(Позаимствовано из шотландской социальной рекламы:)

If I ate out of a dog bowl would you like me more?

Даже имя твое мне презренно,

Но, когда ты сощуришь глаза,

Слышу, воет поток многопенный,

Из пустыни подходит гроза.

 

Глаз молчит, золотистый и карий,

Горла тонкие ищут персты...

Подойди. Подползи. Я ударю --

И, как кошка, ощеришься ты...

You combine deep intellectuality with fantastic crudity.

Volenti non fit injuria

Значит по латыни "невозможно ранить того, кто этого хочет".

В книге Иана МакЮэна "Искупление", действие которой происходит в 1930х годах, главный герой был влюблен в героиню, с презрением отвергавшую его смиренные попытки ухаживаний. Он решил написать ей письмо о том, как сильно ее любит, и написал в двух вариантах: первый очень смиренный и приличный, а второй - откровенный и страстный, с невероятно шокирующими (дело ведь было в 1930х) выражениями наподобие "я хочу целовать твою мокрую пизду" (естественно, второй вариант для себя, в качестве выплеска истинных эмоций). Когда письмо ей было доставлено, он обнаружил что отправил не тот вариант, и был в ужасе, ожидая, естественно, реакции праведного гнева. Вместо этого героиня пришла и страстно попросила "взять" ее где-то там почти в публичном месте.

Это все к тому, что насколько непросто бывает выяснить, совпадают ли твои фантазии с фантазиями вожделяемого объекта.

Письмо героине доставила ее тринадцатилетняя сестра, и походу прочитала его, прийдя в неописуемый ужас. В ту ночь в усадьбе, где разворачивалось действие, произошло изнасилование подростка, и эта девочка была единственным свидетелем, который что-то видел или слышал. Она не задумываясь обвинила автора письма (хотя насильник был совсем другой человек), она была совершенно и искренне уверена в его виновности - ведь такое письмо мог написать только маньяк!

А это к тому, как ошибочна и примитивна бывает человеческая логика.

Автора письма отправили в тюрьму лет на 10, потом он погиб на войне, и ее сестра никогда ей этого не простила. Девочка через пару лет осознала чудовищность своей ошибки и прожила остаток жизни с этим грузом и невозможностью его искупления.

Это я уже не знаю к чему.

Вспомнился американский (неголливудский) фильм "Счастье", в котором мужик был одержим своей соседкой, шикарной дамой и модной эротической писательницей, названивал ей "анонимно" и дрочил, говоря всякие мерзости типа, "ах ты грязная сука, поставлю тебя раком и трахну". Дама была раздираема внутренними противоречиями и страдала оттого, что у нее недостаточно жизненного опыта, чтобы писать прочувствованную литературу. В конце концов сказала ему: "Хорошо, приходи". При виде его испытала легкое разочарование: "А, так это Вы.. присаживайтесь". Они сидели на разных концах дивана и перепуганный мужик тяжело, взволнованно дышал. Через несколько минут она сказала: "Ну что ж, вряд ли у нас с Вами что-то получится".

Мне подумалось, что наверное такое случается сплошь и рядом. Интересно, это потому, что фантазии слишком связаны с реальным человеком, или наоборот, даже когда люди представляют кого-то реального, они боятся это делать до конца, т.е. все равно создают некий идеальный, довольно размытый образ, и когда наконец представляется возможность воплотить эти фантазии, вожделяемый человек оказывается не таким, каким был в фантазиях? Или потому что просто не могут пойти настолько далеко в действительности?

Одна студентка, закрепленная за мной, провалила экзамен, что означает, что она теперь не сможет перейти на выпускной курс. Пересдачи на ее стадии не разрешаются, разве что она сможет представить доказательства, что у нее были какие-то чрезвычайные обстоятельства. Она прислала мне паническое письмо и хочет встретиться, чтобы этот вопрос обсудить. Спрашиваю у моего друга Марка: "У тебя ведь больше опыт работы, посоветуй, что мне теперь с ней делать". На что он отвечает: "Скажи ей: что ж ты так, надо было учиться прилежнее.."

"I think that all these cases prove that this statement, "Supremacy of EU law is a chimera", is totally ridiculous. I don't understand why there is such a debate on the supremacy of E.U. law, as far as I am concerned as there have been cases that say that E.U. law is supreme then E.U. law is supreme. As I was researching on this subject I came across many, many views to the contrary of my view. Not one of those views, or arguments, was able to persuade me that their view was right and I don't think this is because I am stubborn, and once I think I am right then I am right, I think it is because there is hard evidence, cases, providing me with the correct answer to this argument; E.U. law is supreme.

Supremacy of EU law is a chimera; wrong!"

 Другой написал, что если "кто-то хочет стать членом ЕС, то consequences will arse". Как бы это получше прокомментировать..

 

"What dreadful hot weather we have! It keeps me in a continual state of inelegance" - A Jane Austen quote, revived by The Times as Britain continues to swelter in a heatwave.

В рамках программы феминизации моего облика я вчера купила юбку, на этикетке которой обнаружила подробное описание на шести языках. Вот что там написано по-русски.

Видимость складок

Уважаемая покупательница,
эта модель изготовлена из материала нового поколения. Специальная смесь волоконных материалов в комбинации со специфической технологией облагораживания придают материи свойство постоянного складкообразования.
При носке на поверхности ткани из-за механического воздействия непрерывно образуются новые нерегулярные складчатые рисунки, которые то и заботятся о желаемом модном изменяющемся живом облике товара. Постоянно обновляющийся рельеф складок на ткани создает все время модные новые акценты.
Чтобы Вы еще долго могли радоваться этой интересной новой одежде, внимательно изучите инструкцию.

We no longer esteem ourselves sufficiently when we communicate ourselves. Our true experiences are not at all garrulous. They could not communicate themselves even if they tried. That is because they lack the right word. Whatever we have words for, that we have already got beyond... Language, it seems, was invented only for what is average, medium, communicable. With language the speaker immediately vulgarizes himself.

Friedrich Nietzsche, Twilight of the Idols


Insurrectionary acts and movements require breaking silence - silence about the very existence as well as the activity or injury of the collective insurrectionary subject.
[..]
But if the silences in discourses of domination are a site for insurrectionary noise, if they are the corridors we must fill with explosive counter-tales, it is also possible to make a fetish of breaking silence. Even more than a fetish, it is possible that this ostensible tool of emancipation carries its own techniques of subjugation - that it converges with non-emancipatory tendencies in contemporary culture (for example, the ubiquity of confessional discourse and rampant personalization of political life), that it establishes regulatory norms, coincides with the disciplinary power of confession, in short, feeds the powers we meant to starve.

Wendy Brown, "In the 'folds of our own discourse': The Pleasures and Freedoms of Silence" (1996) 3 U Chi L Sch Roundtable 185

The pursuit of political freedom is necessarily ambivalent because it is at odds with security, stability, protection, and irresponsibility; because it requires that we surrender the conservative pleasures of familiarity, insularity, and routine for investment in a more open horizon of possibility and sustained willingness to risk identity, both collective and individual. Freedom thus conceived is precisely at odds with the adolescent pleasures held out by liberal formulations of liberty as license. Indeed, the admonition to adolescents that “with freedom comes responsibilities” misses the point of this investment insofar as it isolates freedom from responsibility. The notion that there is a debt to pay for spending, a price to pay for indulgence, a weight to counter lightness already casts freedom as a matter of lightness, spending, indulgence – just the thing for adolescents or the relentlessly self-interested subject of liberalism. Freedom of the kind that seeks to set the terms of social existence requires inventive and careful use of power rather than rebellion against authority; it is sober, exhausting, and without parents. “For what is freedom,” Nietzsche queries in Twilight of the Idols, but “that one has the will to assume responsibility for oneself”.

Wendy Brown, States of Injury: Power and Freedom in Late Modernity (Princeton, NJ: Princeton UP, 1995) at 24-25

The irony of melancholia, of course, is that attachment to the object of one’s sorrowful loss supersedes any desire to recover from this loss, to live free of it in the present, to be unburdened by it. This is what renders melancholia a persistent condition, a state, indeed, a structure of desire, rather than a transient response to death or loss. In Freud’s 1917 meditation on melancholia, he reminds us of a second singular feature of melancholia: It entails “a loss of a more ideal kind [than mourning]. The object has not perhaps actually died, but has been lost as an object of love.” Moreover, Freud suggests, the melancholic subject will often not know precisely what about the object has been loved and lost—“this would suggest that melancholia is in some way related to an object-loss which is withdrawn from consciousness, in contradistinction to mourning, in which there is nothing about the loss that is unconscious.” The loss precipitating melancholia is more often than not unavowed and unavowable. Finally, Freud suggests that the melancholic subject—low in self-regard, despairing, even suicidal—has shifted the reproach of the once loved object (a reproach waged for not living up to the idealization by the beloved) onto itself, thus preserving the love or idealization of the object even as the loss of this love is experienced in the suffering of the melancholic.

Wendy Brown, ‘Resisting Left Melancholy’ (1999) 26(3) Boundary 2 19 at 19-20

По пути с ж/д вокзала в день, когда все поезда из Белфаста в Дублин и обратно были забиты людьми, едущими на очень важный rugby match (Ирландия-Уэльс) и обратно (в Белфасте у привокзальных таксистов странная привычка брать по несколько клиентов одновременно).

Женщина лет 35 и мальчик лет 5, по всей видимости едущие к родственникам:

- Что мы будем делать, Джо, если мы приедем, а их нет дома? Что если они уехали в Дублин на рэгби? Представляшь, мы приехали в Белфаст, а они уехали в Дублин?!
- Тогда нам придется разбить окно. Молотком!
- И где мы возьмем молоток?
- Купим в магазине!
- В это время в воскресенье? Не думаю!

Gorgeous
Gorgeous
Gorgeous deserves your immediate attention
Gorgeous makes effort look effortless
Gorgeous stays up late and still looks gorgeous
Gorgeous has no love for logic
Gorgeous gets away with it
Everyone cares what gorgeous says
Gorgeous gets in everywhere
Gorgeous can't be ordinary even if it tries
Gorgeous pays for itself in the first five seconds
Gorgeous doesn't care at all what others are doing
Gorgeous was born that way
Gorgeous trumps everything
Gorgeous is worth it

http://www.jaguar.com/uk/en/company/company_today/Advertising.htm

"Nicola Lacey claims that the problem with law is its use of sexiest stereotypes"
(Никола Лейси считает, что проблема права - использование самых сексуальных стереотипов)

"The problem with male circumcision is that doctors often fail to use antistatic"
(Проблема с мужским обрезанием в том, что врачи часто не используют антистатик)

So now we know.

Один препод переслал всем коллегам, с пометкой: "Кто отвечает за эти вещи? К счастью не я. PS Особенно мне понравилось место про "неутомимое рвение"".

January 19, 2006
Dear Professor ******* *****:
Please excuse me for taking your time by introducing myself. I am Mr. **** *********, vice dean and associate professor of Law Department of China Women¡̄s University (located in Beijing). In July 2005, I fortunately won a state scholarship with which I could go to study in Great Britain for one year as a visiting scholar. The Chinese government will sponsor me round travel and living expenses for this academic program.
Through the website of ***** University, I know that you are an erudite professor and jurist with tireless zeal, and have profound attainments in Property Law and related domain. The School of Law where you are working has a great reputation in the field of the Real Estate Law, the Property Law and many other domains. Therefore, I am writing to you to expect to get chance to study and research under your instruction in your university from September 2006.
I hope that I have the honor to be your student and follow you to study the Anglo-American law and the property law. I will devote myself to these domains during the period of study abroad in your law school. After returning to homeland, I will further enhance my study and research in the related field, to repay my teachers and my country with my achievements.
Enclosed are personal statement ,my resume and the schedule for study.
I am looking forward to receive a favorable reply from you early.

Yours sincerely,
**** *********

(увы, при переводе многое теряется...)

Дорогой профессор ******* *****:
Пожалуйста, простите меня, что я отнимаю Ваше время представляя себя. Я г-н **** *********, заместитель декана и доцент юридического факультета Китайского Женского Университета (расположенного в Пекине). В июле 2005 г. я удачно выграл государственную стипендию, с которой я могу учиться в Великобритании один год как приезжий исследователь. Китайское правительство заплатит мне путешествие туда и обратно и расходы на жизнь для этой академической программы.
Через вебсайт ***** Университета, я знаю, что Вы эрудированный профессор и юрист с неутомимым рвением, и имеете глубокие достижения в Праве Собственности и смежной отрасли. Юридический факультет, где Вы работаете, имеет прекрасную репутацию в сфере Права Недвижимости, Права Собственности и многих других отраслях. Таким образом, я пишу Вам, чтобы ожидать получить возможность учиться и проводить исследования под Вашим началом в Вашем университете с сентября 2006 г.
Я надеюсь, что у меня будет честь быть Вашим студентом и следовать за Вами, чтобы изучать англо-американское право и право собственности. Я посвящу себя этим отраслям в течение периода моего обучения заграницей на Вашем юридическом факультете. После возвращения на родину, я далее продвину мою учебу и исследования в смежной отрасли, чтобы отплатить моим учителям и моей стране моими достижениями.
Прилагается письмо, излагающее цели, мое резюме и график для учебы.
Я надеюсь получить благосклонный ответ от Вас рано.

С уважением,
**** *********

Refusing to be neutralized, to render the differences inconsequential, to be depoliticized as "lifestyles", "diversity", or "persons like any other", we have lately reformulated our historical exclusion as a matter of historically produced and politically rich alterity. Insisting that we are mot merely positioned but fabricated by this history, we have at the same time insisted that our very production as marginal, deviant, or subhuman is itself constitutive of the centrality and legitimacy of the center, is itself what paves the center's streets with semiotic, political, and psychic gold. Just when polite liberal (not to mention correct leftist) discourse ceased speaking of us as dykes, faggots, colored girls, or natives, we began speaking of ourselves this way. Refusing the invitation to absorption, we insisted instead upon politicizing and working into cultural critique the very constructions that a liberal humanism increasingly exposed in its tacit operations of racial, sexual, and gender privilege was seeking to bring to a formal close.

Wendy Brown, 'Wounded Attachments' in States of Injury: Power and Freedom in Late Modernity (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1995) at p 53


What if it were possible to incite a slight shift in the character of political expression and political claims common to much politicized identity? What if we sought to supplant the language of "I am" - with its defensive closure on identity, its insistence on the fixity of position, its equation of social with moral positioning - with the language of "I want this for us"? (This is an "I want" that distinguishes itself from a liberal expression of self-interest by virtue of its figuring of a political or collective good as its desire.) What if we were to rehabilitate the memory of desire within identificatory processes, the moment in desire - either "to have" or "to be" - prior to its wounding? What if "wanting to be" or "wanting to have" were taken up as modes of political speech that could destabilize the formulation of identity as fixed position, as entrenchment by history, and as having necessary moral entailments, even as they affirm "position" and "history" as that which makes the speaking subject intelligible and locatable, as that which contributes to a hermeneutics for adjudicating desires? If every "I am" is something of a resolution of the movement of desire into fixed and sovereign identity, then this project might involve not only learning to speak but to read "I am" this way: as potentially in motion, as temporal, as not-I, as deconstructable according to a genealogy of want rather than as fixed interests or experiences. The subject understood as an effect of an (ongoing) genealogy of desire, including the social processes constitutive of, fulfilling, or frustrating desire, is in this way revealed as neither sovereign nor conclusive even as it is affirmed as an "I". In short, if framed in a political language, this deconstruction could be that which reopens a desire for futurity where Nietzsche saw it foreclosed by the logics of rancor and ressentiment.

Ibid, at 75.

Serves 2 -- Prep time: 10 minutes -- Cook time: 5 minutes
Per serving: 760 cal; 58g fat (32g sat fat); 36g sugar; 0.13g salt

6 Corsini cantuccini (almond biscotti)
4 tablespoons freshly made espresso or strong fresh coffee
50g Green & Black's Maya Gold chocolate, broken into chunks
75ml double cream
4 tablespoons Baileys or other Irish whiskey cream
100g mascarpone

You will also need 4 x 125ml capacity coffee cups or glasses


1 Break the biscuits into rough pieces and divide between 4 coffee cups or glasses. Pour over the espresso. Melt the chocolate either in a bowl set over a pan or simmering water, or in the microwave.

2 Beat together the double cream, Baileys and mascarpone until smooth and creamy. Pour over the melted chocolate and stir a couple of times until rippled. Spoon over the biscuits and serve.

We appear not only in law but in courts and public policy either as (undifferentiated) women, or as economically deprived, or as lesbians, or as racially stigmatized, but never as the complex, compound, internally diverse and divided subjects that we are. [..] the difficulty of analytically grasping the powers constitutive of subjection, a difficulty symptomatized by the law's inability either to express our complexity or to redress the injuries carried by this complexity.