Нет душе покоя, как шальное мечется сердце, грозя выломать рёбра. Внутри расцветают цветы, согретые жаром души, напоённые потоками слёз. Радуга встаёт над внутренним миром, раздвигая горизонты и создавая путь в неведомые доселе уголки души. Кристально чистые росы сверкают на изумрудно-зелёной траве. Скатываясь, капельки разбиваются, разлетаясь сверкающими бриллиантами. Птицы поют прекрасные песни, над цветами порхают бабочки.
Но! Неосторожное слово, и цветы превращаются в сухой терновник, бабочки оборачиваются скорпионами, Пение птиц становится хриплым карканьем ворон, вьющимися над трупами и пепелищем сада. Земля трескается, исторгая потоки зловонной серы. Духота, отсутствие воздуха убивают душу, заставляют сердце трепетать как умирающую птицу. А, потом…..
А, потом некогда заглядывать в себя и перемены, происходящие внутри, остаются незамеченными. Улыбки радость, всё хорошо…. Только чего-то не хватает, или кого то….
А кого? Мальчика, девочку, сестру, брата, еды, света, дождя. Всегда чего то не хватает и не поймёшь чего. Заглянешь внутрь, что бы разобраться и ужаснёшься происходящим там переменам. Молниеносным, прекрасным и отвратительным. И Всё ломает тебя, переделывает, не спрашивая хочется тебе или нет.

В древности каждый человек осознавал себя в первую очередь членом определенного рода. Дети принадлежали к роду родителей, а вот дочь-девушка, выходя замуж, переходила в род мужа. (Именно поэтому замуж «выходят» — в смысле, выходят из своего рода, покидают его.) Девушка должна была «умереть» в прежнем роду и «снова родиться» в другом, уже замужней, «мужатой» женщиной. Вот какие сложные превращения происходили с невестой. Отсюда и повышенное внимание к ней, которое мы посейчас видим на свадьбах, и обычай брать фамилию мужа, ведь фамилия—это знак рода. Отсюда и сохранившееся кое-где обыкновение звать родителей мужа «мамой» и «папой», чем, кстати, пожилые люди нередко весьма дорожат, хотя, откуда взялся такой
обычай, объяснить толком не могут. «Вошла в семью» — и всё тут!
Теперь нам ясно, почему жених старается внести невесту через порог своего дома обязательно на руках: ведь порог — это граница миров, и невесте, прежде «чужой» в этом мире, надлежит превратиться в «свою»...
А что белое платье? Иногда приходится слышать, будто оно, дескать, символизирует чистоту и скромность невесты, но это неправильно. На самом деле белый—цвет траура. Да, именно так. Чёрный в этом качестве появился сравнительно недавно. Белый же, как утверждают историки и психологи, с древнейших времён был для человечества цветом Прошлого, цветом Памяти и Забвения. Испокон веку такое значение придавали ему на Руси. А другим - траурно свадебным цветом был красный, чермный, как он еще назывался. Его издавна включали в одеяние невест. Есть лаже народная песня: «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан» — песня дочери, которая не хочет уходить из родного дома к чужим людям - замуж. Итак, белое (или красно-белое) платье — это «скорбное» платье девушки, «умершей» для своего прежнего рода.
Теперь про фату. Ещё совсем недавно это слово означало просто «платок». Не теперешнюю прозрачную кисею, а настоящий плотный платок, которым наглухо закрывали невесте лицо. Ведь с момента согласия на брак её считали «умершей», а жители Мира Мёртвых, как правило, невидимы для живых. И наоборот. Не случайна знаменитая фраза из «Вия» Н. В. Гоголя:
«Подымите мне веки: не вижу!» Вот и невесту никому нельзя было видеть, а нарушение запрета вело ко всевозможным несчастьям и даже к безвременной смерти, ибо в этом случае нарушалась граница и Мёртвый Мир «прорывался» в наш, грозя непредсказуемыми последствиями... По той же причине молодые брали друг друга за руку исключительно через платок, а также не ели и не пили (по крайней мере невеста) на всём протяжении свадьбы: ведь они в этот момент «находились в разных мирах», а касаться друг друга и тем более вместе есть могут только люди, принадлежащие к одному миру, более того — к одной группе, только «свои».
В наши дни молодым тоже не рекомендуют усердно угощаться на собственной свадьбе и тем более пить хмельные напитки, но уже совсем по другой причине. Им надлежит в скором времени стать Матерью и .Отцом, а могут ли у пьяных супругов родиться полноценные дети?
Надо упомянуть и ещё об одном интересном обычае, связанном с совместной едой жениха и невесты. В старину на Руси говорили: «Не женятся на тех, с кем вместе едят». Казалось бы, что в том плохого, если парень и девушка дружно работают или охотятся и едят из одной миски, как брат и сестра? Вот именно — как брат и сестра. (совместная трапеза делала людей «родственниками». А браки между родственниками не поощрялись — опять таки в интересах потомства...
... На русской свадьбе звучало множество песен, притом большей частью печальных. Тяжелая фата невесты понемногу набухала от искренних слёз, даже если девушка шла за любимого. И дело здесь не в трудностях жизни замужем в прежние времена, вернее, не только в них. Невеста покидала свой род и переходила в другой. Стало быть, она покидала духов-покровителей прежнего рода и вручала себя новым. Но и былых незачем обижать и сердить, выглядеть неблагодарной. Вот и плакала девушка, слушая жалобные песни и изо всех сил стараясь показать свою преданность родительскому дому, прежней родне и её сверхъестественным покровителям — умершим предкам, а в ещё более отдалённые времена — тотему, мифическому животному-прародителю...
Вот какую глубину исторической памяти открывает нам лишь один обычай, истоки которого к тому же мало кто знает.
А теперь вспомним русские (и не только русские) сказки, в которых сочувствие рассказчика, да и всех добрых людей, всегда на стороне младшей сестры. Уж она-то и умница, и красавица, и рукодельница, в то время как старшие (обычно две) —глупы, сварливы и безобразны...
Это связано со старинным обычаем: пока не выданы замуж старшие сестры, младшим нельзя было не то что принимать сватов, -но даже красиво одеться и пойти в хоровод или на посиделки — тоже своего рода выставки невест. А если старшие сестры, как в «Золушке» или «Аленьком цветочке», злые да ленивые, которых никто замуж за себя не Читать далее...

Печать отрешённости и безумия лежала на его красивом, немного измождённом лице. Сквозь наушники прорывались звуки тяжёлого металла. Казалось, жара не причиняет ему беспокойства. Чёрная кофта с длинными рукавами, свободными складками струилась, скрывая тело, казавшееся худым. В длинных волосах запутались травинки, которые казались странным украшением. Первые ассоциации, которые возникали у людей глядя на него - идол, поганый языческий идол.
Население этого городка славилось своей набожностью. Самые почитаемые люди там были попы, священники и прочая святая братия. Все были, в каком то роде повязаны с церковью. Большинство вероотступников попадало в руки процветавшей здесь инквизиции. Оснащённые по последнему слову техники, они не знали, проблем с населением. Попадавшиеся иногда бунтари быстро утихомиривались, и воцарялась угодное богу раболепное поклонение.