Владимир Высоцкий - К вершине

Ты идешь по кромке ледника,
Взгляд не отрывая от вершины.
Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины.

Но они с тебя не сводят глаз -
Будто бы тебе покой обещан,
Предостерегая всякий раз
Камнепадом и оскалом трещин.

Горы знают - к ним пришла беда, -
Дымом затянуло перевалы.
Ты не отличал еще тогда
От разрывов горные обвалы.

Если ты о помощи просил -
Громким эхом отзывались скалы,
Ветер по ущельям разносил
Эхо гор, как радиосигналы.

И когда шел бой за перевал, -
Чтобы не был ты врагом замечен,
Каждый камень грудью прикрывал,
Скалы сами подставляли плечи.

Ложь, что умный в гору не пойдет!
Ты пошел - ты не поверил слухам, -
И мягчал гранит, и таял лед,
И туман у ног стелился пухом...

Если в вечный снег навеки ты
Ляжешь - над тобою, как над близким,
Наклонятся горные хребты
Самым прочным в мире обелиском.

Когда-то в нашем городе стояли французские военные части. В середине 90-х их вывели из Германии. После них остались казармы и склады. Если склады город еще смог сдать в аренду или продать, то с казармами дело сложнее. Они оказались никому не нужны. Хотя были в превосходном состоянии. Многим была нужна земля, но не казармы, т.к. сносить здания слишком дорого. Городу это тоже не выгодно, за продажу земли он выручит меньше, чем заплатит за снос. Вот так и стоят казармы пустые. Может когда-нибудь сами разрушатся...
[480x360]

Это цитата сообщения sellerpro Оригинальное сообщение

Мы потеряли его именно тогда, когда более всего нуждались в нем.
Он был одним из тех великих, что стояли на пути яростно обрушивающегося на наш мир зла.
Он защищал знания от осквернения их суеверием, стремление к взаимопониманию - от тупого фанатизма,милосердие - от жестокости,- наконец, мир от войны.
Его голос был грозным оружием в битвах с дураками, орущими о приближении "нового века",и фундаменталистскими фанатиками, угрозы которых стали вдруг куда более страшны,чем далекий рев бумажного коммунистического медведя...

Артур Ч. Кларк
...Его трудолюбие потрясает: он написал почти 500 книг, среди которых научно-популярные и фантастические, детективы и лимерики, исторические исследования и юмор, путеводители по Библии и Шекспиру. Он писал для всех известных видов периодики. Журнал "Fantasy and Science Fiction" ежемесячно публиковал его популяризаторские статьи о новейших достижениях науки в течении 33 лет. Пять лет он вел еженедельную научную колонку для Los Angeles Times Syndycate.

В 1957 году Азимов стал лауреатом Премии Фонда Томаса Альвы Эдисона (Thomas Alva Edison Foundation Award) за книгу "Кирпичики мироздания" ("Building Blocks of the Universe"), посвященную химическим элементам. В 1960 году Ассоциация Американских кардиологов (American Heart Association) удостоила его Премии Говарда Блэксли (Howard W. Blakeslee Award) за книгу о химии крови "Река обетованная" ("The Living River"). За серию книг по химии он получил в 1965 Премию Джеймса Грэйди (James T. Grady Award) от Американского Химического общества (American Chemical Society), а в 1967 году Азимову вручается Вестингаузовская Премия за популяризацию науки Американской Ассоциации поддержки науки (American Association for the Advancement of Science-Westinghouse Science Wrighting Award).

Особенно гордился Азимов наградами за работу в фантастике. В 1963 году он получил свою первую премию "Хьюго" (Hugo Award) "за вклад в фантастику". В 1966 году его трилогия "Основание" ("Foundation") получила "Хьюго" как лучшая фантастическая серия всех времен. Вышедший в 1972 году роман "Сами Боги" ("The Gods Themselves") удостоился и премии "Хьюго", и премии "Небьюла" (Nebula Award), а в 1976 году этот успех повторила его новелла "Двухсотлетний человек" ("The Bicentennial Man"). Роман "Кризис Основания" ("Foundation's Edge"), ознаменовавший его возвращение к крупной форме в НФ в 1982 году, принес ему еще одну премию "Хьюго". В 1987 году ему была вручена еще одна "Небьюла" - на этот раз как Великому Мастеру. Последнюю свою премию - "Хьюго-92" за повесть "Золото (Gold)",- он уже не увидел...

Айзек Азимов (Исаак Озимов) родился 2 января 1920 года в России, в Петровичах - местечке, расположенном совсем недалеко от Смоленска и километрах в четырехстах от Москвы. Его родители, Иуда и Анна, эмигрировали в Штаты в 1923 году, привезя с собой Айзека и его младшую сестричку. Семья обосновались в Бруклине, где отец в 1926 году купил кондитерскую лавку. Религиозному воспитанию в семье уделяли довольно мало времени, и Айзек рано стал атеистом - чего он никогда не скрывал и никому не навязывал. В 1928 году отец Азимова добился натурализации, что означало, что Айзек тоже стал гражданином США.

После того, как у Азимовых родился еще один сын, Стэнли, Айзек начал помогать отцу. Он вставал в шесть утра, разносил газеты, а после школы мчался домой и допоздна торчал за прилавком. Стоило ему придти с опозданием из школы или уткнуться в книгу, как отец тут же принимался обвинять его в лени. Привычка к постоянному труду осталась у него на всю жизнь. В своей автобиографии он писал: "Я работал по десять часов семь дней в неделю, все это время я проводил в лавке. Даже когда обстоятельства вынуждали меня отлучиться на пару минут, меня начинал мучить вопрос: господи, а как там в лавке?"

В то время, как его сверстники после школы играли на свежем воздухе и заводили дружбу, Айзек был лишен этого: лавка требовала его присутствия все время. В результате он оставался неискушенным во всем, что касалось общения с людьми - в том числе с девочками,- и так продолжалось довольно долго. Но этот недостаток он тоже преодолел, и позже, будучи гостем на многих конвенциях, весело флиртовал с женщинами - и был при этом столь же блистателен, как и во всем остальном.

Айзек научился читать, когда ему не исполнилось и пяти лет. В семь лет у него был уже формуляр в местной библиотеке. Читал он все и в огромных количествах. Начальную школу он закончил с лучшими результатами, имея лишь одно замечание - за постоянную болтовню на уроках.

Первая встреча с НФ состоялась у Азимова в 1929 году: в лавке на полках появились экземпляры "Amazing Stories". Обложка августовского выпуска (двое ученых, остолбенело взирающие на огненный шар, висящий над экспериментальной установкой - иллюстрация к рассказу Харла Винсента "Barton's Island") его потрясла, но отец не разрешил ему читать журнал, сочтя фантастику неподходящим чтением для сына. Следующая попытка была предпринята с журналом "Science Wonder Читать далее...

вот и наступило то самое завтра, о котором я что-то слышал вчера...

(c)Майк Науменко

Ну нифига себе погодка. Дождь пошел. Новый год, блин...

Погода сошла с ума. От вчерашнего снега остались одни воспоминания. Но зато сегодня тепло...
[360x270]

Поздравляю моих ПЧ и всех тех, кто зайдет на мой дневник, с Новым годом! Хочу пожелать вам счастья, любви, здоровья, хороших друзей и удачи во всех начинаниях!

со стола пропали 10 евро. подозреваю деда мороза

невероятно, но факт. от машины остался только свет фар:)
[640x480]

кажется, что нас капитально заносит снегом...

а снег все идет и идет...
[682x511]

у одной машины очень интересный номер...
[568x426]

если нажать на кнопку "случайный дневник", то открываются дневники, в которых последняя запись сделана не позже 15-го декабря.
может меня глючит?

а еще у меня висит картина неизвестного художника
[451x317]

кто-нибудь пробовал звезды фотографировать? У меня вроде получается, только проблема в том, что если фотографию уменьшить, то видно только самые яркие звезды :(

вот что я могу увидеть ночью с балкона:)
[480x360]

Живет у нас в подъезде забавный старик. Ему уже за семьдесят, он носит старомодную шляпу, одевает старомодные костюмы и весь день катается на автобусах. Выходит из дома часов в восемь утра. Приходит на остановку и ждет автобус. Иногда пропускает несколько автобусов, хотя все они ходят по одному маршруту, иногда сразу садится в автобус и едет в центр города. Выйдет на какой-нибудь остановке, перейдет дорогу и все повторяется, только едет теперь в обратную сторону. И так несколько раз в день.
Иногда его несколько дней не видно и мне начинает казаться, что чего-то не хватает. Но через несколько дней я замечаю в автобусе знакомую шляпу и в душе радуюсь, что со стариком все в порядке и привычная жизнь продолжается...

Ищет вымя пастух, и к ослепшей коптилке
льнут седые овчарки кудлатой метели.
Восковое дитя с камышовой подстилки
протянуло ладонь стебельком иммортели.

Чу... Шажки обмороженных ног муравьиных.
Рассекли небеса две кровавых полоски.
Чрево беса разверзлось - и в зимних долинах
студенистой медузой дрожат отголоски.

Запевает по-волчьи зеленое пламя,
у костров муравьиное утро теснится.
Сновиденья луны шелестят веерами,
и живому быку изрешеченный снится.

Три слезы на лице у младенца застыли.
В сене видит Иосиф три терния медных.
И плывет над пеленками эхо пустыни,
гул оборванных арф и молений предсмертных.

А рождественский снег по Манхэттену веет
над готической скорбью, подделанной грубо.
И насупленный Лютер ведет по Бродвею
слабоумных святош и хохлатых керубов.

Oh my love we've had our share of tears
Oh my friend we've had our hopes and fears
Oh my friends it's been a long hard year
But now it's Christmas
Yes it's Christmas
Thank God it's Christmas

The moon and stars seem awful cold and bright
Let's hope the snow will make this Christmas right
My friend the world will share this special night
Because it's Christmas
Yes it's Christmas
Thank God it's Christmas
For one night

Thank God it's Christmas yeah
Thank God it's Christmas
Thank God it's Christmas
Can it be Christmas?
Let it be Christmas
Ev'ry day

Oh my love we've lived in troubled days
Oh my friend we have the strangest ways
All my friends on this one day of days
Thank God it's Christmas
Yes it's Christmas
Thank God it's Christmas
For one day

Thank God it's Christmas
Yes it's Christmas
Thank God it's Christmas
Oooh yeah
Thank God it's Christmas
Yes yes yes yes it's Christmas
Thank God it's Christmas
For one day

A very merry Christmas to you all

Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.