Микроб устал. Он бился с мылом Сейфгард.
И будь оно хоть чуточку проворней,
Он был бы трупом. Чистым и холодным.
А так он жив. Он дышит тяжело,
Бока свои вздымая словно лошадь,
Что покурив "Ответного удара",
Свалилась по дороге в Вашингтон.
Микроб вздыхает. Тяжкая обида
Давно уж точит душу инфузорью,
А память неотмщенных поколений
Зовет на вечный беспощадный бой.
Ведь было, было ... Не было галактик,
Планет, небес, воды и кислорода,
А только легкодушные микробы
Порхали в темноте небытия.
Крутя хвосты шныряющим кометам,
На солнце греясь и под ним же множась,
Они резвились в микро-макро-косме,
Притихшем в ожидании скачка.
И вот, в порыве жизнеутвержденья,
Они сплелись во что-то, блин, такое,
Что резко изменило ход мгновенья
И все вдруг по иному понеслось.
Возникли земли, реки, рыб, птицы,
Поперли вверх секвойи и березки,
И кто-то дал кому-то палкой в челюсть,
И на те - появился человек.
Вот тут и началась, простите, лажа.
Поскольку этот сын ошибок трудных
Вдруг возомнил себя венцом творенья
И, вот беда, поверил в это сам.
И, как бывает часто в нашей жизни,
Чтоб кто-то не сказал ему всей правды,
Он принялся мочить, не разбирая,
Всех тех, кто создал, собственно, его.
Сначала он облизывал ладони
Под видом, что на них осталась пища.
Потом решил, что руки - это мало,
И начал бегать голым под дождем.
Потом придумал, падла, спиртоносы,
Что убивают все живое сразу,
И начал протираться: и снаружи,
И, что гораздо чаще, изнутри.
И слово то придумал - гигиена.
Гиена! Тьфу ты, Господи помилуй!
Да что сказать ... Стерилен он снаружи
И изнутри стерилен ... Головой ...
Микроб уснул. В объятиях Морфея
Он воспарил и стал почти свободным,
И связь времен распалась на микробы,
Что снова стали сутью бытия.
Он спит ... А паразитка тетя Ася,
В девичестве Асунта Вилабаджо,
Уже нагрела воду на комфорке
И всыпала смертельный порошок...
Нижнему ярусу лесов - мхам, травам, кустам, всему, что мы называем подлеском, - соответствует слой по имени Мурохамма, а обиталище стихиалей деревьев именуется Арашамф.
Нет, это не дриады. Может быть, и были существа, подобные тем, кого так называли древние греки, но я их не знаю. Стихиали Мурохаммы и Арашамфа нисколько не походят на людей, да и ни на одно существо нашего слоя. Души отдельных деревьев существуют в затомисах, они там разумны, высокопрекрасны и мудры. Братья синклитов общаются с ними в полной мере: это взаимный обмен идеями, чувствами, жизненным опытом. Но в Арашамфе они облекаются эфирными телами и погружаются в полудремоту. Деревья Энрофа - их физические тела. Каждая стихиаль Арашамфа прошла через множество воплощений; общую сумму лет существования в Энрофе можно исчислять для многих из них громадными цифрами, приближающимися к миллиону. Ландшафт же Арашамфа напоминает зеленоватые, тихо покачивающиеся языки благовонного негорячего пламени. Некоторые из них благи, подобно праведникам, и благосклонны к нам. Они терпеливы, спокойны и смиренномудры. Иногда между ними совершается нечто торжественное: они склоняются друг к другу, все в одну сторону. Весь эфирный лес превращается в тихо сгибающиеся и выпрямляющиеся, друг в друга переливающиеся пламена; они возносят хором нечто вроде славословия. В этом принимает участие иногда и слой Мурохаммы: он являет собой то же зеленоватое пространство, но еще гуще, темнее, теплее и еще ласковее.
Всякий легко припомнит, как на летней заре или весенним полднем проносятся тихие ветры, целующие землю. Они целуют землю с ее травами, нивами и дорогами, деревья, поверхность рек и озер, людей и животных. Эти стихиали слоя, называемого Вайита, радуются жизни. Они радуются нам и растениям, водам и Солнцу, радуются прохладной, горячей, мягкой, твердой, освещенной или полутемной земле, гладят ее и ласкают. Если же нам удалось бы увидеть Вайиту собственными очами, нам показалось бы, что мы погружены в зеленоватые, благоухающие, играющие волны, совершенно прозрачные, прохладно-теплые, а главное - живые, разумные и радующиеся нам.
Когда жарким днем окунаешь лицо в траву цветущего луга и от медовых запахов, от дыхания нагретой земли и листьев кружится голова, а еле слышные дуновения света и тепла проносятся над лугами, - это стихиали Вайиты играют и празднуют вместе с детьми Фальторы - области стихиалей лугов и полей. В нас не остается ни единого мутного помысла, - может показаться, что это и есть утраченный рай, пыль "житейского попечения" сдувается с души чистыми дыханиями и, кроме всепоглощающей любви к Природе, мы не в состоянии испытывать ничего.
Сквозь бегущие воды мирных рек просвечивает мир воистину невыразимой прелести. Есть особая иерархия - я издавна привык называть ее душами рек, хотя теперь понимаю, что это выражение не точно. Каждая река обладает такой "душой", единственной и неповторимой. Внешний слой ее вечнотекущей плоти мы видим, как струи реки; ее подлинная душа - в Небесной России или в другой небесной стране, если она течет по землям другой культуры Энрофа. Но внутренний слой ее плоти, эфирной, который она пронизывает несравненно живей и где она проявляется почти с полной сознательностью, - он находится в мире, смежном с нами и называемом Лиурною. Блаженство ее жизни заключается в том, что она непрерывно отдает оба потока своей струящейся плоти большей реке, а та - морю, но плоть не скудеет, все струясь и струясь от истока к устью.
Невозможно найти слова, чтобы выразить очарование этих существ, таких радостных, смеющихся, милых, чистых и мирных, что никакая человеческая нежность не сравнима с их нежностью, кроме разве нежности самых светлых и любящих дочерей человеческих. И если нам посчастливилось воспринять Лиурну душой и телом, погружая тело в струи реки, эфирное тело - в струи Лиурны, а душу - в ее душу, сияющую в затомисе, - на берег выйдешь с таким чистым, просветлевшим и радостным сердцем, каким мог бы обладать человек до грехопадения.
1
Имя ветра - Орфей.
Но губами попробуй округлое "ф"
И слепыми ладонями тронь "р" струну.
За стеной
Полнолуние, полночь неугомонных цикад
И настой диких трав -
Мой напиток хмельной -
Полноты, что меня разорвет на куски,
Словно сахарный мрамор разбитых метоп;
Прорастает трава острием синевы,
И поет под слепыми руками ветров.
2
Устели
Апельсиновым цветом поляну любви,
Алой влагой оплодотворит Гименей
Тело хлеба - пусть плоть
Зародится и разорвет изнутри
Корку хрупкую незаживающих ран -
Раны алыми нотами
Тоже поют.
3
Отвори
Двери -
На торце
Сонмы ангелов, головы наклонив,
Скрипок раковины прижимают к плечам,
И скрипят
В лад несмазанным петлям дверей.
4
Я, Орфей,
Посвящаю всю музыку мира зверям,
Пусть они разорвут меня на куски.
В королевстве, где всем снились кошмары
И страдали от ужасных зверей,
Появилось чудо-юдо с гитарой
По прозванию разбойник-Орфей.
Страшно, аж жуть.
Колотил он по гитаре нещадно,
Как с похмелья леший бьет в домино.
И басищем громобойным, площадным
Так ревел, примерно все в до-минор.
Смачно, аж жуть.
Поначалу весь народ испужалси,
И Орфея истребить порешил.
Этим временем Орфей ошивалси
В тех лесах, где Змей Горыныч грешил.
Лишь он начал свои трели-рудады
У Смердящей речки на берегу,
Змей Горыныч тут взмолился - "Не надо!
Если хочешь - я в загранку сбегу".
А Орфей: - "Так это что мне за толк-то,
Ты бы свез меня в столицу верхом.
Да еще вот спать люблю я подолгу,
Поработай у меня петухом".
Практичный, аж жуть.
Делать нечего, Змей Горыныч согласный.
И встречает их народ и король: -
"Будь, Орфеюшка, во веки ты счастлив,
И жениться на принцессе изволь".
Страшной, аж жуть.
А Орфей: - "Так это что за награда,
Коньячку ты мне цистерну изволь.
А принцессу мне и даром не надо,
Пусть с ней мается какой-то король.
Я раз пять уж на принцессах женатый,
Эти девки по хозяйству слабы,
Да еще вот нее хватает зарплпты,
Что бы всем им алименты платить".
А король: - "Согласен? Нет? Ну и точка".
Даже рад, принцессу надо беречь.
Влез тогда он на коньячную бочку
И прокашлял он такую вот речь: -
"Орфея будем слушать без шляп мы,
В его песнях слишком много мысли.
Это вам не то, что Федька Шаляпкин,
Или этот, как его там, Мыслим.
Умный, аж жуть".
С этих пор, слыхать, Орфей вышел в люди.
Говорят, что даже пел он в кине.
Если он вот выступать как-то будет,
Непременно посмотреть надо мне.
Любопытно, аж жуть.
Если государство не в состоянии изолировать бандитов и террористов от нормальных людей, оно должно законодательно ввести смертную казнь за терроризм без права помилования. Иначе государство становится пособником убийц и террористов.
По неподтвержденным двнным, две женщины террористки, взорвавшие железнодорожный вокзал в Пятигорске, менее чем через два года после суда выпущены на свободу.
Судьба остальных арестованных террористов широкой общественности неизвестна.
Сразу после теракта в Беслане Владимир Путин распорядился взять под усиленную охрану семьи Масхадова, Басаева и Удугова
По сообщениям печати, Масхадов и Басаев беспрепятственно передвигаются по территории Чеченской Республики
Полковник Буданов продолжает отбывать наказание за воинское преступление и отказался просить о помиловании.
Сенсационный материал опубликовала сегодня на своих страницах газета "Время Новостей". Ей удалось выяснить, что некоторые из убитых террористов, участвовавших в захвате школы в Беслане, были арестованы несколько лет назад и в настоящее время должны были сидеть в тюрьме.
Так, один из боевиков - Ханпаши Кулаев в 2002 году участвовал в нападении на комендатуру Ведено, получил ранение и был арестован. Однако чуть больше чем через год он был освобожден по непонятным причинам. Еще более загадочная история с Майрбеком Шайбекхановым. Осенью прошлого года его арестовали спецслужбы Ингушетии вместе с другим боевиком, Рустамом Ганиевым. И если над последним сейчас идет суд за организацию серии терактов с участием шахидок, то Шайбекханов по загадочным причинам оказался на свободе.
При этом во всех спецслужбах Чечни были уверены, что Кулаев и Шайбекханов сейчас находятся за решеткой. "Мы сами не можем понять, почему эти люди оказались на свободе, - сказали "ВН" в одном из федеральных силовых ведомств. - Они были арестованы и, по идее, должны быть за решеткой. Но, видимо, по решению суда или прокуратуры их отпустили".
Недоумевает, как такое могло случиться, и замкомандира чеченского ОМОНа Бувади Дахаев. "Мы все были уверены, что Кулаев и Шайбекханов за решеткой, ведь они были задержаны", - заявил он газете.
Жители села Энгеной, откуда родом Кулаев и Шайбекханов, были тоже весьма удивлены. "А как они оказались в Беслане, они же сидят?" - спросили они.
Загляделся я вглубь голубейшего полога,
И навеки упали в глаза небеса.
Мне однажды луна зацепилась за голову
И оставила след свой в моих волосах.
Я ходил по доpогам России изъезженным
И твеpдил я великих поэтов стихи,
И шептали в ответ мне поля что-то нежное,
Ветеp в хpамах лесов отпускал мне гpехи.
Там, где сеpдце всегда носил я,
Где песни слагались в пути,
Болит у меня Россия
И лекаpя мне не найти.
Я в Рублевские лики смотpелся как в зеpкало,
Печенегов лукавых кpоил до седла,
В Hове-гоpоде меду отведывал теpпкого,
В кандалах на Уpале лил колокола.
От откpытий ума стал я идолом каменным,
От откpытий души стал я мягче тpавы,
И созвучья мои подходили устам иным
И отвеpгшие их были пpавы, увы.
Я смотpел только ввысь и впеpед, а не под ноги,
Был листвою тpавы и землею земли,
Все заботы ее и ошибки и подвиги
Чеpез сеpдце мое как болезни пpошли.
Если кланяюсь я, то без тихой покоpности,
И любовь и теpпенье даpю, не спеша.
И о Родине вечной, пpекpасной и гоpестной,
Буду петь я всегда, даже и не дыша.
Там, где сеpдце всегда носил я,
Где песни слагались в пути,
Болит у меня Россия
И лекаpя мне не найти.
Вчера мне хотелось с помощью фоток показать хотя бы маленькую частичку Великой Цивилизации, которую так ненавидят террористы... Сегодня проснулся рано и подумал: а что лично я могу сделать здесь и сейчас, чтобы остановить беспредел? Начал с генеральной уборки в собственной квартире.