочки, бантики и все такое. Писанина — это всего лишь завлекательные враки. Словом, взрослые штучки.

***
Я понял, что сделался скверным больным, больным, который мешает верить, что медицина — замечательная штука.

***
— Что будешь делать, Оскар?
— А ты, Пегги?
С ума сойти, сколько у нас общего: одни и те же мысли, одни и те же вопросы.

Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать.

***
Я долго жил среди взрослых. Я видел их совсем близко. И от этого, признаться, не стал думать о них лучше.

***
Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: "А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?" Они спрашивают: "Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?" И после этого воображают, что узнали человека.

***
Уж такой народ эти взрослые. Не стоит на них сердиться. Дети должны быть очень снисходительны к взрослым.

***
Никогда не надо слушать, что говорят цветы. Надо просто смотреть на них и дышать их ароматом.

***
С каждого надо спрашивать то, что он может дать. Власть, прежде всего, должна быть разумной. Если ты повелишь своему народу броситься в море, он устроит революцию. Я имею право требовать послушания, потому что веления мои разумны.

***
- Скучная у меня жизнь. Я охочусь за курами, а люди охотятся за мною. Все куры одинаковы, и люди все одинаковы. И живется мне скучновато. Но если ты меня приручишь, моя жизнь словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других. Заслышав людские шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовет меня, точно музыка, и я выйду из своего убежища. И потом - смотри! Видишь, вон там, в полях, зреет пшеница? Я не ем хлеба. Колосья мне не нужны. Пшеничные поля ни о чем мне не говорят. И это грустно! Но у тебя золотые волосы. И как чудесно будет, когда ты меня приручишь! Золотая пшеница станет напоминать мне тебя. И я полюблю шелест колосьев на ветру...

***
- Я буду плакать о тебе, - вздохнул Лис.
- Ты сам виноват, - сказал Маленький принц. - Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно; ты сам пожелал, чтобы я тебя приручил...
- Да, конечно, - сказал Лис.
- Но ты будешь плакать!
- Да, конечно.
- Значит, тебе от этого плохо.
- Нет, - возразил Лис, - мне хорошо. Вспомни, что я говорил про золотые колосья.

***
Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.

* * *
Все живое особой метой
Отмечается с ранних пор.
Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был мошенник и вор.

Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда герой,
Часто, часто с разбитым носом
Приходил я к себе домой.

И навстречу испуганной маме
Я цедил сквозь кровавый рот:
"Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет".

И теперь вот, когда простыла
Этих дней кипятковая вязь,
Беспокойная, дерзкая сила
На поэмы мои пролилась.

Золотая, словесная груда,
И над каждой строкой без конца
Отражается прежняя удаль
Забияки и сорванца.

Как тогда, я отважный и гордый,
Только новью мой брызжет шаг...
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.

И уже говорю я не маме,
А в чужой и хохочущий сброд:
"Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет!"

1922

* * *
Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои вполукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь - зараза,
Я не знал, что любовь - чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая, красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углу прижимал.

Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь - простыня да кровать.
Наша жизнь - поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на хер...
Не умру я, мой друг, никогда.

1923

* * *
Грубым дается радость,
Нежным дается печаль.
Мне ничего не надо,
Мне никого не жаль.

Жаль мне себя немного,
Жалко бездомных собак,
Эта прямая дорога
Меня привела в кабак.

Что ж вы ругаетесь, дьяволы?
Иль я не сын страны?
Каждый из нас закладывал
За рюмку свои штаны.

Мутно гляжу на окна,
В сердце тоска и зной.
Катится, в солнце измокнув,
Улица передо мной.

На улице мальчик сопливый.
Воздух поджарен и сух.
Мальчик такой счастливый
И ковыряет в носу.

Ковыряй, ковыряй, мой милый,
Суй туда палец весь,
Только вот с эфтой силой
В душу свою не лезь.

Я уж готов... Я робкий...
Глянь на бутылок рать!
Я собираю пробки -
Душу мою затыкать.

1923

* * *
Я вам поведал неземное.
Я всё сковал в воздушной мгле.
В ладье - топор. В мечте - герои.
Так я причаливал к земле.

Скамья ладьи красна от крови
Моей растерзанной мечты,
Но в каждом доме, в каждом крове
Ищу отважной красоты.

Я вижу: ваши девы слепы,
У юношей безогнен взор.
Назад! Во мглу! В глухие склепы!
Вам нужен бич, а не топор!

И скоро я расстанусь с вами,
И вы увидите меня
Вон там, за дымными горами,
Летящим в облаке огня!

16 апреля 1905


* * *
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Храню я к людям на безлюдьи
Неразделенную любовь.

Но за любовью - зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.

Пускай зовут: Забудь, поэт!
Вернись в красивые уюты!
Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!
Уюта - нет. Покоя - нет.

1911-16 февраля 1914

Как все мы веселы бываем и угрюмы,
Но если надо выбирать и выбор труден,
Мы выбираем деревянные костюмы,
Люди, люди...

Нам будут долго предлагать - не прогадать.
- Ах!- скажут,- что вы, вы еще не жили!
Вам надо только-только начинать... -
Ну, а потом предложат: или-или.

Или пляжи, вернисажи или даже
Пароходы, в них наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи...
Или просто - деревянные костюмы.

И будут веселы они или угрюмы,
И будут в роли злых шутов иль добрых судей,
Но нам предложат деревянные костюмы,
Люди, люди...

Нам могут даже предложить и закурить.
- Ах!- вспомнят, - вы ведь долго не курили.
Да вы еще не начинали жить...-
Ну, а потом предложат: или-или.

Дым папиросы навевает что-то...
Одна затяжка - веселее думы.
Курить охота, ох, курить охота!
Но надо выбрать деревянные костюмы.

И будут вежливы и ласковы настолько -
Предложат жизнь счастливую на блюде.
Но мы откажемся... И бьют они жестоко,
Люди, люди, люди...

Высоцкий, 1967

— Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я - чертовски привлекателен. Чего зря время терять? В полночь жду.
— Я на Вас мужу пожалуюсь. И он превратит вас в крысу!
— А кто у нас муж?
— Волшебник…
— Предупреждать надо.

***

Был неправ, вспылил. Но теперь считаю своё предложение безобразной ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить. Всё, ушёл.

***

То ли музыки и цветов хочется, то ли зарезать кого-нибудь.

***

Сегодня я буду кутить. Весело, добродушно, со всякими безобидными выходками. Приготовьте тарелки, блюдца: я буду всё это бить. Уберите хлеб из овина: я подожгу овин.

***

Уйдите. А то я опять захочу убить вас. Только на этот раз я это сделаю.

***

Со мной происходит что-то странное, доброе. Такой страх.

***

Чувствую смутно, случилось что-то неладное, а взглянуть в лицо действительности — нечем.

***
То, что вы называете любовью, — это немного неприлично, довольно смешно и очень приятно.

***
Плаху, палача и рюмку водки. Водку — мне, остальное — ему.

***

Имеешь любовницу — на здоровье! Сейчас все имеют любовниц. Но нельзя же допускать, чтоб на них женились. Это аморально!

***

В своё время Сократ как-то мне сказал: «Женись непременно. Попадётся хорошая жена — станешь счастливым. Плохая — станешь философом». Не знаю, что лучше.

***

— А говорят, ведь юмор — он полезный. Шутка, мол, жизнь продлевает.
— Не всем. Тому, кто смеётся, продлевает, а тому, кто острит, укорачивает.

***

Делайте что хотите, но чтоб через полчаса в лесу было сухо, светло и медведь!

***

Итак, господа, я пригласил вас, чтоб сообщить вам пренеприятнейшее известие. Чёрт возьми, отличная фраза для начала пьесы. Надо будет кому-нибудь предложить.

***

— Прошу вас, облегчите свою душу.
— Это случилось само собой, пастор. У меня был друг — он меня предал. У меня была любимая — она отреклась. Я улетаю налегке.

***

— Когда я вернусь, пусть будет шесть часов.
— Шесть вечера или шесть утра?
— Шесть дня!

***

Я понял, в чём ваша беда: вы слишком серьёзны. Умное лицо — это ещё не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Вы улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!

***

После свадьбы мы сразу уехали в свадебное путешествие. Я в Турцию, жена в Швейцарию, и прожили там три года в любви и согласии.

***

Клянусь богом, если б я играл на рояле или на сцене и нравился этим болванам, я бы считал это личным оскорблением. На черта мне их аплодисменты? Они всегда не тому хлопают, чему надо. Если бы я был пианистом, я бы заперся в кладовке и там играл.

— Учиться всегда сгодится, трудиться должна девица, не плюй в колодец — пригодится… и как говорится.

***

Жуткий город: девок нет, в карты никто не играет. Вчера в трактире украл серебряную ложку — никто даже не заметил: посчитали, что её вообще не было.

***

Сердце подвластно разуму. Чувства подвластны сердцу. Разум подвластен чувствам. Круг замкнулся. С разума начали, разумом кончили. Вот и выходит, что всё мироздание — это суть игра моего ума. А если вы со мной согласитесь, то и вашего тоже.

***

Не умеете лгать, молодой человек. Все люди разделяются на тех, которым что-то надобно от меня, и на остальных, от которых что-то нужно мне. Мне от вас ничего не нужно. Выкладывайте, что вам угодно.

***

Сильвупле, дорогие гости! Сильвупле… Жевупри… авекплезир… Господи прости, от страха все слова повыскакивали.

***

— Подь сюды. Хочешь большой, но чистой любви?
— Да кто ж её не хочет…
— Тогда приходи, как стемнеет, на сеновал. Придёшь?
— Отчего ж не прийти? Приду. Только уж и вы приходите. А то вон сударь тоже позвал, а опосля испугался.
— А она не одна придёт, она с кузнецом придёт.
— С каким кузнецом? <…> Не, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь, что ли?

***

Меня предупреждали, что пребывание в России действует разлагающе на неокрепшие умы.

***

— А потом вас там публично выпорют, как бродяг, и отправят в Сибирь убирать снег…
— Весь?
— Да. Снега там много.

***

— Чё он меня всё пугает? Что меня пугать? У меня три пожизненных заключения. А как он с вами разговаривает? Вы, человек, достигший вершин лондонского дна! В конце концов, вы собираетесь быть принцем?
— Йес, итыс!

***

Огонь тоже считался божественным, пока Прометей не выкрал его. Теперь мы кипятим на нём воду.

***

Для бегства у меня хватит мужества!

…и, может быть, кто-то из вас испытает первую, никогда не забывающуюся любовь. Не огорчайтесь, если она не будет взаимной, она не должна быть взаимной, она должна быть мучительной до боли, чтобы потом, в будущем вы научились ценить чужое чувство…

В ту ночь мы с Софи проспали 10 лет, а на утро все стало намного серьезней.

***

Вот, что значит быть взрослым: иметь на спидометре цифру 210, но не превышать 60.

***

Ты, моя девочка, будешь рожать в муках, носить обувуь на шпильках, сидеть на разных диетах, делать пиллинги и лифтинги, и каждый день заниматься стряпней!

Любовь, в сущности, возникает в одиночестве, когда рядом нет ее объекта, и направлена она не столько на того или ту, кого любишь, сколько на выстроенный умом образ, слабо связанный с оригиналом. Для того, чтобы она проявилась по-настоящему, нужно обладать умением создавать химеры...

***
Пока идиоты взрослые заняты переустройством выдуманного ими мира, дети продолжают жить в реальности: среди снежных гор и солнечного света, на черных зеркалах замерзших водоемов и в мистической тишине заснеженных ночных дворов.

***
Скажи я, что говорю о снисхождении красоты к безобразному и страдающему, он сразу задал бы мне вопрос о том, осознает ли себя красота и может ли она оставаться красотой, осознав себя в этом качестве.

***
…мир сам по себе с тех пор совсем не изменился, просто увидеть его под тем углом, под которым это без всяких усилий удавалось тогда, нельзя: никак теперь не протиснуться между прутьев, никак, да и некуда больше протискиваться, потому что клочок пустоты за решеткой уже давно заполнен оцинкованными гробами с жизненным опытом.

***
Мир, в котором мы живем – просто коллективная визуализация, делать которую нас обучают с рождения. Собственно говоря, это то единственное, что одно поколение передает другому… Но какие бы формы не были нам предписаны прошлым, на самом деле каждый из нас все равно видит в жизни только отражение собственного духа. И если вы обнаруживаете вокруг себя непроглядную темноту, то это значит только, что ваше собственное внутреннее пространство подобно ночи.

***
- … Я уже давно знаю, что единственное реальное мнгновение времени – это «сейчас». Но мне непонятно, как можно вместить в него такую длинную последовательность ощущений? Значит ли это, что этот момент, если находиться строго в нем и не сползать ни в прошлое, ни в будущее, можно растянуть до такой степени, что станут возможны феномены вроде того, что я только что испытал?
- А куда ты собираешься его растягивать?
- Я неправильно выразился. Значит ли это, что этот момент, эта граница между прошлым и будущим, и есть дверь в вечность?
Чапаев пошевелил стволом маузера, и я замолчал. Некоторое время он смотрел на меня с чувством, похожим на недоверие.
- Этот момент, Петька, и есть вечность. А никакая не дверь, - сказал он. – Поэтому как можно говорить, что он когда-то происходит? Когда ж ты только в себя придешь…
- Никогда, - ответил я.

***
Я медленно оглядел черноту с бесчисленными точками недостижимых огней. Он был прав. Где были Чапаев и Анна? Где был зыбкий ночной мир с кафельными стенами и рассыпающимися в прах бюстами Аристотеля? Сейчас их не было нигде, и, больше того, я знал, точно знал, что нет никакого места, где они могли бы существовать, потому что я, именно я, стоявший рядом с этим непонятным человеком (да и человеком ли?), и был той возможностью, тем единственным способом, которым все эти психбольницы и гражданские войны приходили в мир. И то же самое относилось к этому мрачному лимбо, к его перепуганным обитателям и к его высокому суровому часовому - все они существовали только потому, что существовал я.

***
- Скажите, Чапаев, а кто вы на самом деле?
- Ты, Петька, лучше себе ответь, кто ты на самом деле. Тогда и про меня все поймешь. А то ты все время говоришь "я, я, я", совсем как этот бандит из твоего кошмара. А что это такое - "я"? Кто это? Посмотри-ка сам.
- Я хочу посмотреть, но...
- Так если ты хочешь, почему же ты сейчас смотришь не на себя, а на это "я", на это "хочу", на это "посмотреть" и на это "но"?
- Хорошо, - сказал я, - тогда ответьте на мой вопрос. Вы можете на него просто ответить?
- Могу, - сказал он, - толку-то.
- Кто вы, Чапаев?
- Не знаю, - ответил он.
По дощатым стенам бани щелкнуло две или три пули, полетели выбитые ими щепки, и я инстинктивно пригнул голову. Из-за двери донеслись тихие голоса - кажется, они что-то обсуждали. Чапаев налил два стакана, и мы, не чокаясь, выпили. После некоторого колебания я взял со стола луковицу.
- Я понимаю, что вы имеете в виду, - сказал я, откусывая от нее, - но ведь можно, наверно, ответить и по-другому?
- Можно, - сказал Чапаев.
- Так кто же вы, Василий Иванович?
- Я? - переспросил он и поднял на меня глаза. - Я отблеск лампы на этой бутылке.
Мне показалось, что свет, отражавшийся в его глазах, хлестнул меня по лицу. И тут, совершенно неожиданно для себя, я все понял и вспомнил.
Удар был таким сильным, что в первый момент я подумал, что прямо в центре комнаты разорвался снаряд. Но я почти сразу пришел в себя. У меня не было потребности говорить что-то вслух, но инерция речи уже перевела мою мысль в слова.
- Самое интересное, - тихо прошептал я, - что я тоже.
- Так кто же это? - спросил он, указывая на меня пальцем.
- Пустота, - ответил я.
- А это? - он указал пальцем на себя.
- Чапаев.
- Отлично! А это? - он обвел рукой комнату.
- Не знаю, - сказал я.

***
- Я одну вещь понял, - сказал я. - Свобода бывает только одна - когда Читать далее...

Работа - это такое место, где можно ничего не чувствовать, вообще ничего, ни стыда, ни совести, такое специальное место чтобы ничерта не чувствовать - работа называется. И ты там работаешь.

А что касается поэзии в частности и искусства вообще, то мне больше по душе то, где знаки вопросительные превалируют над знаками восклицательными. Восклицательный знак есть перст указующий, а вопросительный — крючок, вытаскивающий ответы из вашей головы. Искусство должно будить мысли, а не убаюкивать их. ... Искусство должно идти к мысли через чувства. Оно должно тревожить человека, заставлять болеть чужими горестями, любить и ненавидеть. А растревоженный человек пытлив и любознателен: состояние покоя и довольства собой порождает леность души.

Может быть секс - это только предлог, чтобы глубже заглянуть в чужие глаза?