«Такие дела…»
( Курт Воннигут. «Бойня №5 Или
Крестовый Поход Детей» ).
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.
-Проблема номер один: вырвет его или нет?
Я пожимаю плечами.
-Ну нет, точно, вырвет или нет?- Дромидон поскоблил затылок.
Его подопечный что-то мычал, раскорячившись на коленках, как родившийся теленок и тыкался головой в плинтус.
Я снова пожимаю плечами. Хотелось дать пинка этому оболтусу. Уже утро, а он чуть живой. Смотрю на своего подопечного. Лежит в углу, а над ним колышется черное облако перегара, извергаемое из открытой пасти, как из жерла вулкана. Козел.
Выпархиваю из домика на улицу. Скоро начнется местная физзарядка. Нахожу в траве две гильзы почище и вставляю в уши.
Наш берег выше противоположного. Прямо до горизонта «зеленка», то есть, лес; чуть правее в дымке одинокая гора, оттого кажущаяся величественной и могучей. Позади несколько домиков и снова лес. От другого берега нас отделяет кипящая, журчащая, перекатывающаяся по камням вода. Речка быстрая, холодная. Своим шуршанием и блеском прямо гипнотизирует. Хочется расслабиться жить, как эти струйки и брызги.
Сладко потягиваюсь, зеваю, хотя не сплю вообще, и щурюсь с улыбкой на солнышко. Прямо дурачок. Да еще и гильзы в ушах. Тут же отмечаю, что они нисколечко не спасают, так как раздается страшнейший грохот и следом торжествующий вопль.
Провожаю взглядом выстрел, с шипением рассекающий еще дремлющий утренний воздух, куда-то в сторону горы. Это проснулся «взводник». Похмелье его не берет. Тут же из травы вскакивает проснувшийся дозор: два «слона» бешено вращают заспанными глазами из-под перекособоченных касок и крутят головами, нелепо присев и водя автоматом по сторонам.
ТРА-ТА-ТА-ТА!!!- проснулись разведчики в «бэтэре».
БУМ-БУМ!!!- грохнули очухавшиеся, после вчерашнего артиллеристы.
БА-БАХ!!!- и снова вопль телячьего восторга «взводника».
-Все-таки его вырвало! - кричит мне на ухо Дромидон.
А, чтоб тебя. Что бы такое придумать в место гильз?
Возвращаюсь в дом. Наши ребятки вроде ожили. Мой подопечный, которого называют Молчун, неуверенными шагами пробирается к столу через табуретки и ящики, словно вьетнамский партизан через джунгли своей родины, хватает закопченный чайник и застывает с ним в позе горниста на побудке. Только кадык ходит как насосная станция. Молчун маленький, серенький, ничем не примечательный сержант. Но он - это я, а я - это он.
Дромидон опекает Женьку, крепкого потомка Чингисхана и, похоже, с таким же характером. Тот сидит рядом с сероватой вонючей жижей, переводит недоуменный взгляд на Молчуна.
Тот лишь отрывается от чайника и пожимает плечами. Женька кряхтя встает и по полу катятся поваленные им пустые бутылки. День вроде начался.
- Ну что, братцы-кролики, черти-алкоголики, продрали свои обдолбанные глазки? - в проеме появляется «взводник», лейтенант Леха, сверкая загорелыми бицепсами размером с голову. На его плече на фоне раскрытого парашюта с ревом взлетал «ИЛ - 76» с надписью называемой в просторечии «РВВД-два-КУ-КУ». Тут же появляется Горюн. Здоровается с нами, морщится от запаха, мрачно озирает комнату, в ушах какие-то пробки. Он тоже как и я с трудом выносит утреннюю физзарядку. Надо будет спросить, где он их достал и помогают ли они.
Канонада резко стихает - время завтрака.
- Как самочувствие, орлы? - Леха встает в боксерскую стойку и весело рассекает воздух кулаками.
Воздуху это явно не нравится. Он недовольно колышется, раскачивая немножко и нас. Молчун отдирает свой язык уже успевший снова присохнуть к зубам:
-Жить будем.
Голос звучит глухо, как из пустой трехлитровой банки.
Женька достает из-под кровати тряпку и медленно размазывает свое утреннее творение по полу.
- Значит так, сейчас у нас принятие пищи, - Леха на секунду замер недоговорив, - тьфу, Филлипушков! Потом вы двое берете тех двух гавриков на улице и едете в центр. Сегодня туда идет колонна. На нашу роту много почты. Обратно таким же макаром. Инструктаж опосля завтрака.
Затем он поддевает носком бутылку и швыряет ее в сторону мусорного бака в углу.
- И порядок у себя наведите, а то как поросята, - раздалось уже с улицы и дальше, - на речке-е, на речке-е-е, на том бережо-о-чке бедняжку Марусю разнесло на кусо-о-чки!
Молчун опять присасывается к чайнику.
Минут через двадцать стараемся привести себя в порядок. Всюду суета, намешанная на безделье - все чем-то заняты, а приглядишься - чепухой. Кто-то тягает гантель, а глаза на выкате. Гантель огромная, страшная, сваренная из траков от БМД, но мы знаем, что она не намного тяжелее банки тушенки. Кто-то яростно скоблит скулы ржавым станком, крепко так, по-мужицки, а то что щетина еще не растет, это не важно, главное процесс. Вон Вовка за столом, посреди двора ковыряет погнутой отверткой в старой, разбитой радиостанции, в надежде починить. Она весом восемнадцать с половиной килограмм, называется «наш мобильник». Рядом сидит Весельчак
Читать далее...