Именно так - в натуре, задолбали. Задолбали считать разведенных женщин чудовищами и причиной всех бед человечества, особенно бед несчастных брошенных мужчин и счастливозамужних женщин. Это их, обеспечивающих семью мужчин так, что слова "нет денег" для женщины звучали, как текст на китайском, это их, покорно делавших все домашние дела, пока гадская будущая разведенка прохлаждалась в салонах красоты, это их, уделявших время детям, пока их мать... ну, вы поняли. Это их, замечательных мужей и отличных отцов, нагло бросили проклятые разрушительницы семьи и, вы только вдумайтесь в ужас содеянного! - поставили на алименты.

Это их, счастливо живущих в браке любимых и любящих жен завистливые злобные, лишившиеся мужей и секса разведенки склонили к разводу, растоптав крепкий брак, как спецназовец яйцо берцем.

Долой их, разведенок с прицепом, желающих повесить своих детей на шею аленю (да, вот такое слово странное, и я в курсе, как оно правильно пишется) и себя заодно. Поскольку работать разведенки не могут, не умеют и не хотят.

Уймитесь, испуганные моралисты и обвинители. Сами мы - и работаем, и детей растим. А подруги дорогие, счастливозамужние - да не нужны нам ваши мужья даже с доплатой. Оставьте их себе и наслаждайтесь ими и с ними. А нас не трогайте. Не до вас нам, правда. И не до вашего нытья. Нам еще в этот, салон крысоты надо, вот!

Нарушив все конвенции этого мира, император Альберт применил запрещенное оружие. Нет, он не стал, подобно герцогу Брауншвайгу, посылать в республику ядерные ракеты. Зачем нужно оружие, полураспад компонентов которого длиннее человеческой жизни? Биологическое оружие тоже не привлекло внимание императора. Фу, дезактивируй потом расползшихся по всей округе зараженных блох или в чем там эту гадость распространяют. Он отдал предпочтение химии. На беззащитные, мирно спящие города обрушился шквал огня. Странное вещество, похожее на напалм, горело на любой поверхности и не тушилось никаким из известных способов. Более того, испаряясь, адская смесь проникала в любую, даже самую узкую и незаметную, щель и взрывалось в помещении, выжигая все. А еще был газ — каждый раз разный. Жители городов стали подопытными кроликами, материалом, как называли их в лаборатории императора работавшие на него ученые. От боев в космосе решительно отказались — дорого и малоэффективно. Офицеров космофлота пересадили на бомбардировщики дальнего действия. Разумеется, привыкшие сражаться с равным себе противником, они отказались стать убийцами мирных жителей. Битттенфельд даже проявил не свойственную ему сообразительность и увел своих уланов к республиканцам. Но вскоре многим пришлось вернуться — предвидев реакцию офицеров, император приказал взять в заложники их семьи. Родителей, братьев, сестер, жен и детей поместили в концлагерь, который спешно организовали в старой казарме. Там же содержались и политические — все те, кто был недоволен правлением нового императора. Политические жили недолго — материал для экспериментов часто выходил из строя...Один из офицеров отказался исполнять приказ императора. Кадры того, что сделали с его семьей, каждую неделю показывали остальным. Больше отказов не поступало. Даже покончить с собой шансов у офицеров не было — надежно спрятанные камеры фиксировали малейшие показания приборов и действия летчиков. Погибнешь добровольно — твоя семья последует за тобой, пройдя через ад лаборатории. Тактика выжженной земли оказалась очень эффективной — республиканская армия отступала. Да и держались они только за счет умелого руководства и отчаянного мужества. Вопреки известному выражению, что люди меняются только в худшую сторону, Вальтер после аномальной зоны изменился в лучшую, превратившись из любителя дам и выпивки в умного, решительного и ответственного командира. А Ян пить бросил. Совсем. Сначала при виде бутылок со спиртосодержащей жидкостью он впадал в истерику, кричал и вырывался. Ян очень хорошо помнил то мгновение, когда зомби склонился над ним. Бутылка бренди лежала рядом, и теперь прочно ассоциировалась в его сознании со смертельной опасностью. После лечения успокоительными препаратами истерики прекратились — Ян просто боялся. В магазине мимо полок со спиртным пробегал, зажмурясь. Да, Ян в мирное еще время ходил в магазин. Правда, вместе с Юлианом. Трезвость принесла хороший результат — избавившийся от воздействия алкоголя мозг работал четко и ясно. Ян оказался очень полезен — хорошо зная историю, он вовремя и к месту вспоминал успешные действия полководцев былых времен. «Много чего уже придумано до нас, надо просто воспользоваться» — часто повторял он. Так и держались. Пока держались...

— Советник Миттермайер что-то задерживается. Уж не умер ли от счастья — ехидно произнесла принцесса. — Посмотрите, что с ним.
Несколько офицеров отправились выполнять приказ и вскоре вернулись.
— Ваше высочество, кабинет заперт! На стук никто не отвечает.
- Откройте кабинет — распорядилась принцесса. Запасной ключ открыть замок не смог, так что массивную дверь пришлось ломать. Когда ее, наконец, открыли, в нос ударил сильный запах лекарства. Подчиненные Миттермайера вместе со спешно вызванным врачом ворвались в кабинет, увидели висящий на спинке стула плащ, рюмку с остатками лекарств, и быстро направились в комнату отдыха. Никого.
— Взять живым — сквозь зубы процедила принцесса. Двое телохранителей принца взглянули на своего шефа. Тот утвердительно кивнул, и вскоре две крытые машины, набитые вооруженными до зубов наемниками, уже мчались к дому советника.
Миттермайер дрожащими руками перезарядил оружие. Последняя обойма, стрелять больше нечем. Да и сил тоже больше нет, они стремительно уходили вместе с текущей из нескольких ран кровью. Бывший советник навел на дверь старинный «Калашников».
Этим автоматом Владимир Митрофанов по кличке «Вова-буржуй», первый кооператор в небольшом городке России, в лихие 90-е успешно отбился от «речпортовских» — преступной группировки, требовавшей дань с коммерсантов. Понимая, что за такое в живых не оставят ни его, ни его семью, Буржуй ночью спешно покинул город, а позже и страну. На исторической родине он начал с нуля и снова преуспел. Маленький магазинчик, где продавались сладости, изготовленные лично теперь уже фрау Миттермайер и ее дочерьми, очень скоро превратился в сеть недорогих кондитерских. Автомат же как память о славном предке передавался от отца к старшему сыну. Последнему из рода Миттермайеров передать реликвию было уже не суждено. Да и некому.
Бой продолжался уже больше часа. Разъяренные картелевские наемники, не привыкшие к длительной осаде, делали ошибку за ошибкой, чем удачно пользовался боевой офицер. Они давно бы уничтожили упорного врага, но им приказали взять советника живым. Приказ принцессы ничего не значил для них, но его подтвердил дон Альберто, а прекословить ему желающих не находилось. Никому не хотелось стать материалом для его экспериментов.
Но всему приходит конец, выпустив последнюю очередь из автомата, Миттермайер отбросил ставшее бесполезным оружие и встал во весь рост, сжав кулаки. Бледный, в залитой кровью рубашке, со светящимися холодной яростью глазами он был страшен. Нападающие на мгновение остановились, и это их погубило. Советник разжал ладони, выпуская на волю смертоносных бабочек — запрещенное оружие, которым пользовались в основном те, кому терять было уже нечего. Маленькие толстые капсулы при легком нажатии выпускали лопасти, похожие на крылья бабочки, резко взмывали вверх, взрываясь на уровне лица человека среднего роста.
Соседи, давно наблюдавшие из окон за странным оживлением у дома советника, вдруг услышали грохот, похожий на отдаленный раскат грома, и увидели, как из окон вырвались языки пламени, а сам дом медленно осел и окутался густым дымом. Ураганный Волк ушел к своим соратникам непобежденным.
Эва вдруг вздрогнула, пристально посмотрела в угол каюты, и слезы потекли по ее лицу. Гретхен сразу поняла, кого ее подруга увидела там, в темноте. Она когда-то также в последний раз видела дорогого ей человека и знала, что помочь Эве сможет только время. Слова здесь и сейчас просто ни к чему. Гретхен быстро склонилась к спящему Феликсу, делая вид, что поправляет тому сбившееся одеяльце. Девочки давно уже спали, обнявшись, на узкой кровати в крошечной каюте бывшего рейховского штурмовика.
— Советник не сможет присутствовать на коронации — сообщила Аннерозе присутствующим, когда прочитала поданный ей доклад о произошедших событиях. — Я лично проведу церемонию.
Все гуськом проследовали в тронный зал, и Аннерозе громко и четко произнесла старинную формулу коронации французских королей «Император Райнхард I умер, да здравствует император Альберт I!» "Да здравствует император Альберт I" — дружно повторили присутствующие, Аннерозе лично возложила корону Гольденбаумов на голову принца Альберта. Новый император произнес краткую речь, где обещал править по заветам Рудольфа Великого. Правда, не уточнил, по каким именно. Теперь уже император медленно опустился на трон своих предков и взглянул в огромное панорамное окно на ярко-синее, пронизанное солнцем, небо. Ее любимый цвет, когда она надевала ярко-синее платье, ее хрустальные глаза становились цвета васильков, цвета летнего неба.
«Мама, я сделал это, я вернул себе корону моего отца, я отомстил за тебя. Ты видишь меня, мама?» — мысленно обратился император к единственному человеку, которого любил. На мгновение в ледяных глазах мелькнуло что-то теплое, человеческое, но быстро исчезло. Эх, знал бы он, за кого мстил, может, не вступил бы на этот путь, залитый чужой кровью путь жестокости и преступлений.
Ида-Ариэль фон Виттельсбах принадлежала к семье, по сравнению с которой Читать далее...

Книга, прочитанная лет в 12-14, оказалась в моих руках еще раз в 40 очень плюс. И какая! Выпуска аж 1980 года, издательство Якутии. Вот вам и «чукча в чуме ждет рассвета». Для нас, детей и не детей 21 века, давно стали привычными яркие обложки и красочные цветные иллюстрации. Современные технологии позволят разместить на снежно-белых страницах что хотите — хоть кадры из фильма, снятого по книге, хоть коллаж из портретов актеров, хоть арты поклонников. Можно даже собственное лицо на обложку поместить, если книгу написали и издаете сами. По сравнению со всем этим великолепием книга из прошлого выглядит слишком простой и тусклой. Да и бумага — желтая и шершавая, иллюстрации черно-белые, местами напоминают трогательные арты не слишком художественно одаренных читателей. А для того времени эта книга — то, что надо. Плотная цветная обложка, иллюстрации, текст без ошибок — что вам еще не хватает!? Закушались вы, дорогие потомки, совсем закушались. Вот так выглядит книга и иллюстрации.






Красивая для того времени и явно не дешевая. Такие книги были в цене, чтобы купить их, макулатуру сдавали, в очереди стояли. Для ребенка того времени получить ее в подарок — радость и счастье. В каком восторге мы, дети, были от приключений ковбоев, индейцев, лихих шерифов и коварных разбойников!
Но, то ли перевод подкачал, то ли возраст уже не тот, только после изысканно-сложного и одновременно доступного для понимания стиля Стефана Цвейга с его мягкими плавными переходами, точными фразами, ненавязчивым авторским анализом Майн Рид не воспринимался вовсе. Начав чтение, я сразу вспомнила нашего учителя литературы, Ольгу Николаевну. Да за такой стиль в сочинении она тройку ставила на раз! Короткие рубленые фразы, ощущение такое, будто едешь в телеге по каменистой дороге и постоянно под-пры-ги-ва-ешь!
Главгероиня как всегда — красы столь неземной, что ни в сказке сказать, ни пером описать. На этом ее достоинства заканчиваются. Глупая, ревнивая, тщеславная, отвращение появляется к ней после фразы автора, что чернокожая служанка была для этой красотки лишь вещью. Только говорящей. Все, аллес. Дальше можно про нее уже не читать — мнение не изменится. Но она ж главгероиня, поэтому постоянно на страницах книги присутствует. Итак, как и положено главгероиньке-ТП, попадает она в ситуации разные-нехорошие, из которых эту куру вытаскивать надо. А вытаскивать ее будет, ожидаемо, главгерой, тож красы неземной. Ясно дело, героинька в него влюбится. Еще в свои 12-14, прочитав фразу этой дуры: «Морис-мустангер, ты покорил сердце креолки!», я сразу поняла, что мозга у креолки нет и не было. Дочь пусть разорившегося, но все-таки плантатора, влюбилась в объездчика диких лошадей. Приплыли. Эта работа — для молодых горячих парней, а дальше что? Постареет или с мустанга свалится — на что жить будешь, дура, уже с выводком детишек? Краса и смелость их тоже не прокормят, если только не собираешься сдавать своего героя богатым дамам в аренду (привет от Бадди Хадсона). Но это в ее тупую голову никогда не придет. Мустангер — презираемая профессия, в которую идут всякие отщепенцы, по совместительству — преступники. Хорош выбор нищей тщеславной курицы, не находите? Которую, разумеется, хотят все мужчины от начала полового созревания до его угасания.
Папаша, хоть без мозгов тоже, доче видеться с таким кавалером запретил, но она ж с ним тайком встречалась. Ночью. Разумеется, попалась с поличным и получила закономерный вопрос в лоб от не в меру тактичного брата. Не воспользовался ли кабальеро любовью сестренки? Разумеется, нет, он слишком благороден для этого! Что!? Молодой мужчина встречался в ночи с молодой женщиной только чтобы рядом с ней постоять и поболтать? Ройенталь ржет в голос. Ради этого ставить крест на репутации, рискуя подвести под пулю отца или брата, которым придется защищать то, чего у этой девицы нет — честь девичью? Элен Раевскую помним? Из той же серии девушка - мчать в гости к больному даже не жениху, минуя бурю, Пестеля и здравый смысл, рискуя опозорить себя и свою семью. Не принято было так делать в те времена, да и свиданки в ночи тоже очень не приветствовались. А для чего эти встречи? Чтобы что? Когда люди ясно чем занимаются даже на плаще под кустом, понятно. Тогда ответит сама крошка и полюбовник ее. А, если секса нет? Смысл рисковать репутацией, которая дорогого стоила тогда? Ну и подставила под пулю брата, единственного человека, которого реально жаль. Пылкий и честный юноша, почти мальчишка, у которого впереди была вся жизнь...Лучше бы Читать далее...

Итак, она звалась…, да нет, не Татьяной, а Лидой. И письмо не писала, сразу с танковым напором ринулась в бой. Она ходила за ним как тень, она подарила ему себя, она выхаживала его после травмы. Заметим, с убегшей в утро женой главгерой так и не развелся… Это так, к слову. Раздражала меня та Людмила невероятно, да разве можно так навязываться, а? Оказалось, можно, еще и не так. Преподносят сию героиню чуть ли не как образец любви и самопожертвования. Достойно вознагражденной в конце фильма. Только вот вознагражденной чем?

Дамы и господа, кому данная героиня нравится? А кому нет?

«Если у них нет хлеба, пусть кушают пирожные» — говорила ли прекрасная королева эти слова или нет, уже не важно, ей эту фразу припоминают часто. Хотя ведь могла сказануть, с ее-то умом...После «Марии Стюарт» — величественно-трагического эпоса о королеве из рода Стюартов ожидала я повествования в таком же стиле, ведь судьбы этих королев схожи — обе сложили головы на плахе. Но нет, «Мария-Антуанетта» — легкий, изящный, нежный, неспешный рассказ о воздушно-легкой, как эльф, королеве-девочке, так и не ставшей взрослой. Вот она, перед нами — юная тоненькая девочка беззаботно веселится и играет с сестрами в родном доме, младшая, любимая, балованная. Она — добрая, милая, жизнерадостная, только ленивая немного, невнимательная и учиться не любит. Подумаешь, кто из детей учиться-то любит! Сами, что ли, любили? Хорошая девочка, не испорченная, не злая, не жестокая. Но только девочка эта — принцесса, дочь императрицы, и за спиной ребенка уже ведутся переговоры о ее браке. Две враждующие династии хотят мира, а в залог этого мира отдают своих детей — принцесса Австрии и принц Франции станут мужем и женой. И кончатся раздоры, и придет мир...И вступит эльфийка на дорогу, ведущую ее к плахе, а страну, которой станет править она — к гибели. Им нельзя было вступать в брак, нельзя было восходить на трон. Родись они обычными людьми в обычных семьях — были бы и счастливы, и живы. Слишком живая, слишком подвижная, слишком беззаботная — она. И слишком вялый, слишком безразличный, слишком пассивный — он. Ей бы другого мужа — взрослого, серьезного, который мягко, но решительно ограничивал ее в тратах. Но Людовик этого не мог, даже если бы и захотел. Став королевой, и прежде расточительная принцесса просто отпустила всякие тормоза. Вот читаешь про это все и думаешь — «что ж ты делаешь, разве не видишь, к чему это ведет?» Какое-то болезненное пристрастие к роскоши, какая-та болезненная жажда развлечений. Она словно бежит от чего-то. «Я страшусь скуки» — говорила она и делала все, чтобы не скучать. Только почему-то ей в голову не приходило заняться чем-нибудь реально полезным. Нет, балы, наряды, карты, Трианон. Автор с присущими ему деликатностью и тактом попытался объяснить, почему королева так себя вела. Сейчас говорят грубее и проще — «мужика бы ей хорошего», ведь «девочка созрела». А муж — вообще не муж, а так, одно название. И ведь она верна ему была, не заводила любовников, не оскорбляла мужа. С пониманием относилась, а как радовалась, когда все у него получилось! Любви не было между ними, но нежная дружба, тепло и уважение — были. Хорошие люди, оба. Ни коварства и жестокости Екатерины Медичи, ни разврата Людовика XV, ни пыток, ни казней. Просто расточительность одной и попустительство другого привели страну к революции, а их, людей, никому не желавших и не делавших зла — на эшафот. «Мария-Антуанетта» — это о том, что хороший человек — не профессия, и за все в этой жизни приходится платить. И не всегда деньгами.

У нежной романтичной поэтичной и до краев наполненной разнообразными добродетелями, коих, правда, не видно, Татьяны была сестра. Звалась Ольга. Красивая блондинка — уже диагноз, пустая легкомысленная девица, чья порочность еще только приоткрывалась миру. Правда, мир эту порочность еще не видел. Она, эта Ольга, с детства отличалась дурными наклонностями. Вместо того, чтобы запоем читать всякую хрень, ой, то есть питать свой ум здоровой пищей романтизма, как ее сестрица, и воображать себя героинями сих опусов, то бишь творений романтиков, мерзкая девчонка «играла и прыгала» среди своих ровесниц. И делала это с немалым удовольствием, гадина этакая! А еще она умела «ласкаться к отцу и к матери своей», подхалимка несчастная! Когда же девица подросла, достигнув лет этак 16, то стала губить невинные души романтичных поэтов. Начала с Ленского, спровоцировав того на дуэль с другом. Комплименты ей, видите ли, нравятся! От других мужчин! Оленька, ты почти замужем! Да, нельзя хотеть нравиться! Да, это неприлично! И паранджу наденешь, и хиджаб, и лицо дегтем намажешь, если надо будет. Потому что! Чтобы муж не ревновал! Интересно, останься Ленский жив, он бы ее к каждому ревновал, кто красавице комплимент скажет? Что ж он такой — в себе не уверен, или рыльце в пушку?

Итак, покончив с Ленским, Оленька горевала недолго. «Улан сумел ее пленить, улан любим ее душою». Вы только представьте себе степень падения этой негодяйки! Любить она вздумала! Улана! Разве после всего случившегося могла романтичная героиня полюбить вновь!? Конечно же, нет! Она бы гордо отвергла любые предложения и посвятила бы свою жизнь только думам о былой любви. Она хранила бы верность ушедшему возлюбленному. Или зачахла бы от чахотки. А эта ужасная девица, ну как так можно!? Полюбила, по любви замуж вышла! И это еще не все, она же, нет, о таком невозможно говорить, она же, дрянь такая, в первую брачную ночь, да и в последующие, мужу отдаваться будет с удовольствием! Понимаете, с удовольствием! Разве такое приличная дама может себе позволить!? Конечно, нет! Если уж вышла замуж, то непременно без любви. И обязательно страдать. В первую ночь и во все последующие надо гордо лежать бревном с выражением лица жертвы офицеров гестапо, глядеть угасающим взором в потолок и думать об Англии. Тьфу ты, о империи! Об императоре! То есть нет, об императоре нельзя, он мужчина. Об коммунизме, феминизме, марксизме, ленинизме, да хоть о трещинах в лепнине, только не о..., ну, вы поняли. А эта гадкая девчонка!

А эта гадкая девчонка жила в реальном мире. И получала удовольствие от жизни. От игр с подружками в детстве, от общения с родителями и сестрой, от неба и ветра, от солнца и звезд. Она искренне радовалась и искренне огорчалась. Любила ли она Ленского? Вряд ли. Они дружили с детства, все вокруг хотели их брака, так что Ольга уже привыкла, что она — невеста Владимира, и станет его женой. Не стала, и, может, к лучшему. Кто знает, каким мужем был бы Ленский. Поэт — не равно хороший семьянин, Пушкин это собой доказал. Натали он оставил после семи лет брака кучу долгов и детей. Только в браке с военным обрела Натали тихое счастье и достаток. Да, мои дорогие романтики, в семье достаток важнее стихов. Так что нет гарантий, что не сбежал бы Ленский искать другую музу, когда Ольга носила бы их ребенка, и уже фигурой не была бы стройна и изящна. Почему нормальное поведение девочки осуждается, а прославляется пустая мечтательница Татьяна, которая воображала себя придуманными кем-то героинями. Это нарушение самоидентификации какое-то. Татьяна себя не принимает, почему так? Чем это хорошо? Ольга пережила потерю, сумела полюбить вновь, искренне, нежно и взаимно, иначе зачем красавцу-улану, явно не бедному, полунищая провинциальная барышня? Почему высмеивается естественное поведение и естественные потребности молодой здоровой девушки? Хотеть любить и быть любимой, хотеть семью с любимым человеком — это плохо разве? Да, быть как Татьяна, которой реал чужд и противен — самое оно, ага. Лучше быть оторванным от реальности человеком, не способным выстраивать коммуникативные связи ни с кем — ни с родителями, ни со сверстниками, ни с мужем. Высший свет ей тоже не мил, муж, хотя и любит, тоже не нать. Она же должна страдать! Это РАС — расстройство аутического спектра, Татьяну лечить надо, а ее в пример ставят. А Ольга - ну, что Ольга...Счастья тебе, дрянная девчонка, будь собой и живи на полную катушку! И люби своего улана — и днем, и ночью, не пожалеешь...

"Вот это я, вот это - свита моя, я буду служить вместе с нею, я один ничего не умею" - такое впечатление сложилось у меня от того Нестора Махно, которого я увидела в сериале.

Мамо, шо ж Вы наделали, зачем, раз уж родили, принудительно не женили, книжки не отобрали и к анархистам подпускали!? Куда смотрели, мамо? Этого чадушку на улицу без охраны выпускать нельзя, он же беспомощный, как ребенок! Где умница-самоучка, где гений партизанской войны, где сильный человек, не предавший и не продавший за кусок халявного хлеба свои убеждения!? Нет его. Есть нежная фиалка, чел тонкой душевной организации и абсолютная неумеха. Лева, ты зачем его в бой пустил, он же там совершенно бесполезен! Как и бои вообще бесполезны, поскольку сражением командует его величество случай, но явно не Махно. Главком только пули ловить умеет, причем собой. Он же без свиты не выживет, хоть ложкой ест сам, и то дело. Сериал похож на клип, впечатление такое, что эпизоды прилепили друг к другу без проверки и так и выпустили. Скачут куда-то, шашками машут... Если хотели показать, что шашка - не огнестрел, то это получилось хорошо. А Нестора Махно - не получилось.
Подробнее на Отзовик:
https://otzovik.com/review_11880558.html

Жил-был мажор обыкновенный, правда, в гвардии служил. Деньгами сорил (папиными), с друзьями вино пил да в карты играл, наверняка, и дам определенной профессии не чурался. И тут - извольте домой ехать, проблемы решать. Решил - стал разбойником с большой дороги, и все потому, что злобный сосед имение папенькино по беспределу отобрал. Друган, правда, мириться приехал, засунув немалую гордыню в карман, но мажор наш его даже выслушать не пожелал. Да уж, а ему людей под командование доверили, спокойному и умному такому...Итак, конфликт продолжился. Решил Дубровский-младший, бывший господин офицер, а ныне - господин атаман, мстю соседу организовать. Мужик сказал - мужик сделал. Сначала подьячих с домом вместе спалили (подьячие - это кто-то вроде судебных приставов, похоже), потом стал лихо грабить соседей Троекурова. Его, правда, не трогал. Но он же мстил ему, мы ведь помним, да? Своеобразная какая-то месть. Людям, которые вообще здесь ни при делах. Это вот как - поругались Зина да Марина, Марина у Зины парня увела. Зина решила мстить Марине, взяла кислоту да Светке, Марининой соседке, ее в лицо и...Отомстила Марине, да. Крестьян своих, за ним пошедших, Дубровский кинул, обозвав напоследок разбойниками. Ну что ж, веселая история о благородном мстителе.
"Бывший подъесаул уходил воевать.."

Пусть уж я буду жестокой и бесчеловечной тварью, но героиню мне совсем не жаль. Она законы своего мира знала? Знала. Что с ней сделают, если она опозорит себя, знала? Знала. Так какого термидора она их нарушила и теперь возмущена, а? Книга - постоянные жалобы и недовольства главгероини. Почему с ней должны носиться, как с писаной торбой? Только потому, что ее подожгли? Да, больно. Но это - законная и известная всем расправа за секс вне брака. Не хочешь быть сожженной - так соблюдай закон. Он - мерзкий и бесчеловечный, этот закон, жизнь женщины похожа на ад, но это не повод, чтобы быть глупой. Девушка не в силах изменить местные порядки, но головой она думать тоже не в силах? Жалко новорожденных девочек, которых убивала мать главгероини.

Еще одна книга моего подросткового возраста. Но тут уж прощения просим, леди и джентльмены, но мне, воспитанной на книгах о пионерах-героях и доблестных разведчиках, предатели не нравятся. Какими бы героическими их не пытались показать. Предать сначала свою родину, свою веру, а потом и новую родину и новую веру, предать человека, доверявшего ему и уважавшего его — это как-то не очень. А еще хуже — предать своих отчаянных парней, веривших ему, как себе. И ради чего, вернее, кого — ради тупой юбки, типа любимой женщины. Что ж эта любимая и типа любящая верила кому угодно, но не вроде как любимому ею мужчине? Что, сразу прошла любовь, завяли помидоры? Главгероиня тупа до невозможности, где таких берут-то? Хотя — это любимый сюжет мелодрам — его ложно обвинили, она ему не поверила и т.п. Любовь — это доверие, или я что-то путаю? Они стоят друг друга, леди Розамунда и сэр Оливер, парочка, баран да ярочка. Так пусть будут счастливы, если смогут. Но во тьме спальни английского замка, среди роскоши и сырости пусть явятся им души тех, чьей кровью куплено это их жалкое счастье...

Читала в ранней юности, описания всего, чего угодно, приводили в отчаяние и захватывали одновременно. Прекрасный язык, такое точное понятное описание - обстановки, мыслей, чувств, действий! Герои - да бесподобны, живые, настоящие. Лукавая и бойкая красотка Зербина, высокомерная Серафина, хитрющая Дуэнья...Джентльмены в колоритности не уступают дамам. Герцог прекрасен, и не только внешне - такую иллюстрацию на тему "хотели, как лучше, а получилось вот так, теперь кушайте, да не обляпайтесь" найти сложно. Его друг, шевалье, замечательный - порядочный человек, настоящий друг. Как он оказался в компании избалованного мажора - ну как, денег нет, жить надо - вот и пошел в друзья-компаньоны избалованному мажору. В перевоспитание темного лорда не верю, хотя за него искренне рада. А вот теперь, собственно, главгерой - он неудачник. И отсутствие денег здесь ни при чем. Он ничего не делает, чтобы изменить ситуацию. Не появись в замке бродячие актеры, барон бы так и жил, вздыхая о недоступной Иоланте. А на кой ты такой амебоподобный нужен этой красотке! Оценила его другая - такая же амебоподобная Изабелла. Я не поняла, что столь энергичный чел, как герцог, в ней нашел. Рядом с этой дэвушкой дохнут мухи - от скуки. Она- никакая, и, кроме целомудрия, достоинств в ней не наблюдается. От ее речей герцогу, уныло-морализаторских, пробирает зевота. Зербину бы сюда, там бы искры летели и плавились канделябры! (Предположим, что герцог ей не понравился). Но той и барон по нраву не пришелся. А барон - что барон, проявив себя довольно лихо - опять свалил в развалины, снова вздыхать - на этот раз о потерянной навсегда Изабелле. И, если бы не появление бывшего темного лорда, - что делал? Правильно, так бы и сидел дальше! Кота, кота за что убрали, да так жестко и несправедливо - пережор....Эх, романтики с большой дороги, зоозащиты на вас нет!

Девятилетняя Люциана вот уже второй час бродила по городу в тщетных попытках выкинуть мусор. Что-то явно случилось у коммунальных служб — все контейнеры были полны, об этом свидетельствовали красные лампочки, светившиеся на панели управления. Девочка не взяла телефон, поэтому сообщить родным, что произошло, не могла, она знала, что мама и папа волнуются, что в гости наверняка уже пришла бабушка и принесла вкуснейшие вафли, которые только она могла так печь. Да и вообще бабушка умела отлично готовить, а Люциана — охотно пробовать. Пухленькая любительница поесть устала, солнце сегодня пекло нещадно, круглое веснушчатое личико девочки покраснело, густая прядь рыжих вьющихся волос прилипла к вспотевшему лбу, новые босоножки, которые были надеты с расчетом пройти несколько шагов, натерли ноги, но Люциана упорно ходила по улицам в поисках свободного контейнера. Просто поставить пакет с мусором и уйти хорошо воспитанной девочке даже в голову не приходило.

Наконец, она обошла все улицы и хотела уже вернуться домой с пакетом, но тут вспомнила еще об одном контейнере, на окраине города. Там было мало домов, большую часть площади занимала промзона, огороженная высоким бетонным забором, и пустырь, на котором парни гоняли мяч. Люциана отправилась туда и еще издали увидела зеленый огонек на помятом, поцарапанном и разрисованном контейнере. Девочка со всех ног устремилась туда. Подойдя ближе, она услышала слабый то ли плачь, то ли писк. «Котят выкинули, вот гады, хотя что еще от них можно ожидать» — возмущенно подумала девочка. Район был неблагополучный, в котором всякое возможно. Люциана нажала на кнопку, крышка открылась, и звук стал слышен явственнее. Добрая девочка вздохнула и полезла в контейнер. Поиски увенчались успехом, черный пластиковый пакет, шевелящийся и издающий писк, находился неглубоко. Люциана, едва увидев его, сразу успокоилась — нет там котят, просто выбросили сломанную куклу-младенца. Такие куклы, похожие на грудных детей, сначала выпускали как тренажеры для обучения медсестер детских отделений. Они плакали, махали ручонками, как живые, не давая попасть в тонкие как ниточки вены, и «умирали» очень натурально, доводя до истерики юных учениц. Потом этих кукол стали использовать для обучения уходу за малышом будущих матерей, но эти игрушки так приглянулись их сестренкам и племянницам, что компания выпустила целую линию кукол для девочек — с посудой, одеждой, даже коляской. Девочки были в восторге, каждая мечтала о такой. У Люцианы и ее подружек семьи могли позволить купить эту игрушку, но даже этим очень обеспеченным людям пришлось копить на нее. У кукол имелся один существенный недостаток — сложнейший механизм легко выходил из строя, и починить его было практически невозможно. Вот и у этой игрушки, очевидно, сломался звук и движения. Воспитание боролось в душе девочки с любопытством — с одной стороны, она знала, что с помойки ничего брать нельзя, с другой — это же так здорово, получить вторую куклу, а Петер, старший брат, хорошо разбиравшийся во всяких технических штуках, авось сумеет отключить звук.

Любопытство победило — положив пакет на землю, Люциана не без труда порвала плотный материал и тихо вскрикнула — это была не кукла, с заплаканного покрасневшего личика на девочку смотрели такие знакомые синие глазищи, золотые волосы облепили мокрые щеки. Девочка быстро засунула свой пакет в мусорку, схватила ребенка и помчалась домой, забыв об усталости.

— Где ты была, Люциана, мы волновались за тебя, — строго спросила бабушка, — и что за пакет у тебя в руках?

— Простите меня, контейнеры были переполнены, я не могла предупредить, потому что оставила телефон дома, — быстро проговорила девочка. — Бабушка, там ребенок, — тихо сказала Люциана, — это принц Алекс, — шепотом добавила она.

Эва летела по темному коридору, светильник сами собой включались, когда она приближалась к ним, и выключались, стоило ей пройти мимо, но она ничего не видела перед собой из-за застилавших глаза слез. Коридор закончился узким проемом, похожим на вход в ту кроличью нору, в которую провалилась Алиса. Эва тоже оказалась в другом мире — в полуразрушенном садовом павильоне века этак тридцатого на окраине города. Место это пользовалось среди горожан дурной славой, прогуляться сюда даже днем желающих не было. Говорили, что здесь в давние времена устраивали свои сборища сатанисты. На самом деле это здание сделали своей перевалочной базой контрабандисты, они же и пустили в ход эту легенду, и сами старательно поддерживали ее, грохоча кастрюлями и завывая по ночам. Контрабандисты давно покинули это место, а легенда осталась. Эва прислонилась к обшарпанной стене и простояла так несколько минут. Потом достала из сумочки пудреницу, салфетки и тушь и принялась приводить себя в порядок — заплаканная женщина с ребенком на руках вызовет ненужное любопытство прохожих. Когда следы слез исчезли с ее лица, Эва вышла из развалин и направилась в центр города. Там, в единственной высотке, экспериментальном доме для семей военных, жила Гретхен, давняя подруга Эвы, вдова офицера космофлота, с двумя дочерьми. Если она не поможет, то не поможет никто — больше у Эвы подруг не было, а родители Вольфа остались на Феззане. Гретхен открыла дверь сразу, будто ждала Эву.


— Я все знаю. Я приготовила тебе одежду, переоденься, потом я покрашу тебе волосы. Тебе нельзя здесь оставаться, Эва. Твой муж арестован?

— Нет, Вольф, скорее всего, погиб, — ответила Эва, — Гретхен, но тебе тоже нельзя оставаться, они придут и сюда.

— Ты права. Анхен, Магда, собирайтесь, мы уезжаем, — скомандовала Гретхен. Девочки послушно отправились собирать вещи, а Эва и Гретхен направились в спальню, где на кровати лежало приготовленное платье. Когда Эва надела его, то стала похожа на офисную служащую. Гретхен усадила подругу перед туалетным столиком и принялась красить ей волосы из баллончика. Краска была не стойкой, так, пробник, чтобы понять, нравится цвет или нет, но зато окрашивала волосы моментально, а именно быстрота сейчас и была нужна.

— Ну вот и все, — удовлетворенно произнесла Гретхен, — теперь тебя точно никто не узнает. И правда, в темном строгом платье и с темно-каштановыми волосами Эва выглядела, как строгая учительница или сотрудница какого-нибудь из министерств. Ничего не осталось от прежнего облика — ни воздушно-легких платьев, ни шляпки, ни золота волос. Только глаза, ярко-синие, огромные.

— Жаль, цвет глаз не изменить, глаза могут выдать тебя, — с сожалением сказала Гретхен.

— Мама, вот, возьми, я купила их к костюму русалки, — Анхен протянула матери коробочку с зелеными линзами. Они пришлись весьма кстати — теперь Эва была неузнаваема.

— Мама, я перевела деньги с твоей карты на свою, ее не сразу заблокируют, если что. Тетя Эва, давайте свою, я посмотрю, заблокировали ли ее, — Анхен взяла карту Эвы и принялась набирать что-то на экране.

— Нет, не заблокирована пока. Я перевела деньги. Мама, их нужно быстро снять, наличка нам нужнее.

— Прекрасно, значит, у нас еще есть время. Девочки, вы собрались? Отлично, уходим, — Гретхен взяла свою объемную кожаную сумку и повесила ее на плечо. Потом подхватила собранный дочерьми чемодан, и все направились к выходу.

— Фрау Жанна, мы уезжаем к родственникам на неделю, не были бы Вы столь любезны поливать цветы в нашей квартире? Они такие красивые и без ухода завянут, — сладко пропела Анхен, увидев поднимающуюся по лестнице пожилую соседку. Фрау Жанна с радостью согласилась. Теперь Анхен была уверена — об их отъезде к родственникам скоро узнает весь дом — добродушная фрау очень любила поговорить и выкладывала без всякой корысти любую полученную ею информацию. Еще Анхен прикрепила записку, написанную аккуратным почерком. Там вежливо доводилось до сведения, что жильцы данной квартиры уехали к родственникам, найти их можно по такому-то телефону (разумеется, в природе не существующему). Анхен зачитывалась старинными романами о сыщиках, и Шерлок Холмс вкупе с мисс Марпл были для нее реальными людьми, а не выдуманными персонажами. Дамы погрузились в машину Гретхен и направились в аэропорт, по пути заехали в банк и сняли все деньги с карты Анхен. С деньгами было как-то спокойнее. Они хотели купить билеты куда угодно, лишь бы побыстрее улететь отсюда.

К аэропортовским кассам тянулись длинные очереди — кажется, не только Гретхен и компания решили на всякий случай покинуть Один. Дамы встали в конец одной из них, Гретхен внимательно оглядывала зал — нет ли чего подозрительного.

— Мама, я пить хочу, — закапризничала восьмилетняя Магда.

— Я сейчас принесу воды, стой рядом с мамой, — Анхен направилась к автомату с напитками.

«Ай» — горячий кофе выплеснулся прямо на белое платье, оставив некрасивые коричневые пятна.

— Простите, я не хотел, я нечаянно, — светловолосый парень Читать далее...

Советник медленно поднялся, взял заранее подготовленную принцессой бумагу с текстом присяги, но вдруг, схватившись за сердце, обессиленно рухнул в кресло.

— Ваше высочество, лекарства, в кабинете, позвольте мне.., - с трудом выговорил советник.

— Разумеется, Вы можете выйти. Мы подождем.

Под насмешливым взглядом Аннерозе советник медленно поднялся, и, с трудом передвигая ноги, поплелся к выходу из зала. Кто-то из офицеров хотел ему помочь, но Миттельмайер только отрицательно покачал головой. Он тащился по коридору, держась за сердце, под удивленными и испуганными взглядами офицеров. С трудом добравшись до кабинета, советник дрожащей рукой вытащил электронный ключ, открыл дверь и вошел внутрь. Не иначе, воздух кабинета обладал целебной силой, ибо, едва закрыв за собой дверь, советник снова превратился в Ураганного Волка, удивлявшего стремительностью действий и друзей и врагов. Хвори как по команде оставили бравого офицера. Влетев в комнату отдыха, он быстро щелкнул выключателями. Под потолком мягким зеленоватым светом засветились лампы, из невидимых динамиков зазвучала нежная расслабляющая мелодия. Вольф быстро достал из шкафчика пузырек темного стекла и стаканчик с делениями, отнес это все в кабинет вместе со стеклянным графином, наполненным свежей водой. Налив воду в стаканчик, советник накапал туда просто ударную дозу сердечного лекарства. Резкий, знакомый всем запах быстро распространился по кабинету. Вылив часть лекарства на стол, остальным советник полил цветок. Оставив лекарство на столе, Вольф снял плащ и бросил его на диван. С мундиром хотел поступить так же, но не смог — аккуратно повесил на спинку стула, провел рукой по плотной бархатистой ткани, будто прощаясь. Потом открыл огромный, встроенный в стену, сейф, просмотрел папки с документами, некоторые положил на стол. Закончив с бумагами, советник бережно снял со стены портрет кайзера Райнхарда в массивной золотой раме, взглянул в последний раз на прекрасное решительное лицо императора и убрал портрет в сейф. На панели управления набрал комбинацию знаков, лампочки поочередно вспыхнули красным светом и погасли. Все. Теперь любая попытка доступа, даже по настоящему коду, запустит программу самоликвидации, почти мгновенно превращающую в пыль бумагу любой плотности. В комнате отдыха советник нажал на одну из розочек, нарисованную золотой краской на обоях. Казавшаяся монолитной стена отъехала в сторону, открыв проход во тьму узкого коридора. Подземный ход вел в..., ну, в общественный туалет городского парка. А что, там чисто, цветочки на окнах, входящие и выходящие граждане в силу специфики места подозрений не вызывают. Вольф посмотрелся в зеркало, взлохматил волосы и спокойно вышел на улицу. Советник Миттельмайер давно и прочно ассоциировался у местного населения с мундиром и плащом, а без этих атрибутов, в простой белой рубашке и папками под мышкой напоминал клерка из какой-нибудь конторы, спешащего по делам. Миттельмайер без приключений добрался до дома, но сразу подходить не стал — осмотрел местность на предмет засады. Нет, все чисто, можно идти. Миттельмайеры жили все в том же доме. Когда Вольф стал советником, им предложили занять красивый большой особняк рядом с императорским дворцом. Советник так не хотел покидать свой милый ему уютный дом, а Эва, на радость мужу, решительно отказалась переезжать.

— Балы и во дворце устраивать можно, — сказала она, — вот советник Оберштайн у себя никаких балов не устраивал, значит, и мы не будем.

Вольф был счастлив — как хорошо иметь жену-единомышленницу! Вольф открыл дверь своим ключом и, войдя в прихожую, внимательно осмотрелся и прислушался. Негромко работал телевизор — и все. Советнику стало страшно — обычно Эва включала свою любимую музыку или напевала что-нибудь. Последнее время Эва часто пела — Феликс очень любил слушать мамино пение. Неужели она...думать об этом не хотелось. Вольф зашел в гостиную и увидел жену — выпрямившись, как школьница за партой, Эва сидела перед работающим телевизором.

«Эва, я дома. Эва!» — Вольф громко позвал жену. Эва медленно обернулась к нему, широко раскрытые синие глаза смотрели словно в никуда. «Вольф, я не...Я не...» — медленно проговорила она. Вольф кинул на стол папки, быстро подошел к жене, обнял за плечи и легко встряхнул. «Эва, они убрали наследника, следующий — я», — негромко проговорил советник, «собирайся, мы уезжаем». Слова мужа мгновенно привели Эву в чувство. Согласно кивнув, она бросилась собирать вещи. Вольф направился в кладовку, там, на полках с инструментами, коробками с зимней обувью, банками выстроились в ряд плетеные корзинки и сумки Эвы. Среди них была и та, с которой Эва стояла в тот вечер, в золотом ореоле лучей заходящего солнца. Именно тогда, увидев ее такой, словно сотканной из золотой дымки, Вольф понял, что навсегда отдал ей свое сердце, да и сам не заметил, как. Это было так давно, а словно вчера. Чувства не притупились, напротив, с каждым прожитым годом становились сильнее, узы любви, связавшие их, лишь крепли. Вольф взял сумку Читать далее...

Ой, а что тут недавно со мной было-то! Меня ж шантажировать решили. Некая вражина написала мне, что я, оказывается, посещаю сайты для взрослых (это какие? кулинарные? они для взрослых, детям это не интересно). Итак, посещаю я, значит, сайты эти, а он или она, вражина эта, в мой комп вирус запустил и через мою камеру видео про меня снял. И, ежели я ему 650 гринов не забашляю, разошлет это видео моим друзьям. И фоном видео с сайта для взрослых поставит. Я мигом представила, как мои друзья получают мою морду лица без косметики и тушку в домашнем халате на фоне мастер-класса "сделай из ничего то, что в школу принести велели" и искренне не поняла - за что платить, пусть смотрят. Они меня и с насморком видели, и после вечеринки. Привыкшие. Я ж, бывывшесоветская бывшедевочка наивная сразу и не поняла, на что эта вражья морда намекает. Да я и не успела понять, сразу в полицию позвонила. Заявление на вражину написала. Обещали разобраться. Надеюсь все получится, и сменит любитель халявы костюмчик свой на клифт лагерный, и пойдет лес валить на делянку в солнечном Магадане. Труд облагораживает человека, может, и ему поможет.

Книгу читала чуть позже 12 лет, и я не мальчик, но любила и люблю стрелялки, интриги и сражения. Начало одиссеи было потрясающе прекрасным - иллюстрация того, как один хороший поступок может полностью разрушить прежнюю жизнь. Прям как в американском боевике. Пошел себе герой спокойно в магазин, а его грабят. А он, герой этот, в морской пехоте служил...
Так и тут - вызвали доктора Блада к раненному при мятеже лорду, ну он и пошел. Так он клятву давал, вообще-то. И, адекватный же человек, пытался донести сию мысль до ворвавшихся в особняк представителей власти. Не донес - арестовали. Ну ладно, зато человека спас от повешения.
Судья Джефрейс - очаровательно отвратителен, а поведение бывшего доктора на суде - шедевр, смесь учтивости, дерзости и ехидства. А дальше - приговор, о ужас - продажа с торгов, рабство, побег. Сражения,захват добычи! Ах, прелесть какая, если бы не мокрая тупая курица по имени Арабелла. Она испортила все - как можно быть такой удивительно тупой, хотя эта генетическая аномалия, чей пол определяется только по имени и платью, похоже, иной быть не может.
Желая мужчину до дрожи в коленках, она не признается в этом даже себе, ханжески строя из себя этакую равнодушную снежную королеву. Омерзительное в своем лицемерии поведение. А на корабле, после того, как ее фригидную тушку, никому не понадобившуюся даже с приданным за почти 30 ее лет, спасли, пусть и нечаянно, нахамила спасителю. Зачем? Ах, сколько-то там лет назад он дрался из-за девушки! Крошка, а ты - жена ему? Невеста? Даже если дрался по любви - а что, он не имеет право любить и быть любимым? Должен о фригидной тушке вздыхать? Лучше бы главгерой влюбился в дочь губера - она хоть адекватная. Вот как-то так.

«Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать...Тьфу, опять сбилась» — Аннерозе выплеснула жидкость из бутылочки в раковину и тщательно все вымыла. Потом снова развела молоко. Она извела уже пол ящика детской смеси, но ничего, игра стоила свеч, да и мучиться осталось недолго. Двадцать девять дней ровно по двадцать четыре капли и не единой меньше или больше. Сегодня последний, двадцать девятый день. Через неделю она подаст в совет требование об установлении отцовства наследника, и тогда... Чье ДНК встроено в прозрачную жидкость, Аннерозе не волновало, главное, эта адская смесь меняла ДНК человека. Шестнадцать лет жестоких экспериментов принесли успех, принц Альберт давал полную гарантию, а он, кстати, автор этого изобретения, никогда не ошибался.
Он появился в жизни принцессы совсем недавно, красавчик со снежно-белыми волосами и глазами цвета хрусталя. Совершенной красоты и совершенной же безжалостности. Он обещал сделать Аннерозе императрицей, если она поможет ему, единственному из оставшихся в живых бастардов Фридриха, стать императором. О том, чтобы остаться единственным, Альберт, следуя примеру Серсеи Ланнистер, позаботился сам. Как и принц Виллим, второй бастард, он убирал всех, кто имел несчастье считать своим отцом последнего кайзера из рода Гольденбаумов. Наконец, они остались вдвоем, как в поединке, каждый хотел выстрелить первым. Принц Альберт выиграл — управляя своей роскошной машиной, Виллим просто выпустил руль из рук, неуправляемая машина на полной скорости врезалась в ограждение и взорвалась. Принц Альберт хорошо разбирался в ядах, не зря он работал инженером-химиком на крупном предприятии.
Заявление Аннерозе об установлении отцовства наследника сочли смехотворным даже сторонники прежней династии. Никому и в голову не приходило сомневаться в происхождении маленького Алекса, для этого не нужна была никакая экспертиза, достаточно только посмотреть на лицо ребенка — копия ж отец. Простые люди среагировали и того жестче — «ни семьи, ни детей, а самой уж за тридцать, вот и лезет в чужую жизнь, напакостить хочет» — ворчали пожилые фрау, обсуждая поступок Аннерозе. Принцессе грозила участь стать всеобщим посмешищем, но она стояла на своем.
Раз заявление подано сестрой бывшего императора и тетей нынешнего, то ничего не оставалось делать, кроме как назначить экспертизу. Пробы брал лично Миттермайер, теперь советник при юном императоре. Кайзер, конечно, хотел иначе, но сделали так, как люди за столетия привыкли — принц Александр стал императором, а вдовствующая императрица — регентом при сыне до его совершеннолетия. Миттермайер получил должность Оберштайна и возглавил совет министров. Второе лицо в государстве, он очень ответственно относился к своим обязанностям, впрочем, как всегда.
Чтобы исключить возможность подмены проб, весь процесс контролировался специально созданной комиссией по расследованию и видеокамерами. Журналисты тоже присутствовали. Все происходило в прямом эфире, жители могли наблюдать за процессом у себя дома или с экранов, установленных прямо на улице. Сама экспертиза проводилась в трех лабораториях — с Одина, Феззана и даже с Межпланетной федеративной республики. Это так Союз свободных планет теперь назывался. Анализ результатов длился несколько минут, и вскоре на двух компьютерах высветилась одинаковая красная надпись — «совпадений не найдено». Республиканский компьютер считал несколько дольше, но результат показал тот же.
Императрице предложили закрытый или открытый процесс — она, разумеется, выбрала публичный, ей нечего было скрывать. Когда объявили результаты, присутствующие испытали шок. «Какой позор» — презрительно проговорила находящаяся в зале пожилая аристократка. Дальше было еще хуже. Надпись «совпадений не найдено» появилась и при сравнении ДНК императрицы и маленького императора. Зал ахнул. «А чей это ребенок, мы сейчас узнаем. Третью экспертизу пожалуйста» — победоносно заявила Аннерозе. Когда появились результаты третьей экспертизы, советник побледнел как бумага.
«Государственная измена!» — объявила принцесса. «За это что полагается, советник Миттермайер?» — спросила Аннерозе с долей ехидства. Миттермайеру ничего не оставалось делать, как подписать соответствующий приказ. Из зала суда бывшая императрица вышла в наручниках. Императора Александра больше не существовало — он стал просто незаконнорожденным сыном дворянина и простолюдинки.
«А теперь я представляю вам истинного императора, единственного представителя династии Гольденбаумов!» — торжественно объявила принцесса. Миттермайер понял, что сейчас появится тот, ради кого и затевалась эта дьявольская мистификация. В виновность императрицы советник, ясное дело, не верил. Двери распахнулись, и в зал в сопровождении двух человек в черной форме с золотой молнией на рукавах вошел красавец со снежно-белыми волосами и странного цвета глазами — они казались прозрачными и сверкающими, как осколки льда. «Принц Альберт Гольденбаум» — представила вошедшего Аннерозе. Все лаборатории подтвердили происхождение принца. Читать далее...

«На допрос» — холодно произнес надзиратель, «Руки перед собой!» Ройенталь медленно встал со стула. Еще один допрос, Кесслер, казалось, хотел вынуть из него всю душу и вытрясти все, что можно. Барон пока держался, но упрямый Кесслер, не  добившись своего, точно перейдет к более активным действиям, и тогда барону конец. Пыток в таком состоянии он не выдержит, подпишет все, что захочет его враг. И признание в организации мятежа, и признание в покушении на жизнь кайзера. «Да не травил я его и не заказывал!» — барону хотелось это крикнуть прямо в лицо следователя, но он знал, что это бесполезно. Кесслер хочет его убрать, и все тут. «Руки перед собой!» — повторил надзиратель. «Ага, щас!» — барон еще не осознал, что собирается сделать, но тренированное тело, казалось, действовало само по себе. Удар, и надзиратель грохнулся на бетонный пол. Ройенталь быстро стянул с него форму, переодел в свою арестантскую робу с номером и в форме местных стражей спокойно пошел по коридору. «Спокойно, только не бежать». Отметив электронный пропуск, барон вышел на улицу. Свобода! Он смог. Теперь главное спокойно, не волноваться, просто идти вперед.
Ян очнулся в больнице, весь в проводах и капельницах. «Где я?» — хотел спросить он, но только просипел что-то. К нему склонилась радостная Фредерика. Юлиан стоял рядом и сиял, как начищенный самовар. Их предводитель жив! Рано радовались. Едва очухавшись, Ян заявил, что ему нужен отдых и ушел. В запой. Фредерика пыталась ему помешать, но безуспешно — высказав ей все, что он думает о женщинах вообще и о женитьбе на ней в частности, Ян запер дверь и отключил телефон. «Ну и пошел ты!» — решила Фредерика и подала на развод и раздел имущества. Юлиан хотел было вскрыть дверь отмычкой, но сломал замок, а узнавшая о его действиях Катерозе обозвала Юлиана идиотом и утащила на базу. «Сиди тут, учись вот лучше в двигателях разбираться».

Вальтер пришел в себя в коридоре от холода. «Я что, живой?» Ощупав себя, понял, что живой. «Странно, раны-то смертельные, я же знаю». Остальные тоже медленно приходили в себя, с недоумением осматриваясь вокруг. «Мы живы или что?» — обратился Вальтер к своим подчиненным. «Живы, командир. Нам повезло — мы попали в какую-то зону, не помню название. Мне в школе говорили, что там что-то со временем, пространством и чем-то еще. Короче, если убьют в ней или рядом, есть шанс вернуться. И обычными людьми. Вот как-то так. Повезло нам, командир. Полетели домой, а?» «Да уж, повезло. Ладно, парни, домой, отдыхать. Мы это заслужили».

Вальтер не простил своего врага — нет, не кайзера, про него розенриттер и думать забыл. Этого красавчика-аристократа с разноцветными глазами, который играючи сделал его, Вальтера. «Раз уж я жив, поквитаюсь с тобой, красавчик, а там видно будет» — решил Вальтер.

Они встретились на залитой лучами заходящего солнца небольшой площадке и сразу приступили к делу. Оружия не было у обоих, дрались врукопашную, как на улице. В уличной драке Вальтер знал толк, а барон — нет. Довольный розенриттер уже предвкушал победу, как вдруг...

"Не советую дергаться, иначе пули из моего верного кольта превратят вас в дуршлаг, парни" — в нескольких шагах от них стоял адмирал Фаренхайт с двумя какими-то странными пистолетами в руках. "Во что превратят?" - прошептал Ройенталь, с недоумением глядя на недавнего врага. "В дуршлаг!" - тихо ответил Вальтер. "А что это такое?" - барону еще пока было не страшно. "Ты прикалываешься, разноглазый!? Штука такая с дырочками, макароны промывать" - ответил розенриттер тихо. "Промывать!? Макароны!?" Фаренхайт медленно поднял пистолет и нацелил его в лоб барону. "Заткнись и стой тихо!" - прошипел Ввльтер. "Он в тебя должен стрелять, не в меня!" - барон был возмущен таким оборотом. "Он, похоже, того, зомби! Барон, мы влипли, думай, что делать, времени у нас мало - скоро ночь, и тогда..." Второй пистолет нацелился точно в лоб розенриттеру. «Это конец» — подумал Вальтер. «Барон, ну не можем же мы...» Адмирал хищно усмехнулся и собрался стрелять...

Ян проснулся с жутким похмельем и не глядя протянул руку к ящику с бутылками. Все. Пусто. От ужаса Ян открыл глаза и свесился с кровати — точно, ящик был пусть. Ян с трудом сполз на пол и принялся ползать по комнате, ища хоть одну полную бутылку. Безуспешно, он выпил все. Делать нечего, надо идти в магазин. Ян с трудом поднялся, надел разношенные тапочки Юлиана, накинул плащ Фредерики, шатаясь, вышел из дома и медленно побрел в сторону магазина. Был вечер, лучи закатного солнца золотили кроны деревьев, птички еще пели, небо, облака...Яну была до фонаря эта красота, он упрямо брел вперед, стараясь не упасть.Наконец, он достиг цели своего путешествия и затарившись горючим, отправился назад и повернул не там, где надо. Оказавшись рядом с какой-то площадкой, он поднял голову и увидел Вальтера собственной персоной, растерянного красавчика с разноцветными глазами и какого-то типа,

Читать далее...

Эту красоту подарили мне на день рождения.
[700x700]