Вот и наступила зима , самая настоящая: со снегом, слякотью и гриппом. А зимой умные звери впадают в спячку. Вот и я , видимо, по их примеру впрала в спячку. Ну в спячку, не спячку, а обленилась точно. Исправлюсь, чес пионерское и продолжу рассказ о своей семье. Обещаю.

От мерзости дня непогожего
настолько в душе беспросветно,
что хочется плюнуть в прохожего,
но страшно, что плюнет ответно.
(И.Г.)

О Т Е Ц

Итак, 30 июня 1943г. отец был мобилизован Сызранским военкоматом в УВСР г. Сызрани, где работал старшим бухгалтером до 19 июня 1944г. !9 июня 1944г. он по приказу округа переведен в г. Ульяновск. Передо мной лежит его направление на работу в г. Ульяновск. Примечателен текст этого направления. Но к сожалению, не все слова можно разобрать.
" Направленному к Вам на работу т. Л... создайте нормальные бытовые условия и обяжите главного бухгалтера проявить.............................................
на работе, т.к. последний снят с работы в г. Сызрань в ущерб работе и направлен к Вам на работу для подгонки отчетности и укомплектования аппарата". Вот такое заботливое направление, видимо с бухгалтерами в те времена было не густо... Ужасно мне любопытно, что должен был проявить гл. бухгалтер, зная, что им недовольны и практически присылают ему замену?
Трудно судить о нормальных бытовых условиях в те годы, но,наверное, действительно, по тем временам это было сделано. По крайней мере, папа обзавелся комнатенкой, правда, без водопровода, канализации, отопления, но зато в центре города и даже с мебелью ( в комнате стоял старый письменный стол и черный кожаный диван). Освобожден от этой работы он был только 28 мая 1949г. А в комнате этой он прожил до 1960г.
Итак, 1944г. прошел в "приживании" на новом месте, в новых заботах... А 1945г. принес удачу. По распределению на работу в Ульяновск приезжает племянник Арон с семьей и Фира. И пусть они живут далеко, за Свиягой, но все-таки в одном городе, все-таки не так уже одиноко. Тем более, что Фира зиму 1945-46гг. живет у дяди, т.к. от него ей гораздо ближе добираться до школы.
И постепенно жизнь вошла в свою колею, такая у жизни способность: куда бы ее ни забрасывало, как бы ни закручивало, ни выворачивало, все равно она возвращается на свою колею...
Отец знакомится с девушкой Лидой, она еще более одинока в этой жизни и также ее родные места оказались далеко-далеко от Ульяновска. Ей - 18, ему - 37. Общее - свободны и одиноки... Осенью 1945г. они поженились. Но это уже другая история.

"Мне слов ни найти, ни украсть,
и выразишь ими едва ли
еврейскую темную страсть
к тем землям, где нас убивали."
(И. Губерман)

А Р О Н

Арон с Руфой до Москвы добрались успешно. Жить в Москве было нелегко: без жилья, без прописки... Некоторое время им пришлось жить у брата отца Арона, его дяди Иосифа. В небольшую комнатку в коммунальной квартире, в которой жили трое взрослых, кроме приезжих, на ночь ставилась раскладушка, на которой каким-то образом и спали Арон с Руфой.
Арон учился. Руфе пригодились ее "золотые руки", она шила наряды московским модницам. За это ее кормили, а иногда ей удавалось, что-то съестное принести и своему любимому студенту. В 1944 году их стало трое. У Арона и Руфы родился первенец, сын Виктор. Все ближе и ближе долгожданный Мир! Эвакуированные начинают возвращаться домой. Фире (сестренке Арона) хочется " быть как все", ей хочется уехать из Новосибирска, города их временного обитания, видимо, девочке, казалось, что если уехать, то на новом месте жизнь будет напоминать ту, другую жизнь, довоенную, будет более беззаботной, более сытой, устроенной и счастливой. Шойлык остается в Новосибирске один, Фира по вызову Арона отправляется в Москву.
Успешно закончив учебу и защитив диплом, Арон ждет направления на работу. У него есть предложение на работу в Москве, но отсутствие жилья и прописки, делает это предложение неприемлемым. И новоиспеченный инженер с женой, маленьким сыном и сестрой отправляется к месту своей работы в г. Ульяновск. Не знаю из каких соображений был выбран водный путь, но путешествие было длительным, утомительным и голодным.

Демобилизовавшись Абраша остался в Саратове, женился на девушке по имени Калерия, у них родилась дочь Рая. Но брак не удался и вскоре последовал развод. Работая бухгалтером в системе торговли, он познакомился с Верой. Примерно в 1950 г. они поженились . В 1952 г. уних родился сын Борис, а в 1955 - дочь Софья.

У А. Рыбакова я как-то прочитала, что в одном небольшом городе на Украине, на могиле расстрелянных евреев, уцелевшие родственники и друзья установили памятник-камень из черного гранита. На нем высечено - вверху на русском языке " Вечная память жертвам немецко-фашистских захватчиков", внизу на еврейском - " Все прощается, пролившим невинную кровь не простится никогда".
В 1943г. моей сестре перед выпускным вечером в Сызранской школе предложили сделать доклад на тему " Мы не будем мстить немецкому народу". Под аплодисменты зала: учителей, выпускников, родителей выпускников, доклад был зачитан.
Как правило, те из евреев, кто остался жив после войны, рассеялись по стране, почти никто не вернулся домой. Дома ни у кого больше не было. Никто из папиной семьи не вернулся в Ровно. Но об этом дальше.

Трудно восстановить события в Ровно в то лето и осень 1941г. Погибшие обратились в прах, те, кто выжил, не очень-то хотят говорить на эту тему, евреев среди живых практически не осталось.
Но, видимо, все было как везде: регистрация, повязки с желтой шестиконечной звездой, приказ в 24 часа переселиться на опредделенные улицы. Официальные гетто были только в крупных городах. Советских евреев, как правило, не отправляли в Освенцим, их расстреливали на месте.
Говорят, были два списка для расстрела: в первом - немощные старики, женщины, дети; во втором - так называемые, ремесленники. В первую очередь расстреливали жерт из первого списка. Те, кто числился во втором, должны были отработать свое проаво на смерть. При 12-часовом рабочем дне и фактически без пищи люди погибали за 2-3 месяца.
Вроде бы, отец семейства, дедушка Борух попал во второй список, но эта версия весьма сомнительная, так как было ему уже за семьдесят и навряд ли он мог работать, да и судя по довоенной фотографии из семейного архива, он и на вид был очень старым.
Массовые расстрелы были совершенны 7 ноября 1941 г. в двух местах города, говорят, что закапывали раненных, но еще живых людей, и земля на местах расстрела несколько дней шевелилась, будто живая. Помните, я просила запомнить эту дату 7 ноября 1941г.? Да, и советское командование и фашистские палачи отметили этот день в памяти людей. И кто знает, может быть в те минуты, когда командир части, зачитывал перед строем красноармейцу Л.Ш.Б. слова приказа с объявлением ему благодарности от советского командования, может быть, именно в эти минуты немецкий офицер отдавал команду своим солдатам...
Были ли сомнения у оставщихся в живых, что их родные живы? Конечно, нет. Чуда в те суровые времена никто не ждал. Правда моя сестра Фира где-то в 1946-47гг. написала письмо своей подружке по ее старому адресу в Ровно. Неизвестно каким чудом это письмо попало к тете этой девочки, которая жила на хуторе. Она ответила:"Не ищи, никого в живых нет, всех расстреляли. Я спаслась, потому, что меня спрятал муж-поляк".
В 1955г. в Ровно ездил Шойлык, пытался узнать о своей жене и родных. Безрезультатно. Практически с таким же результатом съездили в 1958г. Фира, Арон и Абраша. Они нашли свой дом, в новых жильцах их квартиры они узнали своих соседей, которые жили внизу. Они узнали, но их не захотели узнать, их даже не впустили в квартиру, но через полуоткрытую дверь Фира увидела и узнала свою мебель... Квартиры и дома не должны пустовать, в них должны жить люди, но кто знает, спокойно ли живется переселенцам в домах убитых? Чиста ли их совесть? И если это так, то почему нельзя было дать возможность людям зайти в родное гнездо, побыть 10 минут среди родных вещей и, хотя бы мысленно, хоть на чуть-чуть, перенестись в ту счастливую довоенную жизнь. И, наверное, эти люди могли бы хоть что-то рассказать приехавшим издалека детям об их пропавшей матери. Не захотели... Бог им судья. Кстати, у немецких солдат, стрелявших в безоружных стариков и детей, на пряжках ремней было выбито "Gott mit uns!" " С нами бог". Так с кем ты был бог в эти осенние дни 1941 года?! (продолжение следует)

Уважаемые читатели, прошу прощения, но в течении двух дней новых записей не будет. Мною были найдены кое-какие документы в эти выходные, и в связи с этим я хочу внести некоторые изменения в написанное. Эти исправления не носят кардинальных изменений и не представляют особой исторической ценности, но все-таки... Истина дороже... Для тех, кому лень перечитывать второй раз мои записи, скажу, что касаются они только моего отца и являются просто некоторыми уточнениями. Спасибо всем.

О Леве, несмотря на то что он остался жив, известно очень мало. После демобилизации из армии Лева почему-то попадает в Ташкент, а оттуда на Урал в город Первоуральск. У папы хранилась Левина фотография с надписью. Фотография была отправлена в марте 1945г. из Первоуральска, но снимок сделан в Ташкенте. В Первоуральске Лева женится на женщине с ребенком (мальчик Юра), и по ее настоянию они уезжают сначала в Польшу, а затем в Аргентину, где жили родственники жены. Это было примерно в 1947г. Мне кажется, что перед отъездом, он приезжает в Москву попращаться, но может быть я что-то и путаю.
Как мне помнится, какая-то редкая переписка между ним и дядей Иосифом в конце 60-х была, затем она прервалась. Дядю Иосифа разыскал в Москве родственник жены Левы и передал от него письмо.
А в 1996г., будучи в Израиле, я совершенно случайно у Моше познакомилась с Юрой и его женой (по моему испанкой). Юра говорил по русски хорошо, но узнать у него о дяде Леве, кроме того, что он жив, не удалось ничего. К этому времени мать Юры умерла и дядя Лева был женат вторично. Своих детей у Левы не было.

О Т Е Ц

28 февраля 1942г. по состоянию здоровья отца демобилизуют из армии. Я пытаюсь представить отца в то время, с одной стороны это был шанс на выживание, а с другой, наверное, это известие повергло его в шок. Несмотря на то, что он был сугубо штатским человеком, в армии он был как-то одет, как-то накормлен, где-то можно было преклонить голову. А куда деваться вообщем-то не совсем молодому человеку, у которого никого и ничего нет, и которому некуда ехать, его нигде и никто не ждет. И снова, как палочка-выручалочка московский брат Иосиф. Сам брат в Москве, а семья его в эвакуации в Сызрани. И папа едет в Сызрань, где, может быть, его и не ждут, но там родные люди.
Через много лет после войны, когда уже не было в живых ни моего папы, ни ее мамы, моя сестра Лена не могла вспомнить, где же в их 4-х метровой комнатке спал мой папа , ее дядя.
Итак, мой папа приезжает к жене своего брата и племяннице, которых видел один-единственный раз в жизни перед войной.
Голод, холод, отсутствие нормальных жилищных условий, но его приняли, и жил папа с ними пока не устроился на работу и не нашел себе жилье. Хиня разделила с ним все, что имела в то трудное время. Лена вспоминает, когда папа устроился на работу, ему выдавали иногда "мучку". Что это? А это пыль от мешков , в которых была мука. Папа приносил это богатство Хине и она пекла на всех очень вкусные лепешки, был праздник живота...
Как-то налаживается быт,"...у жизни есть привычка - жить, чтобы ни было с тобой...". И вдруг новое известие: Хиня с Леной уезжают в Москву, им пришел вызов. Отцу дорога в Москву закрыта. И снова один... Много в то время по всей стране было одиноких, неприкаянных людей. Каждый переживал это по своему: кто-то сломался, потеряв в жизни все, кто-то выстоял. Но папу не забыли, 30 июня 1943 г. его призывают снова в Армию. Правда, медкомиссия признает его годным только к нестроевой службе. И снова стройбат. Он служит , но уже не писарем, а старшим бухгалтером.

Арон служил вольнонаемным в госпитале в Кемерово, когда узнал, что в Новосибирске располагается эвакуированный Московский строительный институт. Он отправляет письмо с просьбой о продолжении учебы там. Ему приходит положительный ответ, он увольняется из госпиталя и переезжает в Новосибирск. Что бы хоть какие-то остатки семьи были едины, в Новосибирск переезжает и его отец Шойлык с Фирой. Арон уже не один, он женат на Руфе (Рут). История их знакомства и любви прекрасно описана в воспоминаниях их дочери. Через некоторое время сотрудникам института и студентам разрешается вернуться в Москву. Снова разлука. Шойлык с Фирой остаются в Новосибирске. Арон уезжает в Москву ,вместе с ним нелегально отправляется и его жена.

В те тяжелые для Москвы дни служащие госаппарата и их семьи были эвакуированы. Так мой дядя Иосиф с семьей оказывается на Волге в городе Сызрани. Правда, дядя там живет недолго и возвращается в Москву при первой возможности, а жена с дочерью остаются там до лета 1943 года.

ШОЙЛЫК И ФИРА

Но вернемся к нашим скитальцам по дорогам войны Шойлыку и Фире. Потеряв надежду встретить жену в одном из поездов, идущих из Ровно, отец принимает решение ехать в Москву , к брату: единственная ниточка, которая осталась в этой жизни. Но в Москву их уже не пустили, они сумели доехать только до Орла, а там их завернули на Волгу, в город Балашов. В Балашове кто- то из случайно встреченных бывщих земляков сказал, что Абраша служит в Саратове. Отец и дочь держат путь в Саратов, чтоб попытаться встретиться с Абрашей. И им удалось каким-то образом все-таки встретиться, по военному времени - это была неслыханная удача.
Трезво оценив их состояние и положение: разуты, раздеты... и приближается осень, а там и зима... И Шойлык принимает решение отправиться в Среднюю Азию, там хотя бы тепло. Но там их настигает новое несчастье: Шойлык заболевает тифом. Перед отправкой в больницу, отец диктует Фире письмо к Арону о том, что он заболел и просит любыми путями вывезти Фиру, позаботиться о ней и в будущем дать ей образование. Практически он не надеялся выжить и страшно боялся , что же будет с его девочкой-подростком, заброшенной в чужой и довольно неприветливый мир.
Арон к этому времени находится с госпиталем в Кемерово. Ни покинуть госпиталь, ни отправиться на поиски сестренки и больного отца он не может. Но тут их спас Господин Великий Случай. Начальник госпиталя был сам из Ровно, а его жена и дети тоже находились в Средней Азии. Зная каково положение там эвакуированных, начальнику госпиталя удается оформить документы на вывоз своей семьи и туда вписываются Фира и Шойлык. Арону необходимо всех разыскать и привезти в Кемерово. Арон справляется с этой задачей . Так Фира с отцом, которому удалось победить тиф, оказываются в Кемерово.

Как служилось Абраше? Я воспользуюсь воспоминаниями сестры Абраши и дочери Арона. Абраша мечтал поквитаться с нацистами, которые принесли так много горя. Он хотел уничтожать их, как мужчина с оружием в руках... А вместо этого - у него лопата. Да, он тоже делает нужное дело, строит укрепления, но вокруг... вооруженная охрана. Что бы получить паек - выполни норму. Уязвленный недоверием советской власти - бывший бунтарь, ратовавщий за Советы и, живя в Польше, проводивщий в польской тюрьме все предпервомайские дни ( в предупреждение маевок молодежь, состоявщую на учете в полиции, на всякий случай сажали в камеры и выпускали после 1 Мая). Не удостоевшийся взаимности, он на всю жизнь излечился от своей любви к Советам.

Рассказы беженцев. Скупые слова журналистов и слухи, слухи, слухи... Даже, если во всем этом только половина правды, и то можно сойти с ума от страха и беспокойства за близких. Живы ли еще?
После заключения пакта в газетах промелькнуло сообщение, будто, заняв Польшу, Гитлер заявил, что теперь Германия приступит к "окончательному решению еврейского вопроса". Что означало это "окончательное решение" мир узнал потом, после того, как немцы сожгли в печах шесть миллионов евреев.
Во время войны было уже ясно, что гитлеровцы делали с советскими людьми; это были не бесчинства отдельных солдат, это была широко задуманная и неуклонно проводимая программа истребления целых народов.
Истребление евреев было как бы лабораторией, где гитлеровцы набивали руку, накапливали опыт для массового истребления других народов.
Конечно, отец понимал, какая судьба постигла родных, тех кто остался на оккупированной территории. Можно только догадываться какое, наверное, страшное чувство одиночества прятал он в себе. Был ли он "молчуном" по своей природе или эти годы сделали его таким?..
А в Армии им, евреям с Западной Украины, было тоже несладко. Их брали не для того, чтобы стрелять в немцев, для этого надо было дать в руки оружие, а им не доверяли. Их брали в стройбат. В основном их привлекали на строительство окопов. Папу по состоянию здоровья(как я уже писала) и как "специалиста по цифрам", зачислили писарем. Вот когда пригодился русский язык. Правда, зная, как папа писал всю жизнь с ошибками, я думаю, папино начальство было не в восторге от его знаний орфографии и пунктуации, а , может быть, было и не до того. Но служил он добросовестно, как впрочем и все, что он делал. У него сохранились приказы по части с объявлением благодарности. Первая благодарность была объявлена 7 ноября 1941 года. Запомните, пожалуйста, эту дату: 7 ноября 1941г.

А Р О Н

Младший сын старшего брата, студент Львовского строительного института, был прикомандирован к военному госпиталю, там тоже нужны были молодые сильные ребята. Он покидает родной край с госпиталем.

А В Р У М

Видимо, он был тоже мобилизован, судя по возрасту. Но у меня нет сведений, где он служил, как он погиб. Единственная, кто может ликвидировать это белое пятно, моя племянница, которая имеет возможность встречаться с дочерью Аврума, Ривкой. Я очень на это надеюсь.



От бомбежек, голода, болезней погибали люди, но мобилизованные выжили, выбрались из того кошмара первых дней войны.
Мобилизация в Армию спасла их от участи всех оставшихся, всех тех тысяч евреев, которые погибли только потому, что были евреями.


И С Т О Р И Я Р И В К И


Эту историю я узнала от моей племянницы. И надеюсь, что она не будет возражать, если я воспользуюсь плодами ее творчества.
Ривка, дочь Аврума и Этл. Жила она в г. Дубно (недалеко от Ровно). Когда началась война, девочке было лет 13-14. То ли у нее был сильно развит инстинкт самосохранения, то ли интуиция (а впрочем это, видимо, одно и то же), но Ривка уговаоивает старших срочно бежать. Но кто слушает детей, тем более в минуты серьезной опасности? Тогда она объявляет, что уйдет одна. И ушла. Вдогонку за ней бабушка послала свою дочь, мать Ривки, Этл. (Я думаю, что отца - Аврума дома уже не было, он, видимо, был мобилизован). Таким образом, Ривка спаслась сама и спасла мать, которая прожила потом долгую жизнь. Я не знаю, куда занесли их дороги войны, по каким городам они кочевали... В годы войны какая-то информация появлялась только у Иосифа (который жил в Москве), но навряд ли у Этл был его адрес, да, по-моему, они и не встречались до войны в тот единственный раз, когда он навещал родителей. Поэтому в годы войны известий о Ривке и Этл не было. Известно, только, что спаслись и братья Этл, дяди Ривки.



Нет никаких сведений о Янкеле (может быть, по возрасту его и не взяли в Армию), о Киве, о мужьях сестер, об их детях. Может быть они погибли на дорогах войны, а может быть, разделили участь всех в Ровно. Вся женская часть семьи с детьми и старики-родители были обречены изначально. Но иногда мне хочется думать, что может быть, кто-нибудь, просто не сумел разыскать во время и после войны родных, и где-то сейчас еще растет веточка большого дерева.

Л Е В А

Мобилизован и младший брат Лева. Лева оставлял только родителей, ни жены, ни детей... Может быть это было и легче. Кто знает и измерит то чувство беды, которое у каждого было общее и свое собственное. Уход из родительского дома, как правило, сопровождается планами на будущее, началом новой жизни. Его уход из родительского дома (а он был к тому времени единственным ребенком, живущим вместе с родителями) был неразрывно связан с горем, паникой, страхом и неизвыестностью. Где и как служил дядя Лева мне и моим сестрам неизвестно.


А Б Р А Ш А

Старший сын старшего брата. Молодой, сильный, спортсмен-футболист, конечно, был нужен Армии. Дома он оставлял юную девочку-жену. Женился он незадолго до войны, и вопреки воле отца и родственников, свадьба была комсомольская. Его тоже везут на Восток. Осенью 1941г. ему удается встретиться на Волге с отцом и сестренкой. Горькая была эта встреча. Никто из них не мог сказать, что впереди.

И снова мы возвращаемся в Ровно, и снова 22 июня 1941г. Только две недели назад моему отцу исполнилось 34 года. Он всего на год старше своего внука , моего сына. Не мальчик, но и еще не старик, в самом расцвете сил... Армии нужны мужчины, армии нужны солдаты, даже если ты и еврей, даже если ты "западник". Он ничего не взял из дома на память, то ли не верилось, что дома больше не будет, то ли не верилось, что выживет сам. Никто не знает, как проходили последние "домашние" минуты, никто не знает, что он шептал на ушко своей маленькой дочке, целуя ее в последний раз. Он бросал семью на произвол судьбы, он прекрасно понимал всю опасность, которая нависла над ними. Отца мобилизовали 23 июня 1941 года. Он участвовал в боях за города Кременец и Дубно, сопровождал обозы с раненными. (Как отец смог выжить в этой мясорубке, ума не приложу. Он оружие никогда в жизни не держал до того). После отступления часть остановилась в г. Житомире для переформирования и его по состоянию здоровья перевели 25 июля 1941 г. в Особый строительный батальон. Его увозили воинские эшелоны на Восток, в Россию... Стучали колеса, в ритм колесам билось и его сердце:"Что там? Что там? Что там?.." Он никогда не узнает, пыталась ли его жена с ребенком выбраться из города пешком.(другой возможности не было). Он никогда не узнает где и как они погибли...

Ш О Й Л Ы К ( Ш О Э Л)

Все тревожнее и тревожнее новости из Европы. Там бесчинствуют немцы, не встречая отпора. А жизнь идет... Арон уже студент Львовского строительного института, женился Абраша.
Время неумолимо летит вперед. Крутятся стрелки на циферблате... Интересно куковали ли кукушки в лесах на Западной Украине в начале того рокового лета? Лета 1941 года.
22 июня 1941 года. Некому мне рассказать о первых часах этого дня. Единственную свидетельницу " маленькую Фиру" этот день застал вдали от дома в летнем лагере, вблизи Киева. Ее родители (Шойлык и его жена Рахэль) бросились сразу туда за ней. Паника и быстрые сборы сослужили роковую службу: Рахэль уехала без документов. Ее не пропустили через бывшую границу, которая снова стала действующей. (Сколько людей погибло из-за "бдительности" пограничников). Выход был только один: ей возвращаться за документами, ему - разыскать дочь. Расставаться страшно, но выбора нет. Главное - найти девочку и встретиться. Они договариваются о месте встречи. Сейчас трудно понять, какие чувства испытывал мой дядя, бросая в эти страшные минуты немолодую женщину, мать своих троих детей, на дороге одну. Ему удалось разыскать Фиру, но Рахэль на встречу не пришла.
Отец и дочь сумели добраться до Киева. Там, узнав, что поезда из Ровно на Восток идут через Харьков, они отправились в Харьков. Они ждали, они надеялись встретить Рахэль, пока кто-то из земляков не сказал, что Рахэль осталась в городе с больной матерью. Надежды на встречу оставалось все меньше и меньше, задерживаться больше было нельзя. Красная Армия отступает, каждый поезд может быть последним, а с ним ребенок, его надо спасать! И они, отец и дочь, отправляются в бесконечное, растянувшееся на несколько страшных лет "путешествие по стране". Они выбрались из того ада, они спасли жизнь друг другу: он - тем, что разыскал и увез ее, ребенка; она - тем, что он вынужден был уехать, не задерживаясь в Ровно. Он ничего не знал о жене и своих сыновьях, у него не было никакой одежды даже для дочери, единственно ценное, что у него было - это московский адрес брата. Туда-то они и отправились.