[350x336]
Мои друзья детства: Федор Ланда, работник сферы финансов, и военный журналист Александр Ришко. Сашины стихи публиковались в сборниках.
Дополнительно фотографии см. В КОММЕНТАРИЯХ
[699x636]
Вообще, на Украине властвует доллар. Американцы постарались: европейские деньги не в ходу, зато доллар стал каким-то аналогом теневого материального преуспеяния.
А уж значение слова "воля" и вовсе сокрыто от глаз простых смертных, несмотря на то, что оно золотыми буквами --тайнописью! -- вписано в государственную эмблему Украины, украшает фуражки милиционеров и трибуны политиков...
У здания филармонии -- скромное сообщество уличных продавцов картин. К сожалению, ничего нового.
Дополнительно фотографии см. В КОММЕНТАРИЯХ
[336x439]
Ужгород странно изменился. На каждом шагу -- банки и парикмахерские; такое впечатление, будто закарпатцы без конца стригутся и вкладывают деньги.
На месте нашего бывшего дома 29 по ул. Толстого нынче банк; соседняя пятиэтажка построена лет тридцать тому назад, а фасад здания уже сгнил, балконы побиты плесенью.
Поезд изогнулся стальною дугой, вздрогнул, и затерялся в предгорьях Карпат. [700x525]
Сдвинулись платформы, проскользнули Киев и Львов.
Люди в черной форме занялись подсчетом шагов.
Строили туннели... Нарицали имя Карпат...
Только не успели на часах сменить циферблат.
В два часа ночи вернулись в Москву, и заночевали в квартире Саши Пузанкова, который за эти годы превратился в вице-президента торгово-промышленной группы "Тех-Электро". [684x699]
Дополнительно: фотографии картин -- в комментариях.
Спрашиваю: - "Ну, а паспорта они признают? Берут себе паспорта-то?"
Игорь улыбается: - "Почему "они"? Мы!.. Паспорта мы берем... -- и почему-то уточняет --
...В руки."
Между машиной Павла и домом Игоря
Отсчет времени, ведущийся как-то вспять, внеисторически... как если бы где-то в 17-том веке сорвали рукоятку стоп-крана, а то, что не остановилось со смертью Младенца-Царевича Дмитрия Иоанновича, то стремительно покатилось под откос, одно опоздавшее поколение за другим: там и Фукуяма с "концом истории", и прочие анахронизмы.
Игорь пишет: "Древнерусский человек и древнерусская культура на порядок (есть мнение, что и на два!) сложнее и "выше" организованы, чем человек и культура "XXI века": основа "общечеловеческого прогресса" по церковным понятиям -- фундаментальная и духовно деструктивная регрессия, упадок, утрата опор, мерил и ориентиров. /.../ Русская История... в своей основе это история последнего земного Православного Царства... лишь на краткое мнгновение приблизившегося к границе своего земного воплощения. Ярчайшим знаменованием неотмирной духовной природы этого Царства, воплощенным символом его земной "несудьбы", его обращенности (обреченности?) на Царство Небесное стала личность убиенного царственного отрока, Св. Царевича Димитрия." (журн. "Углече Поле", 2 -- 2006)
Игорь с дочкой Евлампией у себя в усадьбе
Там, вдалеке, в двадцати ульях живут пчелы. Свирепый, однако, народец: замельтешили, залетели ко мне под рубаху и даже под сетку, и давай жалить в голову, в шею... Сюда бы нашего парижского супрематиста Сашу Аккермана с его "улеем парадигм" (кстати, Саша -- уроженец Ужгорода). Свирепость пчел также была избирательной, "почвеннической": Игорь с Павлом-то ведь не пострадали.
[699x674]
Павел Литовко и Игорь Сагнак
Под вечер автомобиль Павла въехал в поволжский город Углич, и вскорости мы оказались в гостях у местного писателя, краеведа, "почвенника" и крестьянина-старообрядца Игоря Сагнака.
Здесь мы с Пашей поочередно сфотографировались на фоне провала в монастырской стене.
[699x570]И покатили в сторону Переславля-Залесского. Кусты топорщатся со всех сторон как чубы запорожцев, только зеленые. Многие дома скособочены, стропилами в землю въехавшие. Но людей это не беспокоит. Чувствуется, что так и следует. Что ни дорожный указатель, то чудо. "Св. Животв. Крест Господень"... "Купальня Св. Никиты"... Создается устойчивое впечатление, что этих синих табличек на автотрассе больше, чем дорожных знаков!
Целебная купальня на месте столпничества Св. Никиты Переславского (мытаря)
[336x447]
В восемь утра на автовокзале у станции метро Щелковская я загрузился в допотопный ЛиАЗ, направлявшийся в сторону Курска. Тронулись, запылили по дороге. Пыль поднялась и внутри жестяного пенала автобуса. В окнах замельтешило неинтересное – пригороды. Через час-полтора что-то блеснуло вдали. «А что там? – Как что? Сергиев Посад, конечно!» Места крепостные, монастырские, златоглавые. Здесь заседает Синод РПЦ...
Пирожки с капустой, домашние – 11 рублей ( старушка по автобусу разносила ). А чашка двойного кофе в аэропорту Домодедово – 190 рублей. Книга Павича в твердой обложке – 40 рублей ( магазин «Глобус» в Москве, на Мясницкой улице ).
Мама на днях сказала : «Мы какую-то чужую жизнь проживаем, когда читаем книги и смотрим фильмы». А ведь она почти полвека преподавала в школе литературу... Насчет чужой жизни я заметил: «А тот, кто пишет, кто фабрикует все это, он ведь еще и деньги зарабатывает на иллюзиях !»
Православный писатель Николай Переслегин написал книгу «Литература как род любви». Похоже, он обознался. Как род прелести.
За тринадцать лет моего пребывания в нетях, Россия словно бы утратила свои отличительные черты. Она напоминала фасад здания, за которым ничего нет, только какие-то фонетические призраки, подобные осколкам битого кирпича.
[700x525]
[448x336]Младенец Даниил, подготавливая папу к путешествию на воздушной ладье, сказал: «Ты знаешь, вот, обычно, когда встречают, то радуются, а когда провожают, то печалятся. А у меня почему-то все наоборот. Провожаю тебя в Россию, и радуюсь, даже смеяться хочется». И чтобы не расплескать время, он тут же перешел на язык иносказаний: стал напевать мелодию песенки « Если с другом вышел в путь», только вместо слов повторял имя китайца из детской скороговорки: «Як-циндрак-циндрак-циндрак...»
Помню концерт Новеллы Матвеевой в клубе «Симпозион», году этак в 2000-ом. Полтора часа она чинно восседала перед публикой с лицом фарфоровой куклы и бренчала на трех аккордах, аккомпанируя «сугубо личным» ( и неприличным по сути! ) текстам, в роде: «Сделай мне хорошо, мой родной, Сделай мне еще лучше, чем прежде, Я вся горю, я вся горю В необъяснимой надежде». Как говорится, no comment.
Книги «Код Да Винчи» и «Мастер и Маргарита» стоят, несомненно, в одном ряду. Выяснить это помог кинематограф.
Недавно были в паломничестве, в одном полузаброшенном скиту. Встретили группу паломников, приехавшую на автобусе, среди них – пожилая поэтесса Наталья Горбаневская. Оля пригласила ее в гости к себе ( скит недалеко от Мелуна ), и Наталья предложила за чаем: «Хотите, я почитаю вам свои новые стихи?». У меня, надо признаться, совершенно особенное восприятие процесса чтения стихов, очень субъективное... замешанное на гротеске. Горбаневская, значит, читает, а мне чудится, что она прихлебывает пиво из большого бокала, типа «формидабль». Строчка – глоточек, строчка – глоточек... Частые, меленькие глотки. Сосредоточенно и быстро поглощается пиво (действительности не бывает такого), в конце концов – как утка клювом, быстро-быстро: плюх-плюх-плюх! В один момент поперхнулась, среди высокого лексикона попалось нелепое сочетание «я схавала», но быстро проглотила и это, и опять пошло как по-писанному: «дадаизмы да измы... налоги на слоги». А когда закончила, шум в голове остался у слушателей, как будто это они ударили по пиву, а не Н.Г. ...