Трудно Жить С Гением
Паша женился на мне и сделал меня честной женщиной. Сказки на этом, обычно, заканчиваются. Но что нам сказки, когда все остальное только начинается.
«Дождалась она принца», иначе не скажешь. В первый месяц недостатков у него не было, а скорее наоборот: он имел все атрибуты Героя, даже с отягчающими обстоятельствами в виде гениальности. Нежный, утонченный, красивый, перспективный, заботливый, очень хочет детишек. А как он их проектировал! В смысле секса. Из всех моих самых страстных и опытных поклонников ни один не стоял рядом с ним. До того был сладкий!
Детишки не замедлили появиться, а с ними бытовуха, рутина и долги. Но даже это не так удивило мою тонкую организацию. Развестись мне захотелось скоро, после того, как он сжег мой любимый чайник, запретил громко разговаривать по телефону на балконе, вылив бокал вина в раковину, и чуть не утопил новорожденного сына в ванной, пытаясь научить его плавать.
В автомобиле с ним можно было ездить только написав завещание и в сильном подпитие, так это все напоминало американские горки. Он проезжал красные светофоры, нужные повороты держась одной рукой за руль, другой за сигарету, при этом нервно дыша и вскрикивая ой-ой.
После двух месяцев такой езды, наводнения в квартире и отъема у меня пульта от телевизора с укусом в руку выяснилось, что я истеричка, дура и пэтэушница.
После того, как я не смогла разбудить его на работу к трем часам дня, таская кофе в постель, разбитого носа ребенка, которого он учил группироваться, бросая на кровать, и прокуренной насквозь квартиры двумя пачками в день, — я ушла к маме. И не вернулась бы. Он клялся в любви, носил цветы…
— Ты же говорил мне тогда, что хочешь одного: сделать меня счастливой, — поднимая его с колен шептала я, — и это ты называешь счастьем?
— Я говорил, что хочу сделать, но будешь ли ты счастлива, как я могу знать???
Вместо того, чтобы никогда не вернуться к нему и прекратить мучения с истериками и воплями, мне пришлось осознать кое-что. На это ушло лет пять.
Дети остались живы, и, к моему удивлению, не чаяли души в отце. Паша вдруг принес несколько чеков на круглые суммы. А главное, он любил меня не меньше, просто как-то по-своему: с отчуждением и слиянием, с неприятием и пониманием, с молчанием и философскими ночами, с синяками и примирениями. И я стала жить под девизом: Трудно Жить С Гением.
Паша всегда был занят обычным для гениев делом — решением глобальных задач. Он мечтал, генерировал идеи, творил и ждал вдохновения, а также, иногда «спускался» и радовал нас, тех кто тут, «внизу», своим обществом. Пробегая мимо раз в два дня, он интересовался мимоходом:
— А сколько у меня штрафов за превышение скорости?
— Когда мы оплатили счет за электричество?
— Какой у меня годовой доход?
— Когда я получаю гражданство?
— Когда день рожденья у моей мамы?
Он требовал получения ответов немедленно, четко и однозначно. Ничего другого получить почему-то не ожидал.
Я стала для него Министерством Транспорта, Банком, Налоговой Инспекцией, Министерством Иммиграции и Его Второй Мамой. Заодно, я должна была быть стройной и красивой, следить за чистотой, носить продукты, готовить, стирать, воспитывать и развивать детей, но самое главное, я должна была наконец-таки Стать Человеком, сделать карьеру, заработать миллион и прославиться. С одной лишь поблажкой: на каком поприще мне прославляться — ему совершенно неважно, важно, чтоб Звезда была, и все тут!
Многого из этого списка я себе совсем не желала, но смирение держало меня в рамках.
Мне было трудно. Гений этого не замечал.
Наступила Весна. Желание воспарить угасало с каждым годом. Усиливался только авитаминоз и обострялась скрытая депрессия. Я знала, что сохранить ясность рассудка, а заодно и жизнь мне удастся только одним способом: изменить кардинально ВСЕ.
Реально это возможным не представлялось. Детям не нужны перемены, им нужен режим, обжитое обустроенное место, прогулки и трехразовое питание.
Я закурила сигарету и вышла на балкон. Из комнаты Гения не доносилось ни звука. Сигарета придала бодрости, и я вошла к нему с новой «декларацией о правах человека», а заодно заявлением о разводе, уже подписанным мною. Комната подозрительно пустовала. Стены исторгали чад нескончаемых сигарет, гудели компьютеры с наводящимися прицелами игрушечных орудий. Ключи, телефоны и бумажник с ботинками — все было на месте. Не было только хозяина. Ни в кровати, ни в туалете, ни в кресле. НИГДЕ.
Я села за компьютер. Сначала во мне бушевала досада. Потом она сменилась недоумением. Потом страхом. «В сущности, ты хотела этого. Почему опустошение и тоска вдруг переполнили все твое существо?»
Опустошение и тоска сменились суетой последующих дней. Дети плакали, друзья и родственники стояли на ушах. Морги, полиция… Его нигде не было.
— Это говорит офицер 35 участка Джон Скотт, могу я слышать миссис Элиш?
— Да, у телефона.
— Мэм, Вашего мужа последний раз видели выходящим из дома в восточном направлении, в тот день, когда Вы его не обнаружили.
Читать далее...