checkoff 14:57 ПОМЕШАВШИСЬ ОТ ЖЕЛАНИЯ
ПОМЕШАВШИСЬ ОТ ЖЕЛАНИЯ
- Привет. Привет. Доброе утро. Добрый вечер, - они входили и
выходили каждый в и из своего подъезда, и наблюдать за ними из
окна было довольно увлекательно. Они были похожи на два
кровяных тельца вращавшихся по двум разным кровеносным
системам. Солнце то падало за горизонт, то, с трудом
преодолевая земное притяжение, поднималось, раскрывая облака в
крови, наступал рассвет, кровь рдела на уступах домов и в
изгибах тел этих двоих.... Да, кровь была повсюду. Наблюдать
за ними из окна - не ожидая, что сейчас один из них (одна)
позвонит в твою дверь - они мелькали мимо, словно
отрикошеченные пули, словно мошки мимо стёкол автомобиля. Но
были и моменты, когда он, она, эти двое, они замирали - этажом
выше, у стенки, разделявшей их квартиры, у крест-накрест
заколоченной двери, - позволяя миру вращаться без них,
позволяя крови течь дальше, почти не дыша, чтобы не выдать
себя. И мир вращался, перекатываясь с пола на стенку и дальше
на потолок, закрывая глаза вверх тормашками, как увязающая в
клею огромная летучая мышь... Мир кричал, Мир бил когтями, Мир
скользил по полировке, Мир просил о помощи, Мир выжидал
момент, когда ты забудешь об осторожности и протянешь руку...
И они познакомились в конце концов, ну, как обычно люди
знакомятся, что-то горячее бьётся, и ты говоришь, и ты
делаешь, поступаешь так, как никогда бы не поступил прежде,
меняешься, становишься другим и держишь её его за руку, и
задеваешь людей, хочешь проникнуть в них, чтобы они испытали
то же, что ты испытываешь, словно распускающийся цветок, да,
это можно сравнить с цветком, лепестки распускаются, лепестки
опадают, и ничего не происходит, она сказала он сказал, что
ничего не происходит (они приходили, они заходили то в её то в
его квартиру, с заколоченной крест-накрест дверью, ведущей в
квартиру соседнюю, и они двигались друг в друге, и они умирали
ТАМ, этажом выше, он проникал в неё, она проникала в него, но
всё заканчивалось, они кончали, и всё заканчивалось на этом -
они вздрагивали от прикосновений, отшатывались друг от друга),
что нам делать теперь, каждому в своём опустевшем мире, ведь
мне никто не нужен - кроме тебя - да - кроме тебя, и нет
никакого способа, чтобы я смог смогла заполучить тебя, твой
мир, мы должны найти какой-то способ. И вот он, вот она, и
между ними заколоченная дверь. Вот яд, который они
принимают.... Вот он открывает глаза.
- Ничего не случилось, ничего не подействовало, - он кидается
на дверь, голыми руками он сдирает доски, сдирает дверь с
петель.
Она стоит там и ждёт, она смотрит на него, она улыбается.
На этом рассказ должен был бы и закончится, однако - этажом
ниже, годом позже, в другой жизни - меня передёргивает от
ужаса, когда я гляжу в окно на улицу, на то, как они мелькают
там - словно отрикошетченные пули, кровеносные тельца; собаки,
вдруг обретшие крылья. Будучи же на улице, вообще стараюсь
взгляда не поднимать, - мои глаза ослеплены улыбкой девушки,
стоящей за сорванной с петель дверью.
ГОРОДСКИЕ ОБОРОТНИ
Ночь, лес, гроза.
Холодно пышет молния
В лицо перепуганным совам.
Вроде он ничего так. Смотрит на то, как люди танцуют под
оглушающую музыку в вспышках фар проезжающих мимо автомобилей; следит, выбирает.
Они выбираются на улицу только по ночам. Это так просто, что
почти гениально - для того, чтобы не умирать, достаточно не
рождаться, навсегда остаться в утробе матери! Но по ночам...
- Тебя подвезти?! - орёт он, с трудом перекрывая шум
работающего мотора, орёт ей из окна своей новой машины... Он
часто предлагает девушкам подвезти их, чтобы потом, где-нибудь
по дороге, попросить подвезти себя. Ему редко отказывают -
ведь он так уверен в себе - новая машина придаёт ему
уверенности.
Дискотека бушует, застревая обескровленными лучами в дырявых
костях города, шарит по совиным дуплам, распугивая стаи
ослеплённых стариков-фотографов, разлетающихся с возмущённым
клёкотом... по вечерам город походит на бешеного пса,
вцепившегося и повисшего, истекая пеной, на звёздах.
Он не может найти её среди танцующих, пристально всматривается
в изуродованные тенью античные статуи. "Где она может быть
ещё?!" Глядя в зеркальце заднего вида, никак не может стереть
след от её поцелуя на щеке, напрасно яростно трёт кожу. Его
машина взрывается изнутри, распускается, лопается как цветок;
смоченные в крови, вздёргиваются к небу и разъезжаются в
стороны жестяные лепестки, стряхивая на асфальт мелкую крошку
стёкол. "Где, где она может быть ещё?!" - оглушительно
надрываются в воздухе сирены, приближаясь, всё громче, он уже
не слышит их, смотрит на звёзды сквозь разорванную крышу
автомобиля.
Он провёл с Лианой только одну ночь, и уже не в силах думать
ни о ком и ни о чём кроме неё (они искали, они собирали друг
друга в темноте на огромной скорости, комната двигалась всё
быстрей,
Читать далее...