Выступление в "Островке" прошло хуже некуда. Я-то связался с гитаристом В. в надежде, что он займется рекламой, приведет публику... Ну, он и занялся, да только и сам он, и публика по большей части оказались целиком во власти нашей рассийской хронической слабости. Наверное, раньше я к таким вещам относился легче. Ну, балдеет народ, дело обычное. Есть ведь и интеллектуалы запойные, и идеология трех "Э": экзальтации, эпатажа и эйфории. Хотя, с другой-то стороны, что-то я не видел, чтобы, к примеру, на концертах классической музыки вдрызг пьяные "друзья" исполнителей лезли на сцену "помогать" музыкантам. Я по неразумию своему произнес даже вступительное слово о сущности импровизации. О том, что по взаимному договору в творческом коллективе вся деятельность оного до, скажем, 21-го часа, остается в ведении быта, а вот с 21.00 до 21.30 вся поведенческая активность исполнителей рассматривается как импровизация. Тут раздался щелчок микрофона, и я остался один, лицом к лицу с пьяным и неуправляемым довеском из трех человек, который ломал мне ритм, играл не те аккорды, подвывал, так что приходилось перекрикивать его на полную катушку. Они, вероятно, оправдывали себя тем, что ровно два года назад, день-в-день, умер Хвост (Алексей Хвостенко), из манеры поведения которого они старательно выкраивали плоскостные и плоскостопые копии... Я спел пролтора десятка своих песен и погрузился в тяжелую мизантропию. Во-первых, мне хотелось бежать оттуда сломя голову, чтобы только не слышать всепроникающего запаха браги и не видеть грязно-желтых седин пресловутого Алексея Александровича, "любимого ученика" Хвоста, который молотил кулаками по табуретке и выл. Во-вторых, образ русскости и всего русского болезненно и неказисто застрял во внутреннем взоре, усиленный воспоминанием о десятилетних скитаниях в замкнутом контуре маргинальных художеств русского Парижа, в просторечии - "сплошного дна". Мне показалось, что я заглядываю в миску, доверху наполненную мутной водой, из которой одно за другим всплывают скомканные лица классиков и современников.
Если человек - существо мыслящее, то образ, "мыслящего тростника", придуманный Блезом Паскалем, вполне соотносится либо с субъектом культурных трансляций (ну конечно, тростник - в одно ухо влетело, в другое вылетело), либо с личностью, оказавшейся в зоне действия эстетики беспамятства, несамостоятельности, психоделики, псевдоветротекучести и т.п. Во всех остальных случаях удобнее говорить о мыслящей единице в составе Целого, не забывая при этом о необходимости не только, так сказать, потреблять и развивать мысли, но и бороться с ними, поскольку от мысли до искушения - рукой подать.
Леонид получил мейл от каких-то вздорных и склочных парней, именующих себя "Изолятор". Парни, вероятно, вышли на наш сайт и обозлились, поскольку такового не имеют, хотя и ведут свое летоисчисление с 81-го года. Они злобно потребовали снять все ссылки и упоминания названия "Изолятор", а в случае, если это не будет сделано, угрожали штрафом в 250 тысяч евро по суду. Я успокаиваю Леонида: "До тех пор, пока мы не коммерциализированы, никто не вправе с нас ничего требовать. Я могу назваться хоть дип-перплом, хоть Аллой Пугачевой, это мое личное дело". Тут в разговор встревает скрипач Кузьма:"А может быть, написать им, не согласятся ли они на сотню?" "Сотню чего? евро или тысяч евро?"- спрашивает Леонид. "Да какая разница... - Смеется Кузьма. - Я уверен, что в каждой стране мира есть как минимум две-три группы "Изолятор", слишком уж название наше звучное и расхожее". "Ну да, и во всех этих группах сидят не музыканты, а пожилые склочники, les vieux conards, которые спят и во сне видят, как бы им сорвать куш с какой-нибудь подставы или мнимого плагиата"... Леонид неожиданно посеръезнел: "Но отвечать им ни в коем случае не надо. Пусть лают в пустоту, охаивают пустоту и судятся с пустотой". Тем не менее русскоязычную секцию сайта он закрыл на месяц на профилактику, окончательно растворив мои тексты, нашу поэзию, в пыльных гранулах отношенческих реакций и в музыкальных экспериментах...
[700x525] [400x300] [252x150]
Незадолго до закрытия сквата "Альтернасьон" я через бюро по трудоустройству поступил-таки на курсы французского языка, за которыми гонялся не менее года. На четыре месяца мне была положена стипендия, что-то около 500 евро в месяц. Так что теперь я даже мог себе позволить расслабиться, например, впасть в лежку на неделю, поддавшись симптомам простуды, благо, что студенту-стажеру, в отличие от производственника, врачи относительно легко выписывали открепление от занятий.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧИТАТЬ В КОММЕНТАРИИ (см. ниже)
...И вот я решил никогда больше не записывать мыслей, в крайнем случае -- надиктовывать их на цифровик, но и это не обязательно. И дело не в том, что мне было лень крутить пером по бумаге или недосуг формулировать идеи. Просто соприкасаясь с мышлением как таковым, я автоматически оказывался в положении чистильщика авгиевых конюшен; передо мной простирались груды принципиально-непроживаемого материала. Как любила шутить наша Ирочка, "мышление, знаете ли, совсем несъедобная штука".
Определенную роль в словесном самовыражении играет также УХО, то есть образ мысленного поверенного, которому адресуются (или в более грубом случае "сливаются" ) все референции. Получается, что само существо выражаемой мысли зависит от формы и структуры УХА.
***
Из недомыслия рождаются дела.
За каждым швом стоит прореха на прорехе.
Сойти с катушек. Раскалиться добела.
И слушать радио. Поет… Эдита Пьеха.
А в это время, доедая черствый хлеб
В глухом Смоленске, на задворках богадельни
Сидит оставленный умом и небом Феб,
считая ласточек за трубами котельной.
Какое счастье, что гармония мертва !
Окно распахнуто, и сорваны печати.
В колючем зеркале волнуются слова
Осколки мысли и крупицы благодати.
***
Что видишь ты внутри телесной куклы,
Обернутый в беззвучный целлофан ?
Лишь света луч, да отпечаток круглый,
Да бесконечный мысленный экран.
«Совокупность признаков»
... Иные люди почему-то считают, что некоторые рассказы я пишу о себе самом, заполняя пустоту вокруг себя персонажами, прообразами которых являются реальные люди.
... Хотя, на самом-то деле, я выдумал себя. И этих людей тоже выдумал. И эти выдуманные люди, стало быть, считают, что некоторые рассказы я пишу о себе, а под выдуманными людьми подразумеваю кого-то из своих знакомых. И даже когда я утверждаю, что некоторые рассказы написаны вовсе не мною, эти люди не верят мне. Ни в какую! Напротив, чем активнее я пытаюсь их разубедить, тем настойчивее мне приписывают авторство упомянутых произведений. Мои аргументы оказываются раздавленными непробиваемой броней упрямства. Причем, ситуация, наверное, выглядела бы проще, когда бы ко мне относились как к завзятому обманщику... фальсификатору... нет же! – они не верят мне только потому, что считают свое суждение истинным. И вот это – самое непонятное. Это самое темное место в нашей дискуссии. Откуда у них абсолютная уверенность в том, что они знают правду? ОНИ ВЕДЬ РАСПОЛАГАЮТ ЛИШЬ СОВОКУПНОСТЬЮ ПРИЗНАКОВ.
И я не знаю, как им доказать, что и в данном рассказе все выдумано. Да и надо ли доказывать-то?
_______________________
У меня нет никаких иллюзий,
кроме той, что
у меня нет никаких иллюзий,
кроме той, что
у меня нет никаких иллюзий,
кроме той, что...
(и т.д.)
1990 год, машинопись, лист не подписан
1.
– Что? – спросили меня, – что там?
Это вспыхнул и погас шар
возможности, еще один шар.
Вспыхнул. Погас.
Родственники обступили меня стеной, зеленой живой изгородью.
Встряхивали, как если бы это был калейдоскоп.
2.
а корни растений
уж были готовы
совместно впитать в себя
некую мысль,
да только вот стебли
и фон бирюзовый
напрасно
напрасно переплелись
3.
Нет букв
внутри буквенной
азбуки.
Письма как письмена.
Зыбко-то, о-
ох как зыбко!
Заболевала спина...
4.
Копию снять бы с письма
раскаленной иглой.
Логику воскресить, логику.
...И вот я снова в метро, на эскалаторах, в поездах и переходах. Это моя мобильная библиотека, раздвижная и скороспешная изба-читальня. О, писатель-эгоист, не желающий утруждать себя строительством характеров! Из года в год он носится с собой, как с писаной торбой, и все-то ему не так, все как-то невмочь оставаться наедине с собой. Кожура эгоизма заедает себя.
...Спускаюсь в подземную шахту, и там мне кажется, что шагаю я одновременно по двум противоположным платформам. Как субъект действия, направляюсь в скват расклеивать объявления о поэтических чтениях. Как субъект самонаблюдения записываю: "Всяк человек ходит под наблюдением Господа. Только одни люди наблюдательное окошко держат открытым, а другие опасливо закрывают".
...Скват это средоточие невостребованностей. Возникающие здесь идеи асоциальны по сути и никогда не продуманы до мельчайших деталей. Наброски валяются повсеместно, вперемешку с ошметками жизнедеятельности и прочей рухлядью. Скваттеры как-то ухитряются выживать, сваливая все несчастья в общий котел. Страдания, буйства, истерики... все это плавает в кипящем бульоне коллективного безрассудства. Имеются рядовые солдаты беспочвенности, хунвэйбины и генералы. В 2000-ом году скульптор Мишель Токио изобрел бренд "Альтернасьон" для сквата на Национальной площади. Искусство как альтернатива национальному самосознанию? Как одна из форм низовой глобализации менталитета ( при том, что глобализация сверху -- это "альтермондиализм", всемирный капиталистический интернационал )?
...Я встретил на автобусной остановке Альберта, бывшего ( в 1994 году ) скватского директора заброшенной лодочной станции на Иль де Жатт. Альберт с ходу пустился в длинные и путаные рассуждения о проблематике парижского нон-конформизма. В какой-то момент я потерял нить разговора, перестал понимать по-французски, и в сознании запечатлелась лишь последняя фраза Альберта: "...Все, что имеет шанс на популярность, должно быть законсервировано... наилучшим образом". Я уже зашел в свой автобус, однако не удержался и принялся отвечать: "При желании массам можно внушить все, что угодно..." На этом двери автобуса захлопнулись, и разговор оборвался на полуслове.
...В июне 2001 года в сквате "Альтернасьон" произошло внутреннее дробление коллектива. Со стороны, вероятно, это выглядело смешно: как если бы большая сочная тыква разрезала себя изнутри ножом на несколько неравноценных частей. Во-первых, здесь были "русофобы" -- большая часть администрации ( так называемое "бюро" ) вкупе с примкнувшей семьей художника Володи Вайнштейна ( сей обидчивый и неуживчивый беженец из россий и америк, отец девяти детей, принципиально не говорил на родном языке, но изъяснялся на тарабарской смеси английского и французского ). Во-вторых, группа "русофилов", то есть, скульптор Мишель Токио и видео-инсталлятор Франк Тибурс в окружении, собственно, русских -- ветерана андеграунда фотографа Валентина Смирнова, экс-"лианозовца" Жени Чернова, его сына Дмитрия, беспалого саксофониста Макса и никогда не просыхавшего клавишника Жени-казаха, смирившегося со статусом изгоя и ходившего "по стеночке". В-третьих, трудные арабские подростки. И в-четвертых, афро-латинские музыканты из подвала.
...Со скуки "бюро" устроило форменное гонение на русских, решив ударить по проросткам инородческого "почвенничества", процветающим под боком. Для начала с треском выгнали Женю-казаха: за пьянство. Потом в два этапа "раскулачили" московского реалиста дядю Женю Чернова: а) отобрали комнату у его сына; б) располовинили ателье. Следом за тем постановили было устроить в лаборатории Валентина Смирнова приют для бездомных девушек, целый месяц трепали пожилому человеку нервы, но, к счастью, не сумели ( или не успели? ) эту затею реализовать.
...Им кажется, что они притворяются, что они играют. И они никак не хотят взять в толк, что игра закончилась, что сцена растаяла в воздухе, а то, что осталось -- это уже не игра, не искусство и не актерство, а способ жизни, который не вписывается ни в какие рамки...
...На станции мама увидела рослого европейца с огромной растаманской косой. Удивилась: "Неужели это у него свои волосы?" Отвечаю: "Нет, по-моему, он просто купил паклю и заплел ее в волосы. Так делают нынче". Мама: "Наверное, он женился на африканке, и она заставляет его так ходить". Тоже "альтернасьон" на свой лад.
1. «Очисти свои мозги». Подумал немного и дописал: «Прочисти свои мозги. Очисти от шелухи». Подумал еще, и снова дописал...
в Переславле-Залесском, август 2006
2. «ЗДРАВСТВУЙ, ЗДРАВСТВУЙ! Ты знаешь, вещи,
Не названные вовремя своими именами,
Имеют свойство переходить в разряд критических масс.
И до такой степени это вредит человеческой натуре,
До такой степени уподобляет ее... ну, скажем, баллону с надписью «ВЗРЫВООПАСНО»,
Что спешит она (натура, то бишь) расщепить себя поскорее на кривотолки собственного изготовления,
Опасаясь пораниться об осколки чужих кривотолков.
«Чернила бледнеют и тают во взгляде,
Как если бы речь шла о пролитом яде».
3. СОВПАДЕНИЕ
Действие, совпадающее с результатом, какая пугающая иллюзия. Это не удар молотка по гвоздю, а именно превращение и взаимопроницание молотка и шляпки гвоздя.
4. Ноготь в форме шара (П. Литовко)
Тертуллиановское хрестоматийное «верую, ибо абсурдно» по существу является эквивалентом неверия, а по форме напоминает пылающий факел (и это там, где по-православному-то следовало бы просто свечку затеплить).
5.
Во внутренней речи конкретного библиографа... или, точнее, на сленге данной картотеки... карточка с пометкой О.С. N О.С.Т.
именуется «косность» и расшифровывается так:
«(Как) Осколки Стекла, Налипшие (на) Обороте Старого Транспаранта».
-- Здесь и далее – реверанс в сторону так называемой «паллиативной беллетристики» (Милорад Павич и К°).
Карточка О.С. N О.С.Т.
была изготовлена специально для кляссерной сумки О.С. (Образцы Стиля). Поводом к изготовлению карточки послужил выход в свет уникального выставочного экземпляра книги « DEFINITION DE
ОС = СО, или шесть солнц
Колесо сиреневое солнце!
Шесть колес это шесть
Песен нашей беспочвенности,
Такой, как она есть.
(1989, пос. Сенной)
П.Литовко в Переславле-Залесском (август 2006)
В псиллобициновом тумане бесонницы опять зашуршал автоответчик. Звук был тяжелым, напоминающим полет индонезийской навозной мухи. «Привет, это я!» -- голос таинственно грассировал, постепенно осваиваясь в регистре нравственного беспорядка.
Приговаривая -- «Сейчас ты у меня заработаешь! Нет? Сейчас заработаешь», -- я методично соединяю и разъединяю клеммы блока питания монитора. Обычно экран загорается где-то на десятой попытке подачи электроимпульса, но вот после того, как я протер монитор от пыли, компьютер словно бы погрузился в летаргический сон: ни на пятидесятом, ни на сотом переключении устройство не срабатывает. При этом полубезжизненная бусина индикатора на какие-то доли секунды все ж-таки наливается соком неоновой зрелости, но, вероятно, сей контакт слишком слаб для того, чтобы разъять тяжелые, плазматические веки экрана.
«Привет, это я!»
Автоответчик: белый шум и бесконечные гудки. Потом – хищный щелчок и голос, словно бы обтекающий залепленную пластырем носоглотку: «Привет, а вот и я! Ну... в общем, понятно, кто. Я вот почему звоню...»
Щелчок.
И что же такое правда-по-умолчанию? Наилучшая самонаводящаяся система. Гудки автоответчика взамен резкого, режущего звучания сиюминутных откровений. Однако ж вот вам: слепая независимость (читай -- индифферентность!) экрана компьютера по отношению к электрическому импульсу доказывает нам, что и САМОНАВОДЯЩИЕСЯ СИСТЕМЫ ИНОГДА ФУНКЦИОНИРУЮТ БЕЗО ВСЯКОЙ ЛОГИКИ, ХОТЯ И ДЕЙСТВУЮТ, ТАК СКАЗАТЬ, ПО УМОЛЧАНИЮ.
Неожиданное мельтешение, сродственное телевизионным помехам. Электростатический шорох. Наверное, связать в одно элегантное целое психическую КОСНОСТЬ и зацикленность на полуисправной аппаратуре под силу только тому, кто ничтоже сумняшеся изрек, что писательство это не профессия, а состояние души.
/.../
ХОЧУ
Ребенок пытается изъяснять свои желания и прихоти в форме «деликатного императива». «Ха, -- объясняет он, -- это когда смеются. А «хочу» -- ЭТО КОГДА НЕ СМЕЮТСЯ». Вероятно, здесь намек на то, что, если его желание не будет исполнено, то он заплачет. Однако, шантаж сей и впрямь весьма и весьма деликатен.
НЕ СМЕШНО
Концептуализм, по сути – это переработанный смех, когда лошадиные челюсти мысли, направленной на другого или на себя самого, уже не в силах совершать жевательных движений.
Никакой правды, никакой регрессии, никакой деформации.
Никакой литературы, никакой исповеди, никакого наукообразия.
Просто НЕ СМЕШНО.
/.../
1.
На плакате бретонской поп-звезда Miossec 'a изображена молодая женщина, молитвенно сложившая руки. На втором плане улыбчивый мужчина приставил к ее затылку ладони на манер заячьих ушей. Это реклама альбома, который называется «L’éternitéé» (вечность), ни больше, ни меньше. Этакий «заЯц», шутливый маньеризм «на французский лад»: издевательство над всем и вся, и в первую очередь над собой, разумеется.
Рекламный плакат для новой марки зубной пасты. За овальным столом, по форме напоминающим увеличенное основание зубной щетки, по периметру, точь-в-точь в тех местах, где должны располагаться вкрапления щетины, сидят сотрудники гигиенического концерна и деятельно обсуждают цены на алкоголь и табак.