Муж, когда был ребенком, мечтал о собаке. Личной. А родители ему все никак не покупали. Когда Муж вырос, а его родители уехали в долгосрочную командировку на Север. Когда доверенный знакомый пришел проверить как живется мальчишке, обнаружил в квартире кучу собак, друзей и порядок.

Муж умеет находить разумный компромисс между удовольствиями и бытом.

Я стояла на краю. За моей спиной была пропасть. Ты взвел курок: за моей спиной была пропасть. В лицо мне смотрело черное дуло пистолета.
Я вспомнила как ты прикрывал мою спину. Вспомнила обломки стен, летящие с неба пули и твои пригнувшиеся плечи. Я вспомнила твою перебинтованную ногу, мои искусанные в кровь губы и твои побелевшие скулы.
Я вспомнила твое пресохшее горло и услышала твой хрип: "Уходи! Я прикрою". Я вспомнила падающие струи горячей воды и скользящие по моему телу твои мокрые руки, мои мокрые волосы, прилипающие к шее, воду в глазах и когда нечем дышать от пара. Кровь бьет в висок. Моя кровь? Твоя кровь? У нас с тобой общее кровообращение.
Я вспомнила, как мы молча шли через толпу. Оба в черной одежде. Оба смотрели только вперед, звериным чутьем контролируя каждое движение этой толпы: с моей стороны и с твоей стороны. Наше сердце стручало, наше дыхание было ровным. Мы прошли.

Я сделала пол-шага назад. Песок осыпался под моими ногами. Ты осторожно опустил пистолет и нелепо отодвинул тело на пол-градуса в бок. Уходи! Я прикрою...
Путь вперед был свободен.

Дорога сквозь дождь

Бесконечное ралли по пустырям
Никому не приснившихся снов.
Вечный поиск Грааля - бордель, как и храм,
Для тебя есть основа основ,
Ты спешишь в понедельник скорее уснуть
И проснуться на грани весны.
Ты известный бездельник, но верен твой путь,
Хоть извечно тесны твои сны.
Привокзальные площади всех городов
Безнадёжно и грустно пусты
Если в старом блокноте не хватит листов,
Ты дошьёшь в него плат бересты.
Лабиринт перекрёстков заманит тебя,
Ариадна прошепчет "прощай".
И ты будешь бродить там, часы торопя,
В смутной вере в заутренний чай.
Ты станцуешь свой танец на старом мосту
Посреди безымянной реки,
И тебя не достанут стрелки в пустоту –
Для тебя их прицелы мелки.
Осторожность идёт за тобой по пятам,
Но ты ей не подвластен пока.
Твои ангелы лупят с похмелья в тамтам
И дорога до них далека.
Перегоны, вагоны,и дождь на шоссе:
Ах, какая простая игра!
Ты спускаешься на ночь к песчаной косе -
До утра. до вчера, всё мура...
[500x375]

Одиноко болталась за окном ветка тополя. Я лежала, сквозь полузакрытые веки рассматривала эту ветку, выросшую будто из неоткуда. Не видно ни ствола, ни других веток за парапетом балкона, только эта одна одинокая ветка выскочила в сторону и мотается под ветром туда-сюда. Туда… Сюда… Ритмично, целенаправленно, будто жизненный путь прописан у этой ветки по определенной траектории. Туда… Сюда..
День как день. Выходной. Завтра снова на работу. Потом опять выходной. И опять на работу. Так и проходит жизнь. Улыбнись!
Сигареты, кофе, нервы, нежелание есть, бессонница. Так и проходит жизнь.
Звуки. Шорох, шепот. Проснулись соседи. Улыбнись! День начался.
Хорошо с тобой лежать вот так. Глаза слипаются, вот-вот опрокинешься в сон – нельзя спать. Через полчаса тебе надо встать, одеться и уйти. А мне за тобой… Собрать вещи, отключить газ, воду, закрыть накрепко окна и тоже уйти.
Поезд через три часа.
Мы болтаем с тобой о каких-то глупостях. Уютно. Уткнулась тебе в плечо. Удобно. Надежно. Хорошо. Через двадцать минут тебе надо встать. И уйти. А мне за тобой. Через полчаса поезд.
Никто не о чем не спросит. Никто ничего не скажет. У нас не принято. У нас принято вставать, одеваться и молча уходить утром, даже не позавтракав. Новый день начался! Новые достижения ждут обоих. Улыбнись! Вы оба достойны этой жизни, начальники мира.
И никто ничего не узнает. Для других ты мое прошлое. Мы изредка встречаемся в этом городе. Самолет Берлин-Киев. Поезд Киев-Город. И никто ничего не узнает. У меня раз в два месяца командировки в Украину. У тебя… А тебе, впрочем, все равно…. Что нам границы? И никто ничего не узнает. Поезд Город-Киев. Самолет Киев-Берлин. Шесть часов и я дома. Здравствуй. И еще два месяца ежесекундного увещевания себя, что так все и должно было быть. И что так лучше. И не это ли цель.
Два месяца жизни с мыслью наперед. Сделать это, не забыть сказать то, заехать туда, не сбиться с графика, ничего не упустить, все проконтролировать, все успеть, что бы через два месяца было возможно сесть в самолет Берлин-Киев.
Я задыхаюсь без тебя. Кто-то счастлив там с тобой. Кто-то - не я, и даже не ты… Плачет ветка за окном где-то очень далеко. На краю земли, на краю жизни, на краю счастья.
Пора! Одна рука соскользнула с бедра, потянулась вверх, поправила прядь волос, упавшую на глаза. Рука вторая осторожно освобождается из под моей головы. И пустота рядом. Может это мне снится только и еще только ночь и до утра у нас еще много часов. Да, это мне сниться! Точно, как же я сразу не догадалась. Надо побыстрее открыть глаза и убедиться, что мне все это приснилось.
- Ты заснула. Просыпайся скорее. Мне пора.
Ты стоишь уже полностью одетый.
- Закрой за мной двери.

CW неслась по дождливой трассе.
"Любовь
на острие судьбы чужой
ломает стены
душу обожжет", -
и переливчатые незатейливые рулады, выдаваемые Омаром на рояле, неслись и приемника.
"B лабиринте темных улиц
при свете дня
мы с тобою разминулись
найди меня".
"Надо же", - подумала CW. "Нуждается ли популярная музыка в PR? И если нуждается, то что это музыка или бизнес? И может ли быть популярная музыка качественной?"
Ей вспомнились слова Музы, которые Омар перепечатал на первой странице своего журнала: "Я переживал, когда она, узнав о том, что песню исполнит Ирина Билык, очень расстроилась, буквально заболела".
"Надо же", - подумала CW.
"Мне хотелось бы вернуться
в этот город навсегда
или на 5 минут.
только там меня
не ждут", - затягивала певица.

"Когда у тебя много денег", - подумала CW - "можно даже снять клип на Лазурном Берегу".
Мысли перетекали вяло. Стрелка спидометра качалась на отметке 120 и мелкие серые капельки кололи лобовое стекло. Хотя самый счастливый берег был вовсе не Лазурным. И даже не ЮБК. Как оказалось, это был морское побережье под Одессой почти десять лет назад.
И снова, что было характерно последним дням, CW окатила волна ностальгии. Она дотошно вспоминала все детали свадебного наряда, прическу, ленты в волосах, оттенок подъюбника, размер декольте.
И, как обычно, она пришла к выводу, что самая настоящая любовь - первая. Он, первый, разжигал и выжигал чувства огромной силы бескомпромиссно. После него уже было невозможно никого любить не переродившись в муках. Как огненная птица Феникс. Но слезы ее, как известно, исцеляют.

Уйдя из "той" жизни и захлопнув за собой двери, "там" оставляешь все. И только когда в "этой" жизни становится невыносимо, достаешь ключик, включаешь зажигание и через 300 километров по дождливой трассе возвращаешься домой.

Говорят, что CW похожа на кошку.

LI 3.9.25

Они были очень похожи. Насколько могут быть похожи братья-близнецы. Их часто путали и потому друзья называли их «одинаковые». Но для меня он единственный и неповторимый, для меня он ни на кого так и не стал похож.
Когда Матвей погиб, я часто общалась с Ильей, никогда не отождествляя его с братом. Лишь однажды, - спустя пять лет, когда Илья в пьяной истерике сквозь дым в мерцании огней цветомузыки наступал на меня, шла, бежала и возрастала в его взгляде боль, - вот тогда резануло по нервам пульсирующее наваждение: Матвей! Отбросив маску повседневности, не контролируя себя, Илья наклонял голову как Матвей, так же сжимал зубы и желваки ходили под скулами как и у Матвея в порыве ярости. В эти минуты мне казалось, что передо мной действительно стоит Матвей, хотя даже в первые дни трагедии мое сознание не допускало подобных выходок.
Годы бегут, неумолимо отдаляя меня от тебя. Ты так и остался 22-летним, а я теперь уже старше тебя на целых десять лет.
Я теперь почему-то все чаще тебя вспоминаю. Мне очень хочется, чтобы моя дочь была похожа на тебя. Теперь я понимаю, что если бы это была твоя дочь, – ты бы остался бы в ней, и частица тебя осталась бы со мной. А так мне осталась только фото, видеопленки и обрывки памяти. Я ругаю себя теперь, что все так плохо запоминала, что не помню всех дней, поведенных с тобой, что не вела дневников, не носила диктофоны, что не удержала тебя в тот вечер.
Я познакомилась с Матвеем, когда училась в школе, в танцзале на репетиции. Была осень, я училась в 10-м и очень хотела влюбиться. И влюбилась. С первого взгляда. Почему-то в Илью. Подруга выбрала Матвея, и под звуки вальса мы поплыли в эту бесконечную историю ведущую в никуда.
Я помню запах этой осени до сих пор. Ни в одной стране, ни в одном из городов в осенний день я больше не встретила этот запах.
Матвей сказал, что любит меня, наверное, случайно. Вечером после репетиции мы стояли на крыльце школы, Матвей курил, и. бросив окурок, пробормотал что-то вроде «люблю», а над моей головой расплескалось звездное небо. Он обнял меня и прижал крепко-крепко, долго не отпускал и держал меня вот так в руках, пока я не закашлялась. От его куртки несло табаком.
Еще Матвей любил обнимать меня сзади за плечи. Я до сих пор вздрагиваю, когда кто-нибудь положит мне на плечо руку. Матвей любил зарываться лицом в мои волосы. Любил шептать на ухо непристойности при важной встрече, любил устаивать сюрпризы, появляться внезапно и внезапно исчезать, баламутить при этом мою спокойную, размеренную жизнь.
В какой-то момент я просто устала от этой взбалмошности. Матвей до стона хотел поступить в медицинский, зубрив химию и биологию, в которых был очень силен. Но при всех гениальных способностях Матвея вероятность зачисления его в студенты-медики была почти нулевой. Так я уехала через неделю после выпускного вечера, ничего не сказав Матвею, зная, что он не простит.
Он не сошел с ума, нечего не разрушил и даже, насколько я знаю, никого не покалечил. Он не поступил, провалил вступительные экзамены в медицинский, и пропал. Я сдала свои экзамены, пройдя бешенный конкурс, наверное, только лишь от отчаяния.
Матвей уехал куда-то в Сибирь, «зарабатывать деньги», я старательно училась, экономила на еде, чтобы покупать модную одежду. У меня даже появилось много друзей, и появились поклонники, но не проходило и дня, чтобы я не вспоминала Матвея. Он вернулся через 7 месяцев, худой, почему-то бородатый, и молчаливый. Впрочем, молчаливость его была не долгой, как оказалось, он входил в образ Овода. Появившись внезапно, он подверг меня в состояния полного оцепенения, разразившиеся позже слезами и причитаниями, которые Матвей так привычно загасил своей стальной хваткой, наконец-то сумев меня поцеловать.
Забывшись в порыве счастья, я несколько месяцев провела на одном дыхании, на волне бьющей ключом энергии. Матвей решал какие-то свои дела, о которых я была мало осведомлена. Я сдавала сессию, готовила ему еду и не очень задумывалась, что будет дальше. Матвей же изо всех сил пытался кому-то что-то доказать. Связавшись с не очень лицеприятными элементами, он приторговывал на рынках, в нашей съемной квартире постоянно бывали толпы гостей, из которых я толком никого и не знала. Матвей как-то легко отодвинул на задний план весь мой прежний образ жизни. А вскоре к нам переехал Илья, и они вместе стали проворачивать свои загадочные, очень важные, мужские дела.
Илью этот образ жизни увлек гораздо быстрее и больше, чем Матвея. Он познакомился с молчаливой, немного странноватой в своей неприметности, но все же вполне симпатичной и приятной, девушкой Леной. С этих пор мы стали видеть его все реже, и о его жизни я узнавала все больше по рассказам Матвея.
Матвей же был в вечном поиске. Наигравшись в «большой бизнес», истрепав нервов больше, чем заработав денег, он вдруг снова вспомнил о своей страсти к естественным наукам и засел за учебники. Он так увлекся идеей образования, что даже расшевелил ленивого Илью, которого, правда, хватило только на автодорожный техникум. Читать далее...

Или как она начиналась.

Июнь на дворе. Пора выпускных балов и вступительных экзаменов. Лето холодное нынче, суровое. Повезло нынешним абитуриентам: соблазн пойти на реку или позагорать на крыше отсутствует напрочь.

Когда Умка заканчивала свои первые университеты, лето стояло жарким и знойным. С начала мая солнце палило нещадно и жить хотелось в речке. К тому же, осознание, что начинается, новая, взрослая, жизнь, а школа со всей дисциплиной и муштрой наконец-то осталась позади, окрыляло. Хотелось полностью окунуться в этот новый интересный мир, где столько всего манящего, не узнанного, что усадить Умку за книги не представлялось возможным. После долгих боев было принято компромиссное решение: реку не отменять, но ходить загорать и купаться с книгами. И закончить школу. Потом, взрослая жизнь будет потом.
Пора выпускных экзаменов отшумела быстро. Вот уже и бал выпускной прошел. Умка с одноклассниками отправилась в поход, стоять туристическим лагерем на берегу реки дней пять, дабы отдаться молодым безобразиям, вволю накупаться, попить молодого вина и песни поорать у ночного костра. А впереди ждал снова бой. Умке во что бы это ни стало надо поступить в ВУЗ. Иначе сидеть еще лето под родительским крылом и на родительской шее. А хотелось туда, вперед, во взрослую жизнь. Она уже маячила перед ее носом, заманивая столицей, самостоятельностью, студенческой общагой, где, казалось, будет все интересно, весело и беззаботно.
Умка бредила факультетом журналистики Национального Университета. Ну, или на худой конец, педагогический филфак. Но как только мать Умки услышала об умкиных намерениях, сразу же заявила:
- Думать даже не смей! В педагогический поступают те, кто уже никуда поступить не сможет. Одни дураки - отбросы общества. И вообще, Умка, журналистка - это же сейчас не прибыльно. Ну, куда ты пойдешь работать потом? Думаешь, книги писать будешь или станешь знаменитым папарацци? Выкинь из головы, доча, сейчас время денег. И профессия нам нужна такая, которая тебя к этим деньгам подпустила бы... Ишь, чего выдумала, глупая - педагогический.
Так были разбиты первые мечты Умки о том, чтобы научится писать профессионально. В Национальный она не поступила, ни на журфак, ни на экономический. У ее родителей не хватило денег, чтобы пропихнуть свое ненаглядное чадо сквозь толпу таких же "жаждущих" знаний отпрысков более обеспеченных родителей. Мечту о столице можно было похоронить. Умку быстренько впихнули в городской Университет, где она стала обучаться новомодным специальностям, а проще говоря, стала учиться делать Бизнес.
Правда, Умкины мечты о самостоятельности все-таки обрели реальные формы: родители сняли ей отдельную, однокомнатную, квартиру (что, согласитесь, куда лучше, чем общежитие), а спустя год сами переехали жить в столицу. Они тоже учились делать Бизнес, правда, пока на практике. Сначала уехала мать, а чуть позже отец. Мать, правда, вскоре вернулась (уж слишком любила она Умку и беспокоилась за нее), а отец так и остался в столице. Умка, к тому времени уже учившаяся заочно, работала в маленькой пыльной конторке бухгалтером. В конторке работали только она да директор, были еще мастера, но они захаживали к Умке только в период зарплаты. Половину же своего оклада Умка отдавала старушке-бухгалтерше, к которой ездила на другой конец города учится учетному мастерству.
Бухгалтерия не нравилась Умке. Много цифр и нелогично все как-то. Педантизма, которым надо обладать владельцам этой профессии, у Умки сроду не наблюдалось. Но она зачем-то ездила каждый день на другой конец города, будто слушалась свое подсознание, которое почему советовало ей не бросать, и ездить, и набираться опыта. Мол, пригодится.
Писала в то время Умка много. В стол. И теперь, можно, наверное, сказать, что именно благодаря той писанине подвернулся ей шанс стать той Умной Женой, которой она есть сейчас…

Продолжение следует…

LI 3.9.25

Продам просроченную старую карту АСЕ с отрицательным балансом. К тому же, помогите найти кидалу - тётку под 35 лет с раскладушкой, подменившую мою безлимитку от France SFR на этот отстой.
Жерар Депардье

LI 3.9.25

Когда-то у Умной Жены, когда она еще не была Умной Женой, был друг. Назовем его, скажем, Десантником. Служил он по молодости лет в десантных войсках. С тех пор и пристрастился к милитаристическим наворотам. Любил, бывалыча, рассказывать про свою бытность армейскую. И был Десантник ладен и статен. А армейский напуск и военная выправка кружили голову многим падким до сладострастных утех дамочкам. Умел Десантник красиво ухаживать.
А Уманая Жена в ту пор в девках еще гуляла. Не то, чтобы поклонников не было, но были они какими залетными. Старше Умной Жены лет эдак на 10 или 15. И хотели они от нее лишь одного: поживится молоденьким телом, пышущим своей чистотой и невинностью. А Умной Жене отелось любви. Красивой, с цветами и качелями. Но быстро скумекала Умная Жена: ни какую чистую любовь просто так не получишь. Надо давать что-то взамен. А что надобно молодым отрокам, заставлявщим взор Умной Жены пламенеть, а сердечко трепыхать? Им природой надобно было заниматься любовью в самом физическом ее проявлении. Как уж тут пристроится со своей нивинностью и чистотой, коли не умеешь еще ничего. И родилась у Умной Жены правильная мысль (недаром же она была умной): надобно обменять свою непорочность в обмен на опыт и навыки. И выбрала она в этом деле в помощники Десантника.
Десантник-то в то время и не догадовался об истинных намерениях Умной Жены. Он, как и все польстился на дармовщинку, к тому же накрыла Умная Жена стол богатый и водочку поставила. Так он ее и трахнул, лишив чистоты и подарив порок, сделав это не в пример лучше многих, что лишили невинности своих подруг вспешке, в подъезде или куда хуже в подвале. Узнав, что Умная Жена осталась девственницей к 20-то годам, он небывало поразился, но отступать не стал. Рассказал все как правильно и как куклу всему научил.
Прошли годы. Умная Жена стала умной женой. Но с Десантником связи не порвала, сделав его к тому времени своим добрым другом и утешителем. Чуть что, сразу к Десантнику, он приголубит и приласкает, заставив снова почувствовать себя любимой и желанной.
У самого же Десантника жизнь сложилась куда хуже, чем у Умной Жены. От шалопайства своего он многое растярял за прошедшие годы. Женат был. Два раза. Да и сейчас женат. Первая жена его стервой была, похуже Умной Жены. Но дура-дурой. Бросил он ее спустя год после свадьбы. И кинулся к Умной Жене утешенья искать. Умная Жена приняла, приласкала, накормила. И выругала за этот брак необдуманый.
Сейчас Десантник женат вторым браком. Недолго, правда. Но жена у него хорошая. Умная у него жена

LI 3.9.25

У умной жены есть свои жизненные принципы. Это только дураки их никогда не меняют. А умные жены знают: чтобы дойти и утвердиться надо навсегда запомнить, что:

НЕ ВЕРЬ! Никому. Никогда.

НЕ БОЙСЯ! Бойся боятся. Но не искушай судьбу, никто не всесилен. Каждому воздасться по силам его. Не надо кликать того, чего тебе не положено.

НЕ ПРОСИ! Запомни: долг платежом красен. Просить можно лишь в том случае, если ты более чем уверенна, что тебе не скажут НЕТ! Если же есть хоть малая толикавероятности, что тебе надо будет повторить свою просьбу дважды - прислушайся к своей интуиции: так уж не обойтись тебе без помощи этого человека. И помни, деловой этикет требует, чтобы любая услуга была оплачена. Если же ты будешь не в состоянии оплатить долг в лучшем случае пострадает твое реноме. В худшем, долг возрастет на сумму процентов.


Джунгли мира, именнуемого БИЗНЕС, трудны и зачастую непроходимы. Тут нет союзников. Если ты встала на тропу этих хащ, знай, что любой сегодняшний побратим каджую секунду ищет момент вцепиться тебе в глотку.

Молчание - Золото