Набросочек... Сразу рассказик сюда свой сброшу, чтоб было как говорится... Обещаю подредактировать малек...
… Путешествие выдалось изнурительным. После него нора, которую люди почему – то всегда называли логовом, казалась очень уютной и по - домашнему теплой. Присев на холодную землю он снова почувствовал легкое покалывание в ноге – шрапнель охотника, прошедшая в каких – то долях миллиметра от него, слегка зацепила ногу. Зализывая рану, он думал об этих ненавистных охотниках, которые испортили ему жизнь еще в молодости. Как же он был молод тогда! Он вспоминал эти года всегда, сидя в одиночестве на вершине маленького пригорка, возле опушки, с которого открывался красивейший вид на небольшую речушку, протекавшую в низине.
Сильно отличаясь в молодости от своих друзей своей скоростью, ловкостью, да и видением жизни он еще тогда приобрел много друзей и товарищей. Он отдавал последнюю добычу своему другу без тени сомнения, иногда оставаясь без еды несколькими днями. Его очень ценили в стае, как одного из лучших охотников, да и он, надо отдать должное, знал себе цену. Было у него и то, чем другие гнушались, а именно – честь. Он любил честную борьбу за добычу, честную игру, честные отношения. Именно по - этому, а отчасти и из-за друзей, он ушел из стаи, никому не сказав прощай. Все, кому он был нужен, знали, где его могут найти; большего он сам не хотел.
На тот самый пригорок он повадился ходить давно, там он проводил свободное, если его можно так назвать, время. Там же он тихо выл на ту самую луну, куда, по преданиям старых волков, уходили старые матерые волки, и тот молодняк, который оказывался в руках человека. Место навевало грусть, которая одновременно и причиняла боль, и казалось приятно согревающей. Тихо завывая, он прикрыл глаза, пытаясь отвлечься от реального мира здесь, в его внутреннем мире, который существовал только для него одного; в который никто не мог просто так попасть, почувствовать себя на его месте. Когда - то он дал себе слово, что будет одинок до тех пор, пока не поймет себя. Именно в этот момент его застал выстрел…
Человеку не дано понять волка. Человек видит перед собой врага и либо бежит, либо убивает. Этот хотел смерти. Он ее получил. Быструю, без боли. Последнее, что этот человек смог увидеть – боль и презрение. Он видел смерть в нереально синих, с отливом серого, глазах.
Волк долго не выходил из норы, зализывая глубокую рану; сильно потерял в весе. Но для него не сама рана не являлась чем – то особенным. Просто боль. Для него боль уже тогда ничего не значила. Единственное, к чему он стремился, так это снова оказаться на вершине того самого пригорка, ради которого он выжил сейчас; увидеть тот самый закат, встретить рассвет, по – прежнему завывая свою странную заунывную песню.
Так проходили года, но ничего не менялось. Он становился старше, опытнее, мудрее. Однако все это не могло приносить ему радость или хоть какое – то удовольствие от жизни. Осознав это. он отправился, как он сам полагал, в последний путь. В неизвестность. Туда, куда не ходила его стая, туда, где жили люди. Он хотел убедиться, что все люди одинаковы, когда смотрят ему в глаза. Что все они так же боятся, как тот охотник. Однако дальнейшие события полностью изменили его представления о людях, как о бездушных убийц, лишающих жизни его собратьев.
Была середина зимы, когда он, следуя неподалеку от асфальтированной дороги, по опушке леса (дабы не оказаться в поле зрения людей), вышел к домам на окраине города. Странное чувство нахлынуло на него: он чувствовал себя запертым в угол, хоть и сам не понимал этого. Не рискнув подойти ближе, он устроился на окраине леса наблюдать за людьми, спешащими по своим, людским, заботам. Почувствовав себя немного в безопасности, он незаметно для себя уснул. Видел он красивейший сон: как он восходит на тот самый пригорок, а вокруг, сквозь зелень травы, начинают пробиваться лучики света, отраженные в каплях росы. Он был готов любоваться ими до тех пор, пока они не исчезнут. Однако тут он, сквозь сон, услышал голоса.
Стряхнув с себя оцепенение быстрым поворотом головы в ту сторону, с которой доносились голоса, он понял, что слишком поздно бежать: вот они, люди. Перед его глазами. В нескольких прыжках от него. Инстинктивно напрягшись, приготовившись к прыжку, он ждал. Ждал, когда будет слишком поздно, и его заметят. Тогда он сможет обнажить свои клыки и кинуться на врага.
… Его заметили. Пронзительный крик, напугавший его не меньше, чем вид волка на самой окраине города, напугал двух девушек; одна из которых бросилась бежать, а вторая замерла, не в силах шевельнуться. Молниеносно приняв решение не выходить на открытую местность, он в три прыжка преодолел расстояние до стоящей девушки. Прыжок. И вот она под его лапами, уверенно прижимающими спину ко льду, беспомощно шепчет губами слова с просьбой о помощи. Он оскалился, не зная, что ждать в следующий момент от человека, и посмотрел в глаза. Прочитав в них только страх и ужас, он немного позволил себе расслабиться.
Читать далее...