Император Яо держал путь в царство Хуа, когда его заметил страж
границы. Страж хотел поприветствовать императора.

— Долгих лет жизни, господин! — крикнул он.

Императору не понравилось, что его отвлекают от размышлений, и он
велел стражу замолчать. Но тот не унимался:

— Да станет мудрец богатейшим!

Император опять приказал стражу умолкнуть, но тот не повиновался и на
сей раз.

— Да будет у мудреца много детей!

Император вновь попытался унять стража, но тот сказал:

— Долгая жизнь, богатство, много детей — вот чего желает большинство
людей. Но почему ты не хочешь этого?

Яо ответил так:

— Чем больше детей, тем больше волнений. Чем больше богатства, тем
больше тревог. Чем дольше живёшь, тем больше унижений. Всё это не
помогает взращивать в себе жизненную силу Ци, потому я отвергаю это.

Тогда страж сказал:

— Сначала мне показалось, что ты мудрец, но теперь я вижу, что ты
просто знатный человек. Когда Небо даёт человеку жизнь, оно также
готовит для него некоторые дела. Если бы у тебя было много детей,
каждому нашлось бы занятие, так о чём тебе волноваться? Если бы ты
был богат и делился с другими, разве настигли бы тебя тревоги?

Мудрец стоит, как перепел, а есть, как цыплёнок,
на своём птичьем пути не оставляет следов.
Когда в Поднебесной есть порядок,
он радуется жизни вместе со всеми.
Когда в поднебесной нет порядка,
он пестует силу в уединении.
За тысячу лет он пресытится миром,
и уйдёт из него, и вознесётся на небо.
Он сядет в ту облачную колесницу
и умчится в обитель царственных предков.

Тяготы мира его не коснутся. Несчастья жизни минуют его стороной.
Откуда же взяться унижениям?

И с этими словами страж повернулся и пошёл прочь. Яо бросился вслед
за ним со словами:

— Позвольте вас спросить…

Но страж только махнул рукой, словно отгоняя муху:

— Отойди!

---

Источник: Форстейтер М. Даосские притчи (21)

Однажды король назначил Насреддина премьер-министром. Как-то,
прогуливаясь по дворцу, Насреддин увидел королевского сокола.

Никогда раньше ему не приходилось видеть такого странного голубя.
Поэтому он принёс ножницы и подрезал соколу когти, клюв и крылья.

— Теперь ты выглядишь как приличная птица, — довольно сказал он. —
Видимо, за тобой плохо ухаживали.

---

Источник: де Мелло Энтони. Зачем поёт птица? (28)

Жила некогда в городе Басре девушка, красивая и сообразительная,
которая славилась тем, что могла легко разгадывать загадки, а иногда
предсказывать действия людей лучше, чем они сами могли бы это
сделать.

Звали ее Фахима — «Понимающая». Она получила огромное наследство, и
все молодые женихи города (впрочем, как и старые) искали её руки, в
основном надеясь прибрать к рукам ёе деньги. Искали её расположения и
женщины. Тем, кто не интересовался её богатствами, было любопытно,
откуда берется её сообразительность, так что она постоянно была
окружена поклонниками, доброжелателями, теми, кто пытался ей
что-нибудь продать, и просто бездельниками.

Фахима закрывалась от всех, и попасть к ней на приём было очень
трудно. Но однажды, когда она стояла на балконе башни своего замка, в
лучах заходящего солнца, её приметил проезжий принц и твёрдо решил
жениться на ней.

Принц расположился лагерем вокруг замка и осадил его. Он пел ей песни
под звуки лютни, одеваясь в прекрасные одежды, посылал ей письма и
поэмы. Между всеми этими делами он не забывал ездить на охоту,
практиковался в фехтовании, заезжал в город, чтобы проверить
кое-какие товары, в общем, делал всё, что делают принцы в той
местности.

Как мы знаем Фахима была мудра, и ей нравилось как то, что она видела
и слышала принца, так и то, что она понимала его лучше, чем он сам.
Так что, когда она однажды вышла на прогулку и была схвачена и
переправлена в замок принца, она была вовсе не так удивлена, как были
бы мы с вами. Когда он бросил её в темницу без единого слова, она
понимала, что он сделал это, потому что убедил себя, что она не
выйдет за него замуж, пока он не продемонстрирует свою силу и
решимость. Ведь он, как вы поймете из дельнейшего, был приучен делать
выводы из сложившейся ситуации, не прилагая особого труда на
размышления.

Через несколько дней он спустился в темницу, и проговорил сквозь
решётку:

— Знай, Фахима, что я хочу жениться на тебе. У меня есть деньги, я
молод, силён и красив, к тому же ты целиком находишься в моей власти.
С другой стороны, если ты выйдешь за меня, я стану тебе хорошим и
верным мужем.

Фахима отвечала:

— Ни деньгами, ни сластями, ни уловкой, ни обманом, ни хвастовством,
ни даже пыткой!

День за днём принц спускался в темницу, но их разговор повторялся
снова и снова. Он называл ей причины, по которым ей следует выйти за
него, а она отвергала их одну за другой. Со временем, другие проблемы
стали заботить его больше. Через несколько месяцев он решил
отлучиться по делам в Багдад, и Фахима узнала об этом через
тюремщика.

Фахима была трудолюбивой девушкой, и всё это время копала туннель. И
теперь у неё было всё, для того, чтобы сбежать. Как только принц
выехал за ворота она вернула себе свободу, и наняв лучших скакунов в
Басре оказалась в столице задолго до праздного принца.

Приехав в Багдад, принц отправился на соколиную охоту со своими
друзьями, и проводил время в расточительных развлечениях, в общем,
вёл себя так, как вели принцы в то время.

Однажды, проезжая мимо роскошного поместья, он заметил прекрасную
девушку в окне. «Что за прелестное создание! Она прекрасна почти как
Фахима из Басры!» Естественно, то была сама Фахима, поселившаяся в
Багдаде специально, чтобы принц заметил её.

Принц тут же добился встречи с ней и попросил её руки. Она
согласилась. Вскоре Фахима стала принцессой и через должное время
родила принцу девочку. Принц был вне себя от счастья.

Спустя некоторое время, однако, ему пришлось отъехать в Триполи.
Фахима, оставив своё дитя с верным слугой, отправилась туда и наняла
роскошный дом. Принц снова увидел её, и решил на ней жениться, думая,
что это другая женщина. На этот раз у них родился мальчик, и принц
снова не помнил себя от радости.

Когда тяга к приключениям вновь проснулась в принце, он поднял паруса
и отбыл в Александрию, где как уже нет нужды объяснять его ждала
Фахима. У них родился ещё один ребёнок.

Через год или два принцу захотелось вернуться домой в Басру, и он
нанял корабль, но его жена была быстрее и к его приезду она уже ждала
его в темнице.

Войдя в темницу, принц впервые почувствовал жалость и угрызения
совести.

— О Фахима! — вскричал он. — Я всё ещё желаю жениться на тебе, и я
так дурно обошелся с тобой, ты провела в заключении столько лет! Но
поверь, я уже не тот, что был раньше, я... гораздо хуже. Я виноват
перед тобой и теми женщинами, о которых ты ничего не знаешь!

Фахима отвечала:

— Готов ли ты рассказать мне правду о том, что происходило с тобой за
время твоего отсутствия?

— Конечно, я мог бы, — проговорил принц, — но это ничего не поправит.
Даже ты, со всем своим умом вряд ли сможешь найти объяснение моей
ситуации, вызванной глупостью и недостатком сообразительности.

Фахима сказала:

— Если ты расскажешь мне всё, не упустив ни одной детали, я смогу
что-нибудь придумать.

Принц рассказал Фахиме, как он повстречал и взял в жёны трёх женщин в
Багдаде, Триполи и Читать далее...

В Китае жил когда-то учитель дхармы по имени Мастер Фо Инь. У этого
учителя был друг по имени Су Донг По (1037–1101 н.э.) — поэт с дурной
репутацией из-за своего грубого, вздорного характера.

Однажды поэт сел, изображая из себя Будду. Он спросил учителя дхармы:

— На кого я похож?

— Ты похож на Будду, — ответил Мастер Фо Инь.

Поэт затем сказал:

— Ты знаешь, на кого ты похож? Ты похож на кучу дерьма!

Мастера дхармы это нисколько не смутило. Он по-прежнему продолжал
улыбаться. Потерявший смелость поэт спросил:

— Как же это ты не рассердился?

Монах ответил:

— Тот, кто осознал в себе природу Будды, видит ту же природу Будды в
каждом человеке. Тот же, кто полон дерьма, видит каждого другого как
кучу дерьма.

В канун Рождества путешественник и его жена оценивали год, который
приближался к концу. За обедом в единственном ресторане в Пиренейской
деревне путешественник стал жаловаться на то, что не пошёл тем путем,
по которому, по его мнению, он должен был пойти. Его жена пристально
смотрела на Рождественскую ёлку, украшавшую ресторан. Путешественник
подумал, что она больше не заинтересована в разговоре, и сменил тему:

— Ну не чудесные ли лампочки на дереве! — сказал он.

— Да, это так, — ответила его жена. — Но если ты посмотришь более
пристально, то увидишь, что среди дюжины лампочек есть одна, которая
перегорела. Мне кажется что, вместо того, чтобы смотреть на прошлый
год с точки зрения дюжины благословений, осветивших его, ты зациклился
на единственной лампочке, которая ничего не освещает.

---

Источник: Коэльо П. Мактуб. (10)

Однажды два исследователя вышли на поляну в джунглях. То было
прекрасное место — тысячи и тысячи цветов цвели там. Один из
исследователей сказал:

— Наверное, есть садовник, который ухаживает за этими цветами,
присматривает за этим богатством. — Он был верующим.

Другой не согласился с ним:

— Я не вижу здесь никакого садовника. Я не вижу здесь ничьих следов. И
нет никакого смысла разводить такой прекрасный сад в этом густом и
глубоком лесу. Кто придёт посмотреть на него? Кто насладится этими
цветами? Никто не пройдёт даже мимо. Нет, здесь нет никакого
садовника. Весь этот сад случаен.

Они поспорили. Второй был неверующим, скептиком. Но не было способа
решить, кто из них прав, поэтому они поставили свою палатку и прождали
семь дней. Садовник не появился. Скептик был счастлив. Он сказал:

— Посмотри, нет никакого садовника. Теперь это доказано.

Но верующий сказал:

— Садовник невидим. Он приходит, но мы не видим его; он приходит, но
мы не слышим его шагов. Такой сад не может быть без садовника.

Тогда они проложили вокруг сада колючую проволоку Они пустили по
проволоке электрический ток, они привели собак-ищеек, они следили день
и ночь. Но никто не входил в сад. Не был слышен ни один пронзительный
крик от удара электрического тока, текущего по проволоке. Ищейки не
залаяли ни разу.

Через семь дней скептик сказал:

— Довольно! Теперь вне всякого сомнения доказано, что садовника нет —
ни видимого, ни невидимого.

Но верующий не был убеждён. Он сказал:

— Садовник не только невидимый, он неосязаемый. У него нет запаха. Он
вечно неуловим: его нельзя схватить электрическими проводами, его
нельзя схватить ищейками, наши глаза не видят его. Но он есть —
определенно, он есть.

Тогда скептик в великом разочаровании сказал:

— Что сталось с твоим исходным утверждением? Какая разница между
невидимым, неосязаемым, вечно неуловимым Богом или садовником, и тем,
кого лишь только воображают, тем, кто и не существует вовсе? Какая
разница между ними двумя?


Именно так и велись всегда споры на земле. Верующие всё время говорят
о невидимом Боге, скептические умы все время отвергают какую-либо
возможность существования его, и все они кажутся правыми. Или, все они
неправы. Этот спор никогда не будет окончен.

---

Источник: Притчи от Ошо. (26)

Когда умер Лао Дань, Цинь И пришёл в его дом, чтобы выразить
соболезнования, трижды громко возопил и вышел вон.

Ученик спросил его:

— Разве покойный не был вашим другом?

— Да, был, — ответил Цинь И.

— Тогда прилично ли вот так выражать свою скорбь о нём?

- Конечно! Сначала я считал покойного тем великим человеком, которым
он прежде был для меня, но потом понял, что ошибался. Я пришёл
выразить соболезнования, и что же? Вокруг старики, плачущие так,
словно они скорбят о своих умерших детях, и юноши, рыдающие, точно они
потеряли своих матерей. Видно, в самом покойнике было что-то, что
породило такое настроение. Ведь все эти люди, собравшись вместе,
причитают, когда не нужно слов, и плачут, когда не нужно слёз.
Поистине, они отворачиваются от Небесного закона и забывают о том, что
дано им от рождения. Древние называли это «бегством от закона Небес».
Когда настал срок, учитель пришёл. Срок истёк — учитель покорился.
Когда живёшь, повинуясь велениям времени, печаль и радость не властны
над тобой. Древние называли это «царственным освобождением».

---

Источник: Чжуан-Цзы. Даосские каноны. (12)

Чувствуя приближение смерти, мудрый и богатый пожилой мужчина позвал
своего сына и наказал ему:

— Сынок, очень скоро я покину тебя и весь этот земной мир. В день,
когда я вернусь к моему Создателю, на которого я беззаветно полагался
и которому служил все эти годы; когда моё тело омоют и станут
заворачивать в кафан, я хочу, мне надели на одну из моих ног старый
поношенный носок. Это моя последняя просьба к тебе.

Вскоре после этого разговора старец вкусил смерть, оставляя позади всё
своё имущество и богатство, свою семью, словом всё земное. На его
похороны собралось много народу — многочисленные родные и близкие,
друзья, просто знакомые и соседи. Его тело было омыто полагающим
образом и было уже почти полностью завернуто в кафан, когда его сын
вспомнил последнюю просьбу отца. Быстро найдя один из его старых
носков, он передал его омывальщику со словами:

— В соответствие с последней просьбой моего отца, пожалуйста, наденьте
этот носок на его ногу.

— Но это невозможно, — ответил удивлённый омывальщик. — Такое не
разрешено по религии, и я не могу действовать противореча Своду
Священного Закона.

Несмотря на этот веский довод, сын стал упрашивать и настаивать:

— Но поймите, это была последняя просьба отца, и её несомненно надо
уважить.

Омывальщик был непреклонен.

— Молодой человек, если вы мне не верите, что так делать нельзя, —
ответил он, — то давайте спросим у знающих людей. Они все тебе в один
голос подтвердят, что надевать носок не разрешается.

Задерживая похороны, они отправились за разрешением этой дилеммы и к
людям, хорошо разбирающимся в тонких религиозных вопросах. Они все,
как один, заверили, что такой наказ не может быть выполнен, так как он
не соответствует исламских нормам захоронения. И тогда пожилой друг
умершего прервал возникшие дебаты, обращаясь к сыну умершего:

— Молодой человек. Ваш папа доверил мне письмо, которое я должен вам
передать после его смерти во время его похорон. Пожалуйста, возьмите.
С этими словами он пожилой мужчина передал ему конверт. Сын умершего с
изумлением вскрыл конверт и стал читать отцовское послание.

«Мой дорогой сын, я завещал тебе большую часть своего состояния. А
теперь сам посуди, в последний момент они тебе даже не разрешат дать
мне надеть всего-навсего один старый поношенный носок. И когда в один
из дней ты также окажешься в моей ситуации — молюсь, чтобы это
случилось только через много-много лет — тогда они тоже не дозволят
тебе взять с собой в могилу ничего, кроме твоего кафана. Это всё, что
ты сможешь унести из этого преходящего мира в Будущую Жизнь. Так что
поразмысли над этим, и готовься разумно к своему уходу. Не растрачивай
попусту своё наследство. Используй богатство, которое я тебе оставил,
не для удовлетворения своих пустых прихотей, а на Пути, которым будет
доволен Аллах, и который приведёт тебя к счастью и благодати, чтобы ты
таким образом достиг уважения в обоих мирах.»

Один человек заметил в одном из магазинчиков Багдада большой запертый
сундук, изящной работы. Снаружи было вырезано: «Основа и Неотъемлемая
часть Суфийских Знаний».

Человек очень заинтересовался сундуком, так как много лет собирал
информацию о Суфизме и прочёл много суфийских текстов и жизнеописаний.

Он приобрёл сундук за громадные деньги и принёс его домой. Когда он
отворил его, внутри была всего лишь одна маленькая бумажка, на которой
было написано: «Основа и Неотъемлемая часть Суфийских Знаний в том,
чтобы ты желал истины более чем развлечения и нашёл дорогу к Учителю».

Ева прогуливалась по Эдемскому саду, когда её настиг змей.

— Съешь это яблоко, — сказал он.

Ева, наученная Богом, отказалась.

— Съешь это яблоко, — настаивал змей. — Так ты станешь более красивой
для своего мужа.

— Мне это не нужно, — ответила Ева. — У него нет никого другого, кроме
меня.

Змей засмеялся:

— Конечно есть.

Поскольку Ева не поверила ему, он отвел её на холм, где был колодец.

— Она там внизу. Именно здесь Адам спрятал её.

Ева взглянула вниз и увидела красивую женщину, отражённую в воде. А
затем она съела яблоко, предложенное змеем.

---

Источник: Коэльо П. Мактуб. (10)

Рассказывали, что Кайс Ибада заболел, а браться его долго не приходили
к нему. Ему сказали: «Они смущены тем, что много должны тебе». А он
ответил: «Аллах считает постыдным то, что мешает братьям навестить
брата».

Затем он приказал глашатаю провозгласить, что каждый, кто должен
Кайсу, теперь свободен от долго. И порог его дома сломался — так
велико было число тех, кто навещал его.

---

Источник: Суфии: Восхождение к истине. (18)

Однажды Будда сказал своим последователям:

— Представьте себе человека, отправившегося в дальний путь и
остановленного широким потоком воды. Ближайшая сторона этого потока
была полна опасностей и угрожала гибелью, дальняя была прочна и
свободна от опасностей. Не было ни челна, чтобы переехать поток, ни
моста, перекинутого на противоположный берег. Представьте себе, что
этот человек решил: «Истинно, стремителен и широк поток и нет никаких
средств, чтобы перебраться на другой берег. Но если я соберу
достаточно тростника, ветвей и листьев и построю из них плот, то,
поддерживаемый таким плотом и работая усердно руками и ногами, я
переберусь в безопасности на противоположный берег».

Теперь предположим, что этот человек поступил согласно своему
намерению: построил плот, спустил его на воду и, работая ногами и
руками, безопасно добрался до противоположного берега.

Предположим, что, достигнув противоположного берега, человек подумает:
«Истинно, большую службу сослужил мне илот, ибо с его помощью я
безопасно перебрался на этот берег. Взвалю-ка я плот себе па плечи и
продолжу путь!»

Сделав так, правильно ли поступит человек со своим плотом? Как думаете
вы, ученики мои?

В чём же будет правильное отношение человека к его плоту?

Истинно, человек должен сказать себе: «Плот принёс мне большую пользу,
ибо, поддерживаемый им, работая ногами и руками, я безопасно достиг
дальнего берега. Но я оставлю его на берегу и продолжу свой путь!»
Истинно, в этом случае человек поступил бы правильно по отношению к
своему плоту.

Точно так же, о ученики, предлагаю и я вам моё учение — именно как
средство к освобождению и достижению, но не как постоянную
собственность. Усвойте эту аналогию учения с плотом, учение должно
быть оставлено вами, когда вы переберётесь на берег Нирваны.

---

Источник: Притчи человечества. (5)

Чжуан-Цзы, одетый в залатанный полотняный халат, обутый в сандалии,
подвязанные верёвками, проходил мимо правителя царства Вэй.

— Как плохо вам живётся, уважаемый! — воскликнул царь.

— Я живу бедно, но не плохо, — ответил Чжуан-Цзы. — Иметь Путь и его
силу и не претворять их в жизнь — вот что значит жить плохо. Одеваться
в залатанный халат и носить дырявые сандалии — это значит жить бедно,
но не плохо. Это называется «родиться и недобрый час». Не приходилось
ли вам видеть, ваше величество, как лазает по деревьям большая
обезьяна? Она без труда влезает на кедр или камфарное дерево, проворно
прыгает с ветки на ветку так, что лучник не успевает и прицелиться в
неё. Попав же в заросли мелкого и колючего кустарника, она ступает
боком, неуклюже и озирается по сторонам, то и дело оступаясь и теряя
равновесие. И не в том дело, что ей приходится прилагать больше усилий
или мускулы её ослабели. Просто она попала в неподходящую для неё
обстановку и не имеет возможности показать, на что она способна. Так и
человек: стоит ему оказаться в обществе дурного государя и
чиновников-плутов, то даже если он хочет жить по-доброму, сможет ли он
добиться желаемого?

---

Источник: Притчи человечества. (5)

Это очень старая история о том, как двое учёных, весьма уважаемых в
своих кругах, однажды на прогулке, беседуя о делах, и о людях
затронули одного видного Суфия.

Первый учёный, чьим любимым предметом была литература и биография,
сказал о нём:

— Он настоящий мудрец и святой; он никогда не требовал ничего для
себя.

Второй, чьей специальностью была религия и закон, сказал:

— Ему не нужно ничего требовать, ибо люди сами дают ему всё. Я уверен
всё же, что он взял бы, если смог...

Споря таким образом, предлагая историю за историей о Суфии в защиту
своей позиции, они пришли в караван-сарай. Они вошли туда,
привлечённые звуками оживленной дискуссии. Внутри была женщина,
сидевшая в кругу купцов и просто зевак и твердившая:

— Мой муж развёлся со мной, а я потеряла свой брачный контракт, по
которому я должна была получить половину его имущества. Теперь он
отрицает, что подписал его, и суд не станет слушать меня. У меня за
душой всего одна медная монетка.

Слушатели предлагали разные пути решения: от молитвы до убийства.

Второй учёный тут же решил, что следует пригласить Суфия на помощь.

— Таким образом, — сказал он компаньону, — мы сразу выясним, станет
ли он делать что-нибудь бесплатно.

Так как Суфий был столь уважаем в тех местах, все присутствовавшие
встали и пошли к мудрецу, сидевшему в созерцании в час перед обедом,
что он делал каждую неделю.

Толпа окружила его, и он поднял глаза на расстроенную женщину:

— Чего ты хочешь? — спросил он.

— Господин мой, эти два мудрых и добрых джентльмена сказали, что ты
можешь мне помочь. Можешь ли ты пойти со мной в суд и
свидетельствовать, что ты видишь в моём сердце, что я говорю правду о
том, что я утеряла брачный контракт, по которому ко мне должна отойти
половина имущества моего мужа в случае развода. Суд поверит только
свидетельству или слову того, кто пребывает в истине.

Суфий прервал ее.

— Прежде чем мы сделаем что-нибудь такое, тебе придётся проделать ещё
кое-что. Ступай на базар и принеси мне турецких сладостей.

Толпа заохала, и первый учёный почувствовал себя опозоренным
жадностью и поверхностностью Суфия, а второй победно улыбался,
настолько ловко ему удалось продемонстрировать истинную природу
мистика. Женщина нахмурилась на секунду, затем развернулась и пошла
на базар за сладостями.

Все ждали в молчании, пока женщина не вернулась и не бросила к ногам
Суфия свёрток, купленный на её последнюю монету.

— Так ли ведут себя, когда ищут расположения? — спросил Суфий. —
Разверни свёрток.

И как только она развернула свёрток, она увидела, что сладости
завёрнуты в бумагу, на которой был написан брачный контракт.

Толпа, естественно, поразилась чуду, и первый учёный наполнился
радостью, а второй был поражён и смущён.

Когда люди разбрелись разнести весть о чуде, а женщина и двое учёных
остались перед Суфием, он сказал ей:

— Знай, что твою нужду часто можно удовлетворить, но редко таким
способом как указывать, что делать тому, кто знает лучше. Теперь иди
и заяви о своих правах.

Первому учёному он сказал:

— Судить о человеке, что он «хорош» по поверхностным вещам немногим
лучше, чем судить что он «плох» по внешности. Попробуй изучить то,
что действительно правильно, а не следовать тому, что тебе нравится.

Второму учёному он сказал:

— От горечи разочарования, которая являет собой истинно поверхностный
образ мышления, есть средство — принять что-то такое же пустячное, но
послаще. Поэтому я жалую тебя этими сладостями, — пустяки да
излечатся пустяками. Что до зрителей — они насыщены, ибо жаждали
чуда.

И хотя это случилось столетия назад, Мудрые настаивают, что подобное
можно увидеть даже сейчас, и притом каждый день.

Су Дунпо и его друг монах Фо Инь часто проводили время вместе. Они
пили вино, читали стихи, беседовали о науке.

Однажды, встретившись, как обычно, друзья заговорились и совсем
забыли о времени, а когда вспомнили о нём, была уже полночь.
Поскольку городские ворота к этому времени уже закрывались, Су Дунпо
не мог возвратиться домой, и ему пришлось остаться на ночь в храме у
приятеля. Когда место для ночлега было приготовлено, Дунпо подошёл к
постели, снял халат, обувь, сел на пол в позу со скрещенными ногами
и, плотно закрыв глаза, стал с силой растирать подошвы ног. Фо Инь,
глядя на друга, шутливо заметил:

— Уважаемый эрудит медитирует, устремляясь к Будде и богине
милосердия, и совсем не думает о ждущей его дома жене. Да, ничего не
поделаешь!

Су Дунпо ничего не ответил, как будто не слышал этих слов. Прошло ещё
немало времени, прежде чем он открыл глаза и, рассмеявшись, сказал:

— Дунпо растирает подошвы не для того, чтобы устремляться к богине
милосердия, а для того, чтобы усилить зоркость и ясными глазами
смотреть на жизнь.

Янь Хой пришёл к Конфуцию и попросил разрешения отъехать.

— Куда же ты направляешься? — спросил Конфуций.

— Я еду в царство Вэй, — ответил Янь Хой.

— А что ты будешь там делать?

— Я слышал, что правитель Вэй молод летами и безрассуден в поступках.
Он не заботится о благе государства и не замечает своих промахов.
Столь низко ценит он человеческую жизнь, что в его владениях
громоздятся горы трупов, а народ доведён до отчаяния. Я помню,
учитель, ваши слова: «Не беспокойтесь о тех царствах, где есть
порядок. Идите туда, где порядка нет. У ворот дома, где живёт врач,
много больных». Я хочу как-нибудь применить на деле то, чему вы меня
учили, и навести порядок в том несчастном царстве.

— Ах вот как? — отозвался Конфуций. — Боюсь, ты спешишь навстречу
собственной гибели. Великий Путь не терпит смятения, ибо, когда умы
наши охвачены смятением, истина дробится, а когда истина раздроблена,
люди охвачены тревогой. Если же ты не можешь одолеть тревогу в своей
душе, ты никогда не станешь свободным. Совершенные люди древности
учили других лишь тому, в чём сами находили прочную опору. А пока ты
сам не обрёл такую опору в себе, как можешь ты браться за воспитание
надменного владыки? Да и понимаешь ли ты, что источник нашей власти
над людьми есть также подлинный исток нашего знания? Власть над
людьми находит выражение в славе, знание же рождается из
соперничества. Приобрести имя — значит победить в борьбе, и знание
есть орудие этой борьбы. И то и другое — вещи вредные, они не сделают
нас лучше. Еще нужно сказать тебе, что обладать выдающимися
способностями, безупречной честностью, но не видеть, что таится в
душе другого, не стремиться к славе, не понимать человеческого сердца
и в то же время проповедовать добро, справедливость и благородные
деяния перед жестокосердным государем — значит показать свою красоту,
обнажая уродство другого. Поистине, такого человека следовало бы
назвать «ходячим несчастьем». А тому, кто доставляет неудовольствие
другим, люди, конечно, тоже будут стараться навредить. Боюсь, не
избежать тебе нападок света! И ещё: если уж правитель Вэй так любит
умных и достойных мужей и ненавидит людей ничтожных, какой смысл тебе
доказывать, что ты человек незаурядный? Уж лучше тебе не вступать в
спор с державным владыкой, ведь государь наверняка станет придираться
к твоим недостаткам и выставлять напоказ собственные достоинства.

Твой взор он помутит. Твою гордость он смирит. Твои уста он замкнёт. Твою гордость он убьёт. И даст тебе другое сердце.

Тогда придётся тебе «огнём тушить огонь, водой заливать воду». Вот
что называется «и было плохо, а стало хуже некуда»! Если ты уступишь
ему с самого начала, будешь угождать ему потом до конца своих дней. А
тогда он едва ли будет прислушиваться к твоим восторженным речам, и,
значит, рано или поздно не миновать тебе плахи.

Ещё хочу тебе сказать вот что. В старину царь Цзе казнил Гуань
Лунфэна, а царь Чжоу казнил Биганя. Оба казнённых были людьми
безупречного поведения, пёкшимися о благе людей. А вышло так, что
вследствие их добронравного поведения повелители решили избавиться от
них. И, кроме того, это были люди, мечтавшие о славе. Когда-то Яо
пошёл войной на владения Цзун, Чжи и Сюао, а Юй напал на удел Юху, и
эти царства были обращены в пустыню, а их правители сложили головы на
плахе. Не было конца грабежам и казням, нет предела и жажде побед. А
всё потому, что люди эти искали славы. Не говори мне, что ты никогда
не слышал о них! Даже мудрейший из людей может соблазниться славой,
что же говорить о таких, как ты? Однако же, кажется, ты хочешь что-то
сказать мне — так говори же!

Янь Хой сказал:

— Хорошо ли быть осторожным и бесстрастным в своих намерениях, а в
делах — прилежным и последовательным?

Конфуций отвечал:

— О нет, это никуда не годится! Правитель Вэй не умеет сдерживать
свои страсти, и в душе у него нет равновесия. Обыкновенные люди,
конечно, не смеют уклониться от встречи с ним и стараются спрятать
своё беспокойство и страх под покровом спокойствия. В них не родится
даже того, что называют «благотворным влиянием, растущим день ото
дня», — что же говорить о великой силе добродетели? А он будет стоять
на своем и не захочет меняться. По видимости он может соглашаться с
тобой, но в душе не будет с тобой считаться. Что же тут хорошего?

— Коли так, — сказал Янь Хой, — я буду прям внутри и податлив
снаружи, я буду верен своим убеждениям, уступая царской, воле. Как
человек «прямой внутри», я буду послушником Неба. Тот, кто становится
послушником Неба, знает, что Сын Неба, и он сам — дети Неба, и что он
один умеет говорить от себя как бы без умысла, — так что иной раз
людям его речи нравятся, а иной раз — нет. В мире к таким людям
относятся как к детям. Вот что я называю «быть послушником Неба». Тот
же, кто «податлив снаружи», будет послушником человека. Держать Читать далее...

Злой человек, умерев, в воротах Ада встретил ангела. Ангел сказал
ему:

— Для тебя достаточно было сделать один хороший поступок в твоей
жизни, и это поможет тебе. Подумай хорошо.

Человек вспомнил, что однажды, когда он проходил по лесу, он увидел
паука на своем пути и обошёл его так, чтобы не раздавить. Ангел
улыбнулся, и с неба спустилась паутина, позволяющая человеку
подняться в Рай.

Другие осуждённые на Ад, стоящие близко к паутине, тоже начали
подниматься по ней. Но человек увидел это и стал скидывать их в
страхе, что паутина оборвётся. В этот момент она действительно
оборвалась, и человек снова вернулся в Ад.

— Какая жалость, — сказал ангел. — Твоё беспокойство за себя
превратило во зло тот единственный хороший поступок, который ты
когда-либо сделал.

---

Источник: Коэльо П. Мактуб. (10)

Сара была просветлённой женщиной новой эпохи. Она понимала
необходимость ответственного отношения к жизни и знала, что ей
надлежит найти причину своего пребывания на этой планете. Поэтому
Сара спросила у наставников, что ей делать для того, чтобы найти
«своё место» (место, на котором она согласилась быть), и они ей всё
подробно рассказали. Она поняла, как это делается, и приступила к
со-творению того, чем ей хотелось бы заниматься в жизни.

Сара хотела заниматься экологией, чтобы участвовать в улучшении
условий жизни на Земле. Поэтому, когда внезапно появилось окно
возможности, она смогла именно этим и заняться. Возможность
представилась в виде работы в компании, занимавшейся передовыми
экологическими системами. Сара была в восторге, она поверила в то,
что сможет помочь очень многим людям. Компания, где ей предстояло
осуществить цель всей жизни, располагалась в комфортабельном офисе на
другом конце города, и ей нужно было ездить туда каждый день.

«Вот зачем я здесь, — поняла она. — Мне так это нравится». На душе у
неё было светло и радостно. Когда она приступила к работе, всё
оказалось прекрасно, за исключением одного. Обретая нынешнее
воплощение на Земле, Сара получила боязнь замкнутого пространства. На
работу ей нужно было добираться в метро, и дважды в день она
испытывала приступ клаустрофобии. Каждое утро она входила в метро, и
её потихоньку начинал сжигать страх. Она впадала в панику,
вспотевшими руками хваталась за поручень, и её сердце бешено
колотилось на протяжении всех двадцати пяти минут, которые занимала
дорога до её любимой работы.

Месяц спустя Сара встретилась со своими наставниками и с болью
призналась:

— Это не для меня. Мне нужно поискать другую работу.

— Как это, — спросили наставники, — не со-творила ли ты именно то,
что хотела? Разве это не победа?

— Я не могу больше ходить на эту работу из-за клаустрофобии, —
ответила Сара. — Путь туда и обратно напрочь портит мне весь день!

— Сара, — предложили наставники, — а что, если мы уничтожим страх, а
не работу?

— Не знаю, — сказала Сара в замешательстве, — с этим страхом я живу
уже 35 лет, а работаю всего месяц.

Как видите, Сара свыклась со своим страхом. Он, как старые туфли, был
чем-то вроде друга — данностью, чем-то, что всегда было с ней. И, как
старые туфли, он мог быть уродливым и изношенным, но она настолько
привыкла, что уже и не хотела ничего менять.

---

Источник: Кэрролл Ли. Притчи Крайона. (16)

Однажды ночную молитву брата Бруно нарушило громкое кваканье
гигантской лягушки. Все его попытки не обращать внимания на эти звуки
оказались безуспешными, поэтому он крикнул из окна: «А ну, тихо! Мне
нужно помолиться».

Брат Бруно был святым, и его просьба была выполнена незамедлительно.
Все живые существа замолкли, чтобы молитве ничто не мешало.

Но тут раздался ещё один звук, помешавший Бруно восхвалять Бога.
Внутренний голос сказал:

— Может быть, Богу кваканье этой лягушки слышать не менее приятно,
чем пение твоих псалмов.

— Как может кваканье лягушки радовать уши Господа? — насмешливо
возразил Бруно.

Но голос не собирался сдаваться:

— А зачем, по-твоему, Бог изобрёл звук?

Бруно решил выяснить это. Он высунулся из окна и приказал: «Пойте!»
Воздух наполнился равномерным кваканьем лягушки под сумасшедший
аккомпанемент сородичей со всех близлежащих водоёмов. Бруно
прислушался к звукам, и голоса перестали раздражать его; он
обнаружил, что если не сопротивляться им, то они лишь обогащают
тишину ночи.

С этим открытием сердце Бруно ощутило единые вибрации со всей
Вселенной, и впервые в своей жизни он понял, что означает истинная
молитва.

---

Источник: де Мелло Энтони. Молитва лягушки. (27)

Однажды один дервиш сел на корабль, чтобы отправиться в морское
путешествие. Увидев его на борту корабля, другие пассажиры, как
водится в таких случаях, стали один за другим подходить к нему за
напутствиями. Всем им он говорил одно и то же, и, казалось, просто
повторял одну из тех формул, которые каждый дервиш время от времени
делает объектом своего внимания. Он говорил: «Зная, что твой конец
неминуем, помни о смерти».

Почти никто из путешественников не обратил особого внимания на этот
совет.

Но вот корабль поплыл. Много ли, мало ли он плыл, только вскоре
разыгрался свирепый шторм. Матросы, а вместе с ними и все пассажиры в
панике повалились на колени и стали молиться Богу. Считая себя почти
погибшими, они по очереди возносили к небесам неистовые молитвы,
ожидая помощи свыше.

Всё это время дервиш без всякого движения сидел в стороне и спокойно
о чём-то размышлял. Всеобщая паника словно бы его не касалась.

Наконец, ветер утих, море успокоилось и из-за туч выглянуло ясное
солнце. Придя в себя, пассажиры обратили внимание на безмятежность
дервиша и вспомнили, какое спокойствие он хранил среди всеобщего
ужаса.

— Разве вы не осознавали во время этого шторма, что только одни доски
отделяли нас от смерти? — спросил один из них.

— О да, конечно, — ответил дервиш, — я знал, что на море всегда так,
но ещё на суше я размышлял над тем, что в обычной жизни, среди самых
повседневных событий, нечто ещё менее прочное отделяет нас от смерти.

---

Источник: Зеркало совершенства: истории странствующих суфиев. (9)