Здравствуйте, святой отец!

Спасибо за Ваше предыдущее письмо, в котором Вы объясняете важность причастия и необходимость очищения души через исповедь. Сегодня я решил исповедаться перед Вами: мирской суд меня уже осудил, но основной ответ держать - перед Божьим.

Я воспитывался в семье, в которой считалось, что бабу нужно бить. За дело и для острастки. Бабы сами этого ждали, говорили: «Бьет – значит любит». Когда я первый раз ударил девчонку, это была сестра, то рассек ей лоб. Она верещала, как резаная. А отец дал мне одобрительный подзатыльник и прикрикнул на сестру, чтобы не орала. Со своими подружками я тоже обращался строго. Мог замахнуться, а мог и дать по морде лица за какую-нибудь бабскую глупость. Помню, одна строила из себя фифу: «Бе! Граммофон! Где ты это старье откопал?» А я с новой магнитолой пришел... Так она меня разозлила, думал придушу. Но она ничего – сняла трусы, я ее трахнул и простил.

Я, вообще, был видным парнем. Девчонки липли, как мухи. Но когда я встретил Галку, то стал какой-то квелый и несмелый. Она была красотка, еще и работала в стройуправлении - образованная. Я не знал на какой козе к ней подъехать. Однажды букет цветов ей притащил, дурак. Она поулыбалась, но на свидание не пришла... Я тогда шибко загоревал, пошел к мужикам в гараж. Мы выпили и я рассказал про галкино динамо. Мужики, уже поддатые, наперебой стали мне рассказывать, что Галя-то наша – блядь. Один видел, как она у председателя в рот брала. Второму друг рассказывал, как они ее всей сменой оттрахали во все дырки. Кто-то сказал, что надо было не цветы дарить, а пойти к ней домой вечером с бутылкой водки.

Я и пошел... Жила Галочка со старой бабкой и братом у черта на куличках. Еле нашел. Постучался в дверь. Открыла она – в коротком халатике, что с ума сойти. Говорю ей: «Что ж ты, Галина Николаева, свиданьем пренебрегла?» Она засуетилась, заизвинялась. Говорю ж – образованная. Но я уже был сильно навеселе, злой. Я ее одной рукой за талию, другую – на рот, чтобы не закричала, и поволок в кусты. Там врезал ей пару раз. Она сопротивлялась, как не своя – разозлила меня в опилки. Орать пыталась – так я ее за горло схватил. Совсем озверел. Халат стянул, к дереву прислонил, чтобы, значится, вставить ей по самое не хочу... Не все помню, но помню как струйка пота бежала с ее ключицы... по груди, животу... и пряталась где-то между ног... Я тогда подумал: гад я эдакий! Но поздно уже было... Она обмякла каким-то кулём... На суде потом сказали, что Галина была девственницей.

Как Вы думаете, святой отец, простит ли мне Бог такое зверство? На ее похоронах все люди слова говорили хорошие. Один студентик слезы утирал и читал стихи под названием эпитафия. Я написал письмо от себя. Читать, конечно, не стал, просто бросил в яму на гроб. Сказал: «Прости меня, Галина Николаева. Вот тебе моя эпитафия, что бы это ни означало».

Спасибо Вам, святой отец, что выслушали меня. У нас в колонии на Пасху будет концерт. Вы хотите приехать и посмотреть? Я тоже буду участвовать – свои стихи читать. Если приедете, то привезите, пожалуйста, сигарет и вафельный торт.

Заранее благодарю, Семен Ильин.